Я влюбился в брата

Силуэт приближался с каждым размеренным шагом. Вместе с ним окутывало все ярче облако смеси горечи сигаретного дыма и резкого древесного запаха. — Нужно попробовать салат. Семьдесят пять лепестков ириса, восемьдесят бутонов черемухи и зафиналить это все горчицей с солью, — Джеджун сделал движение рукой, будто делает посыпку. — Ирис, черемуха, горчица... Соль... — в дурмане прошелестел омега. Его большие глаза бегали от одного края силуэта к другому. — Что ты несешь? — прыснул альфа, наконец показавшись из тени под фонарем. — Твой запах, — бесцветно выдал Джеджун. Он уронил голову на грудь и будто марионетка крутанулся вокруг своей оси. Сам не заметил, как носом воткнулся в пуговицу пиджака на груди альфы. Тот бесцеремонно поднял его лицо за подбородок своими цепкими длинными пальцами. Омега зашипел от боли, но захват оказался сильнее, чем думал. — Руки! — прорычал он, изворачиваясь. Ногти вонзились еще глубже, словно когти дикой птицы. Альфа смахнул с его красивого личика упавшие волосы и подозрительно заглянул в глаза. Там все плыло. Джеджун даже не мог рассмотреть этот вороний колючий взгляд. — Да ты под кайфом, — прокаркал Грач, словно выплюнул. Убрать пальцы альфы оказалось не по силам. Тогда Джеджун завопил громче, яростней извиваясь: — Убери свои вонючие клешни от моего лица! — Где твои колеса? — потребовал альфа, не позволяя миленькому личику высвободиться. — Они мои, — заявил Джеджун, подрагивая от ярости. — Обчистить меня хочешь?! Ну, давай! Невменяемость для этих мест — вполне привычное явление: настоящая сточная канава. А вот невменяемая персона, чей волос на голове дороже чем все имущество альфы вместе с его почками, печенью и другими донорскими органами — не самый желанный визитер. Таким хоть кол на голове теши. Почему-то они себя считают хозяевами чужих жизней. Этот сосунок ничем не отличается от остальных. Обдолбался и думает, что это площадка для забав. Так понравилось в прошлый раз? Ещё дозу адреналина захотелось? — Тачка. Где твоя тачка? — уточнил вопрос Грач, бесцеремонно фиксируя омегу за челюсть. — Ты водить-то хоть умеешь? — презрительно рыкнул тот. — Черт, — досадно прошипел альфа сквозь стиснутые зубы, — как тебя сюда занесло? — он наконец выпустил парня из захвата. И ведь ни черта же ему не сделаешь! Меньше всего хотелось обзавестись головной болью в лице нетрезвого сопливого богача. Хрен с ним, с его кошельком. Но это же — мать его! — личная соска Чон Юнхо, а тот яйца на горло накрутит, если с его недоразумением что-то приключится. Грач зыркнул в сторону омеги. Тот шатался, как осиновый лист на ветру. — Где хочу, там и хожу, — дерзко заявил Джеджун, словно плюнул в сторону местного бандита. Тот оскалил зубы и неодобрительно покачал головой, буравя парня колючим взглядом. Омега играл с огнем. — Ты на моей территории, — в тон парировал альфа. — А на своей территории, — он медленно приблизился и зловещая аура с ног до головы окатила парня своей мощью, — уже я делаю что хочу. Омега смотрел исподлобья, слегка пошатываясь на неустойчивых ногах. Казалось, дунешь и он упадет. — И что ты сделаешь? Изнасилуешь? — презрительно процедил Джеджун, не отводя свой мутный взгляд. Грач аж повел плечом и встряхнулся: — Дался ты мне, — фыркнул он почти брезгливо. — Ты гей? — искренне удивился омега. Он пьяно разулыбался. Насмешливо и так отвратительно вульгарно. Грач притянул его ближе за локоть и выдохнул прямо в лицо: — Ты — под кайфом. — Его бесцеремонно прервал смешок омеги. От противности этого вида аж зубы свело. А ведь симпатичный, Сатана. — Вот если бы был трезвым, возник бы интерес. Я не люблю иметь овощи. Понятнее? Так, где твоя тачка? Омега потускнел со скоростью двадцать пятого кадра. Он опустил голову, пожал плечами и произнес с детской досадой в голосе: — Потерял. — С ума сойти, — истерично выдохнул Грач в сторону. Его тело пронизывало ознобом. Титанических усилий стоило сохранять спокойствие. Он вынул из кармана мобильный телефон. — Вызову такси. Омега хмуро посмотрел на агрегат в руках парня. — Убери это, — он взглядом указал на сотовый. — Нетушки, я отправлю тебя домой, — как одержимый закивал Грач. Он выпучил глаза, настаивая на всей серьезности своих намерений. Кнопочный телефон со времён динозавров? — Черт, этот раритет еще звонит? — без какой-либо надежды уточнил омега. Альфа недовольно гортанно зарычал. — Этот раритет... — Ты, наверное, ждешь, когда он станет антикварным, чтоб выгодно продать и разбогатеть? Я его у тебя куплю, хочешь? Прямо сейчас, — Джеджун потянулся в карман за портмоне. А оттуда выпала коробочка с изумрудными драже. — Аааайщ, — он наклонился, чтобы подобрать, но мир начал переворачиваться, а земля стремительно приближаться. Альфа успел поймать, оградив милое личико от встречи с куском пыльного разбитого асфальта. — Я сам подниму, — заартачился омега, вырываясь из захвата парня. Тот позволил ускользнуть, от чего нетрезвый Джеджун по инерции едва не грохнулся снова — его удержали цепкие пальцы Грача. Альфа присел на корточки и подобрал коробочку. Он пристально посмотрел на леденцы, потарахтел ими. Взглянул сквозь изумрудное драже на фонарь. Чистое, как натуральные камни. Никогда раньше не видел в живую, но весьма наслышан о некоем «стекле». И сомнений не осталось: это именно оно. Внезапно перед его лицом всплыла раскрытая изящная ладошка. — А твой альфа в курсе, чем ты балуешься? — с издевкой уточнил Грач, пряча коробку в карман своего пиджака. — Верни, я серьёзно, — вот только покачнулся на ногах он тоже со всей серьёзностью. — Заберешь у Чон Юнхо. Грач сощурился и посмотрел в экран телефона, сопровождая пиликаньем клавиш. — Это мое! — взвыл Джеджун, толкая его в плечо. — Верни! — Он не унимался, колотя парня по всем местам, куда мог дотянуться. — Отдай! Отдай! Отдай!!! Парень поднялся на ноги и зафиксировал паникующего омегу, крепко прижал к себе и заговорил в трубку. Он диктовал адрес, пока Джеджун бодался. Страшно было не от того, что альфа бесцеремонно забрал панацею. От одной мысли, что Юнхо обо всем узнает, хотелось умереть. Не отец, не Тенши. Его Юнхо. — Через пару минут машина приедет. — До слуха альфы донесся всхлип, сопровождаемый чересчур слабым толчком. Омега в его руках задрожал и как-то обмяк. — Это не мое дело, но... Парень замолчал от внезапно начавшегося рыдания. «…побуду жилеткой», — пронеслась досадная мысль в его голове. Что делать со слезами омеги? Да еще, когда тот ревет так надрывно? Джеджун выл и скулил, пряча лицо у него на груди. Казалось, ничто не сможет его угомонить. Безутешные рыдания омеги заполняли улицы, а реки слез могли бы затопить целый квартал. Он все пытался что-то сказать, но задыхался. Судорожно хватал ртом воздух и из горла мог выдавить только какую-то нелепую какофонию звуков. И это длилось бы до бесконечности, но подоспело такси. А омега все продолжал лить слезы на груди. — Эй, твоя машина, — тихо позвал альфа, попытавшись растормошить парнишку. — Я не хочу... Домой... — сквозь всхлип выдал