Отказ в увольнении

Серые стены с облупившейся штукатуркой, низкий потолок, с которого свисает одинокая запыленная лампочка без абажура, на полу старый линолеум. Из мебели только деревянный стол и приставленный к нему явно самодельный табурет у самой двери. Если бы у него были развязаны руки, можно было бы попытаться застать похитителя врасплох и оглушить. Мартинссон снова сжал кулаки, чтобы хоть немного согнать онемение, вызванное веревками, которые туго стягивали его плечи вдобавок к наручникам на запястьях. Шея затекла от долгого сидения в неудобной позе, но с этим он уже ничего поделать не мог. Так же как и с тупой болью в затылке, которая немного поутихла, но совсем не проходила. После того как похититель ушел, оставив его в одиночестве, Магнус провалился в тяжелый сон. На самом краешке сознания мелькнула мысль о возможном сотрясении и о том, что его некому проверять каждые два часа, но он ее отбросил, как смешную. В его положении, может быть, было бы даже лучше, если он просто не проснется. Жаль только, что полюбоваться на физиономию преступника тоже не получится. Пока он был в одиночестве, Мартинссон решил воспользоваться возможностью, чтобы осмотреться и подумать над ситуацией, в которую попал. Беглый осмотр помещения оказался мало обнадеживающим. Судя по капитальности стен и отсутствию окон, он сидел в подвале. На это также намекало то, что похититель не заклеил ему рот и не заткнул его кляпом. Значит, он не беспокоился из-за того, что пленник мог поднять шум. В довесок ко всему этому, тяжелая, обитая железом дверь отлично заглушала все звуки как изнутри, так и снаружи. Вздохнув, Мартинссон переключился на самого преступника, мысленно составляя поверхностный словесный портрет. Лет сорока на вид, блондин скандинавского типа. Высокого роста, атлетического телосложения, с развитой мускулатурой. Может заниматься тяжелым физическим трудом или регулярно посещать спортзал. Лицо прямоугольной формы с выступающим вперед подбородком, незагорелое, скорее, обветренное. Много времени проводит на свежем воздухе? Правая бровь рассечена старым, едва заметным шрамом. Серые глаза, широко посаженные; нос был сломан и явно не раз, заметно скошен на бок, переносица слегка вдавлена. Рот средний, губы - толстые, бесформенные. Растительность на лице отсутствует. Иных особых примет не имеет. "Красавчик", - мысленно усмехнулся Магнус. Думать о вскользь брошенной этим красавчиком фразе, намекающей на определенную сексуальную ориентацию, инспектору совершенно не хотелось. Очень важно было сохранять спокойствие, не позволять себе поддаваться панике, не дать страху затуманить сознание. А при одной только мысли о том, что он находится в полной власти этого человека, лишенный возможности защищаться и как-то влиять на происходящее с ним, Мартинссон чувствовал, как внутри него поднимается волна неконтролируемой истерики. Пока что ему удавалось держать себя в руках, но неизвестность ужасала. Была еще пара моментов, которая делала ближайшее будущее очень далеким от радужного. По его расчетам он уже почти сутки ничего не ел и не пил, если не считать несколько глотков воды, которые ему позволил похититель. Без пищи он вполне был способен какое-то время прожить, но обезвоживание могло стать серьезной проблемой. Впрочем, даже эта проблема не была самой насущной. Почему-то методичка с советами заложникам не содержала никакой информации о том, что делать, когда очень хочется в туалет. Наверное ее составители рассуждали, что это уже каждый будет решать для себя сам в зависимости от ситуации. Отлить хотелось все сильнее, и Мартинссон оказался нос к носу с дилеммой. Делать это прямо в штаны его совершенно не прельщало, в то же время привлекать к