***
Тенши обреченно вздохнул, глядя на флаконы с лекарствами, подвешенные на штативе, на трубки, вьющиеся вокруг, иглу, впивающуюся в кожу. Чувствовал подпирающий тошнотворный ком к горлу. До чего же все неправильно. Палата с выкрашенными холодной голубой краской стенами никак не создавала впечатления уюта, отчего до безумия хотелось домой. Омега подавил волну озноба и нехотя оглянулся на тихо отворившуюся дверь. Размеренным шагом к нему приближался хирург, проводивший операцию. — Как самочувствие? — Голова кружится. — Крови вы потеряли немного, так что, это скорее всего от волнения. И если не будете нагружать ногу, швы не разойдутся, а метка будет как новенькая. Пришлось представить себя ювелиром и складывать мозаику. — Я же пластику не заказывал. — Уродливый шрам Вам ни к чему. Да и супруг Ваш все оплатил: от медицинского обслуживания до содержания. Пока что я ему входить не разрешаю. Тенши сглотнул ком и опустил глаза, с трудом выдерживая пытливый взгляд врача. — Без Вашего разрешения я не стал заполнять протокол. Положение меня обязывает вызвать полицию на основании осмотра. У нас есть психолог и… — Мне не нужен психолог, — резко отрезал омега. Он строго посмотрел на врача. — В нашей клинике есть дежурные полицейские… — Значит, Вы их все-таки вызвали, да? — Тенши недобро сощурился. — Я не заявляю о насилии. Полиции здесь делать нечего. — Если это случилось однажды, вероятность 90% того, что это повторится. Тем более Вы в положении. Мне приходится видеть изнасилованных мужьями чаще, чем хотелось бы. И все они с рецидивами. Их жертвы — любящие слепцы, боящиеся разрушить брак. Потому что в большинстве своем их мужья «заботливые и внимательные», что часто путают с нездоровым контролем. — Мой супруг совершил ошибку. Он взволнован, потому что не привык причинять мне неудобств. Ему некогда меня контролировать, потому что живет на работе. И в том, что произошло, только моя вина. Не смотрите на меня с такой иронией! — прошипел едва слышно Тенши, разглядывая хитрый прищур собеседника, чье лицо разрезала кривая полуухмылочка. — Я его спровоцировал и не дал вовремя отпор. Мне хватило бы навыков, ведь я мастер спорта по рукопашному бою. Мое тело достаточно натренировано, чтобы Вы убедились. Более того, я не собираюсь заявлять, потому что испуга было больше чем дела. И его испуга больше чем моего. Пёнволь извинился и я склонен ему верить. — Большинство психопатов социально адаптированные. И они умеют извиняться так, чтобы жертва им поверила. — Вы его видели? — строго уточнил Тенши. — Он не психопат. Мой супруг абсолютно адекватный человек. И я видел остатки раскаяния, которые он пытался скрыть. Он это недоразумение еще долго не забудет. Я знаю склад его ума. Я знаю, чем живет мой мужчина. И Вы со своими теориями и статистикой не сможете убедить меня в обратном. Он искренен в гневе и искренен в любви. Это просто ошибка, которую любой может совершить в отчаянии. Повторюсь: я спровоцировал мужа. Я виновен в том, что он потерял над собой контроль. Омега выждал, когда врач отреагирует на его слова. Тот недоверчиво щурился, но кивнул: — Очень многие жертвы оправдывают своих истязателей. Насилие не имеет оправданий — запомните это. — Господин Ма, — нарочито деловым тоном отозвался Тенши, — премного благодарен за ваши квалификационные хирургические навыки. Вы оказали неоценимую помощь на пути к моему выздоровлению. Тот вздохнул, опуская взгляд, и посмотрел на бейдж со своим именем. Этот пациент настроен категорично, а в коридоре поджидает свирепый волк с горящими глазами. Поджидает, когда сможет ворваться в эту палату. — Вы всегда можете передумать, — предупредил врач. Он поклонился прежде, чем покинуть палату. От стены в коридоре тут же отделился главный виновник случившегося. Он даже не озвучил свой вопрос, а просто пронзительно посмотрел в глаза, пытаясь все счесть. — Вашему супругу лучше не волноваться. — Как он? — Тело заживет, чего не могу гарантировать относительно его души. — Вот только душу его оставьте в покое, — процедил Пёнволь. — Занимайтесь лучше тем, за что Вам платят. Он грубо отодвинул врача от дверей и шустро нырнул в глубину больничной комнаты. С койки, привязанный трубочками системы капельницы, на него разгневанно смотрел Тенши. — И как скоро за мной