Я влюбился в брата

В ночном клубе под ритмичную музыку и алкоголь Джеджун вновь угодил в лапы своего парня. Они сидели за столом с частью команды и выпивали, в то время как альфа настойчиво изучал губами ароматную шею омеги. — Гаюн, прекрати, — тихо попросил Джеджун. Он попытался увернуться от очередного поцелуя, но расслышал просьбу на ухо подать закуску. Омега подчинился и дотянулся до канапе. Он поднес угощение парню, а тот без раздумий поймал в рот небольшой бутерброд. Тут же Джеджун почувствовал, как его притянули ближе. И все бы ничего, но широкая ладонь добралась до соска. Мальчишка инстинктивно сжался, придавив пальцы Гаюна локтем в надежде обездвижить. — Не делай этого, — более серьезно потребовал Джеджун. Он встретился с недобрым взглядом парня, но тот все же опустил руку ниже. На заднем плане до омеги доносился разговор между братом и другими бейсболистами. Отчего-то Джеджуна это слегка беспокоило, но ожившая рука Гаюна уверенно привлекала внимание к себе. — У тебя красивый родитель, — мечтательно проговорил голос. Хотел бы Джеджун навострить свои замечательные ушки, да горячая ладонь альфы двинулась вдоль по ребрам, перебирая по ним будто по струнам гитары, что вызывало в парне смесь щекотки и каких-то еще неоднозначных импульсов. — Он такой… Сочный, — подхватил другой с легкой томной хрипотцой в интонации. Омега перехватил ладонь, спустившуюся на живот по более чувствительному боку. И пальцы уже гладили по бороздочкам пресса сквозь рубашку, стремясь пониже. Над ухом Джеджуна уже отчетливо слышалось глубокое горячее дыхание парня, уткнувшегося носом ему в висок. — Фапный, — подтвердил первый. — Зрелый и сексуальный… Ах, я влюбился! Ну, серьезно! Он такой весь… Хочется потрогать во всех местах… Джеджун инстинктивно посмотрел на наглеца, посмевшего фантазировать о его отчиме. Альфа в воздухе руками обрисовал очертания фигуры Тенши и мечтательно прикрыл глаза. Он даже облизнулся. Так похотливо, не скрывая своих прихотей, что омега заревновал основательно. Эти альфы — безмозглые животные. И один из них уже обсасывает ему мочку уха, а ладонь в наглую схватилась за пах. Джеджун едва не взвизгнул и не подскочил на месте: — Убери руки, — прорычал он Гаюну в плечо, рискуя остаться без уха под сжавшимися на нем клыками. — Спасибо, — засмеялся Юнхо. — Как говорится, смотреть можно, а трогать — нельзя. — Страх потерял, сука?! — Джеджун больно вывернул парню палец, и ладонь, захватившая в плен манящие причинные органы омеги, разжалась. Секунду они смотрели друг другу в глаза, метая холодные молнии. Раздался звон цокнувших стаканов за здравие такого аппетитного родителя и задорный смех единомышленников альфачей. Взгляд омеги был пронзительным. Пробирало до костей. Гаюн понимал, что приблизительно такие ощущения испытывают неприятели Джеджуна, как он сейчас. И это было сравнимо с мазохистским удовольствием подставляться чарующим буравчикам, искрящим вскипающей яростью. Однако альфа прервал сражение и потянулся к бутылке. Он разлил алкоголь по стаканам и с воодушевлением принялся рассказывать всей нетрезвой братии, что победой они обязаны присутствующему на игре талисману. Такой себе тост выпить за Джеджуна, что несколько разозлило оного. Пара ребят поддержала идею, посмеиваясь над тем, что его предложение оплатить выпивку было замечательным стимулом для того, чтобы выиграть. После того как опустошили стаканы и закусили Гаюн вновь поластился к своему омеге, сгребая того в охапку. Влажный язык чертил узоры на тонкой шее, дурманящей своим запахом и без того