Я влюбился в брата

Страшно, когда стоишь у черты, А за чертою такой же, как ты, Только с огнем в глазах — Его выбор сделан. Алексей Шелыгин «Его выбор сделан»

— Снова ты, — Тенши напряженно уставился на мужчину представшего перед ним во всей своей красе. На этот раз без опричников. Нашел даже на краю света. Пронзительная мысль о том, что нигде не сможет быть в безопасности, горела в сознании омеги красным табло. Его оставили в покое, но это не значит, что не приглядывали. Выходит, что так. И куда бы Тенши ни подался, его везде найдут. — Как видите, не могу расстаться с Вами надолго, — улыбнулся Кумо, сверкая идеальной белизной ровных зубов. В детстве Тенши не видел этой усмешки. Он вообще никогда не видел, как улыбается Шиничи. С неизменным покер фейсом юноша отдавался занятиям, так же серьезно докладывал, если того требовала ситуация. Но немного хищная аура давнего знакомого создавала впечатление хорошо созревшего вина — когда с возрастом становятся только лучше. Он стал разговорчивее и не стесняется больше откровенно разглядывать Тенши. Раньше то и делал, что смотрел в пол, если они не дрались. И юному омеге приходилось из кожи вон лезть, чтобы вынудить его поднять глаза. Альфа шагнул вперед, не заботясь о чувствах встрепенувшегося мужчины. Тот инстинктивно сжался под занесенной рукой, готовый отразить любой выпад. — А Вы похорошели, вакаданна, — он нежно провел кончиками пальцев по лицу омеги. В глубоких глазах отразилась некая тоска, а губы дрогнули в вынужденной печальной улыбке. Не желая замечать сантиментов, а уж тем более обманываться под веянием момента, Тенши оттолкнул настырную руку — слишком сильно разило коварством. — Давайте вернемся вместе? — Мне некуда возвращаться. — Не лукавьте, — Кумо сделал шаг в сторону, чтобы зайти за спину Тенши, а тот повернулся к нему лицом. — В клане правила довольно жесткие. — Какое будет дело до них, если Вы станете во главе? — мужчина шагнул в другую сторону. Но Тенши повернулся и туда, не выпуская его из виду. — В чем твой интерес? — В том, чтобы заручиться вашей поддержкой, вакаданна, — нараспев протянул Кумо и провел рукой по мягким волосам омеги. Тот снова сбросил назойливую конечность паука. — Если я стану во главе клана, это не значит, что ты им будешь. — Верно, — альфа приблизился еще, заполняя собой личное пространство Тенши. — Заключите со мной союз. — Что? — Тот возмущенно посмотрел на него, но не стал отодвигаться, чтобы не проявить слабость. — Брачный, — уточнил Кумо. Снова провел пальцами вверх по руке омеги и даже подцепил его аккуратный подбородок, поднимая лицо поближе к своим губам. — Обещаю быть достойным кумитё. — Не забывай, что я уже состою в союзе. Брачном. — Тенши отступил, позволяя сильной руке с огрубевшей кожей на пальцах соскользнуть вниз. — Это легко исправить и сделать Вас свободным. — В лучшем случае, он намекает на развод. В худшем же... — Смотри, чтобы сам не стал свободным от мирских забот! Лицо альфы изменилось. Блеск в его глазах стал другим и губы дрогнули в усмешке, только она казалась совсем не веселой. Мужчина втянул воздух полной грудью, сохраняя самообладание. Окружающая его аура накалилась, что вынудило Тенши сгруппироваться. Не отпуская взгляд, Кумо осторожно шагнул в сторону, а омега инстинктивно отступил, не позволяя дотянуться до себя выкинутой вперед руке. Мужчина на это не стал реагировать и лишь увереннее приблизился, но Тенши перехватил его запястье и выбросил свою руку в направлении корпуса Кумо. Раскрытой ладонью он оставил отпечаток прямо на сердце альфы, и тот отскочил от удара. Исподлобья Кумо посмотрел на ангела, которым восхищался с ранних лет: все так же прекрасен и с вызовом смотрит, как прежде. Это было нужно обоим: давние знакомые рванули с необъяснимой бойкостью навстречу друг другу. Они — двое влюбленных после долгой разлуки. Только вместо объятий