Отказ в увольнении

Сгустились вечерние тени, стремительным багряным росчерком мелькнул закат, за окном разлилась чернильная мгла зимней ночи, а Волландер так и сидел в темной кухне, сжимая меж ладоней кружку с давно остывшим кофе и чувствуя себя очень и очень несчастным. Разговор, а может, и ссора - Курт еще как следует не разобрался - с Мартинссоном все никак не отпускал. В голову лезли всякие глупости, а то и - что хуже - воспоминания о бывшей жене, о последних годах с ней, о том, что предшествовало решению пожить отдельно. О том, что было до развода. Для Инги он всегда был единственным виноватым. Во всем: в случайно забытом на работе талончике из химчистки, в остывшем, не дождавшемся его прихода обеде, в ночных вызовах на происшествие, в ошибках воспитания Линды, в излишней преданности работе, которая часто оказывалась на первом месте - а Инга не желала чувствовать себя второй. Курт старался сдерживаться, отмалчиваться в ответ на упреки, но мало-помалу его хладнокровие начало сбоить, нервы - сдавать. До сих пор он не мог понять: как, ну как так получилось, что его тихий спокойный дом превратился в арену для бесконечных выяснений отношений? Ведь получалось же как-то раньше спокойно сесть, обсудить тревоги, что-то решить. В конце концов, не за один же день все разрушилось, а долго и планомерно подтачивалось изнутри, пока в одночасье не лопнуло, как мыльный пузырь; как иллюзия, поддерживать которую ни у кого из них уже больше не было сил. Конечно, можно было деланно удивиться самому себе: с чего это вдруг вспомнилась бывшая жена, прошлая жизнь. Ведь почти уже и не болело, почти вошло в норму - это его новое одинокое существование. Только вот зачем? Волландер прекрасно осознавал, что за короткое, стремительно промелькнувшее время квартира Мартинссона стала им восприниматься как дом. И возвращался он сюда каждый вечер с радостью, с ощущением, что он здесь нужен, что его присутствие - желанно, что его здесь ждут. Ждет человек, который как-то незаметно стал очень близким, даже дорогим. С которым спокойно и уютно, пусть и все еще немного тревожно и больно. Человек, которого хотелось оградить и защитить, хотя Курт прекрасно понимал, что эта долговязая каланча сама его от кого и чего угодно способна защитить, особо при этом не напрягаясь. Он еще не забыл позорный полет через всю спальню, после которого усвоил две простые истины: Мартинссон очень не любил сюрпризы и со спины к нему лучше было не подходить, серьезно не взвесив все последствия такого шага. Ну и как они умудрились всего за несколько минут испортить друг другу такой хороший вечер? Оставалось только недоуменно качать головой и мысленно прокручивать снова и снова весь разговор. Самое интересное, что Курт так и не определился, что теперь делать дальше. С одной стороны, виноватым он себя совершенно не чувствовал, а значит, извиняться не за что. С другой же... Почему ему так неуютно, и отчего так пакостно на душе? Погруженный в эти тягостные мысли, Волландер не услышал тихих шагов за спиной и щелкнувшего выключателя, поэтому вздрогнул всем телом, когда на кухне внезапно зажегся свет, и часто заморгал. - Ты чего это в потемках сидишь? - недоуменно спросил Магнус, наливая воду в пустой электрочайник. Курт только неопределенно пожал плечами, отхлебнув из кружки. И тут же, поморщившись, выплюнул все обратно. Кофе оказался просто ледяным. Чайник зашумел, а Мартинссон плюхнулся на стул напротив Волландера и чуть подался вперед, пристально его разглядывая. - Налицо явные признаки глубоких душевных переживаний и тяжких раздумий, - спустя пару секунд вынес он вердикт. - Не паясничай, - скривился Курт, - тебе не идет. Магнус рассеянно покивал и подпер щеку кулаком, словно пригорюнившись. Только вот в его глазах было лишь легкое любопытство, да в уголках губ таилась едва заметная усмешка: - Но серьезно, что такого могло произойти за... - он метнул короткий взгляд на настенные часы, - сорок минут, чтобы у тебя на плечах внезапно оказалась вся тяжесть мира? - А то ты сам не догадываешься! - против воли раздраженно вскинулся Волландер; нет, ну этот мальчишка еще и издевается. - Неа, - с развязной ленцой протянул Магнус. - Просвети уж меня, недогадливого. Я-то думал, мало ли, чего ты в комнату не идешь. Может, живот прихватило, и ты в туалете заперся. Вот и не выходил в коридор, чтобы тебя не смущать. А ты, оказывается, все это время на кухне хмурствовал. Курт медленно выдохнул, успокаиваясь, а то ведь рука так и чесалась этому паршивцу подзатыльник отвесить. А Магнус, видимо, почувствовав членовредительские мысли бывшего начальника, резво подхватился, сцапал со стола кружку Волландера, достал новую и принялся заваривать чай. Тишина на кухне длилась недолго. - Мне не нравится с тобой ругаться, - тихо, сквозь зубы процедил Курт в спину Магнуса. Тот на мгновение замер, а затем продолжил разливать по кружкам кипяток, точно так же тихо спросив: - Разве мы ругались? - А что это, по-твоему, раньше было? Магнус молчал долго, да Курт и не настаивал на быстром ответе. За стол Мартинссон не вернулся, лишь с едва слышным стуком поставил перед Волландером его кружку с горячим чаем; сам же устроился у окна, присев на низкий подоконник. - Разговор. Обычный разговор, - произнес он наконец, а когда Курт недоверчиво хмыкнул, со вздохом продолжил: - Это на работе мы с тобой ругаемся, по делу, кстати сказать. А дома - просто... - Магнус сделал неопределенный жест рукой, - выражаем несогласие с точкой зрения оппонента. Нормальные люди это еще называют мирным диалогом или беседой, как кому нравится. Никогда не слышал? - Выкрутился, - с усмешкой фыркнул Курт, чувствуя, как к нему возвращается хорошее настроение. - А то! - подмигнул ему Мартинссон. - То есть извиняться мне не нужно? - А есть за что? - с искренним удивлением приподнял бровь Магнус. - Да вроде бы нет. - Вот и разобрались, - удовлетворенно кивнул парень, выпрямляясь. - Пошли в комнату, буду поднимать тебе настроение. И кстати, хотелось бы все же знать, чего мне завтра ожидать от твоей дочурки. Ты-то умчишься на работу, а мне ее придется как-то развлекать. Тем более что некоторые, не буду показывать пальцем, так дочь родную до сих пор и не просветили по поводу переезда. Услышав последнее, Волландер шлепнул себя по лбу ладонью: - Забыл! Ведь было же ощущение, что что-то забыл! - Не проблема, - махнул рукой Магнус, устраиваясь в кресле и накидывая на плечи плед. - Завтра утром ей позвонишь и дашь мой адрес. Они еще долго, почти до полуночи, болтали о всяких, ничего не значащих пустяках. Магнус травил байки о своем пребывании в Полицейской академии, выполняя обещание развлечь Курта так, чтобы от его хандры не осталось и следа. А Курт вспоминал свое время учебы и вытаскивал из памяти проделки, на которые он и его приятели были, ох, как горазды. Позже, уже укладываясь спать, Волландер и сам удивлялся, с чего это он так распереживался. Это же Магнус, с него и раньше было все как с гуся вода, а уж теперь, когда они узнали друг друга получше - и подавно. И да, пусть первый блин и вышел комом, но ему неожиданно понравилось просто разговаривать. * * * Убаюканный мягкой тишиной, Курт заснул довольно быстро. И ему даже не помешала полоска приглушенного света, видневшаяся из-под закрытой двери в спальню Магнуса. Тот часто ложился спать с включенным ночником, и Волландер быстро к этому привык. Ему самому свет не мешал, а если Мартинссону так лучше засыпалось, то и пусть. Проснулся Курт резко. Словно кто-то насильно выдернул его из весьма приятного сновидения, содержание которого тут же растворилось в памяти, едва вокруг соткался полумрак реальности. Потянувшись за лежавшим на журнальном столике телефоном, Волландер проверил время, одновременно вслушиваясь в тишину квартиры. Полчетвертого. Не самое удачное время для подъема. Большая часть ночи уже прошла, судя по ощущениям - сна ни в одном глазу, а значит не успеет он снова смежить веки, как уже придется вставать на работу. Впрочем, не это беспокоило Волландера больше всего, а что именно его разбудило. Если то же самое, что и в предыдущие несколько ночей... Из спальни послышался приглушенный звук, - то ли стон, то ли всхлип, - и Курт тихо беззлобно выругался. Мартинссона снова мучил какой-то кошмар. Две первых ночи, проведенных на диване в гостиной, Волландер спал без задних ног. Мартинссон мог вокруг него хоть с шаманским бубном отплясывать и все равно бы не добудился. Дальше же началось то, что не ограничилось парой случаев, и - если судить по бодрствующему в этот ранний час Курту - продолжалось до сих пор, превращаясь в своеобразную рутину. Выпутавшись из одеяла, Волландер поднялся с дивана, подтянул низко сползшие пижамные штаны и направился к двери в спальню. Ступая практически неслышно, заглянул в тускло освещенную комнату, отметив сползшее на пол одеяло и разметавшегося по постели Магнуса. Подойдя поближе, Курт подобрал одеяло и склонился над спящим, отмечая темные пятна пота на светлой футболке, налипшие на влажный от испарины лоб кончики волос, быстрое движение глаз под плотно сомкнутыми веками. Мартинссон спал беспокойно, сжимая и разжимая кулаки, ерзая по простыне, словно его тело не могло и секунды провести без движения. С его губ порой срывались едва слышные слова, разобрать которые было невозможно. Впрочем, Курт уже знал, что это, скорее, временное затишье, чем полноценная буря. Она еще грядет. И как же вовремя он проснулся... Присев на край постели, Курт легко коснулся ладони спящего, чуть сжав его пальцы в своих. Молча, без звука, наблюдая, будет ли этого простого прикосновения достаточно или придется парня все же будить. Магнус по утрам был похож на свежеподнятого зомби - и это Волландеру абсолютно не нравилось. И хотя ни он сам, ни Мартинссон и словом друг с другом о ночных происшествиях не обмолвились, с кошмарами нужно