опьяненного парня. Альфа не замечал того, как Джеджуна бросило в дрожь и тот всем естеством сопротивляется этой игре. Не замечали и остальные, привыкшие к подобным ужимкам этой парочки. А тем более под воздействием алкоголя, когда все чувства рвутся на волю. — Что я должен сделать, чтобы ты перестал лезть ко мне? — процедил омега на ухо парню. Со стороны это выглядело не иначе как ответный поцелуй. Такого пристального взгляда альфы, да еще и настолько близко Джеджун еще никогда не видел. Гаюн смотрел на него со всей серьезностью и холодностью сквозь растрескавшуюся маску беззаботности. Альфа поднялся на ноги и потянул парня на себя. Он махнул компании рукой, сообщая, что хочет уединиться со своим омежкой и поволок оного за собой в укромный уголок. Захлопнув дверь в уборную, где пахло очень даже приятно различными освежителями и во всю работала вытяжка с кондиционером, Гаюн буквально припечатал омегу к стене и навис над ним. — Мы встречаемся, не забыл? — строго уточнил альфа. — Черта с два, мы с тобой встречаемся! — поцедил Джеджун в ответ. — Мне надоели эти игры. Мне надоели твои ужимки. Я дышать рядом с тобой не могу! — он толкнул Гаюна в грудь, пытаясь отбросить от себя. Но тот перехватил хрупкие запястья и припечатал их над головой Джеджуна. — Я же предупреждал, что не отпущу до самого выпускного. Почему ты не можешь быть нормальным омегой, а?! Все годы, сколько мы вместе, не даешь мне шанса прикоснуться к тебе. Никогда не подпускаешь к себе, когда мы наедине. Все, что мне остается, это воровать твое тело на публике. Да, от наших отношений — только название. Но… — Думаешь, мне приятно ощущать прикосновения того, кто никакой шалавой не брезгует? — прошипел Джеджун утробным голосом. — Если бы у нас были нормальные отношения, думаешь, я бы опустился до всего этого? — Не вини меня в своих слабостях, — омега сощурился, качая головой. Гаюн тяжело вздохнул, отпуская запястья из захвата. Он с секунду смотрел куда-то поверх парня, а тот даже не шевелился, удрученно сопя в пол. — Самое странное, что у нас даже поцелуя нормального не было, — тихо проговорил альфа, а затем перевел взгляд на Джеджуна. Тот сглотнул ком, так и не подняв головы. — Я не хочу целовать того, кто перецеловался с половиной школы. Мне странно другое, — омега поднял глаза на парня, — к тебе выстраивается такая очередь, в то время как я получаю грубость. Но, наверное, не такой уж ты и плохой любовник, коль много желающих. Иначе слухи о твоей несостоятельности давно расползлись бы. Эта фраза послужила неким пусковым механизмом для альфы. Он осторожно придвинулся еще, заглядывая в темные омуты. Его широкая ладонь аккуратно накрыла хрупкую шею омеги. Гаюн, не отрывая взгляда, медленно склонился ниже и невесомо коснулся губами виска парня. Он уверенно, но все еще неторопливо соскользнул ниже и поцеловал за ушком, делая ласку ненавязчивой, однако вызывающей томную дрожь в теле. Осторожно, по миллиметру, дорожка из неспешных, едва уловимых поцелуев опустилась по пульсирующей жилке на изящной шее омеги вниз. Чувствительную кожу щекотали мягкие губы и ровное дыхание. Пушок из мелких волосков вздыбился, и Джеджун это отчетливо ощущал. Все тело невероятно изнывало, умоляло не прекращать эти трепетные ласки. Вкрадчивые поцелуи покрывали ямку ключицы в открытом вороте рубашки, а внизу живота формировался комок тяжести. Не прерываясь ни на секунду, Гаюн скользнул кончиками пальцев по шее вниз, к рубашке, и расстегнул пуговицу. Его губы провели чувственную дорожку вверх к подбородку по раскрытой