придут? — решил уточнить Пёнволь. — Я не заявил, — процедил омега, сверля буравчиками глаз приближающегося супруга. Тот придвинул стул и сел возле кровати. — Как только устоял перед соблазном? — иронично выдал Пёнволь. — До конца дней своих не расплатишься, — Тенши не стал препятствовать тому, что альфа взял в свою ладонь его руку и мягко прижался к ней губами. — Сколько ни думаю, все равно не понимаю: почему не остановил меня? Ты же мог меня отшвырнуть, но поддался. — Значит, в тот момент я был слабее тебя, — омега не сводил глаз с супруга, прижимающегося губами к его кисти. С ресниц Пёнволя соскользнула слеза — не первая за сегодняшний вечер. — Обещаю, я не допущу подобного, — прошептал альфа, щекоча кожу своими губами. — Это ты заказал пластику? — холодно спросил Тенши. Пёнволь на это лишь кивнул и снова поцеловал хрупкую кисть, грея ее в своих ладонях. — Извини, я не должен был этого делать, — глядя прямо перед собой, тихо проговорил омега. — Сорвался и мы оказались здесь. — Ты разве глупый? — Пёнволь возмущенно взглянул на супруга. Тот перевел на него изумленный взгляд. — Знаешь, я все это время жил словно в бреду. Когда ты сказал, что не хочешь ребенка, я поверить не мог, что это реальность. А затем увидел полупустую пачку противозачаточных. И все равно не хотел верить в то, что это происходит на самом деле. Позже выяснилось, что мой партнер — твой бывший и вы с ним пересекались за моей спиной. — Он не бывший. У нас ничего не было. — Но я знаю что такое, когда вспыхивают старые чувства. И нахожу у тебя украшение, спрятанное от моих глаз. А затем моя догадка о дарителе подтвердилась. И когда ты отказал мне в близости, а я слышу чужой запах — запах альфы! Я отказывался принять тот факт, что потерял тебя. В какой-то момент я потерял тебя, а даже не знаю, где совершил ошибку, — альфа пожал плечами, качая головой. Сердце Тенши ёкнуло от вида непрекращающегося града слез. — Я сказал ему, что знаю, чем живет мой мужчина. Пёнволь, я действительно знаю, чем живет мой мужчина. И никогда не предал бы этого. — Едва ли у меня есть право слышать такие слова. Тенши не успел ничего ответить, как дверь в палату внезапно отворилась и внутрь влетели двое с обеспокоенными лицами: всполошенные дети перепугано таращились на родителя в койке под капельницей. Юнхо бросил беглый взгляд на отчима. И отметив, что на том ничего нет кроме штанов, потянул за язычок молнии на своей ветровке. Он стянул с себя куртку и бросил на плечи мужчине. Ее тепло неожиданно согрело, и Пёнволь с некоторой благодарностью посмотрел на юношу. — Как вы здесь оказались? — удивился Тенши. — А вы? — дерзко выпалил Джеджун. Он плюхнулся на небольшой диванчик напротив кровати. — Я не спал, когда услышал отъезжающую машину, — начал Юнхо. — Выглянул в окно и увидел, что это наша. Решил заглянуть к вам, но вас в комнате не было, а только куча битого фарфора в ванной и кровь. Разбудил Джеджуна. Он отследил больницу и вот мы здесь. — Я сейчас не понял, что сделал Джеджун, — строго выговорил Пёнволь. Он так и не выпустил ладонь Тенши из своей руки. Мальчишка тяжело вздохнул, гоняя во рту жевательную резинку. Он возвел горе-очи к небесам. Парень уставился на отца, словно на отсталого. — По навигатору отследил. Он у тебя к спутнику подключен. Знаешь номер навигатора — у тебя есть маршрут. Ясно? — А ты знаешь номер моего навигатора? — не поверил своим ушам Пёнволь. — И твоего, и его, — Джеджун подбородком указал на Юнхо, — и его все три, — это уже произносилось глядя в глаза Тенши. — Я даже не представляю, где смотреть этот номер, — потерянно проговорил Пёнволь. — А ты их все знаешь? — Я гений, пап, — скучно выдохнул Джеджун, словно это должно было все объяснить. — Если ты влез в мой навигатор, то куда еще ты можешь влезть? — В базу твоих конкурентов? — предположил мальчишка, пожав плечами. — Это взлом. — Я не отрицаю, — Джеджун покачал головой, а затем лопнул надутый пузырь. — Это киберпреступность, — нравоучительно выдал Тенши. — Предпочитаю слово «хакер». — Это то же самое, но короче. — Да, а для таких, как мой папочка, есть слово «нуб». Но похоже, этот нуб хакнул тебя, о, мой милый Тенши. Я прав? Или даже вернее сказать, ламер, — с толикой ненависти в дрогнувшем голосе протянул Джеджун. Он буквально