было все же что-то делать. Пары-другой часов спокойного сна в сутки любому взрослому человеку будет недостаточно, не говоря уже о Магнусе, которому отдых был давно уже необходим, как воздух. Как бы Курт ни вглядывался в спящего, как бы ни ловил малейшие намеки на то, что кошмар затягивает Магнуса еще глубже, - а все равно вздрогнул, когда безвольная рука в его пальцах дернулась и резко сжалась в кулак, царапнув по коже короткими ногтями. Мартинссон напрягся всем телом, а затем, зашипев, будто от нестерпимой боли, выгнулся. С его губ сорвался крик - короткий и отчаянный, тут же оборвавшийся лихорадочной скороговоркой слов: - Нет! Не надо! Пожалуйста, не надо!.. Кто-нибудь, помогите! Ну что же вы стоите, смотрите?.. Кто-нибудь... Курт!.. Имя, его собственное имя, прозвучавшее с такой мольбой, с такой обжигающей надеждой, вырвало Волландера из оцепенения. Он крепко сжал пальцы Магнуса в ладони, другой вцепился ему в плечо и пару раз сильно встряхнул. Плевать ему было на смутные, не оформившиеся воспоминания о том, что людей, мучающихся кошмаром, вроде бы нельзя будить резко. Здесь и сейчас Мартинссону было плохо, очень плохо; и у Курта не было ни желания, ни терпения, ни достаточно хладнокровия, в конце концов, чтобы не вырвать парня из цепкой хватки страшного сна вот прямо в эту самую минуту. Магнус проснулся мгновенно, на вдохе. Распахнул огромные, почти черные глаза, замер, узнавая склонившегося над ним человека, медленно выдохнул - облегченно, опустошенно. - Разбудил? - прохрипел едва слышно, переводя взгляд на табло электрического будильника. - Ты говорил во сне. Кричал. - Извини. Курт поморщился. Каждую ночь одно и то же. И ненужные, глупые извинения в том числе. И каждый день после Мартинссон вел себя так, будто ничего не произошло. И Волландер ему подыгрывал. Не хотел давить, загонять в угол. По утрам тихо собирался и уходил на работу, заставлял себя игнорировать то, о чем они оба старательно молчали. После каждой такой неловкой сцены Курт оставлял Магнуса одного, возвращаясь обратно в гостиную, а потом долго лежал без сна, глядя в потолок, пытаясь разобраться в своих мыслях. Сегодня же... Волландер внезапно почувствовал себя очень старым - усталым и выдохшимся. Желания и дальше игнорировать огромного слона, еженощно вдребезги разносившего фарфоровую лавку подсознания Мартинссона, тоже не находилось. Поясница нещадно ныла, выражая классовую ненависть к неудобному дивану, на котором Курту приходилось спать последнее время. Взгляд упал на большую и в данный момент кажущуюся необычайно мягкой и привлекательной постель хозяина квартиры... - Двигайся. - Что? - вытаращился на него Магнус, недоуменно и привычно смешно заламывая брови. - Ну, подвинься к другому краю. Что мне, на тебе спать, что ли? - пробурчал Курт и бегом метнулся обратно в гостиную за своей подушкой и одеялом. Когда он вернулся, рядом с Мартинссоном образовалось приличное свободное пространство, на котором вполне можно было с удобством разместиться. С лица парня так и не сошло выражение крайнего удивления, однако вопросов не последовало. Бросив подушку в изголовье свободной стороны, Курт забрался на кровать, подтянул одеяло повыше и закрыл глаза, с наслаждением вытянувшись на спине во весь рост. Диван такой свободы маневра не позволял, и усталый мужчина сдержанно порадовался наконец-то выпавшей возможности поспать по-человечески. Щелкнул выключатель ночника, на что Курт, уже практически засыпая, одобрительно пробормотал: - Спасибо. Спокойной ночи. - Спокойной ночи, - эхом отозвался Мартинссон, судя по шорохам, тоже устроившийся поудобнее. Спустя несколько минут в сонной тишине прозвучало добродушно недовольное: - Хватит на меня пялиться. Спи уже. Магнус в ответ на ворчание только улыбнулся, но глаза все же закрыл. А затем и вовсе как-то разом провалился в глубокий сон без сновидений, убаюканный размеренным посапыванием и едва уловимым теплом спящего рядом с ним человека. * * * Когда мысли начинали сбиваться с рабочего ритма, факты перемешиваться в голове с догадками и подозрениями, а спина отзывалась тупой болью после долгого корпения над служебными документами, Курт вставал и подходил к окну. Оттуда было видно море; и набережную, и кусочек порта, притулившийся у самого края открывающейся перед ним панорамы. Вот и сейчас он стоял, засунув руки в карманы брюк, и смотрел вдаль. День выдался ясным и безветренным, на улице было белым-бело от снега, искрящегося под не греющими лучами зимнего солнца. Чуть дальше, за неровной кромкой покрытого льдом берега и мелководья, темнели холодные воды Балтийского моря. Вечером обещали пургу и десять сантиметров осадков к следующему утру. Курт только надеялся, что до загородного домика удастся добраться без приключений, в остальном же - лучше так, чем проливной дождь, как было в позапрошлом году, или ураганный ветер, поваливший большое количество деревьев в Истаде, пять лет