Джеджун, прижимаясь крепче. — Но тебе нужно домой. — Это больше не мой дом... Больше не мое убежище... Не мое... — омега мягко обнял парня за узкую талию и тихо всхлипнул. Грач вздрогнул. Уют, что дарили эти прикосновения, подкупал. Как же давно он не испытывал ничего подобного! Парень крепче притянул к себе омегу. Хотелось задержать это мгновение подольше. Он позволил себе лишнего: зарылся носом в ароматных волосах и вытянул полной грудью запах: запах чистоты и свежести. Сладкий нектар ударил в сознание, альфу бросило в дрожь. Жаром обдало все его естество и в чреслах заныло. — Пойдем, — тихо позвал он, увлекая Джеджуна за собой. — Нет, я не поеду домой! — взмолился тот, цепляясь за него как за соломинку. Столько мольбы в глазах, хоть и нетрезвых. Умом (теперь уже) он понимал, что омега «зашарился» не просто так, не просто потому, что было офигенно хорошо. — Я оплачу ложный вызов, — сдался Грач, пряча глаза. — Стой здесь. Омега остался позади. Он смотрел на свои руки с идеальным маникюром и с ресниц его одинокими хрустальными каплями срывались слезинки. Парень резко отпрянул, когда альфа прикоснулся к талии. Тот в недоумении уставился на него. — Слабость. Ты видел мою слабость, — испуганно, как-то чересчур напряженно проговорил Джеджун. — Меня пора убить? — с сарказмом прокаркал Грач. — А такси я зачем отпустил? Чтоб свидетелей не было? Идем, — он бесцеремонно схватил омегу за руку и поволок за собой. — Куда мы идем? — семеня за широко шагающим альфой уточнил тот. — Ко мне в берлогу. Какое-то время они молчали. Джеджун смотрел на фигуру альфы и в голове рождались вопросы. По большей части они были все глупые и пустяковые, но была парочка, на которые хотелось бы получить ответ. — Как вы познакомились с Юнхо? Что вас связывает? Вы такие разные. — Пусть он тебе рассказывает, — недовольно процедил альфа. — Да ладно тебе! Говори! Грач резко затормозил, а Джеджун по инерции врезался в него. Альфа облизнулся, обдумывая вопрос. — Он... Не имеет никакого отношения к этому району. Ясно? Так что, здесь о нем не говори. Мой район — мои правила. — Черта с два он не имеет никакого отношения, — выдал омега, буравчиками вперившись в парня. С его глаз скатились две безмолвных слезы. Грач какое-то время смотрел на омегу нечитаемым взглядом, а потом как-то досадливо вздохнул. Он спинным мозгом чувствовал, что это только начало ночи и до утра Джеджун успеет его знатно потрепать. Как ментально, так и эмоционально. — Как тебя сюда занесло? — смягчился альфа. — Я искал кое-кого, — тихо признался Джеджун. Он опустил глаза и тихо вздохнул. — Это я помню. Кого? Я всех знаю в этом районе. Джеджун утер нос тыльной стороной руки, смахнул влагу с лица, а затем признался: — Катагава Тенши. — Японец? — переспросил Грач. Он задумался: — Нет, имени я такого не знаю, но одного японца видел. Он ушел перед твоим появлением. Раньше я его в этих краях не наблюдал. Он стал светиться не так давно. — Это родитель Юнхо. Глаза альфы расширились. — Японец? У Юнхо японские корни? — искренне удивился он. Джеджун промолчал. Он боялся сказать что-то лишнее. Старался изо всех сил не позволить фонтану слов, что рвался из него, хлынуть наружу, словно неконтролируемый поток, что прорвал дамбу. Но чаша уже была переполнена и вот-вот польется через край. — Это проблема? — он устало прикрыл глаза, качаясь по кругу. — Как чистокровному корейцу... — Грач осекся. Он испытал смешанное чувство досады и удивления. Но по большому счету ему было безразлично. Национальную принадлежность он чаще использовал как предлог, а не причину. — Без разницы. — Он полукровка, да, — Джеджун заглянул в глаза парня. — Но тебя что-то раздражает и смущает в этом. Что вас связывает? — Мне без разницы, кто он. Ясно? — Почему ты его боишься? — Джеджун лукаво прищурился и альфе от этого взгляда стало как-то неуютно, словно рентгеном просканировали. — Я не боюсь. У нас перемирие. — Нет, боишься. Если бы не боялся, тебе было бы на меня плевать. Если бы не было его фотки в моем телефоне, что бы ты и твои парни сделали со мной? — склонив голову набок потребовал омега. Альфа тяжело вздохнул. — Мне нужно было тебя припугнуть и прогнать. Понятно? Ты малолетка, тебе не стоит появляться в таких местах. Ты из хорошей семьи, вот и сиди там, в своем красивом мире. Не суйся в пекло. И не жри наркоту. Иначе поселишься рядом с теми бомжами, — Грач указал на сточную трубу. — Откуда забота? Из-за Юнхо? — Ты — омега. Милый пушистый домашний зверек. Эти улицы принадлежат альфам. Альфы не все такие как я. Вот им без разницы под кайфом ты или нет. Им лишь бы почесать. Сечешь? Они отбросы. — А ты? — А я... — альфа с хрипом выдохнул в сторону. Он кивнул своей мысли, недовольно потёр губу пальцами и взглянул на омегу: — Хочу убраться отсюда подальше. И Юнхо мне в этом помогает. Грач от неловкости отвернулся. Он зашагал прочь, только забыл, что держит омегу за руку и тот посеменит следом. — И чем он помогает? Деньжат подкидывает? — все не унимался Джеджун, едва успевая перебирать ногами. Парень резко затормозил, а омега снова в него впечатался. — Он мой репетитор. С домашкой помогает. — Чего-чего? — удивился Джеджун. Он расхохотался во весь голос. Не верилось, что парни вроде этого способны учиться. Джеджуну всегда казалось, что именно из-за природной тупости люди и становятся отбросами. Но, похоже, не все так просто, как выглядит на первый взгляд. — Заткнись. Бесишь. — Через секунду неловкого молчания альфа настоял: — Твой черед. Что ты здесь забыл? — Это между нами? — парень виновато опустил голову. Он посмотрел на широкую ладонь, увитую крупными проступающими венами. Горячая. Так контрастирует с тонким запястьем. Крепкая. Альфа лишь тяжело вздохнул в ответ. — Тенши здесь жил до смерти отца Юнхо. Потом они переехали. Пауза затянулась. Омега все продолжал смотреть в одну точку. Он свёл брови над переносицей и, казалось, вот-вот расплачется. Грач не торопил. Его рука невольно скользнула вниз по хрупкому запястью и пальцы вплелись в расслабленный маленький кулачок. Джеджун затаил дыхание. Его ладонь выглядела такой детской в огромной кисти парня. Альфа медленно двинулся вперед, а Джеджун невольно пристроился рядом. Грач так и не выпустил его руку из своей. Тогда омега крепче за нее ухватился. — И что вы изучаете? — тихо спросил он. — Все. Весь школьный курс. — Ты правда веришь, что у тебя выйдет свалить отсюда? — Я обязан свалить отсюда. — Ну, к хорошей жизни грех не стремиться. — У меня стимул покруче. А к чему стремятся богатенькие мальчики вроде тебя? — Мы... — омега вздохнул. — Меня готовили занять пост отца в компании. А потом он решил, что Ю... — Джеджун резко осекся. — Гм... В общем, отец на это место назначил другого в последний момент. Так что, я уничтожен. Теперь у меня наполеоновские планы по захвату компании. Простимулировать падение акций, опустить на самое дно эту корпорацию и заграбастать за бесценок. — Эм... — парень даже побоялся представить масштаб сего действа. — Шучу. Мне нужно всего-то выкупить десять