Отказ в увольнении

В квартире Мартинссона не оказалось. Если бы можно было делать какие-либо окончательные выводы из лежащего на мебели в гостиной толстого слоя пыли, то создавалось ощущение, будто хозяин не появлялся здесь уже давно. Курт напряг память, пытаясь вспомнить, не говорил ли Магнус о родственниках или любимой девушке, у которых мог остаться на какое-то время, но в голову ничего похожего не приходило. - Здесь его нет, - подошла к нему Анне-Бритт; ее лоб прочертила глубокая складка больше уже не скрываемой тревоги. - Что будем делать? Курт помолчал, задумчиво побарабанил пальцами по кобуре: - Позвони к соседям, может, они что-нибудь знают или слышали. И пройдись по ближайшим стоянкам, вдруг его машина отыщется. А я еще тут осмотрюсь, может найду какие-нибудь зацепки. Оставшись в одиночестве, Волландер пару минут бесцельно покружил по гостиной, затем снова заглянул в спальню и вышел в коридор. Что-то ему не нравилось, какое-то ощущение неправильности, которое никак не удавалось оформить во внятную мысль. Вздохнув и потерев лицо ладонями, он снова вернулся к осмотру жилища пропавшего коллеги. Сама квартира была небольшой: прихожая, кухня, гостиная и две спальни, одну из которых Магнус превратил в рабочий кабинет. Стены были оклеены дешевыми светлыми обоями; новыми, поэтому выглядели они гораздо лучше, чем могли бы. Впрочем, новыми здесь были не только обои. Вся мебель - совершенно очевидно купленная в Икее, - несмотря на покрывавший ее слой пыли, выглядела так, словно ее однажды собрали, расставили по местам и больше никогда не пользовались. Из любопытства Курт заглянул в пару ящиков длинного комода - тот был практически пуст, за исключением пары папок с банковскими выписками за несколько последних лет и отдельной папки со счетами за жилье и коммунальными платежами. На самом дне лежало несколько коробок из-под обуви, доверху набитых конвертами с распечатанными фотографиями. Курт пока не стал особо в них вникать, только отметил, что людей на просмотренных им наугад снимках не было. В квартире царила давящая на нервы скудность обстановки. Голые стены, ни каких-либо дешевых репродукций, ни настоящих картин или плакатов. Он еще ни разу не был в доме, в котором не нашлось бы ни единой семейной фотографии. Здесь же складывалось такое ощущение, что у Магнуса Мартинссона не было прошлого. Словно он в какой-то момент возник из ниоткуда, а потом точно так же ушел, не оставив после себя практически ни следа. В спальне все было точно так же с одной только лишь разницей, что пыли накопилось поменьше. A может, ей просто негде было осесть - кровать с низкой тумбочкой и шкаф для одежды были единственной мебелью в комнате. Постель была разобрана, но это еще ни о чем не говорило. Может, Мартинссон просто терпеть не мог ее заправлять, такое встречалось среди современной молодежи везде и повсюду. Постояв на пороге и бездумно пялясь на темно-синее постельное белье в ярко-желтую клетку, Курт вздохнул и перешел на кухню. Там его встретила такая же атмосфера запущенной новизны. В холодильнике было пусто, если не считать начатой пачки сливочного масла, половинки лимона и банки с малиновым джемом. В шкафчиках еще нашлось несколько упаковок с тостами, три банки с готовыми супами, - из тех, что оставалось только разогреть, - и с десяток упаковок китайской лапши. Курт усмехнулся, подумав, что Линда бы ужаснулась, если бы он сам вздумал так питаться. А потом забила бы его холодильник под завязку всевозможной снедью из ближайшего супермаркета. Волландер сознательно оставил напоследок рабочий кабинет и рассчитывал найти там больше личных вещей Мартинссона, чем в остальной квартире. И не был так уж и неправ. Там нашелся большой офисный стол с домашним компьютером и