Нечётный четверг

В выходные Матвей заканючил. — Давай мы сходим вместе куда-нибудь? — проходясь рукой по обивке серого дивана и не глядя на партнера, спросил он. Слава удивился и боязливо обрадовался, стал предлагать: — Можно съездить в Москву! Я, правда, не очень люблю туда кататься, но вот можно там красиво в парке кофе попить… Я не мастак придумывать культурные развлечения. Если ты хочешь просто в кафе посидеть, то это можно и у нас. Матвей помешкал, все-таки сказал: — Отведи меня в гей-клуб. — Опять собираешься знакомиться с парнями, искать друзей? — Слава беззлобно усмехнулся. Парень фыркнул, ответил: — Нет! Просто хочу провести время с тобой. — А почему именно гей-клуб? Собрался меня целовать при всех — я не верю! — Да нет, — Матвей поднялся с дивана. — Просто не хочу, чтобы на нас пялились. Мстислав заметил в этой фразе нечто глубокое, сказал: — Тебе кажется, что на нас пялятся? — время от времени он замечал, что юноша на улице старается держать с ним дистанцию — даже больше, чем расстояние при ходьбе друзей. — Да нет. Я хочу в клуб, потому что я там был тогда один раз с тем парнем и это было скучновато. А я хочу здорово. Чтобы было круто! Слава не был в восторге, что Матвей ушел от его вопроса, но на предложение нехотя согласился. От мысли, что он сам приведет партнера к другим мужчинам, на сердце становилось пусто, но Слава решил бороться с невалидной ревностью. — Ладно, давай съездим этим вечером. Матвей обрадовался — больше даже не за их намечающееся развлечение, а за ловкий уход от темы, которую поднял партнер. Юноша пошел гладить белье (хотя была даже не его очередь) — слишком уж он испугался, что Слава все-таки полезет с расспросами: «А ты стесняешься меня что ли?». Потому что он действительно стеснялся. Но больше, наверное, себя самого. Всякий раз, когда они шли по улице, Матвей старался отступать от него на шаг-два в сторону, потому что ему казалось, что они слишком палятся, а еще партнер слишком ярко жестикулирует (это по-женски) и даже, бывало, (о боже!) задевает его руку своей. Всякий совместный поход в магазин превращался для Матвея в кошмар. Они ходили в одну и ту же пятерочку. Вдвоем. Набирали продуктов на семейный ужин. Слава еще и умудрялся во всеуслышание объявлять что-то типа: «Вот этот кондиционер для белья тебе подходит?», «Я вот больше макароны-спиральки люблю, тебе такие нравятся?», «Ты будешь вот это есть?», «Давай мы вот это докупим и из того, что у нас дома, сварим суп?». Матвей заливался краской — ему казалось, что все вокруг это слышат, всё понимают и смотрят-смотрят-смотрят. А Слава словно ничего и не замечал. К счастью, в глаза кассирам парню заглядывать не приходилось — они всегда ходили на кассу самообслуживания. Больше всего Матвей, конечно, ненавидел тот момент, когда все покупки не умещались к Славе в рюкзак и он доставал свой идиотский анимешный шоппер. Ненавидел он это, потому что нести его вызывался сам — джентльменом все-таки быть хотелось… Но еще хуже, когда продуктов было так много, что Слава доставал сразу два шоппера. Разок Матвей ненавязчиво предложил купить пакет, но получил в ответ лекцию о вреде природе и понял, что такое решение проблемы здесь не прокатит. И вот они шли по улице с этими девчачьими сумочками на плечах, и Матвей готов был провалиться сквозь землю. Ему казалось, что каждый встречный все-все понимает: гомики затарились провизией и идут гомосячить по-крупному. В последние разы он уже не надевал его, а просто наматывал длинные ручки на ладонь и нес, как пакет. Это было неудобно, но приходилось что-то придумывать. Бывало, он даже как-то нелепо отмазывался от походов в магазин и отправлял Славу одного. Того это в целом устраивало, хоть он и удивлялся лени партнера (и немножко даже расстраивался — потому что Мстиславу невероятно нравился весь этот совместный быт, дела, уборка — мужчина видел в этом особую романтику). Матвея же удручали домашние дела. Хотелось, наоборот, чего-то энергичного, чего-то про молодость, драйв, а Слава опять про свои макароны: «Тебе больше нравятся спиральки или ракушки?». «Господи, мне больше нравится ебаться!» — отвечал в мыслях Матвей, а в магазине равнодушно