себе лишний раз внимание преступника - тоже было не самой замечательной идеей в данный момент. Промучившись еще примерно около часа, Магнус наконец принял решение. - Эй! Ты меня слышишь? - крикнул он, отчаянно надеясь, что подвал все же не был полностью звукоизолирован. Минут через десять он уже был близок к тому, чтобы сорвать голос, когда дверь с протяжным скрипом медленно отворилась: - Что тебе? Чего орешь? - Туалет в этом отеле предусмотрен? - стараясь не выдавать страха, поинтересовался инспектор. Тот глухо неразборчиво выругался сквозь зубы и задумался. Видимо позаботиться о таких деталях ему до этого не приходило в голову. Мартинссон молился про себя, чтобы преступник в итоге не остановился на какой-то не менее унизительной идее, чем мокрые брюки. Наконец мужчина развернулся и снова вышел, бросив через плечо недовольное: - Жди. Прошло еще минут десять, прежде чем преступник снова появился на пороге подвала. Магнус сглотнул ставшую горькой слюну, когда увидел у того в руках свой табельный пистолет. С глухим щелчком раскрылся пружинный нож: веревки, стягивавшие плечи, упали на пол. Следом у его ног приземлился ключ от наручников. С подозрением поглядывая на похитителя, инспектор изогнулся, нащупал ключ и несколько долгих минут пытался открыть замок наручников непослушными, практически онемевшими пальцами. Ключ скользил по металлу, несколько раз снова падал на пол, пока наконец ему не удалось освободить руки. Впрочем, радость оказалась недолгой. - А теперь надень их снова, - послышался приказ с коротким уточнением, - перед собой. Сжав челюсти и с ненавистью исподлобья глядя вверх, Магнус подчинился. - На колени, лицом к стене, - судя по всему, преступник не хотел сильно искушать судьбу и старался предупредить любые сюрпризы от своего пленника. Мартинссон старательно изобразил неловкость движений и головокружение. В несколько раз перетянутые индустриальной лентой лодыжки не придавали ему особой грации, что тоже было только на руку. Шанс на удачу представлялся минимальным, но, кто знает, может быть, другого ему больше не представится. И он старательно усыплял бдительность похитителя, делая вид, что голова беспокоит его сильнее, чем это было на самом деле. Перед ним с легким металлическим звоном на пол опустилось ведро с бежевым эмалевым покрытием. Аппликация большого ярко-красного цветка шиповника на его стенке только дополняла общее сюрреалистичное восприятие реальности. Если вам кажется, что это легко - делать что-то настолько интимное на глазах у внимательного зрителя, который к тому же вас пугает - то вы жестоко ошибаетесь. При все том, что желание отлить стало уже совершенно невыносимым, его собственный член решительно помогать Мартинссону в этом деле отказывался. Словно в голове возник непрошибаемый барьер, и он просто не мог заставить себя расслабить напряженные мышцы. За спиной и откуда-то сбоку послышался ехидный смешок: - Ну, красавица, не смущайся. Или тебе помочь? Когда в ведро наконец ударила первая струя, Магнус от облегчения тихо всхлипнул. Ему вовсе не хотелось узнать, в чем могла заключаться эта самая "помощь". Закончив, он заправил выбившуюся из-под ремня рубашку, застегнул джинсы, а потом замер в ожидании дальнейших приказов. И тут преступник совершил ошибку, на которую Магнус так отчаянно надеялся - подошел к нему слишком близко, чтобы забрать ведро. В следующую секунду Мартинссон вцепился в одежду мужчины и сильным рывком сбил того с ног, моментально наваливаясь всем телом сверху. Совсем рядом оглушающе прогремел выстрел. Второго не последовало, удар локтем в солнечное сплетение ненадолго вывел преступника из строя. Впрочем, оружие отлетело к дальней стене, и воспользоваться им полицейский