наполовину пустой широкий книжный шкаф. Все книги - дешевые карманные издания известных бестселлеров самых разнообразных жанров - выглядели до неприличия новыми, хотя их корешки и говорили о том, что их все читали хотя бы один раз. В углу у окна примостилась металлическая башенка с музыкальными дисками. Если не считать монитора, на столе не было больше ничего, кроме небольшой статуэтки слоника, выточенного из куска какого-то белого камня. То же непонятное отсутствие фотографий, те же голые стены. Волландер уселся в офисное кресло с прямой спинкой и на колесиках - оно, по его прикидкам, стоило столько же, сколько половина остальной мебели в этом доме, - и включил компьютер. Пока загружалась система, он выдвинул один за другим ящики стола в надежде найти там хоть что-то: записную книжку, альбом с фотографиями, ежедневник, в конце концов. Но внутри нашлись только разнообразные канцелярские предметы, стопка чистых конвертов и нераспечатанный пакетик с кофейными леденцами. На экране компьютера между тем засветилось окно операционной системы, на нем пользователю "ММартинс" предлагалось ввести пароль. Инспектор испытал сиюминутное, но от этого не менее нестерпимое желание запустить в экран чем-нибудь тяжелым. Затем все же для галочки попробовал ввести обязательные "qwerty" и "12345", но и так знал, что это бесполезно. Мартинссон считался в участке кем-то вроде компьютерного технаря, к которому шли за помощью как по работе, так и в качестве личной услуги. И если его домашний компьютер оказался защищен паролем, можно было быть уверенным, что взломать его с нахрапа было чем-то из области фантастики. Волландер выключил компьютер и взял в руки миниатюрную фигурку слоника, покрутил ее и так и эдак, поднес поближе к глазам. До сих пор это был, пожалуй, единственный предмет, который принадлежал Мартинссону не из необходимости или желания развлечься - как немногие книги, диски с фильмами и музыкой, найденные в квартире. Нет, эта фигурка совершенно точно что-то для Магнуса значила, что-то личное, у чего наверняка была какая-то история. Когда в прихожей послышались шаги вернувшейся Анны-Бритт, Волландер все еще разглядывал слоника, пытаясь понять, о чем думал Магнус, когда его покупал, когда принес в дом и поставил на этот стол, в этой комнате, в которой, похоже, проводил много времени, если судить по тому, что ни на столе, ни на компьютере, ни на книжном шкафу пыли практически не было. Мартинссон явно хотел, чтобы каменная фигурка постоянно маячила у него в поле зрения. Напоминала... о чем? - Соседи, те что оказались дома, ничего не видели и не слышали. Его машины на стоянке нет. Он не ответил. Мозг уже начал обработку всей поступившей за последний час информации, чтобы решить, как поступить дальше. - Курт? - настойчиво позвала его полицейская. - Да, я слышал, спасибо, Анне-Бритт. Женщина вышла; судя по звуку, на кухню. А он смерил шагами небольшую прихожую и наконец достал мобильный, чтобы сделать один неприятный, но необходимый звонок. Ему ответили почти сразу же: - Ну что, Курт? Есть какие-нибудь новости? - Дома его нет, и по всем признакам, он сюда не возвращался как минимум со вчерашнего вечера, - Волландер помедлил: - Думаю, нужно объявлять его в розыск. Так внезапно и без предупреждения пропадать - это на него не похоже. На другом конце повисла тишина. Та самая долгая томительная пауза, во время которой собеседник старательно прикидывает, как бы поприличнее отказать в твоей просьбе. - Лиза, - не выдержал он ожидания, - он один из нас! - Курт, ты прекрасно знаешь, что для этого еще слишком рано, - твердо ответила она. - Если в нашу приемную приходит женщина, чей муж не пришел домой, мы просим ее подождать положенные по закону сутки. Мы не можем сами решать, какие