Я влюбился в брата

Под сканирующим взглядом мальчишки Тенши чувствовал себя как минимум неловко. Джеджун смотрел на него неотрывно. Будто маленькая пиявка впивался своими черными глазищами. Если мужчина и пытался абстрагироваться, то пасынок ему не позволял этого добиться своим молчаливым упреком. — У меня что-то на лице? — не выдержал омега, строго глянув на Джеджуна. — Как успехи? — не сводя колючих глаз, уточнил тот ледяным тоном. Юнхо тут же напряженно отложил ложку, так и не донеся ее до своего рта. Он настороженно взглянул на брата, который сидел, гордо выпрямив осанку, и метал молнии в родителя. Нехорошо. Ярость Джеджуна не прошла с ночи, и как будто даже возросла. — На каком именно поприще? — с некоторой издевкой решил уточнить Тенши. — Сумел подобрать нужные слова? — будто птичка пересмешник скопировал его интонацию пасынок. — Джеджун, — утробно прорычал Пёнволь со своего места. Это было первым предупреждением. Кое тот самоуверенно проигнорировал. Тенши с прищуром поглядывал на пасынка и пытался понять логику его действий. Не то ревнует, не то злится из-за них с Юнхо. И все эти мысли путались в голове омеги в такой клубок, который тот вовек не сможет распутать. — Сомневаешься в том, что я умею находить нужные аргументы? — мужчина взял палочками кусочек рыбы и отправил ее себе в рот, ведя невидимую борьбу со взглядом пасынка. — Судя по всему, тебе это удалось, — оскалился юноша, не моргая. Но затем его гримаса сменилась презрением. — Немедленно извинись, — прорычал альфа, сжав кулак на столе. — А вы, похоже, бурно миритесь, — Джеджун поглядел на отца с такой тоской и обидой во взгляде, что тот невольно прошипел. — Соскучился по домашнему аресту?! — понизил тон до угрожающих нот Пёнволь. — Запри меня. Мальчишка спрятал свой взгляд, молясь о том, чтобы на глаза не навернулись предательские слезы. Он сам не понимал отчего так сильно злится. Он словно метался меж двух огней: Тенши и Юнхо. Мальчик прекрасно понимал, что его шансы быть хоть с кем-то из них двоих равны нулю — это если смотреть правде в глаза, которую он старательно отвергал. Юнхо же боялся даже пошевелиться. Он отчетливо чувствовал ярость отчима и боялся сделать еще хуже своим вмешательством. Джеджун был неправ, этот несносный змееныш виртуозно изводил всех членов семьи, и ему за это ничего не было — может быть, из-за красивых глазок да личика миленького? — Мои слова для тебя уже теряют авторитет? — Юный альфа отчетливо чувствовал, что терпение Пёнволя на исходе. Это было опасно. — Твои слова? — чуть брезгливо ощетинился Джеджун, взглянув на отца. — Главное, что для тебя слова Тенши имеют авторитет. — Ты как разговариваешь?! — гаркнул альфа, шарахнув кулаком по столу. От этого дернулись все, кроме его собственного сына, привыкшего к гневу. — Милый, — Тенши накрыл руку супруга своей теплой ладошкой, отчего юноша прыснул. — Мой папочка последнее время на редкость сговорчивый. Он тут же уперся в строгий взгляд отчима, который обратился уже к нему: — Ты весь в отца — сообразительный. С одной лишь разницей: не дорос до его уровня. Это значительно подкосило уверенность Джеджуна. Он потупился на омегу, а тот со всем присущим ему безразличием продолжил завтракать. — За твое хамство будешь наказан, — строго настоял Пёнволь. — Как Рапунцель в высокой башне и ждать принца? — едко процедил мальчишка, погладив себя по уложенной шевелюре. — Как Золушка: на побегушках в моем офисе. Сегодня сразу же после школы до глубокой ночи ты будешь выполнять все приказы моих работников: от доставки кофе до копирайта в сто экземпляров. И только попробуй филонить! Твое наказание продлится на неделю. — А это не слишком? — падал голос Юнхо. — Он же еще не выздоровел. — Больничный отменятся, — Пёнволь пасынком проигнорировал, разглядывая сына. Тот виновато опустил голову, поджав губы. — Я бы Джеджуна еще даже в школу не пускал, — попытался настаивать юноша. Наконец, он смог привлечь внимание отчима к себе. В глазах матерого альфы было столько силы, способной задавить любого, что у юноши невольно дрогнули коленки. — Хочешь сыграть роль его орешков с волшебной пыльцой? Нет проблем! На тебе склады и расфасовочный цех. Задача та же: мальчик на побегушках у работников. Вы оба, — Пёнволь повысил голос, привлекая к себе внимание сына, — сразу же после школы приступите к работе. Уйти вам позволено только с закрытием дверей офиса — с последним сотрудником. А они у меня частенько остаются в сверхурочное время. — Мужчина перевел взгляд на пасынка: — Знай, когда вступаться, а когда промолчать. В твоей помощи никто не нуждался. Джеджун прекрасно знает, что заслужил это наказание.