вынуждал себя сохранять спокойствие, то и дело срываясь на жевательной резинке во рту. — Это вы сейчас на каком языке? — рыкнул Пёнволь. — Я случайно поранился, — сквозь зубы процедил омега, предупреждая настырность пасынка. Тот на это только недоверчиво хохотнул, откровенно дерзя, но не смог скрыть вырвавшейся на волю истерики, кою в то же мгновение сдавил в кулаке. — Насколько все серьезно? — строго спросил Юнхо. — Ногу мне зашили. Сейчас откапаюсь и можно ехать домой. — Покажи где шили, — настоял Джеджун, сверля недобрым взглядом отчима. — Где твоя воспитанность?! — прикрикнул Пёнволь. — Ни стыда, ни совести. Извинись. — Извини, но где тебя шили? — Гадость какая, а! — рыкнул альфа на сына. — Ты переходишь все границы, — тихо прошипел Тенши. — Порезался так же, как канцелярским ножом в офисе? Я хочу это увидеть. — Если не прекратишь, я тебя ударю, — предупредил Пёнволь. — Не в моем присутствии, пожалуйста, — потребовал Тенши. — Извини, — потеряно выдохнул альфа. Юнхо перевел на него пристальный взгляд, изучая осанку, слегка осунувшуюся в присутствии родителя, поникший взгляд, мелкую дрожь в пальцах, сжимающихся на хрупкой кисти родителя. — Тебе точно можно домой? — уточнил Юнхо у родителя, неотрывно глядя на отчима. — Да: еще полчасика для лекарств и можно домой. — Хорошо, мы подождем, — Юнхо уселся около Джеджуна. — Не стоит нас ждать, — настоял Тенши. — Вам и приезжать не стоило. Уезжайте домой, ложитесь спать. А мы приедем, как только закончим с процедурами. Слышите меня? Уезжайте. Завтра в школу. Нужно выспаться. — Я вас провожу до машины, — Пёнволь поднялся на ноги и указал на дверь. — Мы скоро вернемся. — Что плохого в том, что мы хотим остаться? Хотим побыть с родителем? — уперся Юнхо. — Плохо то, что уже поздняя ночь. А завтра вы будете сонными и не сможете усваивать материал. Поэтому марш в постель, — потребовал Пёнволь. Скрипя зубами мальчишки поднялись с места и поплелись к выходу. Альфа не обманул: проводил до стоянки и усадил детей в авто. Внезапно Пёнволь спохватился: — Твоя куртка… — Дома вернете, — отмахнулся Юнхо. — Я понимаю, что вы переживаете, — начал Пёнволь, — но все будет хорошо. Не бывает семей без ссор. Эта чума и нас с Тенши не обошла стороной. Но уже все наладилось, поэтому не волнуйтесь. — Почему в результате этой ссоры там лежит мой родитель, а не Вы? — резко бросил Юнхо. Джеджун впервые видел, как дрожат его губы от ярости. — Предлагаешь мне составить ему компанию? Возможно, это будет справедливо, но абсолютно бесполезно. — Он отказался от твоей метки, да, папа? Поэтому не показал мне место пореза? — А ты какого черта во все это лезешь?! — рыкнул тот. — Потому, что люблю его. И полностью на его стороне. — Если любишь, не донимай. Грош цена такой любви. Шуруйте по койкам!***
— Ты упомянул метку, — строго начал Юнхо, следя за дорогой. Его пальцы вцепились в руль, а ноги то и дело давили на педали. Нужно было сбросить напряжение, но парень не мог придумать способа сделать это в машине, так что терпел до дома. — Знаешь, где она находится? — Знаю, — без раздумий выдал Джеджун скучающим голосом. — И? — потребовал альфа. Он тут же вздрогнул от прикосновения хрупкой ладошки в довольно интимном месте на бедре. Пальчики собственнически погладили его, касаясь максимально близко к паховой области. Омега смотрел с вызовом почти в сантиметре от лица Юнхо и не прекращал гладить его по ноге. — Прямо здесь, — с придыханием выдал Джеджун, издевательски дразнясь. Через мгновение он уже откинулся на спинку своего кресла и посмотрел в окно. — Тенши сказал, что ему повезло с ее местонахождением: приятнее ноги раздвигать перед папочкой. Юнхо прыснул: — Он не мог такого сказать. — Он много чего может сказать. И я ему поверил. Потому что то, что он сотворил с моей меткой, было чертовски убедительно. — Ладно, допустим, это правда. Почему ты прицепился к его запястью? Что с этим не так? — А это, — Джеджун на секунду задумался, — слишком личное. У меня нет права разглашать. — Да ладно! Когда тебя что-то такое останавливало? Ты же вообще беспардонный. — Даже настолько беспардонные как я, знают, когда нужно молчать. И о чем молчать. — Омега покосился на рыкнувшего Юнхо. Того душило бессилие и сводило с ума неведение. — Расслабься. Это был ожог. Просто