процентов акций и компания будет моя. Полный контроль. Контрольный пакет. Папочка сядет в лужу. Но, уверен, он будет мной гордиться. — У богатеньких деток и игрушки другие, — альфа поймал себя на мысли, что такие грандиозные планы никогда не строил. Даже в самых смелых фантазиях, стремясь к синице в руке. — У «богатеньких деток» их вообще нет, — еле слышно признался Джеджун в пол. Альфа медленно затормозил и пристально посмотрел на поникшего омегу. Он испытывал какое-то странное не то влечение, не то сочувствие к этому парню. Удивительно, как резко переменилось настроение. — Мы пришли, — тихо сообщил Грач. Джеджун словно пробудился ото сна и принялся оглядываться вокруг. Старенькие двухэтажные домики с маленькими квартирами выглядели более оптимистично, чем район в целом. Правда, на их трухлость указывала облупившаяся краска и местами отваливающаяся штукатурка. Они медленно поднялись по ступенькам. Джеджун на пути успел пару раз споткнуться и смачно выругаться. Голова все еще была в дурмане и картинка перед глазами казалась нереальным сном, от которого омега должен вот-вот проснуться. Странное состояние — то вынырнул в реальность, то снова погрузился в туман. Их встретил узкий короткий коридорчик со ступенькой наверх в холл. Джеджун удивленно поднял голову в сторону включившейся тусклой лампочки, разливающий желтый свет. Он удивленно разинул рот, заметив датчик движения. Долго смотреть на свет оказалось больно, и омега зажмурился. Альфа быстро выпрыгнул из мокасин, а вот Джеджун, пытаясь поймать равновесие, осторожно потянулся рукой вниз к шнуркам на туфлях. Он издал жалобный хнык, хватаясь свободной рукой за стену. Грач недовольно цокнул языком. — Стой спокойно, — он опустился на одно колено, чтобы помочь парню со шнуровкой. Лакированные черные туфли были начищены до блеска так, что в них можно смотреться вместо зеркала. Грач ни разу не прикасался к таким дорогим вещам за всю свою жизнь. Шелковый шнурок поддался легко, выскользнув из петли узелка. Он аккуратно высвободил узкую ступню омеги из обуви. Короткий белый носок оставался чистым, на нем не было и намека на отпечатавшуюся краску или пыль. Из туфли приятно пахло смесью кожи и дезодоранта. — Это еще кто такой? — раздался детский голос за спиной альфы, внезапно пробудивший Джеджуна. Тот посмотрел на парнишку лет восьми от роду, врубившего яркий свет. — О, привет, малыш, — разулыбался омега, словно при виде милого щеночка. — Какой я тебе малыш?! — недовольно засопел мальчик, грозно сжимая свои маленькие кулачки. Альфа все еще возился со шнурками, а Джеджун в одно мгновение высвободился из туфли и шагнул в сторону мальчугана, не прекращая лыбиться. Он сверил рост мальчишки со своим, рукой проведя по середине груди. — Мелочь еще. В пуп дышишь, а уже рычишь. Не нужно так, пупсик, — Джеджун умилительно потрепал маленького омежку за щечки. — Почему ты не в постели? — нарочито грозно спросил альфа. — Тебя жду. Хён, кто эта напасть? — мальчик недовольно вывернулся из нежностей омеги. — Как ты со старшими разговариваешь? — насупился поучительно Джеджун. — Шуруй в свою комнату. — Мальчишка на это обиженно засопел. Грач оттащил Джеджуна от брата. — А ты не лезь к нему. — Это твой омега? — мальчик указал в сторону гостя. Он одарил того ревнивым взглядом. — Нет. — Врешь. — Ещё немного и детское сердце не выдержит, вот-вот расплачется. — Увы, пупсик, — Джеджун вздохнул, хлопнув альфу по плечу, — этот рыцарь в сияющих доспехах герой не моего романа. Я омега не его. И альфа сей, увы, принадлежит не мне. — Это что, Шекспир? — скептически скривился мальчишка, скрестив руки на груди. — О, да ты далеко пойдешь! Уважуха! — Джеджун одобрительно закивал, выставив большой палец вверх. — Че, реально Шекспир? — удивился альфа. — Не-а, но он знает имя такого драматурга, и это офигеть как круто! Джеджун, чуть покачнувшись, отделился от альфы и пристально на него посмотрел. Они несколько мгновений играли в гляделки. Никто не решался моргнуть первым. Где-то в стороне послышался недовольный детский вздох. Наконец, аккуратные губы омеги разомкнулись. — Мои глаза в тебя не влюблены, — Они твои пороки видят ясно. А сердце ни одной твоей вины Не видит и с глазами не согласно. Ушей твоя не услаждает речь. Твой голос, взор и рук твоих касанье, Прельщая, не могли меня увлечь На праздник слуха, зренья, осязанья. И все же внешним чувствам не дано — Ни всем пяти, ни каждому отдельно — Уверить сердце бедное одно, Что это рабство для него смертельно. В своем несчастье одному я рад, Что ты — мой грех, и ты — мой вечный ад. Джеджун легонько коснулся груди парня кончиками пальцев. Он смотрел с таким вожделением, смешанным с болью и отчаянием, что все эмоции на лице не вызывали сомнений. Повисла немая сцена. Альфа недоверчиво сощурился, вопросительно посмотрел на него, ловя себя на мысли, что на секунду поверил в эти слова и актерскую игру. — А вот это — Шекспир, — Джеджун улыбнулся и закусил губу. Он привык к тому, что умеет произвести впечатление, и видел, что это удалось и на сей раз. Альфа облегченно выдохнул. Точно, напасть. Но он остался поражен этой искрометной реакцией, поэтому не мог устоять: — Ты говоришь, что нет любви во мне. Но разве я, ведя войну с тобою, Не на твоей воюю стороне И не сдаю оружия без боя? Вступал ли я в союз с твоим врагом, Люблю ли тех, кого ты ненавидишь? И разве не виню себя кругом, Когда меня напрасно ты обидишь? Какой заслугой я горжусь своей, Чтобы считать позором униженье? Твой грех мне добродетели милей, Мой приговор — ресниц твоих движенье. В твоей вражде понятно мне одно: Ты любишь зрячих, — я ослеп давно. Альфа развел руками и пожал плечами. Он не моргал. Лишь пристально наблюдал за эмоциями на лице гостя. Джеджун с азартом взглянул на него и широко улыбнулся, приложив ладонь к своей груди: — Что может мозг бумаге передать, Чтоб новое к твоим хвалам прибавить? Что мне припомнить, что мне рассказать, Чтобы твои достоинства прославить? Нет ничего, мой друг. Но свой привет, Как старую молитву — слово в слово, — Я повторяю. Новизны в нем нет, Но он звучит торжественно и ново. Бессмертная любовь, рождаясь вновь, Нам неизбежно кажется другою. Морщин не знает вечная любовь И старость делает своим слугою. И там ее рожденье, где молва И время говорят: любовь мертва. Это уже походило на батл. Лицо Грача тронула едва уловимая улыбка, но гримасу тут же сменила напускная тоска. — Признаю́сь я, что двое мы с тобой, Хотя в любви мы существо одно. Я не хочу, чтоб мой порок любой На честь твою ложился, как пятно. Пусть нас в любви одна связует нить, Но в жизни горечь разная у нас. Она любовь не может изменить, Но у любви крадет за часом час. Как осужденный, права я лишен Тебя при всех открыто узнавать, И ты принять не можешь мой поклон, Чтоб не легла на честь твою печать. Ну что ж, пускай!.. Я так тебя люблю. Что весь я твой и честь твою делю! — Мешать соединенью двух сердец Я не намерен. Джеджун и Грач не сговариваясь оглянулись на детский голос в стороне. Парнишка недовольно