назад. Курт улыбнулся, не к месту вспомнив, что Линда - еще совсем маленькой девочкой - любила оставлять на снегу снежных ангелов. Кстати, о детях. Он снова помрачнел, из-за взглядов, которые изредка бросала на него Анне Бритт. Волландер не забыл о давешнем разговоре с ней и понимал, что ей действительно пора было в отпуск: отдохнуть, расслабиться, съездить куда-нибудь - может даже, в теплые края, чтобы обновить успевший уже сойти летний загар. Но с новым делом, которое обещало быть запутанным и тяжелым, с продолжавшей неумолимо накапливаться в отсутствие Мартинссона текучкой, с двумя стажерами, у которых все вечно из рук валилось - старший инспектор пока не мог отпустить ее, как бы сам этого ни хотел. Вздохнув, он вернулся за стол и снова уткнулся в распечатку графика опроса свидетелей, которую ему полчаса назад принесли стажеры. Ему не нужно было пристально изучать этот документ, чтобы понять одно: на сбор первичных материалов, необходимых для установления круга общения убитых, и анализ данных уйдет почти месяц. Расследование обещало растянуться на долгое время. Только вот вряд ли маньяк, орудующий в Истаде и окрестных коммунах, будет все это время терпеливо ждать. А значит, вероятность того, что в январе они найдут еще одну жертву, переходила практически в уверенность. Скверно. В дверь постучали, и в кабинет заглянул Найберг с пачкой толстых папок под мышкой. - Есть минутка? Волландер молча махнул ему, чтобы заходил. Свен пристроил папки на краешек его стола и грузно плюхнулся на стул для посетителей: - Собрал дела всех убитых - все утро вникал. Вдумчиво. - И? - коротко спросил Курт. - Мотоциклист этот, как его... - Ян Тормек, - подсказал старший инспектор. Найберг кивнул: - Он самый. И не по моей части. Думаю, стоит это технарям поручить, пусть покопаются в том, что осталось от мотоцикла. Как я понял, он все еще на полицейской стоянке - ждет списания. - Хорошо, - сделал себе пометку в блокноте Волландер, - это я возьму на себя. Что еще? Эксперт заглянул в свои документы, бегло пролистал их и снова отложил в сторону: - Олле Янссоном я занимался сам; жертва поножовщины мне неинтересна. А вот Микаэль Сандберг и Нора Йоханссон... думаю, придется подавать запрос на эксгумацию. - Передоз и утопление, - кивнул Курт. - А что по жертвам пожара? - Пока не знаю, - признался Найберг, неловко поерзав на стуле. - С одной стороны, если их накачали чем-то таким, что не удалось выявить во время первого вскрытия, то, боюсь, время мы упустили. Пусть спят спокойно. С другой - ты же с меня с живого не слезешь, пока не убедишься, что ничего не пропустил. - Не слезу, - хмуро подтвердил Волландер. - Так что давай-ка ты, Свен, не ленись и подавай три запроса. Мне доказательства того, что им помогли умереть, необходимы как воздух. - Да знаю я, знаю, - вздохнул эксперт. - Просто время сейчас такое... может, мне тоже иногда хочется чего-нибудь светлого и радостного. Особенно под Рождество накатывает. Курт отвел взгляд, несколько секунд понаблюдал за игрой солнечных зайчиков на стене, побарабанил кончиками пальцев по столу и наконец признал: - Ладно, до Нового года вполне подождет. Раз уж у тебя праздничное настроение. Все равно нам нужно ждать результатов повторных опросов свидетелей. Найберг заметно просветлел. - Но до середины января чтобы у меня твои отчеты лежали вот здесь, - похлопал ладонью по столу Курт. Словно в ответ на этот звук, мобильный разразился серией жизнерадостных трелей. - Волландер, - буркнул инспектор, выудив телефон из висящего на спинке кресла пиджака. - Что? Черт, совсем из головы вылетело! Собиравший свое добро Найберг только удивленно моргнул, когда Курт практически бегом метнулся прочь из кабинета, на ходу надевая куртку и пытаясь при этом не выронить мобильник. Последнее, что эксперт услышал, было громкое: "Десять минут!" Оставшись в одиночестве, Найберг снова положил папки на стол и спокойно уселся в опустевшее кресло хозяина, пододвигая поближе клавиатуру и мышку. Настроение было предпраздничное, работать не было ни малейшего желания. Волландер же оставил на него включенный компьютер и пустой кабинет, в который без серьезного повода мало кто заглядывал. Довольно ухмыльнувшись, Свен открыл окно браузера и углубился в чтение рецептов к рождественскому столу. * * * Вниз по лестнице Курт несся, перепрыгивая через две ступеньки. Еще и проклятая куртка никак не желала надеваться, и он едва не потерял равновесие на площадке между этажами, пытаясь попасть в рукав. Он опаздывал, безбожно опаздывал. И хорошо, что навстречу ему никто из сотрудников не попался. Во-первых, не солидно это - по лестницам сломя голову носиться. Во-вторых, сбил бы кого-нибудь с ног и окончательно утвердил ходившую за ним славу неуклюжего носорога, которому дела нет до других. Приемную управления инспектор намеревался не скрываясь проскочить практически бегом, но у выхода его громко окликнул дежурный