скрестили руки, будто мечи. Отголоски воспоминаний былой страсти бледнели в сознании. И теперь они оба окунались в омут с головой, в обжигающую лавину чувств. Вкус ударов, который уже стали забывать, так сладок — сродни горячим поцелуям. Раньше они могли дарить друг другу эти ласки несколько часов кряду, их вожделение так ненасытно. Вечный голод, на который обрек их Тенши своим эгоистичным поступком, сжирал изнутри. Кумо беспощаден, как и прежде. Атакуя, нападая на хрупкого омегу, выражая свою бесконечную страсть и обожание. Он признавался в своей неизменной любви, оставляя кровоподтеки на бледном теле — личная метка, требующая неустанных обновлений. И Тенши отдавался этим прелюдиям, лихорадочно даря в ответ свои жаркие «поцелуи», оставляющие отпечатки во всех местах, куда он только мог дотянуться.      Этим двоим в «постели» никогда не было скучно. Однообразие — не их удел. Ловкость и сообразительность, хитрость — пленительная изобретательность, порождающая лишь восхищение друг другом. Они кружили, словно в танце, блокируя выпады и атакуя. До изнеможения и седьмого пота. Неистовство их чувств и эмоций вырывалось наружу. Альфа ликовал, наслаждался силой и страстью вакаданна, принимая от него награду за терпение и ожидание встречи. Тенши осыпал его все новыми и новыми приемами, которым научился за годы жизни порознь. Как будто сюрприз в красочной обертке, омега преподносил каждый хук в предвкушении реакции на свою благосклонность. И Кумо проявил себя во всей красе. С мастерством искусника он ткал паутину из веревок, оплетая изможденного омегу. Тот надрывно дышал, порхая и кружа, но с той же стремительностью все глубже увязал в ловушке. Когда Тенши ослабел, давний любовник связал его: так крепко, как только мог. Омега нервно дернулся, с сожалением осознав, что все же попал в паучьи сети. Сердце трепетало испуганной птицей в клетке. Боль, пронизывающая все тело, казалась сладостной пыткой. Снова проиграл. Снова покорен. В спаррингах Шиничи всегда был неподражаем. Тенши восхищался этим образом альфы — тот как будто самовыражался посредством драк. Притягательная харизма волной накрывала всех присутствующих, и сын кумитё откровенно тяготел к ней. Порхал будто бабочка, стараясь соблазнить чурбана своими наскоками — так они флиртовали друг с другом. Внезапно Тенши подумал о том, что больше не вернуть тех беспечных забав, и его сердце больно сжалось.     Альфа придвинулся ближе и без стеснений погладил омегу по щеке. Тот лишь прикрыл глаза, со свистом дыша. Оказывать какое-либо сопротивление не было ни сил, ни желания. Он тонул в настойчивом аромате мужчины, оплетающем все его естество. — Всегда мечтал это сделать, — Кумо склонился к приоткрытым губам, через которые тяжело дышал Тенши. Пот крупными каплями скатывался по красивому лицу. Это будоражило сознание альфы, захватившего наконец власть над омегой. Мягкие губы не ответили на поцелуй, продолжая обжигать тяжелым дыханием. — Развяжи меня, — спокойно проговорил Тенши, не препятствуя ласкам, покрывающим его уста, напротив, даже пощекотал ими чувствительную кожу альфы. Его тут же заключили в объятия и потянули за веревку, ослабляя узел. — Не отказывайтесь от империи, которая по праву принадлежит Вам, — тихо проговорил Кумо, все еще медля с узлом. — Я девятнадцать лет назад ушел из клана, Шиничи, — устало выдохнул Тенши. — Вы помните мое имя, — улыбнулся тот, неторопливо развязывая узел. — Я часто тебе проигрывал, — стыдливо опустил глаза омега, терпеливо принимая объятия альфы, навалившегося грудью. — Пока Ваш отец жив, у Вас есть все шансы заявить о себе. Я помогу все вспомнить, — словно делая романтическое предложение, прошептал Кумо в висок своего господина, цепляя кожу губами. Узел наконец ослаб и веревка вместе с ним тоже. — Шиничи, — тихо выдохнул Тенши, разглядывая альфу, аккуратно скользящего по его рукам