шее. Захмелевший Джеджун даже не понял, что подставляется этим поцелуям. Он невольно прикрыл глаза и осторожно дышал, позволяя альфе касаться. Возможно, если бы все было так изначально… Внезапно Джеджун испугался этой мысли. А тем временем мягкие уста уже изучали его грудь, учтиво огибая холмики сосков. Гаюн одной рукой придерживал омегу за поясницу, прижимаясь к шелковой коже губами. Он чертил все бороздочки ненавязчивыми поцелуями и наслаждался трепетом омеги, его сбивчивым дыханием. Его ароматом. И не отреагировал на внезапно открывшуюся дверь. Но Джеджун поглядел на нарушителя покоя из-под полуприкрытых век, расслабленно откинувшись на стену. — Ой, пардон, — бейсболист коротко кивнул и плотно закрыл за собой дверь. Омега вернул томный взгляд на альфу, прочертившего едва ощутимую дорожку до пупка. Тот стоял уже на одном колене и расправлялся с последними пуговицами на рубашке. Более уверенные касания опустились на низ живота, отчего тот дрогнул. Вместе с языком по чувствительной коже, Джеджун почувствовал, как Гаюн провел рукой по внутренней стороне бедра и почти коснулся паха, но не стал этого делать. Не прекращая поцелуев, альфа взялся за язычок ремня и потянул его из петель. Но Джеджун проговорил довольно резко, обрывая все попытки: — Хватит. Поднимайся. Гаюн медленно встал на ноги и хотел было склониться к губам омеги, но тот увернулся. — Если можешь красиво ласкать, зачем унижаешь меня перед всеми? — в глубоких темных омутах стояли застывшие слезы. Джеджун рывком развернулся и пошел прочь, оставляя своего парня одного. В зале его внешний вид привлек внимание почти всех знакомых, один только Юнхо завопил как ненормальный. — Эй! Застегнись! — он тут же подлетел к Джеджуну, усевшемуся на свое место на диване. — Вау, Дже, — плотоядно ухмыльнулся альфа, который едва не начал при всех мастурбировать от мыслей о Тенши. — А вы не глазейте! — бросил гневно Юнхо на парней за столиком. Его руки торопливо принялись за мелкие пуговки на полах рубашки, а Джеджун без эмоций следил за действиями брата. — Какая у тебя география… — не унимался бейсболист. Так близко... Нужно много усилий, чтобы оставаться спокойным. Комната сузилась до них двоих настолько, что Джеджун почти ничего не слышал. Все его внимание направлено на Юнхо, ловко перебирающего пальцами по застежкам на рубашке. Даже если они помирились как братья, то все еще не наладили отношений как альфа и омега. Это расстраивает и вгоняет в депрессию. — Оставь, — Джеджун раздраженно оттолкнул Юнхо и потянулся к бутылке. Он налил себе и залпом осушил стакан. Затем налил еще. И снова выпил. Никто даже не сообразил, что надо бы это остановить. Лишь Юнхо ошарашено посмотрел на то, как брат приналег на алкоголь покрепче. — Эй, закусывай, — взволнованно потребовал он и тут же бросился к листьям салата, выхватил один, накладывая на него побольше жирной пищи. Когда с бутербродом было покончено, Юнхо завернул его поплотнее и с силой втолкал в рот братишке, опустошившему очередную рюмку. — Жуй давай, — рыкнул альфа. В это же время к столу вернулся Гаюн. Он, словно бы ничего и не случилось, сел на свое место и привычно забросил руку на спинку дивана, притягивая омегу к себе. Тот безвольным мешком упал ему на грудь, а Юнхо на это лишь неодобрительно поцокал языком. — Опять наклюкался, — обреченно выдохнул Джунсу, сидящий с ним рядом. — Он всегда так пьет? — на всякий случай уточнил альфа. — Вообще-то, нет, — покачал головой парень. — Никогда не видел его в настолько неадекватном состоянии. Все изменения начали происходить только