тоже не мог. Сложив пальцы обеих рук в замок, Мартинссон изо всех сил ударил мужчину по голове. Тот вскрикнул, но, вопреки ожиданиям, сознание не потерял, только оказался сильно дезориентирован. Магнус нащупал сквозь его одежду нож и парой быстрых движений освободил свои ноги. Именно этот момент его противник выбрал для того, чтобы собраться с силами и сначала выбить нож у него из рук, а затем и столкнуть инспектора с себя. Мартинссон оказался перед выбором - остаться и продолжить драку с противником, который, в отличие от него, был здоровым, более сильным и крепким на череп, или попытаться найти выход из дома. Ужом скользнувший к стене похититель уже тянулся к валявшемуся там пистолету, и Магнус успел выскочить из подвала в последний момент, прежде чем второй выстрел выбил из стены у выхода мелкую шрапнель из штукатурки и бетона. Дверь запиралась на навесной замок, и ключа у Магнуса не было, зато он увидел узкую лестницу без перил, что вела наверх, и бросился к ней. В доме оказалось неожиданно темно, и после света лампы в подвале у Магнуса перед глазами заплясали радужные круги. Ко всему еще драка и резкие движения вызвали новый приступ головокружения и тошноты. Ему даже пришлось на секунду привалиться к стене, когда пол внезапно ушел из-под ног, грозя потерей сознания. "Не сейчас, пожалуйста, только не сейчас", - мысленно взмолился он. В коридоре, из которого он только что вышел, послышались приближающиеся шаги и тяжелое хриплое дыхание. - Ну же, сучонок, где ты? Сбежать надумал, гнида легавая. На куски порву! Магнус попятился, лихорадочно осматриваясь. Дом был явно нестандартной планировки, и он не мог навскидку определить, где была входная дверь. Окна наполовину забраны узорчатыми решетками, выбраться наружу через них не представлялось никакой возможности. Оставалось только прислушиваться к преступнику, чтобы определить, где тот находится, и держать от него дистанцию, пока не удастся найти что-то одно: оружие или выход. Похититель, видимо, понял, что выдает себя шумом, и затих - Мартинссон больше не мог с уверенностью сказать, где тот находился. Неожиданно на фоне подсвеченного уличным фонарем окна совсем рядом с ним возник силуэт преступника, и Магнус воспользовался моментом, чтобы опустить на его голову глиняную вазу с подоконника. Удар получился скользящим и пришелся в основном на плечо мужчины. Тот покачнулся, и Магнус добавил еще солидный пинок ему между ног. Преступник, выронил пистолет себе под ноги, рухнул на колени и тихо заскулил, прижав руку к промежности. Второй с зажатым в ней ножом он принялся слепо размахивать по сторонам, вынуждая полицейского держать дистанцию. Ругнувшись про себя, Магнус попятился и вышел в смежную комнату, а за ней в коридор, в конце которого виднелся подсвеченный дверной проем. Его шатало, в глазах расплывались мутные круги и неимоверно кружилась голова. Идти приходилось, в буквальном смысле придерживаясь за стены. Коридор вывел его на ярко освещенную кухню, из которой можно было, наконец, выйти на улицу, и Мартинссону не хватило всего-то каких-то нескольких секунд. Он уже протянул руку к замку, когда за его спиной прогремел новый выстрел - пуля ушла в пол у самых его ног. - А ну стой, легавый! - просипел преступник. - Не то следующая снесет тебе башку. Магнус замер. В следующую секунду мужчина сгреб его за воротник рубашки, протащил пару метров и бросил спиной на крепкий обеденный стол, навалившись сверху. Дуло пистолета больно уткнулось ему под подбородок: - Сбежать надумал, сука? - в истеричном полусмешке-полувсхлипе слышалось настоящее безумие. - Ну нет, петушок, от меня не уйдешь. Мы с тобой еще пообщаемся поближе. Много ближе. С этими словами он наотмашь ударил