кривился и хмурился, демонстративно отвернув взгляд. Омега расхохотался первым. — Как тебя зовут, пупсик? — Не беси меня, — прорычал малыш, ощетинившись. — Какое длинное необычное имя! А я — Ким Джеджун. — Шиван. — Альфа с нежностью посмотрел на брата. — Не Беси Меня, откуда увлечение Шекспиром? — словно не услышав Грача, продолжил мило улыбаться Джеджун. Ребенок на это только засопел, взирая на гостя исподлобья. Старший брат одернул назойливого омегу, разворачивая к себе. Джеджун почти поддался, продолжая глазеть на мальчишку. — Прекрати. Я же сказал как его зовут. — Шекспир. Удивительные познания у вашей семейки. — Омега стал серьезным. Он одарил Грача проникновенным взглядом прямо в душу. И он был так близок, что жар разливался по груди. — Родитель любил Шекспира. — Альфа от неловкости сглотнул ком и отвёл взгляд. — Куда он делся? Джеджун видел, как забегали желваки на худом заостренном лице альфы. Тот был недоволен допросом и тянул с ответом. — Умер. Они с отцом разбились. Мы с Шиваном остались вдвоем. — Бедные дети, — оглушенно протянул Джеджун. — Но… Это лучше чем знать, что ты не нужен своему родителю, поверь мне. Грач прыснул. — Ну да, детства у тебя не было… С золотой ложкой во рту. — Не было. Родителю я оказался не нужен: отец меня у него выкупил. Обе стороны остались довольны. С того момента я родителя не видел, — он на секунду замолчал. — Вот и померялись письками, — протянул Джеджун, отводя взгляд. — Я заварю тебе траву отрезвляющую. Отходняка не будет. Вонючая дрянь, но оно того стоит, — бодро проговорил Грач, направляясь в сторону кухни. Он указал пальцем в сторону брата: — А ты в спальню и под одеяло. Бегом! Шиван недовольно засопел. — Я ждал тебя! Я волнуюсь! Альфа притормозил. — Мы договаривались, что ты будешь ложиться вовремя. Независимо от того, когда я приду. — Но я!.. — Не обсуждается, — отрезал альфа, ставя точку в разговоре. Малыш обиженно развернулся и бросился прочь. Мгновение спустя раздался хлопок двери. — Не стану говорить, что понимаю, — осуждающе встрял Джеджун. — Я не хочу, чтобы он беспокоился и видел меня в нелучшем свете. — М, бережешь его? Отгораживаешься от него и тем самым закаляешь, делаешь черствее. Да? Грач недовольно поджал губы от порицания в глазах омеги. А ведь тот на полном серьёзе сейчас готов чихвостить. — Я не всегда прихожу домой вовремя. Не всегда прихожу таким, как сейчас. Иногда я возвращаюсь под утро, иногда с расквашенной рожей, иногда после большой пьянки. Я не хочу, чтобы он это видел. — А сегодня ты привел в дом омегу. — Я знаю, на что это похоже, но… Омега, которого я привел, несколько неустойчиво стоит на ногах, — он сделал маятник рукой и развернулся в сторону кухни. Альфа скинул пиджак с плеч и бросил его на спинку стула. — Это похвально, — Джеджун медленно вошел за ним. — Старший брат прививает малышу классику. — А у тебя ненавистное академическое образование, угадал? — Я — актер школьной труппы. — А я — грожу школе трупами. — Он вынул с полки баночку. — Мы в этом не отличаемся. Я пришел в драмкружок ради мести. Человеку, которого сделал своим другом. Но искренне полюбил его и отказался от своих гнусных планов. Теперь мы с ним вместе заправляем школой. Юнхо не даст соврать. — Юнхо в драмкружке? — Грачу эта мысль показалась до крайности нелепой. — Нет… Нет-нет… Ни в коем случае! Я про то, что являюсь школьным авторитетом, у меня есть своя свита, как и у тебя. Есть свои люди, которые делают «черную работу». — Так, это ты заказчик? — Грач отсыпал немного сухих листьев в заварник, захлопнул крышкой банку и поставил ее на место. Омега на секунду замер. Он не моргая смотрел на широкие плечи и осиную талию парня, заливающего чайник водой из-под крана. — Какой заказчик? — Значит, не ты. — Парень включил плиту. Джеджун резко развернул его к себе. Он во все глаза глядел на вороново лицо. Догадка осенила захмеленную голову. — Так это вы снимали порнуху?! — Не выражайся при ребенке, мы тут с ним классику изучаем, помнишь? — Вы?! — Сделали «черную работу», так ты это называешь? — Ничего святого, да? — нахмурился Джеджун. Его начала пронизывать мелкая дрожь. — Ни воном больше. Парни все сделали чисто, без фантазии. У кого про святость спрашивать? — Ты тоже? — Я читаю Шекспира. Смотрю взрослое кино. Но не снимаюсь в нем. — Некоторым запомнился парень похожий на тебя. — Я разве смазливый? Способный соблазнить омегу? — Ты… Альфа подтянул лицо Джеджуна за подбородок к своим губам. Он горячо дышал прямо в приоткрытые уста и смотрел немигающим вороновым взглядом. — Способен? Джеджун мог бы признать некий шарм этого парня с костлявым сухим телосложением. Особенно после того, как тот немного приоткрыл завесу своей человечности. — Они не были обдолбанными, как я сейчас. У тебя был интерес. Грач отпустил омегу и откинулся назад, упершись в крышку стола. — Один. Только один. Он… был особенным. — Личный заказ Юнхо? — Джеджун с прищуром посмотрел на альфу. Тот опустил голову и ничего не ответил. Как раз вскипел чайник. Грач вздохнул и повернулся к плите. Он выключил газ и налил кипяток в заварник. — Сколько он вам заплатил? — настоял омега. — Не имеет значения. — Я хочу знать цену их унижений. Грач развернулся. Он задумчиво облизнулся, глядя куда-то мимо Джеджуна, а затем заговорил. — Я что сказал тебе, помнишь? Они отбросы. Им не важно, сколько заплатят, лишь бы поразвлечься с богатенькими омежками. Это… щекочет нервишки и гладит самолюбие. Джеджун отвел глаза. — Я сказал ему наказать только одного. Я не думал, что он в принципе станет такое делать. Да мы просто поцапались! — Думаешь, у парня, который знает, как подмять стервятник, кишка тонка такое провернуть? — Да! Когда Юнхо пришел в мой дом, он был пушистым маленьким зверьком, с которым было весело забавляться. Но он оказался монстром… — морщинка разрезала идеальный лоб омеги в гримасе ужаса. — И привел себе подобных в мою школу. Альфа посмотрел в пол, а затем взглянул на Джеджуна. — Он сказал, что тебя оклеветали. А мы «подписываемся» за тех, кто ведет нас вперед. Так в моем мире. Мы все «подписались» за него. А если ты его омега, то для нас это честь — наказать твоих врагов. — Альфа сунул Джеджуну чашку с чаем. — Пей. — Для чего это? Какой смысл? Разгребать чужие проблемы и наживать себе врагов. В какой-то степени омега был прав, так устроена жизнь большинства людей. А особенно богачей, у которых нет никаких ценностей кроме материальных. — Банда — это как живой организм. Есть мозговой центр и есть руки, которые выполняют сигнал. — Юнхо, значит, мозговой центр? — Юнхо не состоит ни в одной из группировок. Но в своей банде я — за главного. — Да? Забавно. Потому что ты внезапно решил проблему не свою. И не своих людей. Мою. Юнхо не имеет к вам никакого отношения. — Я уже сказал: ты — имеешь отношение к Юнхо. А Юнхо — очень уважаем. — Я, конечно, рад, что ты так считаешь. Все-таки он не последний человек в моей жизни. Джеджун замолчал. Он посмотрел на чашку в своих руках. Оценил цвет, принюхался. Запах не был