правила существуют для полицейских, а какие - для всех остальных. - То есть ты предлагаешь нам всем спокойно разойтись по домам и ничего не делать? - Нет, Курт, - в тоне Холгерссон послышалось раздражение, - этого я не говорила. Послушай, - продолжила она уже мягче, - я волнуюсь за Мартинссона не меньше твоего, но не буду поднимать на уши всю полицию отсюда до Мальмё только для того, чтобы узнать, что ему пришлось срочно уехать, а телефон он где-то забыл. Я всего лишь хочу хотя бы на сегодня придержать информацию о его пропаже. Ты можешь себе представить, с какой скоростью сбегутся сюда репортеры, стоит им услышать, что один из наших инспекторов пропал без вести? Тебе хочется, чтобы они путались у тебя под ногами и мешали поискам? - Нет, - мрачно выдавил Волландер. - Хорошо, убедила. Я не буду поднимать пока шум, но, Лиза, если до завтрашнего вечера мы его не отыщем... - Будем надеяться, - тихо ответила Лиза. И впервые в ее голосе Курту послышалась фальшь. Убрав телефон, он позвал Анне-Бритт, и уже через несколько минут они были на магистрали, ведущей обратно в город. Женщина молчала. Чуть склонив голову, она неотрывно смотрела в окно; солнце отбрасывало блики на ее лицо, отчего она изредка щурилась. - У него на кухне стоит всего один стул. - Что? - не расслышал Курт. Она повторила. - И? - не понял он. - Люди - стадные животные. Даже если человек живет один - у него нет девушки, кого-то, кто мог бы зайти в гости, - он все равно будет надеяться. Неосознанно, на подсознательном уровне. У Магнуса на кухне стоит один единственный стул. Не знаю, меня почему-то это задело, - неловко призналась она. - Может, он принимает знакомых в гостиной, - через силу пожал Курт плечами. - Или вообще ездит обедать с ними куда-нибудь еще. У него на кухне шаром покати. - Может, - неубедительно согласилась она с ним, но было видно, что ее все еще тревожила эта деталь. - Какие у нас теперь планы? Волландер только нахмурился, но спустя пару километров все же ответил: - Просмотри записи камер на входе в участок. Мне нужно знать, во сколько он ушел, во что был одет, какие-то еще детали, если заметишь. Проверь сводки дежурного за последние четырнадцать часов и свяжись с больницами, может, у них есть неопознанные... - он с трудом сглотнул ставшую вязкой слюну. - Я поняла. А ты? - Подниму его личное дело, попробую связаться с родственниками; может, через них удастся узнать имена близких друзей, кого-то, кто мог бы знать, куда Магнус мог так внезапно сорваться, никого не предупредив. Анне-Бритт сжала губы в тонкую жесткую линию, словно решая, стоит ей высказываться или нет, но все же не сдержалась: - Мы ведь абсолютно ничего про него не знаем. Был человек, работал, пил с нами кофе, сидел рядом на совещаниях. А потом он пропал, и мы ничего... - Я знаю! - не выдержал Курт, резко ударив ладонями по рулю; затем уже тише и мягче повторил: - Знаю. И мы его найдем. Мы должны. До самого участка он старался не встречаться с ней взглядом. * * * Волландер хмуро разглядывал сидевшую перед ним женщину лет пятидесяти. У нее было неприятное, слишком хищное для человека ее профессии лицо, одежда - серой и подчеркнуто строгой. Сдвинув очки в неожиданно модной оправе на самый кончик носа и поджав и без того тонкие губы, она перелистывала содержимое раскрытой перед ней толстой папки: - Линдхольм, Луфгрен, Мард, - тихо бормотала она, - ага, вот, Мартинссон. Она вытащила из подшивки соединенные между собой степлерной скрепкой листы, отодвинула папку на край стола и, прищурившись, бегло просмотрела содержимое документов. Затем показала инспектору заглавный лист с приклеенной в уголке небольшой черно-белой фотографией: - Этот? Курт впился взглядом в старое фото. Да, это был без всякого сомнения