Магнуса по лицу рукоятью пистолета. Скулу словно обожгло, и перед глазами вспыхнула яркая вспышка новой ослепляющей боли. Второй удар пришелся чуть ниже, разбивая губы, наполняя рот мгновенно выступившей из-под десен кровью. Третий бы наверняка отправил его в бессознательное небытие, но внезапно в дверь позвонили. Похититель замер с занесенным для удара пистолетом, медленно выпрямился, потянув за собой уже мало что соображающего полицейского. Прислонив Магнуса к стене рядом с дверью, он сдавил ему горло широкой ладонью и зашептал: - Только пикни, гаденыш, обоих угрохаю! Мартинссон только слабо кивнул. Преступник слегка приоткрыл дверь, расплывшись в широкой улыбке и незаметно целясь позднему гостю из пистолета в живот: - А! Боссе, вечер добрый! Ты из-за шума? - Вечер, Ларс. Что у тебя случилось? Я как раз покурить вышел, и тут - бах! - словно выстрел, - послышался довольно молодой встревоженный голос. - Решил проверить, все ли в порядке. - Ах, - хлопнул себя по лбу похититель, - чистил старый дедов пистолет из коллекции, а он взял и выстрелил. Я даже не знал, что эта штука была заряжена! Меня до сих пор трясет. - Но ты в порядке? - Да-да-да, все в полном порядке. - Ну, смотри, - в голосе Боссе прозвучали нотки неуверенности. Магнус затаил дыхание, изо всех сил молясь, чтобы неизвестный ему парень не вздумал попроситься зайти в дом. Ничем хорошим это бы не закончилось. Ларс закрыл за соседом дверь, послушал удаляющиеся по гравиевой дорожке шаги и устремил на Магнуса темный от злобы взгляд. Полицейский не успел ни увернуться, ни смягчить новый удар по голове и медленно съехал по стене на пол. Краем сознания он еще почувствовал несколько пинков в живот и по ребрам, но уже снова проваливался в спасительное небытие. * * * Как Волландер ни старался, вырваться из полицейского управления ему удалось только к вечеру - Лиза настояла на том, чтобы он начал просматривать дела Мартинссона сразу после совещания. На улице было уже темно, муторная, почти невидимая морось туманила свет ночных фонарей. Возле его машины, словно не замечая дождя, курил хмурый Найберг; сигарета заметно дрожала, когда он затягивался. - Курт, есть минута? - У тебя что-то важное? - недовольно покривился Волландер, останавливаясь и доставая ключи от машины; пальцы снова скользнули по боку каменной фигурки. - Мне еще нужно успеть заехать к возможной знакомой Магнуса. - Ты в порядке? - внимательный взгляд эксперта, казалось, пронизывал его насквозь. Волландер возмущенно фыркнул: - Мне-то что сделается? Найберг хотел что-то сказать, но все же в последний момент передумал и остановился на нейтральном: - Смотри, тебе виднее, - пожал он плечами, - но если будет нужно поговорить... Я помню, в каком ты был состоянии, когда погиб Сведберг. И знаю, как ты относился к Магнусу. Курт так и не понял, что заставило его потерять над собой контроль: откровенная жалость в глазах коллеги или последние слова. Горло словно чем-то сдавило, и он сорвался на надтреснутый крик: - Да сколько можно говорить так, словно его уже нет? Относился, расследовал, был! - задохнувшись от ярости, он несколько раз смерил шагами длину машины и снова остановился перед Найбергом. - Ни черта ты не знаешь! Мне виднее? Ну так я говорю тебе здесь и сейчас - Магнус все еще жив! Я в этом уверен, и если вы все прекратите ставить мне палки в колеса, мешаться под ногами, лезть с этим дурацким, никому не нужным пониманием... Он бессильно взмахнул руками и отвернулся, бездумно уставившись на старую неоновую вывеску над закрытым на ночь магазином. Глаза жгло от попавшей в них мелкой мороси: - Я его найду. Только не мешайте мне, и я его найду. Найберг вздохнул, отбросил в сторону окурок и, тяжело ступая, пошел