настолько противный, как обещал Грач. Но стоило пригубить, как горечь разлилась по всему рту. Омега скривился и едва не плюнул. Он возмущенно взглянул на альфу. Тот хмыкнул. — Я же предупреждал, что это дрянь. Давай, до дна, — худые пальцы коснулись днища чашки и подтолкнули руку омеги вверх. Джеджун зажмурился, сделал большой глоток от чего зашипел еще больше, подпрыгивая на месте. — Слишком горячо. Твои родители. Как это случилось? Альфа на секунду задумался, стоит ли отвечать на этот вопрос. Он вздохнул, переминаясь с ноги на ногу, отвел взгляд в сторону, потянулся к еще одной чашке, всыпал туда пару ложек растворимого кофе и залил это все кипятком. — В отчете сказали, отец не справился с управлением. — Каким управлением? — Нашей машины. Они ехали с корпоратива компании, где он работал. Естественно, они пили, но он позволил себе сесть за руль. — В какой компании он работал? — Я не уверен, что тебе это интересно. — Если я задаю вопрос, то это значит, что мне интересно. — Он занимался разработкой различных ай-ти платформ. Новации всякие: в медицину, в армию, во все, что нас окружает. — Угууу… Любопытно. И как? Успешно это было? — Джеджун даже не понял, что увлекшись допросом альфы, преспокойно себе сербал отвар, словно пил чай высшего сорта. — Ну, он был мечтателем. Надеялся, что когда-нибудь один из его проектов сработает. Но так и не смог защитить ни один патент. — Печально, конечно. Но я хочу тебе сказать, что если он был ученым — я так понимаю, он был ученым, — то рано или поздно что-то сработало бы. — Наверное. Не знаю. — Альфа отпил кофе. — А родитель что? Чем занимался он? — Он работал в типографии. Редактором. — М, интересно. И он был всего-лишь редактором или пописывал какие-нибудь статейки? — Послушай, давай не будем об этом, ладно? — парень отставил чашку. — Я не хочу в этом копаться. — Ладно, извини. Джеджун осмотрелся вокруг. Он все еще был в дурмане. Так что, его глаза почти не различали деталей интерьера. Он понимал, что находится в светлой комнате, понимал, что видит перед собой белые шкафы, антресоли, стол, но он не видел больше ничего, не мог анализировать, кроме как понимать, что это — кухня. От этого парню было скучно. Он отставил чашку и пошел вон. — Вот, с… Ты куда? — Осмотрюсь. Никогда не был в таких маленьких квартирках. У моего друга есть своя, но она в разы больше этой. — Ты не можешь просто так прийти в гости и шариться по всем комнатам. Тебя что, не воспитывали? — Удивительно, что воспитывали тебя. Альфа промолчал. Он хотел бы отреагировать на эту явную провокацию, но промолчал. А что докажешь нетрезвому? — Пойдем покажу, где будешь спать. Это моя комната. — Оу, предлагаешь..? — Джеджун подвигал пальцами, имитируя половой акт. — Ничего не предлагаю. Ты тут будешь спать. — А ты где будешь спать? — Рядом. Чтоб ты к моему брату не лез. — Какой смешной. Я совсем еще малышами не интересуюсь. Вот был бы он постарше, кто знает, — Джеджун плотоядно облизнулся в предвкушении. Он заметил, как альфа недовольно сверкнул глазами, но только посмеялся себе под нос. Тот пригласил его войти в комнату, но Джеджун притормозил у порога. — Слушай, мне только сейчас стало доходить, зачем ты дал мне этот чудодейственный напиток. Ты ведь ждешь пока я протрезвею, чтобы чпокнуть меня? — Заходи, — сквозь зубы процедил Грач. Омега ухмыльнулся и фривольной походкой вплыл в комнату парня. — Здесь темно как в гробу. У тебя электричества нет? — Есть, — Грач легким движением руки включил светильник. Мягкий желтовато-розоватый свет из торшера разлился по комнате. И как-то пришло ощущение тепла, которое не могут дать яркие лампы, россыпью утыканные по апартаментам. Джеджун тихонько вздохнул, опасаясь спугнуть это мимолётное ощущение расслабляющего уюта. Бледные стены, даже без каких-либо завитков обоев могли бы показаться скучными. Но они так гормонично смотрелись в этой маленькой комнатушке, словно были ее душой, словно живые. Омега провел ладонью по гладкой поверхности, прислушиваясь к их дыханию. Из украшений только пара полок с потрепанными книгами и вырванная страница из журнала: байк и секси байкер верхом. Джеджун подошел ближе, чтобы рассмотреть. Это ведь явно грезы альфы. Каждый день он смотрит сюда перед тем как уснуть и когда просыпается. У него есть мечта. И это дарит такую необъятную свободу — возможность просто мечтать. У Джеджуна такой нет. Он достал одну из книг с полки. Затёртый корешок, местами подклеенные уголки. Сколько раз ее брали в руки? Сколько раз ее перечитывали? Нет блеска новизны. И запах у страниц особенный. Она пахнет судьбами, а не типографской краской. Шекспир Уильям. Его сонеты читать с чуть желтоватых от времени листов намного увлекательнее. С ними погружение в мир драматургии гораздо полнее. Глаза омеги остановились на одной из страниц: «Кто под звездой счастливою рожден — Гордится славой, титулом и властью. А я судьбой скромнее награжден, И для меня любовь — источник счастья. Под солнцем пышно листья распростер Наперсник принца, ставленник вельможи. Но гаснет солнца благосклонный взор, И золотой подсолнух гаснет тоже. Военачальник, баловень побед, В бою последнем терпит пораженье, И всех его заслуг потерян след. Его удел — опала и забвенье. Но нет угрозы титулам моим Пожизненным: любил, люблю, любим.» «Любил, люблю, любим...» — омега тихо вздохнул, возвращая книгу на место. Он повернулся. Небольшой письменный стол впритык к окну. В некоторых местах потёртый, старомодный. Но полностью пропитан историей. Его даже реставрировать не стоит — пропадет тот шарм старины. Джеджун бывал в домах с винтажным стилем мебели, но они такие вычурные, неестественные. Дешёвый шик, не то что этот стол — настоящее произведение искусства. На окнах что-то наподобие жалюзи, задранное до верха. Интересно, какой отсюда открывается вид? Сейчас там ничего не видать — сплошной мрак. На стуле беспорядочно свалены какие-то вещи. Они лежат так, как их оставили: небрежно, в куче. Это была спешка. Джеджун знает, что придя домой все будет сиять. И даже оставленный беспорядок растворится. За ним все разложат по местам и подотрут где надо. И его комната превращается в нежилое помещение. Рядом со столом вдоль стены — односпальная кровать с деревянными быльцами. Постель Джеджуна в два, а то и три раза больше. Хоть звездой лежи. Но в ней в два раза сильнее ощущается одиночество и холод. Он всегда спит на одной стороне, свернувшись калачиком. Но эта кровать располагает к тому, чтобы расслабиться. Может, за счёт теплого пледа, которым накрыта. А может, потому, что она так же одинока? Напротив нее узкий шкаф на два отдела, упирающийся во входную дверь. Сделанный из такого же добротного дерева. Альфа подпёр его плечом и неотрывно смотрел прямо в глаза. — Миленько. Метр на метр. Как ты тут помещаешься? — нарочито дерзко выдал омега. — Как-то, — недовольно проворчал Грач. Он отделился от мебели и шагнул глубже в комнату. — И тебе придется поместиться. — Даже в пусанской тюрьме в камере больше места. — А тебе откуда знать? Бывал