офицер. - Позже, - отмахнулся было Волландер, но к нему тут же подскочил совершенно незнакомый человек, что-то быстро пытающийся объяснить. Мысленно выругавшись, Курт притормозил и постарался вникнуть в поток слов посетителя, пока наконец не зацепился за прозвучавшую фамилию. Разом насторожившись, переспросил: - Мартинссон? Зачем вам он? В мозгу все еще билась отчаянная мысль о том, что вот теперь он точно опоздает, но Волландер усилием воли заставил себя переключиться на незнакомца. Тот был одного с ним роста, но гораздо моложе. Примерно ровесник Магнусу. Одет с претензией на экстравагантную элегантность: кашемировое пальто, гладкая, без единой морщинки, кожа щегольских бежевых ботинок с острыми носами, небрежно повязанный на шее шарф - все буквально кричало о дороговизне вещей. "Это откуда же такой франт явился по душу Мартинссона, и кто он вообще такой?" - подумалось с недоуменным раздражением. Откуда - выяснилось довольно быстро. Аж из самого Стокгольма. Журналист, желающий написать о молодом полицейском статью. Все же не часто случается в их относительно спокойной стране, чтобы служитель закона попал в руки сумасшедшего маньяка. А уж чтобы после такого еще и жив остался... Курту стало мерзко, когда он на секунду представил, как какие-то совершенно незнакомые люди будут читать про его Магнуса. Вечером, расслабленно, попивая чай или чего покрепче. Как они, не имеющие ни малейшего понятия о том, через что в действительности пришлось пройти парню, будут неодобрительно качать головой: мол, совсем полиция перестала работать, раз уж даже своих защитить не в состоянии. А то и просто пролистают, чтобы поскорее добраться до более интересных вещей, например, до странички со свежими сплетнями о голливудских звездах или до спортивной хроники. - Вон! - вызверился на журналиста Волландер, чувствуя, как его накрывает волна удушающей ярости. - Вон из этого управления. Чтобы ноги вашей здесь больше не было! Нечего в чужом белье копаться. Хотите писать о полиции? Вот и пишите. О своей, стокгольмской. - Но... - попытался было вставить хотя бы слово в эту гневную тираду журналист и тут же закрыл рот, нарвавшись на бешеный взгляд инспектора. Краем глаза Курт заметил, как дежурный приостановил двух патрульных, как раз проходящих мимо, и те подошли поближе, молча остановившись рядом. Намекая, что, если посетитель не покинет здание сам, они готовы ему в этом помочь. Выговорившись и с мрачным удовлетворением понаблюдав, как возмущенный журналист уходит, в сердцах хлопнув дверью, Волландер прошипел сквозь зубы: - Вот же стервятники... Продолжая уже мысленно ругаться и костерить на все лады пишущую братию, Курт повернулся к патрульным: - Ребята, опаздываю страшно... - Без проблем, - ухмыльнулся один из них, кивая своему товарищу, и тот сразу же метнулся к выходу, на ходу доставая из нагрудного кармашка ключи. - Сейчас Крис подгонит машину, а вы уже на своей пристраивайтесь следом - домчим с ветерком. Так и вышло, что уже спустя восемь минут Курт остановился возле дома, у подъезда которого туда-сюда вышагивал Магнус, то и дело поглядывая в небо, на котором уже начали появляться первые предвещающие непогоду тучки. Мартинссон удивленно приподнял брови, сначала услышав полицейскую сирену, а потом и увидев кавалькаду из двух машин. Патрульные задерживаться не стали, только приветственно помахали давно не виденному коллеге, просигналили на прощание и уже на нормальной скорости укатили по своим делам. А Волландер, оставив двигатель работать вхолостую, вылез из машины и лишь виновато развел руками. Усмехнувшись, Магнус подошел к нему и удивился уже вторично, когда Курт мотнул головой в сторону вольво и чуть шире приоткрыл дверцу: - Давай за руль и без разговоров, времени и так в обрез. Надеюсь, пробок на шоссе не будет - пока что мы успеваем, но впритык. Довольно ухмыльнувшись, Мартинссон скользнул на водительское место и, пока Курт устраивался рядом, быстро настроил под себя сиденье и зеркала. Уже выехав из Истада, Курт немного успокоился и удовлетворенно кивнул своим мыслям. Раньше он не пускал Мартинссона за руль своей машины, да и в качестве пассажира предпочитал с ним не ездить. Не то чтобы Магнус как-то особенно лихачил, - водитель из него был очень даже неплохой, но уж больно рисковый. А Волландеру собственные нервы были дороже. Но сегодня особый случай. Курт понимал, что Магнус, дай ему волю, весь изведется перед встречей с психотерапевтом - а именно туда они и направлялись. Находиться же целый час рядом с туго сжатым клубком нервов, готовым в любой момент взорваться, Волландеру тоже особо не улыбалось. Поэтому скрепя сердце и отдал парню управление автомобилем - пусть уж лучше сконцентрируется на вождении и хотя бы на время забудет о назначенном через час приеме. Уже спустя минут двадцать Волландер убедился, что его уловка сработала. Магнус не спускал внимательного взгляда с дороги, на удивление в это