прочь. Окликать его инспектор не стал, хотя и так уже десять раз пожалел о своей несдержанной вспышке злости. По обыкновению молчаливый эксперт всегда хорошо к нему относился. Если уж он решился так открыто дать явно нежеланный самим Куртом совет, то значит видел что-то, что было недоступно остальным и уж тем более самому Волландеру. Найберг обладал редким даром отбрасывать пустую, ничего не значащую шелуху и видеть самую суть вещей. Наверное, это чуть ли не сверхъестественное внимание и кропотливый анализ мельчайших деталей и делали его таким отличным специалистом. А Холгерссон уже не первый год вела борьбу с другими полицейскими управлениями, на корню пресекая всяческие попытки переманить у них эксперта. Дорога от управления до нужного ему района заняла у Волландера от силы десять минут, хотя женщина и жила на самой окраине Истада. Плохая погода, поздний час и холодная осень заставили многих остаться дома, и движение на улицах было минимальным. Оставив машину на крохотной стоянке на пять мест, инспектор подошел к небольшому дешевому бунгало, как брат-близнец похожему на его собственное жилище. В окнах горел свет, что значило, хозяйка наконец-то пришла домой - Анне-Бритт несколько раз пыталась до нее дозвониться, чтобы договориться о его визите, но никто не поднимал трубку. На третий звонок дверь открыла невысокая щуплая старушка в строгом темно-синем платье. - Добрый вечер. Госпожа Сунден? Хельми Сунден? - Да. Чем я могу вам помочь? - с мягкой и недоуменной улыбкой спросила она. Неожиданно для себя самого он стушевался, неуклюже достал удостоверение: - Курт Волландер, инспектор полиции. Крепко зажмурившись, она опустила голову и прижала руку к груди: - С Магнусом что-то случилось, так? Вы ведь здесь из-за него? Он промолчал, только отрывисто кивнул, старательно отводя взгляд. Хельми отошла в глубь прихожей и жестом пригласила его войти. Пока он сидел, осматриваясь, в небольшой гостиной, хозяйка заваривала чай. Она настояла, хотя Курт вначале и отказался от угощения. Сказала, что ей нужно немного успокоиться, прежде чем услышать плохие новости, и выпить лекарства. Инспектор не стал с ней спорить. Это был уютный дом. Может, излишне заставленный старой мебелью и всевозможным дамским хламом, вроде вазочек, статуэток и самых разных прочих мелких пылесборников. Большинство предметов явно нашло сюда дорогу с ближайшего блошиного рынка. Впрочем, Волландер с удивлением почувствовал, как его постепенно отпускает напряжение, и уже одно это примирило его с обстановкой жилища. Вскоре хозяйка вернулась, неся на подносе пузатый заварочный чайник со всем необходимым к чаепитию на двоих. - Так все-таки, что случилось? Магнус хотя бы жив? - задала она вопрос; видимо, терпение все же покинуло ее. Инспектор замешкался с ответом, подбирая слова, и наконец медленно сказал: - Вчера вечером он отправился с работы домой, и с тех пор его больше никто не видел. Но мы его ищем, поэтому, собственно, я к вам и пришел. - О, Господи, - прошептала она, ее взгляд затуманился, - пропал... Глупый, глупый мальчишка! Сколько раз я ему говорила, что эта его ужасная работа ни к чему хорошему не приведет. Но нет... Магнус хотел быть полицейским. Всегда, сколько я его помню... ох, мальчик, - она сгорбилась в своем кресле и закрыла лицо ладонями, прижимая к глазам огрубевшие, искривленные ревматизмом пальцы. - Может, принести вам воды? - тихо спросил Курт. За все долгие годы работы в полиции ему так и не удалось привыкнуть к чужому горю. Особенно, когда оно было настолько искренним и всепоглощающим, как у этой старой женщины. - Нет, не нужно, - остановила она его жестом; на кончиках пальцев чуть заметно поблескивали остатки скупых слез. - Я