там? — Хм. Если бы я знал, что здесь настолько тесно, я сел бы в то такси, — Джеджун подошел к кровати, плюхнулся на нее и попрыгал. Она слегка скрипнула. — Не люкс, конечно. И тем более, не королевский. Но сгодится. — А с чего ты решил, что будешь спать на кровати? — На полу, что ли, хочешь, чтобы я спал?! Нет, дорогой. Давай сюда обратно такси, — омега дезориентированно махнул рукой. — И куда поедешь? — Нууу, — Джеджун на минуту задумался, — я придумаю, куда деться. Альфа вздохнул, достал из шкафа сменное постельное белье. И одеяло. — Ты расскажешь, что случилось? — Грач принялся стелить на полу. Джеджун задумчиво на него посмотрел, а затем отвел взгляд. — Может быть, как-нибудь потом, — он замолчал. — Я не привык принимать в своем доме гостей, а тем более омег. Так что, тебе придется меня поразвлечь. — Обычно хозяин развлекает гостя. — Ну, мы с тобой не в совсем обычной ситуации, правда? В любом случае, я по себе знаю, как тяжело все носить в себе, так что… Лучше выговорись. — Ты подался в благодетели? — Нет, я просто знаю, что мы с тобой больше не пересечемся. Так что, могу сгодиться за попутчика. Грач вынул из шкафа аккуратно сложенную футболку и спортивные штаны. Он протянул одежду омеге. — Наденешь? Я выйду, — парень указал на дверь. Тот осмотрел себя, свою надорванную рубашку и брюки, а затем едва заметно кивнул. Он принял вещи. — Спасибо. — Я тоже переоденусь. Там. Альфа взял со спинки стула дежурный домашний комплект и, бросив последний взгляд в сторону гостя, покинул комнату. Джеджун принялся расстегивать оставшиеся пуговицы на рубашке, но и те поддавались с трудом: все время ускользали из пальцев и никак не хотели протискиваться в узкие отверстия. Он кое-как расправился с рубашкой и стащил ее с плеч, бросил на стул около кровати и расправил перед собой футболку. Любопытный рисунок из комикса на желтой ткани никак не вязался с образом грозного плохого парня с улиц. Омега вздохнул и натянул на себя одежду. В этой футболке он практически утонул. Она оказалась так велика, что сгодилась бы за тунику. Парень попытался рассмотреть себя со всех сторон, но это оказалось без зеркала почти невозможно. Обреченно вздохнув, он стащил с себя брюки и отправил их к рубашке на стул. Внезапно открылась дверь и на пороге замер Грач. — Ой, ты не закончил, — сконфуженно протянул он. — Все в порядке, входи. Но альфа, замер как вкопанный, уставившись в одну точку. Худые стройные ноги омеги, почти не прикрытые футболкой, притягивали взгляд. Молочная кожа контрастировала с яркой одеждой. Подтянутые икры и узкие щиколотки создавали идеальное сочетание. На одной из голеней красовались завитки метки, что в общем-то слегка отрезвило альфу. — Это? — Джеджун понял, куда смотрит парень и безошибочно указал пальцем. — Это Юнхо. Грач наконец поднял взгляд и медленно переступил порог. Он закрыл за собой дверь, продолжая смотреть на омегу. Тот быстро запрыгнул в штаны, которые тоже оказались велики. — Я не знаю была ли метка у моего родителя. Никогда ее не видел. У твоего была? Грач немного подумал и кивнул. Он сделал шаг навстречу парню. — Была. На всю руку, будто рукав. — Такую трудно спрятать, — Джеджун слегка улыбнулся и посмотрел на кровать. — Он и не пытался, — альфа приблизился еще. — У родителя Юнхо тоже есть. Вот тут, — Джеджун указал на запястье. — И еще одна на бедре. — Этого парень иллюстрировать не стал. — О, омега с двумя метками? — удивленно пропел Грач, делая еще пару медленных шагов ближе. — Там все трагично. — Омега грустно вздохнул, посмотрев в пол. — Одна от умершего отца Юнхо, а вторая от глупца, — с досадой выдал Джеджун, жмурясь. Грач понял, что он пытается не позволить слезам показаться на ресницах. — Ну, Юнхо глупым не назовешь. — Он умный, но ему... Не хватает хитрости. Слишком прямолинейный, — омега говорил с такой горечью, было заметно, что он вот-вот расплачется. Он медленно опустился на кровать и закрыл лицо руками. На пару секунд. — Зачем ты искал его родителя? — мягко спросил альфа, осторожно присаживаясь рядом на кровати. — Я и сам не знаю, — Джеджун пожал плечами. — Поговорить. Но когда мы встретились, я не знал, что ему сказать. В моей голове не было слов. Никаких. В тишине был слышен лишь гул в голове. — Ты боишься, что я как-то использую информацию против Юнхо? Не беспокойся, мне это ни к чему. Банды пришли к соглашению. Мы не светимся на территории друг друга. Пересекаемся только на нейтралке. И если я как-то попробую гнать пургу на Юнхо, во-первых, он натравит на меня остальных, а во-вторых, это сделает меня гнидой в глазах других. К гнилым доверия нет. И начнется полный расколбас. Весь уговор полетит к чертям. Баланс нарушится, и мою территорию попытаются растащить на лоскуты по разным группировкам. Так что, честь в данном вопросе очень важна. Я объяснил? — альфа посмотрел на Джеджуна, которого почти касался своим плечом. Его лицо было так близко и окутывало теплом, постепенно и ненавязчиво. Но комната все увереннее и прочнее заполнялась уютом. Омега протянул к нему руку и провел кончиком пальца по ровной узкой спинке носа. — Что ты делаешь? — альфа слегка отпрянул. — Изучаю структуру, — беспринципно заявил Джеджун и принялся увереннее гладить пальцами по его лицу. Квадратный высокий лоб, ямочки на висках, выступающие острые надбровные дуги, узкий длинный нос, впалые щеки, четко очерченные тонкие губы, квадратный подбородок с неглубокой ямочкой. — Что. Ты. Делаешь. М? — альфа увернулся от нежных прикосновений. Он открыл свою шею, а Джеджун восхищенно вдохнул воздух открытым ртом. Его кончики пальцев коснулись проступившей жилки. — Идеальное лицо для модели. Не думал? Я — в ладах с камерой: могу сделать тебе портфолио. Тусклый свет от торшера очень гармонично подчеркивает весь рельеф. Ты просто жемчужина. Черная жемчужина, — пальцы медленно скользили по шее и провели вниз на ключицы. Горячие ладони слегка сжались на груди, опускаясь ниже по бокам на пресс. Грач только испуганно раскинул руки в стороны от того, как омега нагло его ощупывает, но при этом прикосновения выходят такие мягкие и теплые. — Я? Модель? Ты ничего не путаешь? — Все совершают ошибки. Ты можешь измениться, — дыхание Джеджуна щекотало губы парня. Было так странно слышать это. Странно, что кто-то в это верит. Странно, что парень, некогда убежавший в страхе, так благосклонен сейчас. И если быть до конца откровенным, ему самому хотелось бы в это верить. Хотелось бы. Но ещё больше хотелось бы чувствовать эту поддержку постоянно. Однако этого не будет. Этот омега растворится во времени. Рядом останется только маленький брат. Банда. И собственные силы. — Меня неправильно поймут, — Грач скептически вздернул бровь. Он не мог оторвать взгляд от больших черных омутов с такой теплотой глядящих на него. Сердце в груди билось так часто, как не колотилось во время своих первых в жизни разборок. Внезапно Джеджун перекинулся через него и потянулся к стулу со своими вещами. — Ты куда? — Устроим тебе фотосессию, — пыхтя выдал омега, копошась