Stains of Time

      Фрэнк всё ещё мечтал о Париже и Джерарде, когда приехал обратно домой. Или самое близкое к дому — домой к Джеффе. Прямо тогда Фрэнк был настолько счастлив, что у него был Джерард. Его жизнь во внешнем мире, казалось, распадалась на кусочек вокруг него. У него не было работы, не было денег, и он начинал испытывать отвращение к своему пребыванию дома у Джеффы. Его отцу, очевидно, не нравился тунеядец, постоянно живущий на диване, но он уехал на неделю в командировку или ушёл в запой. Либо одно, либо другое. Однако Фрэнк знал, что как только отец Джеффы вернётся, ему придётся вскоре съехать. Он и понятия не имел, куда направится. Он уговаривал себя набросить рюкзак на спину и попросту отказаться от всех удобств — это была его своеобразная мечта, большое «пошли нахуй» всему миру, но он знал, что в конечном счёте всё провалится... Ему необходимо было находиться рядом с местом, где были часы, чтобы следить за временем. Ему необходимо было знать каждый день, когда наступал час дня, чтобы пойти навестить Джерарда. В промежутке с часу до пяти Фрэнк становился самым счастливым человеком на земле. Даже если эти двое не разговаривали, а лишь смотрели друг на друга сквозь грязное стекло, это всё равно было лучшим временем его жизни. Так и было, пока он не делал всё тоже самое следующим днём. Каждый раз, как он навещал Джерарда, он будто пытался сделать каждый визит ещё более особенным. Этим встречам было несложно соревноваться с тюремным временем, которое он разделял с Джерардом, по уровню счастья, учитывая засранцев, с которыми он жил. Райан всё ещё не объявился, а Дженни всё ещё была... Дженни. С Джеффой всё было в порядке, однако он казался слишком озабоченным своими собственными проблемами, будь то подружка или наркотики. Он всё ещё хорошо относился к Фрэнку и всё такое, он просто не находился рядом, физически или эмоционально. Но это было нормально. Теперь у Фрэнка был Джерард, единственное, что улучшило бы ситуацию, так это если бы эта парочка взялась за руки или же вообще прикоснулись друг к другу. Джерард сказал, что обрабатывал Дуга, заставляя охранника и умоляя его позволить Фрэнку с Джерардом встретиться в уединённой комнате. Однако, как бы то ни было, Джерард ничего не добился. Он не был гомофобом, он лишь боялся потерять работу, если кто-то узнает. Он был на грани, чтобы сломаться под собственным давлением или под давлением Джерарда, так что дела налаживались.       Комнаты, о которых мечтали мужчины, обычно предназначались для супружеских визитов, и Дуг сомневался пускать туда двух парней. А ещё, чтобы попасть в комнату для супружеских визитов, нужно было быть женатыми, и учитывая, что этого никоим образом случиться не могло, особенно беря во внимание, что они находились в Нью-Джерси, комната точно была для них запретным плодом. Но Дуг был бывалым охранником. У него было превосходство в ранге. И ему нравились парни по какой-то глупой причине, которую ни один из них не мог понять. Они оба были авторитетными заключёнными, каждый из которых умудрился разглядеть лучшие стороны друг в друге (и худшие, кстати, тоже). Возможно, это и впечатлило Дуга так сильно. Он переживал развод с женой, с которой прожил десять лет, и видеть эту пару вместе давало ему надежду на то, что всё можно исправить. Или, по крайней мере, продолжать жить дальше.       Фрэнк всё ещё был настолько очарован воспоминаниями Джерарда и их будущими невозможными планами, что даже не заметил Джеффа и Дженни в своей берлоге в гостиной, пройдя мимо них на кухню, чтобы взять чего-нибудь попить. Он открыл холодильник и обнаружил там то, что раньше можно было назвать едой. Он увидел половину кувшина апельсинового сока в задней части и, понюхав его, решил, что ради него стоит рискнуть жизнью.       — Эй, мудила! — позвал его Джефф, поддразнив. — В этом доме живут и другие люди тоже!       Фрэнк высунул нос с кухни, удивлённый, что часть круга его общения сидела там.       — Оу, прости, — равнодушно извинился Фрэнк. Он прикончил остаток кувшина одним глотком и выкинул его в забитую под завязку мусорку перед тем, как выйти в гостиную. Он подошёл к дивану, где он обычно спал, и подвинул свои вещи. Его раздражал тот факт, что это была общая территория. У Фрэнка всегда был пунктик по поводу того, что чужие люди не могут трогать его вещи, особенно те, которые ему не особо нравились. И Дженни обычно так и делала — копалась в его вещах, особенно сейчас без особой на то причины. К счастью, теперь у Фрэнка было не так уж много вещей, большинство из них остались у родителей, пока он был в тюрьме. Но то немногое, что у него было, он защищал.       — Неважно, ленивое ты дерьмо, — поддразнил Джефф, кинув во Фрэнка его же футболкой. Она прилетела ему прямо в лицо, и он убрал её в сторону и одарил Джефу злобным взглядом.       — Прекрати, мне не нравится, когда вы трогаете мои вещи, — объяснил Фрэнк, его голос впервые был серьёзным. Он пришёл от Джерарда в хорошем настроении, и он хотел его сохранить. Как бы то ни было, с захватчиками дома это было тяжело сделать.       — Успокойся, — разрядил ситуацию Джефф. Тогда Фрэнк и заметил, как неразборчиво он говорил. Значит, Джефф был под чем-то, Фрэнк был не уверен, это лишь алкоголь или травка. Учитывая, что от него не разило дымом, Фрэнк решил, что Джефф пил. И когда он достал бумажный пакет, как из магазина у дома, Фрэнк знал, что всё дело в алкоголе. Иронично, однако это был тот самый магазин, в который они наведались в Хэллоуин. Фрэнк не знал, откуда у Джеффы взялись яйца прийти туда снова, однако каким-то образом он это сделал. А ещё он не вляпался ни в какую переделку. Возможно, работники даже не узнали его. Тогда всех волновала внешность Фрэнка, все считали его злодеем.       Если бы они только знали...       Джефф достал коричневый пакет из магазина и поставил его себе на колени. Фрэнк сидел на диване, где спал ночью, на том самом месте, где пружины, торчащие из диванных подушек, впивались ему в спину. Джефф сидел в кресле напротив него, а Дженни, скрестив ноги, была поглощена своими ногтями. Девушка, казалось, всегда выбирала самые позорные бренды лаков, которые пропитывали насквозь всю комнату.       — Спорю, ты успокоишься, когда взглянешь на это, — резко возразил Джефф озорным тоном. Он подмигнул Фрэнку в то время, как тот растерянно уставился на него. Джефф ещё немного покопался в пакете, звон бутылок наполнил комнату; он достал журнал и кинул его на диванную подушку рядом с Фрэнком. Тот нахмурился, думая, что бы это могло значить, однако затем всё стало ясно, когда он взглянул на Плейбой на фоне потёрто-синего дивана. Блондинка с накрашенным лицом куклы Барби, прикрывающая ладонями соски, глядела на него с обложки.       — О, вот это да, — произнёс Фрэнк, закатив глаза, и не прикоснулся к журналу. Для начала, ему никогда не нравились подобные забавы, даже до тюрьмы. Ему очень нравилось трахать девушек, и у него не было проблем увидеть обнажённую женщину, просто это было немного другое. Девушек там чаще всего воспринимали как вещь и пользовались ими. Фрэнк до этого пересмотрел пару журналов и решил прекратить, когда почти каждая половина девушек в выпуске, которым он смотрел в глаза, мрачно глядели на него в ответ. Эти девушки не были сексуальными, они были потерянными. И Фрэнк сделал вывод, что с этим изданием будет тоже самое, даже если это был Плейбой — главный из всех порножурналов.       — Спасибо, Джефф, но не думаю, что смогу этим воспользоваться, — искренне ответил Фрэнк, бросив журнал обратно своему другу. Черты лица Джеффы, казалось, слегка ожесточились, он слишком обиделся на такой пустяк из-за того, что был пьян.       — Почему ты не хочешь посмотреть? — резко спросил Джефф. Он кинул журнал обратно в Фрэнка, и тот мог поклясться, что он целился ему в голову. Как бы то ни было, Джефф был хреновым метателем, и печатное издание всего-навсего приземлилось Фрэнку на колени, страницы перевернулись, и большая оголённая грудь уставилась прямо на Фрэнка. Он отвёл взгляд и перевёл его на Джеффу, который ещё не закончил говорить. — Ты не хочешь смотреть, потому что скучаешь по своему тюремному парню?       Фрэнк нервно сглотнул от замечания. Джефф один из всех никогда ни слова не говорил ему про Джерарда, тюрьму и гейство. Джефф обычно был слишком хорошим парнем для этого. Должно быть, что-то действовало ему на нервы, и не только алкоголь заставлял его вести себя таким образом. Фрэнк знал, что официально злоупотреблял гостеприимством.       — У меня нет парня в тюрьме, — соврал Фрэнк, хотя он был не полностью уверен, что это была ложь. Он сомневался, кем они приходились друг другу с Джерардом. Лишь возлюбленными, которые были действительно близки. Он не мог повесить ярлык. Прямо как и не мог больше повесить ярлык на свою ориентацию. Он никогда об этом не думал, например, почему ему нравился член Джерарда в то время, как его всё ещё привлекали женщины. Для него это больше не имело значения. Можно было подумать о чём-нибудь получше. Например, о Париже...       — Тогда кого ты навещаешь каждый грёбаный день вместо того, чтобы найти работу? — парировал Джефф ещё безжалостнее, чем в прошлый раз. Фрэнк проморгался, глядя на Джеффу, чтобы понять, была ли реальной озлобленность друга. Джефф был реален. Всё было именно так.       — Я искал работу, — ответил на обвинение Фрэнк, пытаясь сменить тему разговора. — Просто это сложно, потому что у меня есть судимость. Я больше не имею удовольствия не заполнять этот пункт в анкете.       — Ага, а ещё ты не можешь не проверить пункт «был выебан в жопу», — пробормотал Джефф себе под нос. У Фрэнка отвалилась челюсть, неуверенный, правильно ли он расслышал своего любимого друга. Казалось, с тех пор, как Райан пропал, Джеффе пришлось занять место пьяницы-придурка.       — Что? — вымолвил Фрэнк, желая услышать неправильно.       — Ничего, — быстро ответил Джефф, неловко ёрзая в кресле. — Просто посмотри журнал, подрочи и повеселеешь.       Фрэнк был ошеломлён новой сущностью своего друга, однако попытался списать всё на выпивку. Он снова открыл перед собой журнал, чтобы больше не расстраивать Джеффу. Он медленно перелистывал глянцевые страницы, чтобы сделать вид, будто разглядывал их. Его засыпали силиконовые сиськи, нарощенные волосы, бутафорский макияж и фальшивые люди. Но настоящие глаза глядели на него в ответ, большинство из них настойчиво требовали внимания, только неверными способами. Это печалило Фрэнка, а ещё сильнее его расстраивало, что такие люди, как Джефф, будут и правда покупать подобное, лишь продолжая цепь ужасных событий для этих бедных девушек. Раздеться. Деньги. Третьесортный успех. А потом поставить на повтор, пока их сиськи не вытянутся до пола или их наркоша-менеджер, по совместительству их парень, не приложит их монтировкой по лицу. Фрэнк слишком хорошо знал такие истории, и ему было ненавистно, что они повторялись от страницы к странице.       