время дня не отличавшейся загруженным траффиком; вел машину уверенно и даже без его обычных резких рывков при маневрах. И Курт расслабился, даже позволил себе ненадолго прикрыть глаза. Он и сам не заметил, как все же задремал; разбудил его тихий голос: - Почти приехали. Потерев глаза и слегка потянувшись, насколько позволяло пространство салона, Курт глянул в окно. Они ехали по узкой улочке, с обеих сторон засаженной мощными высокими деревьями. Сейчас они стояли без листвы, голые и мрачные, но весной и летом здесь, должно быть, было очень зелено и красиво. Район оказался спальным и разномастным, с двух- и трехэтажными частными домами разных годов постройки. С белым снежным покровом ярко контрастировала хвоя вечнозеленых кустарников и оград палисадов; тут и там виднелись слабо мерцающие в дневном свете электрические гирлянды, фонарики и разнообразные рождественские фигурки - люди от души готовились к празднику и ждали его. Как не похоже на современные кварталы, где все подчинялось общей схеме, цветовой гамме, архитектурному стилю - зачастую холодному и неприветливому. Мартинссон притормозил рядом с калиткой одного из домов, сверился с адресом, записанным на вырванной из блокнота странице, и припарковался. Заглушив двигатель, он глянул на Курта, и впервые за все время пути в его осанке проявилась неуверенность: - Я пойду?.. - Если хочешь, я могу... - начал тот, но Магнус только молча отрицательно мотнул головой. - Ладно, буду ждать. А то могу и в магазин смотаться, если что-то нужно купить. - Нет, я потом, когда вернемся, сам схожу. - Ну, удачи тогда, - от чистого сердца пожелал Курт. Он очень надеялся, что на этот раз парню действительно попадется толковый специалист, что ему помогут, а не загонят еще глубже в депрессию, которая мало-помалу начала наконец отступать. Ему было жутко подумать, что Магнусу снова не повезет, но и выбора особого тоже не было. Младшему инспектору пора было возвращаться в строй. Волландер прекрасно видел, что тот начал скучать и с каждым днем все больше и больше интересоваться происходящим в управлении. Но для того, чтобы в руках у Мартинссона снова оказалось полицейское удостоверение и табельное оружие, нужно было привести в порядок мозги и нервы. Иначе никак. И они оба это понимали. Сидеть на одном месте оказалось довольно скучно, хотя Курту такое по долгу службы и было привычно. Да и постепенно внутрь начал просачиваться холод. Снова задремать не получилось, Волландер чувствовал себя просто до отвращения выспавшимся и бодрым. Решив, что у него в запасе должно быть по меньшей мере минут сорок, а то и все пятьдесят, Курт пересел за руль, завел движок и немного покрутился по окрестностям, пока не нашел небольшой торговый центр. Тут-то ему и вспомнилось, что Линде он так и не позвонил. "Что же за день такой? - мысленно с досадой поразился Волландер. - Буквально все из рук валится. И ведь Магнус еще вчера напомнил, а я... Вот уж точно - хронический склероз, да еще и прогрессирующий. Что бы Мартинссон там ни заливал, будто я еще ого-го и вообще хоть куда, но против фактов не попрешь - старею". Дочь ответила почти сразу, и Курт улыбнулся, услышав родной голос. - Где ты сейчас? - На станции, - ответила она. - Скоро подойдет поезд, часа через три-четыре буду в Истаде. - Хорошо, - кивнул Волландер. - Что хотел сказать... Ты не в курсе, - прости уж, совсем забыл, - но я переехал. Временно. Записывай новый адрес. - Ага, давай, - бодро отозвалась Линда, не вдаваясь в подробности, хотя чувствовалось, что она здорово озадачена. Закончив диктовать, Курт мимолетно нахмурился - осталось самое сложное. Как объяснить дочери, что он живет не один, а с коллегой, да еще и мужчиной? К тому же так, чтобы при этом у нее не возникло всяких ненужных и неправильных мыслей? Задачка. Впрочем, все оказалось гораздо проще, чем ему представлялось. Помогло, конечно же, что Линда уже была в курсе если не всей истории похищения Магнуса, то хотя бы большей ее части. И она понимала, насколько важна была чья-то поддержка, хоть кто-то рядом вместо опустошающего вакуума одиночества - ведь сама несколько раз, пока еще была в Истаде, навещала парня в больнице. Навещала даже несмотря на то, что ее собственный отец туда так и не пришел. А так... Линда только искренне обрадовалась возможности снова увидеть Магнуса, тем более что у нее для него, оказывается, был подарок, который сначала она намеревалась передать через Курта, но зато теперь сможет вручить лично. Что это был за подарок, она не сказала, да Волландер и не спрашивал - все равно увидит позже, когда они будут отмечать Рождество. Попрощавшись с дочерью до вечера, Курт спрятал мобильный в карман и глянул на часы. Учитывая, что обратно к дому психотерапевта он намеревался на всякий случай вернуться пораньше, если сеанс получится короче оговоренного, у него еще оставалось полчаса. И Волландер собирался с толком распорядиться этим временем. * * * Как