в карманах своих брюк. Одежда, висевшая на нем балахоном, натянулась, подчёркивая изгибы тонкой изящной фигуры. Худые плечи, узкую талию, упругие ягодицы. Спортивки чуть сползли, показавшись из-под футболки. И это было так дерзко с их стороны: играть с воображением альфы. — Ты сейчас штаны потеряешь. Шнурок не завязал? — Не-а. Альфа подтянул брюки вверх, сползшие из-под задравшейся футболки парня. Он хотел бы наоборот: сдвинуть их ниже и взглянуть на белье, а еще лучше на обнаженные ягодицы. И он отчаянно запрещал себе об этом думать. — Есть! — воодушевленно подпрыгнул Джеджун, сжимая в руке мобильник. — Так, теперь... — он пристально посмотрел на парня. — Никаких «теперь», — заартачился тот. — Слушай и делай все, что я тебе говорю. Не бойся. Мы отлично поладим, — Джеджун надул губки и погладил парня по зализанным гелем волосам. Его аромат разливался по комнате. До краев наполнял тесное пространство. Дорогая хорошо пахнущая штучка. И он так бесцеремонно прикасается, врывается в сознание, запечатанное за семью замками. — Отстань! — увернулся альфа. — Нет, так не пойдет. Убери это, — настойчивый омега надавил большим пальцем на морщинку между бровей Грача и аккуратно помассировал, заставляя мышцы расслабиться. Тот поддался не сразу, вяжущий медовый аромат действовал подробно гипнозу. Джеджун поднялся на ноги, не прекращая массаж, и стал перед альфой. Находиться рядом так близко — само по себе уже преступление. А тут ещё и брюки с него сразу же соскользнули и с шелестом шлепнулись на пол. — Упс, — иронично выдал омега и переступил через них. Даже не помнит, что поскромнее надо бы быть рядом с альфой. Незнакомым альфой. А он оттолкнул штаны ногой в сторону, чтоб не мешали. Грач зажмурился, как только увидел наготу изящных ножек: его черти порывались выскочить на волю, а он, сцепив зубы, не позволял этому случиться. — Так, никакой самоволки! — приказал Джеджун. — Давай, сосредоточься. Смотри прямо в камеру, — он постучал рядом с объективом по корпусу телефона. — Смотри сюда. Он принялся кружить вокруг парня, выискивая идеальный ракурс и игру теней. Передвигал светильник с места на место. Потом, наконец, оставил бедный старенький торшер в покое. Выгоднее всего черные волосы и бледная кожа смотрелись на фоне пустой бежево-серой стены. Джеджун сделал парочку пробных кадров и довольно улыбнулся. — А теперь, давай этот твой фирменный пугающий взгляд. Хищник. Давай его сюда. И не хмурься! — предупредил он, как только на лице появились бороздочки морщинок. Но какой может быть хищный взгляд, когда омега извивается и короткая ткань играет с воображением? Она то подпрыгивает вверх, оголяя стройные подтянутые бедра. Идеальная шелковистая кожа, и даже чужая метка не помеха, чтобы порочно желать прикоснуться. То омега наклоняется вперёд и футболка сползает вниз, открывая прелести груди через горловину. Небольшие холмики на подкачанных мышцах наверняка очень чувствительны. Грач недовольно нахмурился. Он приказал себе сосредоточиться и войти в образ. Хотя бы, чтобы не думать о полуголом омеге. — Супер! — восхищенно выдал Джеджун, аж подпрыгнув на месте от пугающего вызова в глазах альфы. Он подошел слишком близко, дуновением ткани коснувшись руки Грача. Тот отпрянул как от проказы, но омега притянул его руку к голове: — Теперь ты делаешь вот что: запусти пальцы в волосы, давай. Омега принялся поправлять каждую изогнутую фалангу, кружить вокруг, оглядывая со всех ракурсов, поправлять волосинки. А ему, альфе, приказано замереть. И это целая пытка. Джеджун отошел на пару шагов, оценивая художества композиции костлявых пальцев и длинных взъерошенных волос. Он пощелкал камерой. — Сделай отчаяние. Давай. — О, это легко, — пробубнил себе под нос Грач. Он тут же выдал то, что от него требовалось. — Не переигрывай. Еще разок. И альфа зарычал что есть мочи, едва ли не выдирая волосы себе на макушке. Все его мысли сводились лишь к тому, чтоб омега убрался из его головы, в то время как тот только увереннее в нее пролезает. — Да! Вот оно! — воодушевился Джеджун, делая серийную съемку. Грач решил отдышаться, поправляя волосы на голове привычным жестом. А Джеджун тут же это подловил, запуская непрерывные щелчки камеры. Это не могло не привлечь альфу и он взглянул прямо в объектив. Омега довольно улыбался. — Ты очень фотогеничный. Это комплимент, если что, — он подмигнул. Это несколько смутило альфу и он отвел взгляд. Джеджун приблизился, стал одним коленом на кровать и подтолкнул парня развернуться лицом к стене. Эти ноги, наверное, сошли с обложек журналов. Идеальные в своей полуприкрытой наготе. — Теперь, ты будешь в нее лупить. Со всей дури. Дай мне истерику. Покажи ее, — вырвал из забытья альфу Джеджун. — Ты сейчас серьёзно? — Грач пораженно поднял брови и выкатил глаза, раскинув руки в стороны. — Абсолютно. — Омега в предвкушении закусил губу. Парень указал на гладкую поверхность межкомнатной перегородки. — Я ее проломлю. — Идеально! — Ты псих. — Пф, открыл Америку! Это комплимент для меня. Ну что, пожертвуешь своей стеной ради искусства? — Джеджун заговорщицки подмигнул, улыбаясь. Альфа вздохнул. Он был бессилен перед обаянием своего не совсем трезвого гостя. Парень прохрустел суставами в пальцах, размялся и настроился. В конце концов, нужно на что-то переключиться. Как-то себя угомонить. Над ухом хохотнул в предвкушении и от абсолютного самодовольства омега. — Стой! — спохватился Джеджун. — Сними футболку. Покажи свое тело. — Ладно, — не совсем довольно выдохнул Грач. Он потянул за полы ткани и расслышал щелчки фотоаппарата. Даже когда отбрасывал ненужную деталь гардероба, щелчки не прекращались. Джеджун выглядел восхитительно в своей не совсем естественной позе, возбуждающий в забытье. И альфа хотел запечатлеть этот образ в своей памяти. — Не томи, — с придыханием выдал омега. Парень по приказу, будто заколдованный развернулся к стене, замахнулся и со всей силы столкнулся с ней костяшками. — Еще! Грач снова ударил. И опять. И еще сильнее. И уже сквозь пробивающееся отчаянье. А затем и вовсе на пределе человеческих возможностей с диким воплем. Он все же воткнул свой кулак в проделанную дыру. — Божественно, — пропел омега. Он наблюдал за тем как тяжело дышит парень и едва касаясь провел кончиками пальцев по его влажному корпусу, изучая рельеф поджарого тела. Того будто разрядом тока обдало от электрошокера. — Давай сделаем какую-нибудь не совсем обычную позу? — интимно промурлыкал Джеджун, продолжая водить кончиками пальцев по бороздочкам между ребер. Альфа выпрямился и осторожно убрал его руку. — Послушай, — он все еще глубоко дышал, поправляя спадающие на глаза волосы, — хватит. — Последнюю, — взмолился омега. — Просто стань на мостик, лицом к стене. И прогнись как можно выше, чтобы грудь была параллельно ей. — Это ты называешь необычной позой? — Да, это я называю необычной позой. — Последняя? — Даю слово, — омега отсалютовал. Тяжело вздохнув, альфа лег на спину и поднялся на руках. Ему было некомфортно от того, что Джеджун