Магнус. Совсем еще подросток, с копной взъерошенных, привычно вьющихся мелким бесом волос и с каким-то чужим, совершенно пустым, словно обращенным внутрь себя взглядом. На лице мальчика застыло горестное выражение, которое Волландеру было совершенно незнакомо. В те моменты, когда губы Магнуса не искривлялись в саркастичной усмешке, молодой полицейский казался отстраненным, даже холодным ко всему, что его окружало. Это качество часто выводило Курта из себя; сам не привыкший скрывать свои чувства, он не мог понять, что это - маска или искреннее безразличие. И если последнее, то Мартинссон просто не имел права работать в полиции. Опытный инспектор искренне так считал и даже один раз высказал эту мысль Лизе Холгерссон, но та в ответ только резко его осадила и запретила в дальнейшем поднимать эту тему. Сейчас, сидя напротив Илсе Норман, заведующей детским домом, в котором воспитывался Мартинссон, Волландер не мог не думать о том, что Лиза всегда была особенно расположена к молодому полицейскому: заступалась, спускала мелкие провинности, подкидывала какие-то свои задания, если его отношения с самим Куртом излишне накалялись и им было лучше какое-то время не работать над одним делом. "Она знала, - внезапно понял он, что крылось за всеми этими незаметными на первый взгляд поблажками, на которые сам он даже не обращал внимания; которые не казались чем-то систематичным, если не обладать всей информацией. - С самого начала, когда совсем еще зеленый вчерашний кадет полицейской академии только появился в их участке, она знала, что Мартинссон сирота". И что было еще неприятнее, Лиза ничего ему не сказала, когда без долгих разговоров позвонила в отдел кадров и приказала отдать Волландеру на ознакомление личное дело Магнуса. Холгерссон хотела, чтобы он до всего докопался сам. Курт не ожидал от нее такого пугающего хладнокровия сейчас, когда молодой инспектор исчез и любые игры вокруг каких-то старых разногласий казались жестокими и пустыми. Заведующая тихо кашлянула, привлекая к себе внимание, и Волландер дергано кивнул, по-прежнему не сводя взгляда с фотографии: - Да. Это он, - инспектор приказал себе собраться с мыслями. - Что вы можете о нем рассказать? Были ли у него какие-то дальние родственники? Или друзья, с которыми он может поддерживать отношения и сейчас? Илсе тяжело вздохнула, сцепила пальцы в замок и опустила голову: - Должна признаться, я почти совсем его не помню, - грустно сказала она. Черты ее лица смягчились, и стало понятно, что за жесткой и даже властной маской скрывается человек, глубоко переживающий за отданных на его попечение детей. И сейчас она испытывала сильное чувство вины за то, что в свое время не смогла узнать одного из них получше. - Поймите, мало кто из воспитанников остается с нами с самого начала и до выпуска. У нас региональное отделение, вечные проблемы с обеспечением, текучка кадров, и если есть возможность, если не удается найти им приемных родителей, мы стараемся перевести детей в пансионы получше, ближе к центру. Впрочем, даже это не проблема. Но Магнус... он появился у нас слишком поздно. - Что это значит? - не понял инспектор. - Слишком поздно для чего? - Чтобы освоиться, завоевать доверие остальных. Стать своим среди них. - Погодите... - Волландер на всякий случай сверился со своими записями. - В каком возрасте Магнус попал к вам? Илсе Норман сняла очки и помассировала переносицу пальцами, словно пытаясь избавиться от головной боли: - Именно к нам? - уточнила она. - А что, до этого он был где-то еще? - удивился полицейский. Личное дело его пропавшего коллеги было необычайно скупым на подробности прошлого, и Волландеру практически ничего оттуда не удалось почерпнуть, кроме фотокопии диплома университета в Лунде, в котором