оказалось, зря он так спешил вернуться к дому психотерапевта. Мартинссон провел у нее добрых три четверти часа сверх положенного, и Курт уже начал волноваться, не случилось ли чего. Но нет. Магнус вышел из дома, медленно добрел до машины и тяжело плюхнулся рядом на пассажирское сидение. Внешне он казался спокойным, но, если присмотреться, было заметно, как припухли его веки, да и покрасневшие глаза выдавали, что парень явно недавно плакал. После затянувшегося молчания Магнус с силой растер лицо руками и шмыгнул носом: - Бригитта... в смысле, госпожа Кёгер хочет о чем-то с тобой переговорить. - Подождет. Ты сам-то как? - осторожно спросил Волландер. Мартинссон пожал плечами, даже попытался слабо улыбнуться: - Нормально. Просто... не ожидал, что это будет так тяжело. Все ведь позади, а прошлое... в прошлом. - А что говорит Кёгер? Снова улыбнувшись очень странной, но не тревожной улыбкой, Магнус неловко толкнул его в плечо: - Иди уже - ждет ведь. По дороге поговорим. - Но в двух словах, - продолжал настаивать Волландер, которому нужно было определиться, в каком ключе разговаривать с психотерапевтом: мирно или для начала откусить ей голову. - Все гораздо лучше, чем она предполагала, - сдался наконец Мартинссон. - Говорит, что я сам уже со многим справился, хотя для начала нужно будет видеться с ней по меньшей мере пару раз в неделю. В целом же надеется, что скоро я смогу снова вернуться на работу. Конечно, терапию нужно будет продолжать еще долго и после, но уже не так часто. Он замолчал, взглядом давая понять, что на этом поток его красноречия иссяк и Курту пора бы уже выметаться из машины, чтобы переговорить с доктором. Только вот, о чем она хочет с ним толковать, Волландер даже представить себе не мог. Снова выйдя на холодный зимний воздух из теплого салона автомобиля, старший инспектор зябко передернул плечами и направился по расчищенной от снега дорожке к дому. На звонок в дверь ему открыла худощавая высокая женщина, на вид лет пятидесяти, ее светлые волосы были собраны в высокий узел, открывая морщинистую шею. Одета она была по-домашнему, в удобный брючный костюм из псевдобархата; ноги обуты в короткие сапожки-угги. Никаких украшений, кроме тонкого ободка обручального кольца на безымянном пальце. Очень непрофессионально. И невероятно располагающе. Доброжелательно улыбнувшись, Бригитта Кёгер впустила Курта в прихожую и энергично пожала его протянутую ладонь: - Инспектор Волландер, я полагаю? - Он самый, - слегка смутился тот под ее внимательным взглядом. Пройдя в гостиную, психотерапевт предложила ему сесть в кресло и устроилась на диване напротив. На журнальном столике между ними все еще стоял поднос с заварочным чайником и сахарницей, чуть поодаль - полупустое блюдо с пирожными и вазочка с каким-то джемом. - Так о чем вы хотели со мной поговорить? - сразу перешел к делу Волландер. - Вы часто фигурируете в рассказах Магнуса, - чуть помедлив ответила Бригитта. - Как строгий начальник с тяжелым характером, неожиданный, но верный друг, твердая опора. Вы выполняете много функций в его жизни, порой противоречивых, не сочетающихся между собой. И мне захотелось лично взглянуть на вас и составить хотя бы поверхностное мнение. - Хм... не лишено смысла, - пришлось признать Курту. - Я не задержу вас надолго. В принципе, мне уже достаточно того, что я увидела. И не увидела - вы ведь не сразу позвонили в дверь, а сначала убедились в том, что с моим пациентом все в порядке. - Приоритеты, - коротко пожал плечами Волландер. - Очень правильные приоритеты, - кивнула госпожа Кёгер. - Магнус чувствует вашу искреннюю заботу и подсознательно к вам тянется. И это хорошо, у многих моих пациентов такой поддержки нет, что само по себе тормозит терапию и каждый раз откатывает назад достигнутый прогресс. Хочу сразу пояснить мою позицию. Да, я называю моих клиентов пациентами, но это не значит, что эти люди больны. Так же как не болен и Магнус. Напротив, меня поразило, насколько у него гибкая и устойчивая психика; насколько он целостная личность. И я уверена, что во многом этим он обязан вашему вмешательству в его жизнь. Курта не хвалили так качественно уже давно, и он слегка покраснел. Даже не от самого факта одобрения, а оттого что сделал все правильно, даже по мнению специалиста. - Но ему все еще нужна помощь, - заметил он. - Рано или поздно он бы справился сам, особенно с вашей помощью, - чуть пожала плечами госпожа Кёгер. - Моя задача состоит всего лишь в том, чтобы ускорить этот процесс. - И какие у вас прогнозы? - поинтересовался Волландер, против воли косясь на пирожные: пообедать ему сегодня так и не удалось. Пододвинув блюдо к нему поближе, Бригитта приглашающим жестом предложила ему угощаться, чем он и воспользовался, одновременно слушая ее ответ. - Не хочу ставить перед собой невыполнимых задач, но, исходя из первого впечатления, можно примерно определить временные рамки в месяц-полтора. То