в этом году. — Он пристально посмотрел на Юнхо, давая понять, что все это завязано ни на ком ином, как на нем самом — Чон Юнхо. Тот торопливо отвел взгляд, с шумом втягивая воздух. В это время Джеджун хныкнул на плече у альфы, который не прекращал покрывать открытые участки поцелуями. Внезапно омега дернулся и закрыл свой рот рукой. Создалось такое впечатление, что борется с тошнотой. Он быстро отстранился от Гаюна, подскакивая на ноги. Юнхо подорвался за ним, пытаясь поймать накренившуюся фигуру брата. Более уверенно стоящий на ногах альфа, потащил парня на себя, выволакивая его из-за стола. По пути до уборной Джеджун то и дело сбивался с ног, подавляя рвотные приступы. Юнхо держал его за узкую талию крепко, не позволяя упасть и прочесать носом по полу. Он не обращал внимания на испуганные и ошарашенные взгляды компании. Но те добросовестно расступились, уступая дорогу. Стоило войти в уборную, как Юнхо расслышал отчетливый всхлип. Джеджун положил голову ему на плечо и вздохнул еще громче, обнимая за шею. Альфа секунду пребывал в замешательстве от такой резкой перемены настроения. — Туалет. Мы на месте. Освободи свой желудок. Но в ответ на это над ухом раздались уже рыдания. Юнхо чувствовал, как по его плечу сочится влага пролитых слез. — Тебя разве не тошнит? — тихо уточнил парень у вздрагивающей фигуры, что так крепко жмется к нему. Джеджун снова всхлипнул, качая головой, а затем принялся кивать. — Тошнит, — заикаясь, прошептал он, позволяя плачу вырваться наружу. — От него тошнит. Сделай что-нибудь, м? Я правда не могу больше. Каждое его прикосновение, будто удар. Мне больно, — Джеджун зашелся в очередном приступе рыданий. — О, мой бог, — тяжело вздохнул Юнхо, раздражаясь от раскисшего братика. В определенный момент ему надоело быть жилеткой для бесконечных нюней Джеджуна. И это снова началось. Нужно держать дистанцию, а то еще утопит и не заметит. Но как можно его оставлять в таком состоянии? Юнхо сам себе не простит, если посмеет обидеть Джеджуна. Вместе с рыданиями над ухом, у него самого сердце больно сжималось. — Сделай что-нибудь, — снова потребовал омега, заглушая всхлип на груди у брата. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — риторически протянул Юнхо в макушку содрогающегося парня. Тот жался к нему словно щеночек от дождя, дрожа и трепеща в сильных руках. Омега даже не пытался остановить рыдания. Юнхо чувствовал, как его одежда противно мокнет и липнет к телу. Безумно хотелось снять ее и заменить на сухую. Но этот ненормальный замочит и другую вещь. Ревет и ревет, не контролируя своих эмоций. — Я не люблю его. Не люблю, слышишь? — вымучено выдохнул Джеджун в грудь парню, словно оправдываясь. Он не видел, что к ним вошли Джунсу с Ючоном, обеспокоенно поглядывая на развернувшуюся перед глазами драму. Они взглядом уточнили у Юнхо все ли в порядке, и тот махнул рукой. — Никто, кроме тебя не знает… — дрожащим голосом продолжил омега, повиснув на брате. — Джеджун, — попытался осадить его Юнхо, опасливо поглядывая на парней. — Упокойся. Пожалуйста. — Что мне делать? — сквозь всхлип выпалил тот, пряча лицо в изгибе между шеей и ключицей Юнхо. Альфа осторожно сглотнул подступивший ком от горячего дыхания, опаляющего кожу. Нежные, мягкие губы снова зашевелились, лаская своими касаниями: — Ты же знаешь, как я схожу с ума по Тен… — Джеджун, — рыком заглушил его признание альфа. Он хорошенько встряхнул брата, отстраняя от своего плеча. — Мне не интересно слушать это нытье, — строго проговорил Юнхо в раскрасневшееся лицо. Вот только омега