вниз, сбрасывающего путы, которые проскользнули по коже кистей, словно одежда перед брачным ложем. — Почему бы тебе не заявить о своих правах? — Потому что так волнения только усилятся, и начнется мясорубка. Будет война. А с Вами я не только стану во главе империи без потерь, но и расширю ее. — Альфа подался вперед и прижался губами к влажному виску Тенши. — Потому что люблю Вас. Омега вздрогнул от этого признания, прозвучавшего так интимно и нежно, впрочем, и столь неожиданно. — Не шути, — едва слышно выдохнул Тенши. — Мы оба изменились. Любишь выдуманный образ, но не меня, — он покачал головой, заглядывая в помутневшие омуты мужчины. Тот улыбнулся, ехидно искривив рот. — То, что я люблю, не изменилось — проверил. Секунда ушла на осмысление его слов, а затем омегу резко притянули к себе, подперев попу натянутой веревкой по обе стороны. Как бы Тенши ни хотел этого избежать, но прикосновение произошло: тугая эрекция альфы упиралась в его собственное нешуточное напряжение. Омега всхлипнул от неожиданности, несколько растерялся, пытаясь отстраниться, но Кумо держал путы крепко и широко улыбался прямо в губы. А Тенши заметно слабел под влиянием ауры этого человека, дрожа на подкашивающихся ногах. Страсть, которая не выплеснулась за годы юности, снова проявила себя. — Вы помните, когда ушла неловкость? — соблазнительно прошептал альфа, ластясь кончиком носа к лицу Тенши. — Но, кажется, она вернулась, — торопливо выдохнул тот, трепыхаясь в сетях Кумо. — Она уйдет снова, — пообещал альфа, наслаждаясь ощущениями, которые дарило возбужденное тело омеги. — Шиничи, я… — Тенши заглянул в его глаза с каким-то отчаянием, — не свободен. И никогда не был свободен по-настоящему. Старые влюбленности в прошлом. Мужчина покачал головой, прижимаясь еще крепче, до болезненности — приятной, ноющей тяжести. — Вы ошибаетесь, если думаете, что у меня не было других омег. Мне есть с чем сравнивать. — По иронии, мне тоже, — печально улыбнулся Тенши. — На мне две метки, Шиничи. — Моя должна была бы быть первой. И единственной. Омега избежал поцелуя, резко отвернувшись, и губы мазнули по щеке. Но мужчину это не остановило. Он принялся прокладывать дорожку вниз легкими прикосновениями, на шее Тенши кончиком языка слизнул бисеринки пота, вжимаясь в него бедрами еще сильнее, притягивая ближе, туже натянув веревки. — Отпусти меня, — тихо попросил омега дрожащим голосом. Ноги его не держали, и если бы не паутина, он бы уже упал навзничь. Он почувствовал, как тяжелое дыхание опалило висок и мягкие губы прижались к уху. — Прикажите. Как бы внутренне Тенши ни сопротивлялся, он реагировал на своего давнего знакомого как на мужчину. Всегда реагировал. Даже когда они были детьми, омега видел в Шиничи самца: властного, сильного, неуступчивого, несгибаемого. Тенши наслаждался их спаррингами, наслаждался тем, как проигрывал ему. Никогда не сдавался, с предвкушением ждал, когда альфа одержит верх, покоряя этим неприступного вакаданна. Такая игра будоражила обоих, приводя в эстетический восторг.    — Убери свои мерзкие щупальца, арахнида, — процедил Тенши прямо в ухо Кумо. Тот самодовольно ухмыльнулся и ослабил хватку. Омега чувствовал то, как веревки соскользнули и больше ничего его не удерживает, но аромат и аура мужчины были такими липкими, что Тенши не находил в себе сил отстраниться. Хотелось послать все к черту, и он медлил. Медлил, погрязая в пучине грез.   Рука альфы накрыла аккуратную попку, сжимая в ладони, притягивая к себе ближе, а Тенши вжался в грудь. Он не отрезвел даже когда отвечал на требовательный поцелуй Кумо. Влажный, скользкий, ловкий, как и сам паук. — Уходи, — в губы выдохнул омега. — И не возвращайся. Это приказ. — Его я не могу выполнить, — все еще держа Тенши в объятиях, покачал головой Кумо. — Если уважаешь меня, выполнишь, — настоял тот, выпутываясь из крепкого захвата альфы.