есть четыре-шесть недель активной терапии. - Да, - кивнул Курт, - Магнус сказал, что на первое время вы условились на двух сеансах в неделю. - У вас есть с этим какие-то трудности? Я понимаю, что вы оба из Истада, а это два часа туда-обратно. - Нет, никаких трудностей, - заверил ее он. - И все же вас что-то тревожит, - заметила Бригитта, прищурившись и чуть склонив голову набок. - Что, если не секрет? Волландер задумался, пытаясь вычленить из своих беспорядочных мыслей главное. - Пожалуй, меня волнует, не слишком ли я его опекаю, - наконец признался он. - Не получится ли так, что в какой-то момент Магнус станет от меня зависим, если уже не стал? - Довольно распространенный вопрос, - кивнула психотерапевт. - Мой ответ - нет. Во всяком случае, не Магнус, насколько мне удалось понять его характер. Сейчас вы ему нужны: по вашему поведению он судит о том, как на него реагируют окружающие, на вас ориентируется, когда ему страшно что-то сделать; в вас видит одновременно спасителя, защитника и просто друга. В какой-то степени вы - его мерило мира. И ваша поддержка на данном этапе восстановления не просто прихоть или потакание собственной слабости, а самая настоящая необходимость. - Слабым я бы Магнуса не назвал, - уточнил Волландер, которого это слово неприятно резануло. - Абсолютно с вами согласна, - довольно улыбнулась госпожа Кёгер. - Но ему не хватает веры с себя. Его заставили усомниться в своей силе, и наша с вами задача - вернуть ему утраченную уверенность в себе, в свои возможности. В остальном же просто продолжайте в том же духе, у вас пока неплохо получается. И не бойтесь перегнуть палку. Магнус не из тех, кто будет цепляться за вас до последнего. Скорее, наоборот - совсем скоро он начнет активно из-под вашей опеки высвобождаться. - И как я пойму, когда стоит отступить назад? - озадаченно спросил Курт, с сожалением отодвигая блюдо с оставшимся на нем одиноким пирожным. В сухомятку, конечно, всю эту сладость есть было трудновато, но его наконец-то отпустил одолевавший голод, а на заднем сидении вольво лежала бутылка минеральной воды. - О, - буквально предвкушающе потерла ладошки Бригитта, - уверяю, этот момент вы не упустите. - Но все же... - Высвобождение из-под контроля, а, как ни крути, опека ничем особым от него не отличается, всегда связана с ярким эмоциональным конфликтом, в котором желание свободы превалирует над всем остальным. Ваша первая серьезная ссора и станет тем самым знаком, после которого нужно будет отступить и дать Магнусу место для маневра. Самостоятельного, прошу заметить. Возможно, переход пройдет гладко, но может получиться и так, что на любое ваше слово ответом будет агрессия и неприятие. Относитесь к этому, как к неизбежному переходному возрасту, через который проходят подростки. В конце концов, все конфликты сгладятся, отношения нормализуются, но это не произойдет за один день. - И какой вы можете дать мне совет во всем этом не радужном прогнозе? - поинтересовался Курт, которому уже заранее не нравилась идея того, что им с Магнусом придется ругаться - как-то привык уже к мирной жизни, и возвращения к прошлым отношениям очень не хотелось. - Терпение и выдержка, - твердо ответила психотерапевт. - И помните, даже во время этого бунта Магнус все равно будет смотреть на вас и искать поддержку, хочет он того или нет. И в вашей силе как помочь ему, так и оттолкнуть. От Бригитты Кёгер Волландер вышел в задумчивом настроении. Короткий разговор дал ему пищу для размышлений, а также надежду, которая в последнее время то угасала, то вспыхивала с новой силой. Он и сам чувствовал, что в последнее время Мартинссон резко пошел на поправку, но боялся в это верить, чтобы потом разочарование не ударило только сильнее. Конечно же, у Курта накопилось много вопросов, хотя в целом психотерапевт и одобрила его действия, но у него было мало времени, чтобы их задать, да и он сам не был уверен, что некоторые из них стоит озвучивать. По крайней мере, до поры до времени. Главное, что тревожило его уже пару недель, он узнал; оставалось двигаться дальше и надеяться, что все и дальше пойдет как надо. Магнус встретил его рассеянной улыбкой. Он слушал какую-то радиоволну и даже едва слышно подпевал. За руль Мартинссон не просился, видно было, что долгая беседа буквально выжала его без остатка. Поэтому Курт не сильно удивился тому, что парень провалился в глубокий сон почти сразу после того, как они выехали на трассу, ведущую обратно в Истад. Солнце давно скрылось за тяжелыми тучами, небо потемнело, не оставив даже намека на утреннюю ясную погоду. И все же у Курта было на удивление легко на душе. Он смотрел на дорогу, слушал мерное глубокое дыхание Магнуса и улыбался. Его не покидало ощущение приближающегося праздника. А на полу за водительским сиденьем, надежно укрытая от любопытных взглядов и упакованная в красивую подарочную бумагу, дожидалась своего часа новенькая фотокамера.