Однако чтобы угодить своему другу, он разглядывал женские тела. Он просто пытался не смотреть им в глаза — самую откровенную часть тела. Он глядел на грудь, задницу и временами даже на чисто выбритую промежность. Это ещё одна вещь, которая раздражала его в порн-индустрии. Мысль о выбритой вагине казалась ему подростковой и чем-то, что он никак не считал сексуальным. Казалось, как бы то ни было, он был единственным, кто разделял этот взгляд, как и многие другие темы в порн-индустрии.       Пока он разглядывал картинки, Фрэнк начал осознавать, насколько женщины отличались от мужчин. Это звучало как глупое заявление, однако помимо, очевидно, отсутствия пениса и наличия груди, женщины кардинально отличались от мужчин. Их бёдра изгибались и, казалось, формировали другую оболочку. Их плечи тоже отличались — у большинства мужчин они были больше и очерченнее. Заметив отличия, Фрэнк попытался решить, кто ему нравился больше. Когда его взгляд падал на женские черты, он постоянно сравнивал их с Джерардом. Не просто с каким-то парнем, которого он видел, а с самим Джерардом. Он ничего не мог с этим поделать. И Фрэнк решил, что черты Джерарда нравились ему куда сильнее. В каком-то смысле очертания тела Джерарда были женственными. Фрэнку это нравилось. Он не хотел кожу да кости — неважно, какого пола. Он хотел плоть, что-то, во что можно было вцепиться, что можно было сжать в моменты экстаза до оргазма. А что ещё было важно, он хотел сжимать изгибы Джерарда и плоть Джерарда. Дьявол, он просто хотел Джерарда.       Все разы, когда они встречались, Фрэнк просто очень хотел провести время со своим возлюбленным. Они разговаривали и разговаривали, и Фрэнк никогда не был против. Конечно же, ему хотелось прикоснуться к Джерарду, однако это было куда эмоциональнее. Хотя иногда перед сном Фрэнк занимался рукоблудием и думал о Джерарде, это было непреодолимым желанием. У него никогда не возникало чёртовой нужды, когда он видел Джерарда. Ему просто нужно было его видеть.       Но просто тогда у Фрэнка было это чёртово желание. Он не знал, что это было — сочетание журнала с девочками, который натолкнул на мысли о голом Джерарде, или сам факт, что он давно не трахался, но Фрэнку прямо в тот момент так сильно хотелось секса. Он молился Богу, что в следующий раз, когда он увидит Джерарда, Дуг достанет им эту комнату. Как бы то ни было, Фрэнк не думал, что сможет сдержаться до того времени. Он ощущал, как в штанах становилось тесно, и мысленно умолял и просил, чтобы комната пустовала и чтобы другие обитатели не заметили. Прямо тогда ему нужно было в душ. Максимально, чёрт возьми, срочно.       — Что такое? — голос Дженни заполнил его голову, и его было почти что достаточно, чтобы отвлечь Фрэнка от его задания. Почти что.       — Оу, эмм... — Фрэнк замолк, подняв голову и оглядевшись. До того как его голову заполнили картинки Джерарда, он пялился в журнал. Теперь он отвлёкся и увидел, что Джеффа уже не было в комнате, а Дженни стояла прямо перед ним, скрестив руки на груди, однако на её лице была изумлённая улыбка.       — Где Джефф? — спросил Фрэнк, пытаясь отвлечь от себя внимание. Журнал служил определённым укрытием, однако его лицо начало краснеть, и Дженни он хотел видеть меньше всего.       — Он пошёл увидеться со своей девушкой, — ответила Дженни. Она соблазнительно улыбнулась Фрэнку, глядя на него сверху вниз. Фрэнк ощутил, как его зрачки расширились, а член обречённо стал ещё твёрже. Дженни, казалось, тоже это заметила и положила руку на журнал, убрав его с колен Фрэнка. Эрекция явно проглядывала сквозь плотные джинсы, однако Дженни не пялилась. Она вцепилась взглядом в ошарашенные глаза Фрэнка и начала садиться, закидывая ноги по сторонам от Фрэнка, садясь на него. Фрэнк ощутил, как его бывшая девушка устроилась прямо на его возбуждённом члене и зажмурил глаза. Этого не происходило, повторял он про себя, пытаясь свести на нет своё неистовое возбуждение. Этого не происходило. Не здесь. Не сейчас. Не с Дженни. О Боже, только не с Дженни.       — Знаешь, — начала девушка, сидящая на нём, зная, как счастлив был Фрэнк и пользовался тем, что она вскидывала бёдра. — У Джеффы есть девушка. У тебя нет девушки. А у меня нет парня. — Она слишком сильно сжалась в него на последнем утверждении, что парень аж дёрнулся под ней.       — Что насчёт Райана? — Фрэнк с силой пытался произносить слова. Он пытался сконцентрироваться на самом главном — снять с себя Дженни, однако его руки, казалось, не слушались. Он не мог двигаться. Дженни всё ещё сидела на нём, качая бёдрами на каждом вдохе, каждое слово едва было слышно, она аккуратно обхватила Фрэнка за шею, чтобы держаться. Руки Фрэнка были при нём, он пытался не поддаваться женщине, которая сидела на нём. Но, чёрт возьми, это становилось так тяжело.       — Райан же не здесь, верно? — жеманно ответила Дженни, проводя пальцами по полосам Фрэнка. — И даже если бы он всё ещё был моим парнем, это могло бы стать нашим маленьким секретом.       Тогда Дженни наклонилась, чтобы поцеловать Фрэнка, но он отвернулся от неё, отчего она врезалась ему в плечо. Сначала она вскрикнула, потому что ударилась носом, после чего взглянула на Фрэнка и непонимающе нахмурила брови.       — Это ещё за что? — растерянно спросила она. Она перестала раскачиваться, и это было хорошей новостью, однако его член стал пульсировать ещё сильнее от нехватки фрикций. Он так сильно вжимался в плотную джинсовую ткань, будто знал, что за ними их ждало место, открытое, свободное и готовое их принять. Фрэнк отчаянно боролся, пытаясь придумать, куда деть свой член, чтобы помочь себе. Но у маленького засранца был собственный разум, и он собирался выиграть.       — Дженни, я не могу этого сделать, — попытался договориться Фрэнк со своей бывшей. Она снова начала качать бёдрами, отчего он закусил губу и прикрыл глаза в нежеланном ожидании.       — Другие мне такого не говорят, — поддразнила Дженни, её тон стал на октаву выше. Фрэнк попытался игнорировать её, не отвечая и отводя взгляд. Но Дженни была непреклонна.       — Ну же, Фрэнк, — сказала она, резко подпрыгнув на его члене, буквально заставляя его взорваться от нетронутого ожидания. Она поднялась с его колен, встала перед ним и взяла его за руки. Успокоившись, что она больше не была на его члене, Фрэнк подумал, что посмотреть на Дженни, пока она говорила, было безопасно. Неверно.       — Фрэнки, почему мы не может этого сделать? — грустно спросила она, словно невинный ребёнок, которому только что отказались купить конфету. Она взяла его руки в свои и провела ими вверх по футболке. Фрэнк почувствовал, как Дженни проводила его огрубевшими руками по своей мягкой коже под одеждой, пока они не упали ей на грудь. Она оставила их там, прижимая своими руками, чтобы убедиться, что он не отдёрнет руки, и продолжила говорить. — Это снова будет как в старые добрые времена. Я знаю, ты хочешь. Ты не можешь этого отрицать. — Она начала стирать его руки в свою грудь, стимулируя себя его онемелыми конечностями. Фрэнк закусил губу и отвернулся, пытаясь скрестить ноги, чтобы его член упал, но это лишь усугубило ситуацию. Он хотел прекратить это, действительно хотел, но...       