сейчас... сейчас. Хельми Сунден не плакала в полном смысле этого слова, но горестное потрясение, с которым она встретила плохие новости, было невозможно подделать. - Вы не против, если я задам вам несколько вопросов? - насколько можно мягко спросил Волландер. - Да, конечно, - судорожно закивала она, быстро вытирая глаза белым платочком, который по-старинке хранила в манжете рукава. - Что угодно, только найдите его. - Мы делаем все от нас зависящее, - заверил он, морщась от того, как неискренне прозвучала здесь эта стандартная фраза, больше годившаяся для журналистов. Собравшись с мыслями, он начал с самого важного: - Были ли у Магнуса причины неожиданно сорваться, никого не предупредив о своем отъезде? Может, к друзьям, к дальним родственникам или еще куда? - Нет, - твердо ответила Хельми. - Это абсолютно невозможно. У него нет никаких родственников, иначе я бы о них узнала немедленно, а друзья... Да не было у него друзей-то. Во всяком случае, таких, ради кого он мог бы такое сделать. - Вы до сих пор поддерживаете близкие отношения с Магнусом? - неподдельно удивился Волландер. - Мы видимся практически каждую неделю, - гордо подняла она подбородок, - иногда чаще. Магнус - хороший и внимательный мальчик, он помогает мне, чем может, привозит продукты, навещает. Не оставляет такую старуху, как я, без присмотра. Особенно теперь, когда он снова вернулся в Истад. - Как так вышло, что вы с ним... - Курт не знал, как ему выразить на словах эти странные отношения между бывшей уборщицей детского дома и молодым инспектором полицейского управления, поэтому изобразил неопределенный жест рукой. Хельми довольно долго, прищурившись, смотрела на него, но наконец вздохнула: - Что вы уже о нем знаете? - Что он сирота. Потерял родителей в аварии, позже при пожаре - бабушку. Воспитывался до совершеннолетия в детском доме, - повторил Курт уже знакомые ему факты биографии Мартинссона. - В первые полгода после смерти его бабки, Иды, он был похож на затравленного звереныша, - медленно и тяжело проговорила старая женщина. - Огрызался, царапался и кусался при малейшей попытке наладить с ним контакт и при этом не говорил ни слова. Учителя в какой-то момент от него отступились, посчитав, что он сам придет в норму. Да и воспитанники были не лучше. Многие из них никогда не знали своих родителей, Магнус был для них счастливчиком, которому повезло, что у него был хоть кто-то. Рассказ не был важен для следствия, но Волландер решил не перебивать ее. Ему выпал шанс узнать побольше о Магнусе, узнать факты, которые сам молодой человек ему никогда и ни за что не рассказал бы. Может, раньше, когда он еще не прятался от него за холодно-саркастичной маской профессионализма. Когда Волландер еще окончательно не выбил из нового инспектора желание делиться хоть чем-то личным, не относящимся к работе. А теперь время было упущено, и винить в этом Курту было некого, кроме себя самого. Между тем Хельми неодобрительно покачала головой каким-то своим мыслям и продолжила: - Дети порой бывают очень жестокими, инспектор. Им казалось, что он не говорит с ними, потому что считает их ниже себя. Результат, я думаю, вы вполне можете себе представить. - Вы хотите сказать, что его били? - помрачнел Курт. Она молча кивнула, прижала ладонь к искривившемуся в скорбной гримасе рту и, задыхаясь от вновь нахлынувших слез, прошептала: - Видели бы вы синяки, инспектор. Под одеждой. Никогда на руках или лице, но... Мы ведь с ним так и познакомились. Кто-то из тех малолетних разбойников толкнул Магнуса, и он поскользнулся на мокром полу. Я думала, он с ними, начала его ругать, а он стоял и только глазами хлопал. И ворот порванный, а под ним синяк с мой кулак. - А как же вы его