зашелся в рыданиях вновь, повиснув у него на шее. — Я так запутался, — продолжая выть, протянул тот. — Мой солнечный Джунсу… — Я помню, что он мое табу, — обреченно выдохнул Юнхо, все еще озираясь на присутствующих ребят. Он спешил перебить Джеджуна, пока не произошло неотвратимое, заметив, как дернулся омега при упоминании своего имени. Альфа покачал головой и взглядом попросил не принимать это близко к сердцу. — Я не отдам его тебе… — Знаю. Успокойся. — Мой Чуня вытворяет такие вещи, а я не могу перестать его любить, — прохрипел обессилевшим голосом Джеджун в плечо брату. — Я так злюсь… — Ты пьян. Поехали домой, м? — зашел с другой стороны Юнхо, теперь уже применяя тактику уговоров. Джунсу неожиданно приблизился и погладил раскисшего друга по шелковистым волосам. К ним всегда было приятно прикасаться, и сейчас омега не стал отказывать себе в удовольствии поиграть с мягкими прядками. — Дже, — тихо позвал он. — Юнхо прав: ты сегодня перебрал. Наконец, омега отреагировал и посмотрел на друга, нежно водящего по его волосам тонкими пальчиками. В глазах его Джунсу не было осуждения, а только беспокойство. Неожиданно Джеджун выпрямился и склонился в его сторону. Да, другой омега это вам не сильный альфа, вес на себе не выдержит. Вот Джунсу и пошатнулся под повисшем на нем Джеджуном. — Не забывай, что я люблю тебя, — тихо проговорил тот в аккуратное ушко, усыпанное серьгами-гвоздиками. — Да-да, я тоже тебя люблю, — кряхча под весом друга, подыграл ему Джунсу. — Но, может, тебе все-таки стоит пойти домой? — Так, ну все! Хватит, — Юнхо потянул брата на себя. — Нужду справить нужно? — строго уточнил он у растерянного Джеджуна, притянув его к себе за талию. Тот отрицательно покачал головой. — Отлично. Значит, можно выдвигаться домой. — Я поведу, — вызвался Ючон. — Сегодня не пил. — Не волнуйся, я тоже не притронулся к алкоголю, — признался Юнхо, направляясь к выходу. Не хотел он, чтобы были свидетели еще новых откровений братишки. Тот что угодно в таком состоянии выболтает. А это ему только навредит. Юнхо едва успел скрыть его каминг-аут, не то неизвестно что и как произошло бы, если бы друзьям дошло, о чем там лепечет Джеджун. Он прижался губами к уху омеги и утробно процедил: — Пока идем до машины, рот не открывай вообще. Понял?! Тот дезориентировано кивнул и едва не потерял от этого незначительного действия равновесие. Кажется, алкоголь начал набирать свою силу. В зале Гаюн привстал со своего места, увидев, как ведут его парня. Но Юнхо решил покинуть пьянку по-английски: не прощаясь. Ребята выбежали вперед и помогли альфе усадить брата в кресло. Тот пристегнул Джеджуна ремнем безопасности и захлопнул дверцу. — Я позвоню, когда доедем, — пообещал Юнхо в глаза Джунсу. Омежка на это закивал, обеспокоенно поглядывая на плачущего в машине друга. Удивительно, но как только дверь авто закрылась, Джеджун вновь принялся за старое, только теперь лил слезы без истерик и причитаний. Он не отреагировал на то, как Юнхо сел на водительское место и завел мотор. Не посмотрел на него, когда машина выехала со стоянки на трассу. Без эмоций омега следил за мелькающими в окнах фонарями и яркими витринами. — Джеджун, ты должен даже в нетрезвом состоянии следить за своим языком и эмоциями, — глядя на дорогу, начал Юнхо. — И так всю жизнь следил. Надоело. — Ну, хорошо, давай вернемся и ты на весь зал проорешь, как сильно любишь своего солнечного Джунсу, гада Ючона и как сходишь с ума от моего родителя! — сорвался Юнхо, вжимая педаль газа в днище авто. Он крепче перехватил руль обеими