Магнус получил степень бакалавра в сфере информационных технологий, и диплома полицейской академии по специальности детектив-инспектор. Имена родителей и номер детского дома, который Мартинссон покинул, когда ему исполнилось восемнадцать, раскопала для него Анне-Бритт. Она посадила молоденькую полицейскую просматривать записи камер, установленных в холле управления и на парковке, а сама как раз занималась тем, что обзванивала короткий список из больниц и моргов города, поэтому была рада ненадолго отвлечься. - Я вижу, вы не так уж много знаете о своем коллеге? - заметила заведующая. Волландер молча отвел взгляд. В нем нарастало раздражение вперемешку с чувством вины и досады. Словно весь мир сговорился и решил ткнуть его носом в то, насколько невнимательным сукиным сыном он был. Безразличным. То качество характера, в наличии которого он всегда мысленно обвинял Магнуса, неожиданно оказалось очень легко примерить на себя. И это бесило до невозможности. - Вы упомянули, что Магнус не в первый раз попадал в систему, - наконец выдавил он под внимательным, словно пронизывающим его насквозь взглядом Илсе. - Можно об этом подробнее? - Конечно, - кивнула она, - только это было очень давно, и чего-то я уже не помню, а о чем-то никогда и не знала. Элин и Олоф Мартинссоны погибли в аварии на скоростном шоссе между Мальмё и Хельсингборгом, когда ему было шесть лет. Маленький Магнус был с ними и только каким-то чудом остался жив, отделавшись незначительными ушибами и сломанным запястьем. Пару первых дней он провел в больнице, а затем еще несколько недель жил в детском доме, пока его оттуда не забрали родители Элин, жившие в Истаде. Те были уже пожилыми людьми и не сразу решились взять на себя заботу о ребенке - здоровье у обоих было уже не то, и одновременная смерть дочери и зятя оказалась настоящим шоком. Дед долго не прожил, скончавшись буквально на следующий год, и Магнус остался на попечении одной только бабушки, Иды Свенссон. С ней он прожил до четырнадцати лет, пока она не погибла во время пожара. Мартинссон был в тот день в школе, а после уроков его уже ждали представители органов по защите детей, чтобы отвести в новый дом - от старого ничего не осталось, кроме золы и обугленных головешек. - А родители со стороны отца? - вклинился в рассказ с вопросом Волландер. - Они вообще не принимали участия в его жизни? - Не знаю, мы про них никогда ничего не слышали. - Из ваших слов следует, что Магнус прожил здесь четыре года. У него были друзья, с которыми он мог поддерживать отношения до сих пор? Заведующая, не раздумывая, отрицательно покачала головой: - Нет. Как я уже говорила, он слишком поздно попал в систему, да и со всем случившимся с его семьей... Он замкнулся в себе, ни с кем не разговаривал почти год, хотя учился по-прежнему прилежно. Для остальных детей он был слишком странным и тихим - держался в стороне, не пытался наладить контакт, не стремился узнать сверстников. Эдакая вещь в себе. - Он что, вообще ни с кем не общался? - вытаращился на нее инспектор, у которого хорошо знакомый образ Мартинссона совершенно не укладывался в то, что сейчас рассказывала ему эта женщина. Магнус был, конечно, достаточно серьезным, чтобы хорошо делать свою работу, но при этом мог и пошутить, и облить ехидным сарказмом, и аккуратно пустить какой-нибудь нехороший, скользкий слушок в качестве мелкой мести. Он был каким угодно, но только не замкнутым и угрюмым подростком. - Знаете, - задумчиво протянула Илсе, - а ведь был один человек... * * * В нарушаемую лишь шелестом шин по асфальту тишину резко ворвалась телефонная трель. Игривая. Беззаботная. Чертыхнувшись, Волландер просунул руку под ремень безопасности, чтобы дотянуться до кармана пиджака, в котором лежал мобильный. Пальцы