***

У самой двери Тенши подозвал пасынка к себе. Тот с кислой миной нехотя подчинился и тут же встретился с заботливым прикосновением мягких губ. Провалиться бы на этом месте, но Джеджуну не хватило смелости отстраниться от такого мягкого поцелуя отчима, который, несмотря на склоки, волнуется о нем. Прикосновение было недолгим, но таким уютным, что юноша даже не сразу понял, что уже все закончилось, что Тенши отстранился. — Иди, — с некоторым облегчением выдохнул омега, поправляя волосы на лбу мальчишки. Ноги того несли вслепую, омежка шел, не разбирая дороги, погруженный в думы о том, как не спал, как позорно сорвался и дерзил. Он в буквальном смысле ненавидел себя, свою сущность. Свою неправильность и неканоничность. Хоть Джеджун и считал всегда, что в его сердце может поместиться множество людей и привязанностей, но каждый раз, как он на кого-то смотрит, он тем самым предает другого. Неожиданно руку парня перехватили уже в самом гараже, куда он забрел на автопилоте и уже готовился сесть за руль. — Сегодня ты не поведешь, — Юнхо схватил его за запястье и увлек за собой в машину. Альфа отворил дверцу перед своим омегой и пустил его внутрь. Джеджун подчинился безмолвно, не выказывая недовольств. Он даже самостоятельно пристегнул ремень безопасности без лишних напоминаний. Откинулся на кресло и отвернулся к окну, позволяя Юнхо везти себя, куда вздумается. А тот беспокоился. Правда. По-настоящему. Не потому, что положено в такой ситуации волноваться, а из-за того, что душа у самого болела. На светофоре он остановил машину и посмотрел на омегу. Таким тихим Джеджун, наверное, еще и не был. Юнхо, поддавшись порыву, потянулся к юноше — решил поправить прядку волос, убрать с лица, но тот отмахнулся, не позволив прикоснуться. — Не трогай, — едва слышно выдохнул Джеджун, не оборачиваясь. Подаренный браслет очень гармонично смотрелся на изящной кисти, привлекая к себе внимание тем, что черкнул по руке альфы. — Дже... Ты же прекрасно понимал, к чему все приведет. — Он мстил... Юнхо облизнулся, потирая переносицу. Он тяжело вздохнул, глядя впереди себя, а затем на парня рядом с собой, потупившегося невидящим взглядом в окно. — Давай договоримся: ты не будешь задираться к моему родителю. Это запрещено. — Все назло... — Каждый раз, когда станешь задираться, отец будет наказывать. Ты же видишь, что вышло из-за того, что не смог промолчать. — Он сделал это специально... — казалось, омега настолько глубоко погружен в свои мысли, что совершенно не слышит Юнхо. — Хочешь, я выйду из машины и стану перед тобой на колени прямо посреди трассы? Не лезь к родителю. — Почему он поступает так?.. — Черт, — Юнхо отчаянно выдохнул, почесав затылок. — Я сейчас ему позвоню и все выясню, — решительно заявил он и извлек мобильный телефон. Совсем недолго в трубке звучали гудки, но вскоре послышался голос Тенши. — Да, сынок? Что-то случилось? — У нас с Джеджуном возник спор... Тот мгновенно отреагировал: — Ты что делаешь?! — мальчишка попытался отобрать телефон. — Выключи! Но Юнхо отстранил его. — Это была месть ночью? — Отдай! — Джеджун отчаянно пытался завладеть сотовым, но альфа все равно успел услышать: — Нет, я не думал... Как только мобильный оказался в руках омеги, он с силой надавил на дисплей, разъединяясь. Юнхо остерегался такой его реакции, взволнованно глядя на то, как тяжело дышит Джеджун. Омега выронил телефон из дрожащих пальцев и зашелся в немом рыдании. — Ты что? — перепугался альфа, выуживая салфетки из бардачка. Он бросился к парню, утирающему свое раскрасневшееся лицо от слез. Салфетки спасали не очень хорошо, и Джеджун не так уж поддавался на уговоры. Не сразу он смог расслабленно прижаться к груди Юнхо, чтобы выплакать накопившееся. — Знаешь, что хуже всего? — сквозь слезы осипло прошептал омега в шею парню. — Хуже всего не то, что мне нравятся омеги. Ужаснее всего проснуться и осознать, что мне нравится один конкретный омега — мой отчим. Родитель моего альфы. — Слезы, не переставая, лились ручьями, Юнхо не успевал их утирать с опухших глаз того, кто к нему так трепетно прижимается в надежде почувствовать защиту и покровительство. — Тот омега, который делит постель с моим отцом. Который стонет для него. Который, черт, несмотря на все мои издевательства, продолжает нести это ебучее счастье родительской опеки, — Джеджун в отчаянии стукнул Юнхо в грудь кулачком, но совсем не со зла. — Я хочу прямо сейчас влететь в какой-нибудь самый первый столб и впасть в кому лет на двадцать. Чтоб очнуться и не помнить этого всего: ни любви к омегам, ни любви к нему. Но знаешь, у меня не получится. Потому что, когда я очнусь, он будет сидеть у моей койки, и я снова его вспомню...