руками. — Проори всем, что ты гомик и дрочишь на них! Интересно понаблюдать, как они этому обрадуются. — Я не дрочу на них! — выпалил Джеджун, волчонком поглядывая на брата. Он видел, как у того желваки забегали и раздуваются ноздри, а губы поджались в тонкую ниточку. — А как же твое любовное письмецо? — яростно напомнил альфа, мельком бросив на него взгляд, а затем вернул внимание на дорогу. — Сон не имеет ничего общего с фантазией. Проще порнуху посмотреть. Я никогда не фантазирую о тех, кого люблю — запомни это! — В любом случае, я получил ответ на свой вопрос: ты определился, — холодно проговорил Юнхо, притормаживая на светофоре. — Я люблю их, — с отчаянием проговорил Джеджун так тихо, что пришлось прислушиваться. — Они нужны мне все одновременно. Выбрать кого-то одного — все равно что остаться без руки или ноги. Понимаешь? По дрогнувшему голосу омеги Юнхо догадался, что тот готов разрыдаться снова. А ведь победа была так близко. Мелкое чудовище почти забыло о слезах. Альфа и сам едва не взвыл в предвкушении очередного воя над ухом. — Юнхо-я, — тихо-тихо позвал его Джеджун. Юноша от этого голоса вздрогнул. Оклик ему показался таким уютным, что хотелось окунаться в него еще. Он опасливо повернулся к брату, а тот сидел, откинувшись на спинку кресла, уложив голову на подголовник, и просто смотрел на него своими печальными глазками, в которых чудилась вся вселенная. Застывшие слезы не срывались благодаря Джеджуну, стойко сдерживающего их на месте. От отчаяния в глазах брата в груди Юнхо заколотилось сердце так быстро, что перехватывало дыхание. Омега выглядел таким разбитым и беспомощным, что бесконечно хотелось его оберегать и защищать. Непробиваемая скорлупа и такой ранимый внутри. Хоть сиди и плачь рядом с ним. Не озвученная мольба в чарующих океанах казалась Юнхо оглушительной. — Кое-кто мне нужен больше, — едва слышно прошептал Джеджун и тут же замолчал. Мгновения промедления казались альфе вечностью. Он даже пропустил сигнал светофора, продолжая разглядывать юношу. Дрожащие губы омеги снова раскрылись, и он сумел выдохнуть сквозь всхлип: — Я… — но на этом силы иссякли, и Джеджун лихорадочно искал понимания в глазах альфы, ожидающего завершения фразы. Он и подумать не мог, что все может оказаться намного сложнее. — Я… Омега хотел сказать, озвучить свои чувства, но язык наотрез отказывался произносить буквы, а горло выдавать нужные звуки. Слова будто застряли, и никак не получалось их протолкнуть наверх, произнести для того, кому хотелось рассказать больше всего. И в этот момент он отчаянно желал, чтобы Юнхо прочитал его мысли, познал его чувства и понял, как дорог ему на самом деле. — Слова закончились или выпил недостаточно? — раздраженно выпалил Юнхо, понимая, что все было зря. Альфа остался безучастным его немым мольбам. Конечно, зачем всматриваться, когда явно не надеешься увидеть там того, чего желаешь. А Джеджун, словно заколдованный все пытался выдавить из себя хоть какой-нибудь звук, но оставался нем, словно русалочка, которая так и не смогла поведать о своей любви к принцу. Неужели ему тоже суждено обратиться в пену? Юнхо недовольно цокнул языком под очередной тихий всхлип и вернул свое внимание на дорогу: нужно спешить, пока не загорелся новый стоп-сигнал. Альфа стартанул так стремительно, что Джеджуна вжало в кресло, но тот все равно разрыдался, закрывая лицо ладонями. А Юнхо подгонял и без того быстро мчащийся автомобиль. Сердце в груди зияло кровавой раной, которую никак не залатать. Душа всего за минуту превратилась в ошметки