скользнули по твердому предмету, которого там совершенно точно не должно было быть, но он оставил этот факт на потом: - Слушаю. - Курт, где ты сейчас? - узнал он знакомый голос Холгерссон. - Возвращаюсь в участок. - Что-нибудь узнал? В нем на мгновение всколыхнулась волна немой удушающей ярости, и пришлось резко втянуть воздух сквозь сжатые зубы, чтобы хоть немного успокоиться. Узнал. Он очень много чего узнал. И сейчас был неимоверно зол на Лизу. - Нет. Ничего нового, - тихо ответил он. Холгерссон помолчала. Он легко мог представить, как женщина строго и упрямо поджимает губы, принимая решение. Иногда он ее ненавидел. Чаще уважал. Всегда был благодарен за то, что она умела сдерживать его в те моменты, когда он собирался сделать какую-нибудь глупость или отказывался прислушиваться к здравому смыслу. Сейчас же ему просто хотелось, чтобы она отошла в сторону и не стояла у него на пути со своими правилами, уложениями, процедурами и прочей бюрократией. - Когда приедешь, жду тебя с Анне-Бритт в моем офисе, - наконец сказала она и отключилась. Остаток пути прошел в тихом шорохе начавшегося мелкого дождя, капли которого вдребезги разбивались о лобовое стекло его вольво; в привычной сухоте раздраженных клинической бессонницей глаз; в теснящихся в голове мыслях, слишком больших и неуклюжих, чтобы их можно было облечь в стройные цепочки и сделать выводы. Пока что, перекрывая все остальное, в голове билась только одна, основная, не дающая ему покоя, тревожащая и почему-то очень горькая: "Магнус был сиротой. Одиноким человеком, до которого никому не было дела. И у него на кухне стоял всего один стул". И едва слышным эхом память отозвалась отчаянным: "Теперь ты меня видишь?!" Волландер только крепче стиснул руль и тряхнул головой, отгоняя нежеланный призрак безумного серийного убийцы, которого застрелил Магнус, чтобы спасти его дочь. Когда он подъехал к зданию полицейского управления, дождь уже сменился тяжелыми мрачными тучами. В вестибюле было практически безлюдно, хмурый дежурный встретил его серьезным кивком и вернулся к телефонному разговору. В помещениях тоже было тихо. Патрульные офицеры, проходя мимо, старались казаться незаметными, но при этом в их молчаливых взглядах застыло ожидание, напряженное и полное тревоги. Они уже обо всем знали. В одном небольшом полицейском управлении на весь Истад новости распространялись с фантастической быстротой. Это уже сыграло с ним дурную шутку, когда просочившиеся в прессу детали следствия заставили его подозревать свою собственную команду - Магнуса, с отвратительной готовностью подсказал мозг - в утечке информации. Поднявшись по лестнице, он тут же увидел Анне-Бритт. Она заметила его не сразу, сидя за столом Мартинссона и что-то внимательно читая с экрана рабочего лэптопа, и Волландер несколько мгновений молча стоял, пытаясь вспомнить ее фамилию. Почему-то он постоянно забывал. Хоглунд. Ее звали Анне-Бритт Хоглунд. - Курт, - окликнул его кто-то, и Волландер с досадой повернулся, встретившись взглядом со штатным экспертом, Найбергом, без которого не обходилось ни одно серьезное расследование. - Это правда? Мартинссон пропал? Лиза пригласила меня присоединиться к совещанию, но я не знаю никаких деталей... - Никто не знает, - перебил его инспектор. - Он просто не явился утром на работу. Домой он, похоже, не приходил со вчера, машины нет ни возле дома, ни на служебной стоянке позади управления. - Ясно, - кивнул эксперт. Внимание Анны-Бритт, видимо, привлек шум их голосов, и она, прихватив с собой толстый блокнот, поднялась из-за стола и подошла. Она казалась уставшей и какой-то потухшей, ее бледное лицо сегодня особенно резко контрастировало с копной черных волос, только глаза лихорадочно поблескивали предательской