заглядывает и выглядывает из-под всех щелей. Некомфортно от того, что подчиняется его пьяному сознанию. — Чуть ближе, — омега его подтолкнул. — Так, а теперь глубже. Прогнись. Еще. Вот так. Замри. Руки вот-вот задрожат. Дыхание уже перекрывается. И кровь приливает к лицу. А поясницу, кажется, заклинило. Но альфа никак не мог дождаться заветного щелчка. Омега был слишком тихим. Он почувствовал, как рядом прогнулся матрас от того, что Джеджун поднялся во весь рост. И Грач едва не рухнул поверженным королем в шахматах, когда почувствовал, что омега оседлал его. — Ты — псих, — глухо прорычал альфа. — О, да, — триумфальным шепотом ответил омега. И наконец раздался заветный щелчок. Руки альфы все же сдались и он шлепнулся на кровать, а Джеджун подпрыгнул на нем, словно на аттракционе. — Ты не думаешь слезать? — нарочито отводя взгляд, настоял парень. — Я думаю, тут кое-что тебя выдает. — Горячие бедра осторожно подвигались, делая контакт теснее. — Я не полезу к чужому омеге, — напряженно проговорил Грач. Он был весь будто на иголках. Джеджун склонился к его лицу и заглянул прямо в глаза. — Ты умеешь делать комплименты. Я никогда не был с другим альфой. — И продолжай оставаться чистым, — запрограммированным голосом выдавил из себя парень. — Знаешь, что самое смешное? — Звучит как-то не весело. — Я так обдолбался, что чуть не трахнулся с незнакомым парнем в клубе, думая, что это Юнхо. Я ему едва не отсосал, но, увидев член, понял, что это не он. Не мой Юнхо. Ему лучше об этом не знать. — Я — могила. Но это не все, да? — Давай ложиться спать, — Джеджун медленно сполз с парня. — Я заплачу тебе за стену. Завтра. — Не стоит. Я мог этого не делать. — Грач сел рядом. — Мы больше не пересечемся, помнишь? Я навязчив, знаю. Но я для тебя что-то вроде таблетки. Ты не просто так пришел в мой район. И я хочу знать, что именно тебя привело ко мне. Ты ведь меня искал. — Я уже получил ответы на интересующие меня вопросы. Ты же мне их и дал. — Я? Но я ничего не сделал. — Ты многое для меня сделал за сегодня. Спасибо. Кажется, я начинаю трезветь. — Но это ведь хорошо? — Верни мне леденцы, — Джеджун протянул руку с раскрытой ладонью. — Нет. Ты снова потянешься к ним. — Не потянусь, обещаю. — Я не смогу этого проверить. — Ты ведь понимаешь, что если мне припечет, я достану еще. Но я могу пообещать тебе, что не притронусь к ним. Так что, давай. Грач минуту помедлил, а затем поднялся. Он потянулся к пиджаку, где была спрятана коробочка. Вынул ее, крепко зажал в кулаке и вышел из комнаты. Джеджун вылетел следом за ним. Парень скрылся в уборной. Омега не отставал. Альфа, глядя в глаза, раскрыл коробочку. — Стой! — Джеджун подлетел в один шаг и положил руку ему на плечо. — Дай мне, — он раскрыл ладонь и подставил ее под руку Грача. Тот медлил. Они долго состязались взглядами, но что-то во внешности омеги внушало доверие. Какая-то решимость, твердость. Парень сдался и вложил коробочку в хрупкую ладошку. Джеджун, повертев несколько секунд ее между пальцами, перевернул и высыпал содержимое в унитаз, после чего нажал слив бачка. — Мне это больше ни к чему, — он зашвырнул опустевшую коробку в урну. Их лица были так близко, что чувствовалось дыхание на коже друг друга. Глаза смотрели не на лицо. Куда-то глубже. Намного глубже. У Джеджуна поплыла пелена на радужке и он слегка поморщился. Но альфа тут же надавил на морщинку пальцем и помассировал. — Без этого. Не порть свое личико, — мягко проговорил он. — Ты же сказал, что вы не встречаетесь? — детский голос был таким пронзительным. Джеджун вздрогнул от неожиданности. Высокий голосок мальчишки звоном загудел в голове. — А сами зажимаетесь в сортире! — Ты почему не в постели? — строго спросил альфа. — Приспичило. Джеджун медленно подошёл к мальчику и погладил его по мягким волосам. Он наклонился к нему, чтобы заглянуть в глаза. — Мы просто друзья. Хочешь, я покажу тебе фото своего парня, как пописаешь? Футболка омеги сзади подпрыгнула вверх. Грач на секунду понадеялся увидеть прелести, скрывающиеся за ней, но вовремя встрепенулся и отвёл взгляд. Он повернулся, как только Джеджун вышел из уборной. — Только друзья, — шепнул он брату на ухо, похлопал его по плечу и быстро ретировался догонять омегу. Как только настиг его, то тут же одернул футболку вниз. — Будешь ходить в таком виде: дружбе — конец! — Обещаешь? — Джеджун шутливо стрельнул в него глазками. Альфа облизнулся, глубоко вздохнул, опасливо зыркнул назад и, потеснив омегу, припечатал его к стене. Он навис над парнем и слишком близко придвинулся лицом, почти касаясь губ. Но стена внезапно отодвинулась и Джеджун практически ввалился в комнату. Грач его поймал за руку, чтобы тот не упал. Но омега так задорно хохотал, теряя равновесие, что они оба едва не свалились в объятиях. Благо, разостланное одеяло смягчило бы полет. Джеджун внезапно напрягся, услышав вибрирующий телефон. Он настороженно посмотрел в сторону звука. — Не ответишь? — тихо спросил альфа над ухом. Сотовый разрывался от настойчивых звонков, а Джеджун смотрел на него как загипнотизированный. Никак не решался подойти. — Эй, — попытался растормошить его альфа. Парень неохотно сделал несколько шагов. Он посмотрел на фото звонившего и сам задрожал от нервов. — Джеджун, — тихо позвал его Грач. Омега взял в руки телефон. Его мучила дилемма: отвечать сейчас или отвечать потом. Грач увидел на фото статного мужчину средних лет. В нем все выдавало альфу: проникновенный острый взгляд, холодная полуулыбка, костюм, явно сшитый на заказ, и абсолютная властность в ауре. А подпись гласила «Господин Президент». Изящный пальчик омеги подрагивал, метаясь между зелёной и красной кнопками. Джеджун кусал губы, хмурился и отчаянно хотел избежать выбора. Но телефон все звонил. Наконец, парень решился. Он зажмурился и резко смахнул пальцем по экрану, сбрасывая вызов. Он дрожащей рукой надавил на клавишу боковой панели — телефон снова завибрировал от входящего вызова. Пришлось снова отклонить. Джеджун уже в сердцах нажимал до одури все подряд кнопки, пока наконец не высветилось предложение отключить питание. Засыпающий сотовый проиграл «колыбельную» и погас. Омега дрогнувшей рукой утер лицо, до побеления в костяшках сжимая «трубу». — Зачем ты отключил? — А как я должен объяснить, что делаю в доме незнакомого альфы в пятом часу утра? И тем более в таком районе? А главное, что я должен ответить на то, почему ушел из дома? Что ненавижу, когда отец не отвечает на мои звонки? А я звоню крайне редко и только по делу! Даже когда мы увиделись, он не удосужился спросить, зачем я звонил. Или что я нашел Тенши, — этого гребаного конспиратора! — но опоздал на минуту и поэтому взбесился? А может, сказать, что я взбесился потому, что узнал, что Юнхо отправят в Японию? Это означает конец! Всему конец. А я не представляю, что будет со мной дальше. Джеджун громко всхлипнул. Его глаза застилала пелена слез и отчаяния. Он покачнулся, оседая на пол. Альфа его поймал, чтобы тот не упал, и они вместе осторожно опустились на одеяло.