и, казалось, болезненно ныла каждая ее фибра. Всего одна фраза могла бы принести покой, но она не прозвучала. Юнхо нервно жал на педаль газа, влекомый лишь одной целью: избавиться от чувства неполноценности, зарождающегося в присутствии всхлипывающего брата. Зарулив во двор, а затем и в гараж, альфа хотел унести ноги как можно скорее, но не мог позволить себе оставить Джеджуна в машине. Он припарковался и торопливо покинул салон авто, громко хлопнув дверцей. В пару шагов Юнхо преодолел расстояние до пассажирской двери. Парень отворил ее и подал руку брату, которую тот проигнорировал. Но Джеджун не рассчитал свои силы и пошатнулся. Он вновь угодил в объятия альфы. Такие крепкие, уверенные. Парень прикрыл глаза, наслаждаясь ароматом Юнхо, вселяющим покой и равновесие. Он осторожно положил голову на плечо альфе, на мгновение окунаясь в него: оказалось тепло и уютно. Он чувствовал, как сердце просится из груди к другому сердцу и просто прижался к Юнхо сильнее, позволяя их душам соприкоснуться хоть на миг. — Тебе нужно проспаться, идем, — из задумчивости Джеджуна вырвал голос Юнхо. Омега старался идти в ногу с парнем, чтобы не сбиваться. И с досадой осознал, что алкоголь взял свое сполна. Он готов был провалиться сквозь землю, когда к ним вышел отец. Пёнволь смотрел на Джеджуна настолько изумленно, что казалось, словно он не узнаёт в нем своего сына. — Что случилось? — выдохнул мужчина, обращаясь к пасынку, который держал Джеджуна в вертикальном положении. — О, вы здесь, — с облегчением выдохнул Юнхо. — Принимайте свое чадо. Парень бесстыже вручил брата отчиму и развернулся к лестнице, чтобы уйти. До него донесся вырвавшийся всхлип Джеджуна, но Юнхо решил быть непреклонным. Он холодно взглянул на родителя, поспешно спустившегося к ним до середины лестницы, и ступил на первую ступеньку. Пёнволь уж точно не мог понять, что происходит, почему его сын надрывается, обливаясь слезами, а тот в свою очередь боролся с чувством непреодолимого отчаяния и тоски. Омежка прекрасно понимал, что должен сказать хоть что-то, сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить альфу. — Ты что, пьян? — донеслось от отца. — Я порву с ним! — горячо пообещал Джеджун, с надеждой разглядывая уходящего альфу. Он оказался слишком зациклен на удаляющейся спине, что и не реагировал на волнение в голосе папочки. Юнхо притормозил, но не оглянулся, шагая прочь. Он чмокнул в мягкую щеку своего обеспокоенного родителя и, переступая через три ступени, стремительно скрылся за поворотом. Это расстроило Джеджуна еще больше. И он, подавив очередной всхлип, вырвался из объятий отца, не желая ощущать ни чьих прикосновений. — О ком вы говорите? Что случилось? — допытывался Пёнволь, но его сын молчал, старательно утирая улики своей слабости. Тенши не мог объяснить того чувства, которое испытал при виде детей. Он определенно волновался за сына. Но и не мог игнорировать боль пасынка, какими-то неизведанным образом передающуюся и ему. Когда юноша взошел к нему на ступеньки, к Тенши вернулась способность говорить. — Тебе помочь? — Отвали, — скрипучим голосом бросил парень, подходя ближе. — Думал, мы на пути к перемирию, — властно сообщил омега, напоминая, что Джеджун еще не замолил свой грешок. Тенши проводил его взглядом. А у самого сердце кровью обливалось. — Я передумал, — тем же металлическим тоном решительно отрезал мальчишка, проходя мимо. Он даже мельком не взглянул на предмет своего воздыхания, и Тенши это резануло по сознанию. Мужчина отчетливо почувствовал, что что-то в их отношениях сломалось.