влагой из-под густой челки. - Лиза ждет нас, - вместо приветствия напомнила она мужчинам и вопросительно заглянула Курту в лицо. Тот только отрицательно покачал головой. Начальница встретила их сдержанным приветствием, хотя они за этот день уже виделись несколько раз, и жестом пригласила рассаживаться. В комнате повисло тяжелое молчание, никто не испытывал ни малейшего желания начинать первым. - Хорошо, может кто-нибудь, наконец, посвятит меня во все детали? - не выдержал обычно непробиваемый Найберг. Курт сидел молча, бездумно уставившись на свои ладони, пока Анне-Бритт вкратце описывала эксперту события дня. В какой-то момент он вспомнил о постороннем предмете, который нащупал в кармане пиджака одновременно с телефоном. Каменный слоник. Тот самый, что стоял на рабочем столе в квартире Мартинссона. И Волландер совершенно не мог вспомнить, как так получилось, что он прихватил фигурку с собой. - Курт, а у тебя что? - обратилась к нему в итоге Холгерссон, скорее, чтобы упредить вопросы от остальных. В их коротком разговоре по телефону Курт ясно дал понять, что ничего нового - во всяком случае, для нее - не выяснил. Он вскинулся, резко вырванный из задумчивости, потер глаза кончиками пальцев, провел ладонью по лицу, словно пытаясь избавиться от тяжелых мыслей, и, вздохнув, отрицательно мотнул головой: - Я успел переговорить с Илсе Норман, заведующей детдомом, в котором воспитывался Магнус. Пока что у меня есть только имя женщины, которая работала там уборщицей в то же время. По словам заведующей, та была единственной, с кем Мартинссон действительно общался. Сейчас она на пенсии, я вернулся-то только, чтобы узнать ее адрес. Холгерссон постучала пальцами по поверхности стола, нахмурилась, словно хотела возразить, но вместо этого перевела вопросительный взгляд на Анне-Бритт. - Ни в больницах, ни в моргах его нет. Вообще за последние сутки не было зафиксировано ни одного неопознанного тела или пациента в состоянии, затрудняющем опознание. Найберг кивнул, опустив глаза в пол и со всем возможным вниманием слушая ее отчет. Курт едва заметно облегченно выдохнул и спросил: - Что по камерам наблюдения? - Камера в холле зафиксировала в 23:47, как он покидал здание управления. Спустя три минуты его машина выехала со стоянки. Одежда на нем была той же, что и вчера днем: синие широкие джинсы, однотонная светло-серая рубашка, куртка... да вы знаете, чего тут расписывать. - Оружие? - тихо поинтересовался Найберг. - Да, - просто кивнула инспектор. - Впрочем, как и все мы. - Дальнейшие его передвижения, насколько я могу судить, неизвестны, - подвела итог Лиза. - И какие у нас векторы поисков? Что еще мы можем сделать в ближайшие часы? - Есть шанс найти его знакомых и друзей, раз родственников, по нашим данным, у него нет, - начал Волландер. - Магнус вырос в Истаде и уезжал отсюда только на время, чтобы получить образование. После окончания университета в Лунде и ускоренного курса обучения в Национальной Полицейской Академии в Векшё он вернулся и сразу же устроился на работу в наш отдел. Это, конечно, может оказаться сложным, но почему бы не попытаться узнать, были ли у него друзья в этих учебных заведениях и поддерживает ли он с ними отношения до сих пор. - Я этим займусь, - кивнула Анне-Бритт, делая пометку в блокноте. - Вы были у него дома, неужели там не нашлось, не знаю, хотя бы телефонной книжки? - спросила Лиза. - В наши времена это редкость, - пожала плечами Хоглунд. - Большинство хранят номера своих контактов в телефонных сим-картах. Вполне возможно, что у него есть записная книжка, но мы ее нигде не нашли. - Что насчет его шкафчика внизу в душевой? - спросил до этого молчавший Найберг. - Вы уже проверили его содержимое? Переглянувшись с Анне-Бритт, Курт