разговорили? - неподдельно заинтересовался Волландер. Хельми посуровела: - Знаете, инспектор, дети ведь чувствуют, когда к ним со всей душой. А я ему то гостинец принесу, то разрешу посидеть рядом, пока работу делаю. Мне-то он не мешал, а другие разбойники к нему лезть у меня на глазах боялись, а то ведь и шваброй по хребту могла приголубить. Волландер усмехнулся, решив, что комитет по защите детей на этот раз останется не при делах за давностью лет. - Я ведь хотела его даже усыновить, - неожиданно сказала пожилая женщина. - Только мое прошение отклонили, сказали, что одинокая уборщица не в состоянии обеспечить подростку должного уровня проживания. Да разве в уровне дело было? Плохо ему было в детдоме, друзей завести не получилось, так до восемнадцати и промучился. - Вы принимали какое-то участие в его жизни после того, как Магнус покинул заведение? - Он у меня комнату снял. На первое время. Я ему предложила просто у меня поселиться, не нужно было мне его денег. Но Магнус уперся. Он вообще большой упрямец, впрочем, думаю, вам это получше меня известно. - Разве не существует государственных программ помощи сиротам? - поднял брови в удивлении Волландер. - Да какие там программы, инспектор? Может, сейчас что-то и делается, а тогда... Тогда Магнус вышел из детдома практически без гроша в кармане. - Разве бабушка не оставила ему никакого наследства? - Может, и оставила, - пожала Хельми плечами, - да только денег тех он так и не увидел. Не знаю уж, что с ними случилось, да и кто сейчас-то скажет, спустя столько лет. Поднялась ведь у кого-то рука у сироты украсть. - Он не пытался узнать, куда делось его наследство, после того как начал работать в полиции? - мгновенно насторожившись, задал Курт очередной вопрос. Если в исчезновении Мартинссона были замешаны деньги, то это давало ему хоть какое-то направление для поисков. Конечно, им с Анне-Бритт придется хорошенько побегать, начать копаться в пыльных документах, разыскивать свидетелей, которые за столько лет уже могли забыть какие-то важные детали. Вытаскивать на поверхность настолько старые преступления было всегда неимоверно тяжело. С другой стороны, если речь шла о наследстве, то это было очень плохо. Ибо существенно снижало шансы полиции найти Мартинссона живым. К сожалению, Хельми Сунден больше ничем помочь ему не могла, она ничего не знала о том, пытался ли Мартинссон найти свои деньги. По ее словам, его вполне устраивала та жизнь, которую он вел, и менять что-либо и гоняться за призраками прошлого он не собирался. - Подождите, - внезапно сообразил Волландер, - но если у Магнуса не было денег, как он мог позволить себе обучение в университете? - Первые несколько месяцев после выпуска из детдома, он подрабатывал, мыл посуду по вечерам в одном из ресторанов. Просто чтобы как-то перебиться до подачи документов в университет и получения ответа, - с заметной гордостью в глазах принялась объяснять женщина. - А потом он взял ссуду у государства на обучение. Ему были положены льготы, поэтому деньги он получил без проблем. Он сказал мне тогда, что уезжает, но обязательно вернется домой. Он обещал, - по ее щекам медленно потекли слезы, которые она не стала больше вытирать, с горечью прошептав: - Лучше бы он остался в большом городе. Может, мы бы сейчас с вами не разговаривали. Волландер снова почувствовал себя неловко перед лицом такого откровенного горя и просто молча подождал, пока Хельми справится со своими эмоциями. - Простите, инспектор. - Я понимаю, как вам тяжело сейчас со мной обо всем этом говорить, - сочувственно произнес он, - но чем больше мне удастся узнать о Магнусе, тем быстрее полиция сможет его найти. Вы не в курсе, были ли у него хорошие друзья среди других