ожог. — Джеджун умолчал о том, что ожог химический от свежей татуировки. — Я не хочу домой. Сегодня точно не усну. Отвези меня на Донбэк. — Извини, но фраза «Отвези меня на Донбэк» для меня звучит исключительно, как… — Трахни меня, — угадал мысли парня омега. Юнхо на него удивленно покосился. — Потому что там мы занимаемся только этим. Сделай это со мной, как сделал отец с Тенши. Джеджун до сих пор не мог прийти в себя после того, как Юнхо рассказал ему о том, что слышал. Хотел втихаря покурить, а стал свидетелем пренеприятнейшего разговора. Не вышел из укрытия только для того, чтобы не накликать гнев родителя. Выходит, сам не подставился, зато его подставил: не вмешался вовремя, и все зашло слишком далеко. — Дже… — потеряно выдохнул альфа под пристальным взглядом требовательных глаз. — Я не средство для самобичевания. И никогда не смогу... так… с тобой… — Я не хочу домой. После этих слов Юнхо развернул машину на ближайшем повороте. Он ехал куда-то целенаправленно, но Джеджун так и не сообразил маршрут. — Донбэк в другой стороне. — Он нам и не нужен, — заверил альфа. Уже через несколько кварталов омега начал узнавать местность: Юнхо направлялся в домик на берегу — так Джеджун называл дом Тенши. — Сегодня заночуем здесь, — предупредил альфа, притормозив у ворот. Омега послушно вошел за парнем в дом и помялся у порога, поджидая когда тот снимет обувь и пройдет дальше. Но даже разувшись Джеджун неловко посмотрел по сторонам. Напряжение между ними еще витало в воздухе. Юнхо старательно избегал смотреть в глаза, и от этого омега чувствовал себя виноватым. Он сглотнул ком и машинально поправил волосы, хоть с его прической и было все в порядке. — Ляжешь в моей комнате, — холодно приказал Юнхо. — Я переночую в гостиной. Джеджун в последнюю секунду схватил его за руку, не позволяя уйти. — Я не смогу уснуть. — Колыбельную спеть? — сквозь зубы выплюнул альфа. — Не нужно меня ненавидеть за поступки отца. — Меня волнуют только твои поступки, — неприязненно заявил Юнхо, высвобождая запястье из цепких пальцев. — Что вдруг изменилось, коль ты снизошел, дабы лицезреть мою персону? Джеджун проглотил упрек, ничего не возразив. Он отвел глаза от колючих буравчиков. — Кажется, я просил тебя подождать. — А я не хочу ждать. Я не хочу маяться в неведении. Просто секс меня не устраивает. Быть твоей марионеткой меня не устраивает. Слышать, что тебе не до меня — тоже не устраивает. — Юнхо, я очень сильно накосячил, и в тот момент… — Да, я, походу, тоже очень сильно накосячил. Извини, что не получилось выбросить тебя из головы. Но обещаю, что снова постараюсь. — Не будь таким эгоистом, — бросил вслед парню Джеджун. — Думаешь, мне легко? Почему ты думаешь, что мне легко? Я всю жизнь любил только омег. За последних три года меня несколько раз пытались изнасиловать альфы. И чаще всего тот, который однажды спас. Я вынужден был притворяться, что состою с ним в отношениях, чтобы не лезли другие. Вынужден был позволять ему лапать — такова цена за мою неприкосновенность. И видимо, окончательно рехнулся, когда начал трахаться со своим сводным братом. Это был мой протест. Извращенная его форма. Отец от меня слишком много хочет. Окружение слишком много хочет. Я испытываю постоянное давление, играя на два фронта. Когда хочу послать все к черту, иду к тебе, чтобы забыться. Но и тут своя цена — на мне появилась эта гребаная метка! И я чувствую, как оковы сжимаются на мне все сильнее. Как ни пытаюсь, не могу их сбросить. Отец, который за всю жизнь ни разу не оставил мне выбор, вдруг сделал то, что я меньше всего ожидал. Я пытался ему угождать, но он все равно видел мой брак. И сделал выбор не в мою пользу, наплевав на все мои стремления. Поэтому, если ты, гребаный альфа, еще хоть раз попытаешься на меня давить, я окончательно сломаюсь. Моя психика и так держится на честном слове. Тенши уже настаивает на мозгоправах, и я прекрасно понимаю его беспокойство. Еще чуть-чуть, и ему не потребуется мой ответ: все станет очевидно. Чертов ты альфа… Не будь таким, как все они. Я не знаю, что чувствую к тебе. Но знаю, что хочу ответить. Ты должен оставаться особенным, чтобы я мог сделать правильный выбор. И сейчас я прошу не оставлять меня, даже если бешу. Даже если видеть меня не можешь, не оставляй меня!