Фрэнк не мог этого отрицать. Дженни была права. Она была чертовски права. Он хотел этого. Он так сильно хотел этого. Фрэнку нужно было потрахаться прямо сейчас, или он взорвётся. Только вот Фрэнк хотел трахнуть Джерарда. Джерард был единственным человеком в мире, которого он хотел трахать всю свою оставшуюся жизнь. Но Джерарда не было рядом. Была Дженни, которая буквально лежала на блюдечке с голубой каёмочкой с раздвинутыми ногами, готовая к нему. Фрэнк облажался, решая, трахать её или нет. Но тогда член Фрэнк брал верх, и ни единой логичной мысли не было в его голове. Всё, что он чувствовал, так это болезненную пульсацию своего члена в штанах и свои руки на сосках Дженни, а её стоны заполняли его уши. Он собирался это сделать. Он собирался трахнуть её. Не то чтобы они никогда раньше этого не делали. Они трахались много раз, но когда ещё были вместе, когда Фрэнк в целом ещё хотел трахать Дженни и в целом девушек. Но в этот момент у Фрэнка в голове больше не оставалось вариантов. Дженни была всем, что он мог заполучить, и он собирался этим воспользоваться. Голодранцы не выбирали, так что Фрэнк не мог выбрать Джерарда. По крайней мере, не тогда.       Когда он кивнул на её просьбу, а девушка взвизгнула, словно школьница, то она повела его в спальню Джеффы. Фрэнк думал, что будет слегка неловко и совсем немного мерзко — заниматься сексом на кровати друга, но он уже опускался настолько, что собирался трахнуть Дженни, и мог опуститься ещё ниже, потрахавшись на чьей-то кровати. Пока Дженни снимала их одежду наманикюренными ногтями, Фрэнк пытался придумать, как оправдать свои действия. Кроме того, что он был чертовски возбуждён и ему не на ком было это выместить, он особо ни о чём не мог думать. Дженни была не тем человеком, с которым он хотел это сделать, но эй, она же не могла быть настолько плоха, да? Раньше Фрэнк встречался с этой девушкой, они даже признались друг другу в любви. Фрэнк знал, что оба никогда не считали это заявление серьёзным, но сам факт, что им было не настолько плевать, что они соврали об этом, уж что-то да значил, верно? Дженни не могла быть совсем уж плохой, если он трахался и встречался с ней раньше. Будет нормально провернуть это снова этой ночью. В любом случае, это будет всего лишь трах. Ничего больше из этого не выйдет. Он просто хотел примкнуть ей и трахать, пока не кончит. Затем всё это закончится, и мир вернётся на круги своя.       Верно?       Но это оказалось не так просто. Когда Дженни легла под Фрэнка, обнажённая, потея и тяжко выдыхая его имя снова и снова, словно хорошо отрепетированный текст (которым она, скорее всего, пользовалась каждый вечер, только меняла имена), ничего не происходило. Он просто снова и снова входил в неё, заставляя её стонать и извиваться под ним. Фрэнк не стонал, как Дженни. Он не испытывал от этого никакого облегчения. Он не кончал. Совсем. Ничего не работало. Он пробовал быстро, медленно, жёстко и нежно. Он менял ритм и даже пытался трахать её под разными углами, но ничего не выходило. Дженни наслаждалась всем этим, наверно, думала, что это лучший грёбаный секс в её жизни. Тогда она считала Фрэнка Богом — он постоянно пытался попробовать что-нибудь новенькое. Фрэнк всего-навсего чувствовал себя грешником, а не святым. Он знал, что то, что он делал, было неправильным, вот почему он не мог избежать этого. Фрэнк уже готов был сдаться, когда в его голову пришла мысль. Он полностью прекратил свои фрикции, чтобы спланировать следующий шаг.       — Что ты делаешь? — спросила Дженни сквозь сдавленное дыхание. Этим вечером всё наслаждение доставалось ей, но, как эгоистичный ребёнок, она всё равно делала большего, даже когда её секс-партнёр остановился. Тогда Фрэнк посмотрел на неё, его тошнило от неё почти так же, как от себя.       — Повернись, — рявкнул он на неё. Вначале она, кажется, не поняла, сбитая с толку его агрессивным поведением в постели. Когда двое встречались, Фрэнк всегда был жёстким в реальной жизни, но мягким в постели. А учитывая, что Дженни всё ещё была такой же растяпой, как и всегда, то она не уловила то, что подразумевал Фрэнк. Но это было неважно — Фрэнк поможет ей.       Фрэнк полностью вышел из Дженни, после чего положил руки ей на плечи, облокотился на ноги, пока сам разворачивал её. Его тошнило оттого, как легко он мог поднять её и перевернуть. По мнению Фрэнка, это было нездорово; Дженни для него была слишком лёгкой и тощей. Но в тот момент здоровье не имело значения. В тот момент он на самом деле трахал не её. Он трахал ради того, чтобы трахаться, и ему очень этого хотелось. Он вошёл в Дженни без предупреждения, но часть шока взяла на себя смазка, которая уже блестела на вставшем члене Фрэнка. За несколько минут траха в догги-стайл он кончил, наполнив её семенем. Фрэнк застонал громче чем когда-либо, а затем отстранился от её тела и упал на кровать, совершенно опустошённой во всех смыслах. Как бы то ни было, он не мог сбежать от неё достаточно далеко. Фрэнку всё ещё казалось, что эта девушка заманила его в ловушку, и, хотя его тело испытывало облегчение после оргазма, Фрэнк будто оконченное ещё сильнее, чем в начале прелюдий.       На протяжении всего испытания в голове Фрэнка находилась лишь одна постоянная картинка — Джерард. Фрэнк думал о нём на протяжении всего секса, несмотря на юнион женское тело под ним. А теперь он всё ещё думал о Джерарде после секса, но его мысли наполнялись опасениями. Он трахнул Дженни. И хотя в его мыслях постоянно присутствовал Джерард, это ничуть не улучшало ситуацию.       Фрэнк резко встал с кровати, больше не желая там находиться. Он ушёл от Дженни, утащив за собой запачканную простынь в ванную. Он медленно закрыл дверь, пытаясь не издавать звуков в пустом доме. По ту сторону он глубоко вздохнул, всё ещё осознавая, что произошло. Затем, когда он убедился, что это было реальностью, а не плохим сном, Фрэнк разрыдался. Он рыдал, всё ещё мысленно представляя лицо Джерарда, но ощущая дешёвый ванильный парфюм Дженни на себе. Лишь несколько минут Фрэнк чувствовал себя хорошо, пока эндорфины циркулировали в организме, но теперь они все, кажется, вытекали вместе со слезами, пока он тихо плакал в крохотной ванной.       Откуда ни возьмись ему пришла в голову старая блеклая картинка того, как плакал Джерард после дрочки. Она скоро захватила разум молодого парня, заставляя его погрузиться в воспоминания, услышать те звуки и увидеть настоящую боль, которую испытывал Джерард тогда. В тот момент Фрэнк всё понял, потому что тоже почувствовал это. Он плакал после одного из прекраснейших оргазмов, которые он только испытывал. Он плакал, потому что думал о том, кого никогда не сможет заполучить. Прямо как Джерард — Майки. Они оба плакали из-за невозможного, и прямом тогда Фрэнк осознал, что никогда вновь не сможет обладать Джерардом, как раньше. Особенно после того, как Фрэнк всё испортил. Осквернил и запятнал телом другого человека. Фрэнк чувствовал, что облажался в самом прямом смысле этого слова.       Поэтому Фрэнк и плакал. Он рыдал из-за всего, неумалимо жалея себя. Он думал, что возможно, просто возможно, рыдания каким-то образом сблизят его с человеком, которого он медленно терял.