студентов? Может, он упоминал при вас какие-то имена, что-то, что могло бы нам помочь разыскать этих людей? - Какие-то знакомые-приятели наверняка были, но он не придавал этим отношениям большого значения, - покачала она головой. Часы на стене пробили десять вечера, и Волландер понял, что ему нужно сворачивать беседу. Он не мог держать допоздна такую пожилую женщину своими расспросами. Еще не хватало, если ей из-за него потом ночью совсем плохо станет. Лиза по голове за такое не погладит, да и Магнус наверняка выскажет все, что думает по этому поводу, когда они его найдут. Если они его найдут. Впервые за этот день Волландер начал сомневаться в том, увидит ли он когда-либо еще Мартинссона живым, и ненавидел себя за это малодушие, за отсутствие веры, за то, что червячок сомнения наконец-то подточил и его собственную уверенность. - Значит, по вашим словам, ни с кем из университета он не поддерживал отношения после возвращения в Истад, - повторил он слова Хельми. - Денежную ссуду дают не за красивые глаза, - поджала она губы, - и ее нужно возвращать государству с процентами. Понимаете? Магнус учился. Это был его шанс стать кем-то, исполнить свою мечту о работе в полиции, инспектором, а не простым патрульным. А для этого нужно было образование. Он только-только рассчитался с долгом. Сам. Никто ему в этом не помогал. Может, у кого-то и было время на друзей, приятелей, вечеринки и веселую жизнь, но только не у него. - Понимаю, - кивнул Волландер. - Послушайте, время уже позднее, поэтому последний вопрос: в самом Истаде у него есть друзья, знакомые, кто-то, с кем бы я мог поговорить? - На друзей и знакомых нужно время, - отрицательно качнула она головой. - А с вашей сумасшедшей работой чего у Магнуса нет почти совсем, так это свободного времени. Простите инспектор, но я вряд ли смогу вам помочь чем-то еще да и чувствую себя что-то не очень. Магнус для меня, как сын, а вы принесли не самые хорошие новости. - Да, конечно. Волландер поспешно встал из уютного, хоть и немного продавленного, мягкого кресла и окинул гостиную в последний раз взглядом. Его внимание только сейчас привлекли достаточно новые, распечатанные большим форматом и заключенные в современные простые рамки, фотографии природы. Всего их было четыре, по временам года - осень, зима, весна и лето. Перехватив его взгляд, Хельми спросила: - Как вам, инспектор? - Потрясающе, - совершенно не кривя душой, признался он. - Хотя, должен сказать, довольно неожиданно. Подарок Магнуса? - Да, - просто и с какой-то теплой грустью улыбнулась она. - Он любит фотографировать, а подарки, сделанные своими руками... - Погодите, - недоверчиво приподнял брови Курт, - он сделал эти снимки сам? И тут же вспомнил большую коробку из-под обуви, доверху набитую конвертами с фотографиями. Хельми не заметила, как его лицо озарилось пониманием: - Да, всё сам. Начал ровно за год, видите эту осеннюю? Курт кивнул, подходя поближе. - Он сделал ее в мой день рождения. А спустя год явился ко мне со всей этой красотой в руках, - улыбка медленно сошла с ее лица, сменившись прозрачной задумчивостью. - Почему он не стал фотографом? У него ведь явный талант к этому... Вы найдите его, инспектор. Пожалуйста... Не в силах что-то ответить на эту по-детски наивную просьбу, Волландер дергано кивнул. Уже в дверях он внезапно вспомнил, что так и не задал вопрос, который мучил его весь день. Запустив руку в карман, он вытащил каменного слоника и показал его Хельми: - Самый последний вопрос, обещаю. Вы не знаете, что за история у этой фигурки? Женщина взяла у него из рук фигурку, покрутила перед глазами, рассматривая, и вернула, качая головой: - Думаю, об этом вам лучше будет спросить самого Магнуса. Когда его найдете.