чертыхнулся и сорвался с места; немного помедлив, следом за ним вышел Найберг. Женщины догнали их уже в мужской раздевалке. Один из патрульных как раз открывал простенький замок старого шкафчика стандартной полицейской отмычкой. Впрочем уже через несколько минут они вновь сидели в кабинете Холгерссон с крайне разочарованными выражениями лиц. Магнус не хранил в управлении ничего, кроме смены одежды, полотенца и сумки со всем необходимым, чтобы привести себя в порядок, на тот случай, если придется провести ночь на работе. - Нам нужно будет внимательно просмотреть дела, которые вел Магнус в последние пару месяцев, - наконец после долгого молчания сказала Холгерссон. - Я бы хотела, чтобы ты, Курт, занялся этим лично и как можно скорее. - Мы уже несколько месяцев не расследовали ничего достаточно серьезного для того, чтобы кто-то решился на месть, - не согласился с ней он. - Нет, я продолжу поиск людей, знающих его... - Курт... - Лиза! - выкрикнул Волландер, вскочил с места и заметался по кабинету. Остановившись у двери, он резко приказал Найбергу и Анне-Бритт: - Оставьте нас. Те были только рады как можно быстрее покинуть зону боевых действий. Обычно, когда Курт был в таком состоянии, единственным, кто отваживался с ним препираться, был Мартинссон. Да и тот обычно натыкался на стену из практически откровенной агрессии, раздраженно махал рукой и самоустранялся из дальнейшего разговора. Едва за ними закрылась дверь, Волландер резко повернулся к хозяйке кабинета: - Почему бы тебе прямо не сказать то, что ты наверняка для себя решила? - О чем ты? - О Магнусе! Ты же уверена, что мы его не найдем! - Ничего подобного, Курт, - спокойно и не повышая голоса ответила Холгерссон. Затем медленно встала и вышла из-за стола, вплотную приблизившись к инспектору. - Я точно так же, как и ты, и Анне-Бритт, и Найберг, и любой офицер нашего управления, верю, что мы поставим этот город с ног на голову, чтобы его найти. - Но. Я слышу в твоем голосе "но". - Хорошо, - согласилась она, - давай поговорим начистоту. Мы ничего не добьемся, если станем работать бессистемно, без четкого плана. И на мне одной лежит выбор направления наших поисков. Это я отвечаю за жизнь Магнуса. И это с меня и больше ни с кого другого спросят в министерстве: все ли я сделала от меня зависящее, чтобы найти пропавшего офицера полиции. И желательно живым, Курт. Я отдала четкий и понятный приказ - проверить дела, которые вел Мартинссон - и ожидаю от тебя его исполнения, - она вернулась к столу, одернула пиджак, чуть нервными движениями расправила длинную юбку и снова уселась в кресло, рассерженно глядя на Волландера снизу вверх. - Если ты не в силах справиться с собственными эмоциями и следовать приказам, то я буду вынуждена отстранить тебя от этого дела. А мне этого очень бы не хотелось делать, Курт. Волландер уже и забыл, насколько это неблагодарное занятие - выяснять отношения с Лизой Холгерссон. Она не зря уже много лет занимала должность шефа полицейского управления в Истаде, и если обычно предпочитала более мягкие методы воздействия на подчиненных, это вовсе не означало, что она не может в случае необходимости прибегнуть к жестким мерам. И детективу-инспектору совершенно не хотелось быть отстраненным от поисков его младшего коллеги. Но и оставлять не раскрученной ниточку, которая могла им всем помочь, он тоже не мог. - Я понял, - хрипло ответил Курт на вопросительный взгляд начальства. - Но прошу, дай мне переговорить с той женщиной, которая могла знать Магнуса. С ней одной, пожалуйста. И можешь засадить меня за проверку дел хоть на всю ночь. Холгерссон помолчала, все еще рассерженно поджав губы, затем медленно кивнула: - С ней одной. А потом ты вернешься в участок и займешься делами Мартинссона.