закатывал глаза: «Да мне без разницы. Возьми, что хочешь, и пошли». Но Слава начинал заливать что-то типа: «А я люблю разные макароны под разное настроение! Вот спиральки — они, мне кажется, самые веселые. Давай возьмем спиральки?». Поэтому сейчас юноше так хотелось расслабиться, закрыть гештальт (ему было неловко, что он сам в клубах бывал только с друзьями-наци (и то на панк-рок концертах), но это же совсем по-другому! — хотя, конечно, и схоже контингентом — и там и там в потной тесноте скакали разгоряченные мускулистые молодые парни). В общем, Матвею хотелось оторваться, потерять ненадолго контроль — как сам он для себя это называл. Слава недавно приглашал его в ту милую кафешку, в которой они как-то пили чай с пирожными, а потом все закончилось истеричным побегом юноши и культовой фразой: «Я не гей!». Юноша был рад, что партнер не припоминал ее ему, потому что это было стыдно. Особенное учитывая, что тем вечером она прозвучала чуть ли не сразу после его предложения: «Отсосешь мне в туалете?». От приглашения в это кафе у Матвея в животе замутило, и он отказался — вспомнил, как Слава накрыл там его руку своей. Это еще хуже, чем совместный поход в Пятерочку… Это прямо настоящее свидание на глазах у всех. Гей-клуб с этого ракурса казался для парня безопасным местом: «Ну здесь-то он пусть делает, что захочет, вряд ли я застыжусь». Этот клуб был побольше, не такой, в котором в прошлый раз был Матвей. Слава провел его по разным залам и этажам, сказал, что летом тут самое классное место на улице, во дворе. Парню все нравилось, он нарядился в джинсы, кроссовки, взял у Славы футболку с каким-то аниме (она чуть болталась — мужчина был поплотнее) — уж очень ему хотелось сойти здесь за своего. Удивительно — там, во внешнем мире, юноша боялся, что его примут за гея; здесь — что не примут… Главное вписываться. Слава ради такого случая даже достал свои высокие красные конверсы — на холоде парни находиться долго не планировали, поэтому он обул их. Надел красную футболку с большой звездой. Матвей разглядел под ней блеклую надписать «World of Tanks», спросил с неверием: — Играешь в танки? — Есть пробитие! — Про пробитие я, конечно, догадываюсь, но что насчет танков?.. Не похоже на тебя. — Слишком маскулинно? — Слишком по-милитаристски. — Эх, разгадал меня, хейчу войну. Я позёр. Купил, в общем-то, из-за красной звездочки, а про танки сразу даже и не увидел. Пришлось делать вид, что мне сорок лет. Они пришли рановато: в клубе было мало людей, зато вход стоил дешевле. С Матвея вообще не взяли денег — парням до 23 лет вход был бесплатный. Юноша удивился, Слава хмыкнул: «Социальные льготы для студенчества». Мужчина был доволен тем, что они пришли пораньше — музыка играла негромко и они, сидя за столиком, могли поболтать. В клубе Матвей действительно вел себя раскованнее: сам трогал руку партнера и ничего не смущался. Слава подпирал щеку кулаком и улыбался, про себя с грустью думая: «Ах, почему мы не можем так с тобой везде?». Они выпили немного, и Матвей даже пригласил его танцевать. Почему-то это тяжелым воспоминанием легло на сердце Славы. Возможно, из-за песни. Это были «Diamonds» Сэма Смита. Мужчина знал, что их текст про тяжелое расставание, и ассоциировал его с какими-то собственными травмами. Матвей двигался неуклюже, все же стеснялся (теперь уже, наверное, того, что он недостаточно гей для такого), но Слава специально танцевал не запариваясь (выставив перед собой кулаки — у них в школе это называлось «танец боксера»), чтобы парню на его фоне было проще. Возможно, они оба просто были недостаточно геями для такого — или не вписывались в придуманный натуралами шаблон. Мстислав решил обсудить это с Матвеем. Еще когда он дома попросил футболку с аниме-девочкой, мужчина смерил его удивленным взглядом: «Тебе разве нравится такое?». Но партнер опять спрятался в свой панцирь, буркнул в ответ: «Тебе жалко?», и Слава молча протянул ему женскую кремовую оверсайз-футболку из «Твое». Мужчине стало любопытно: это Матвею в жизни хочется ярко одеваться, но он стесняется? Или ради похода в гей-клуб он решил приодеться в то, что обычно вызывает у него закатывание глаз: имеется в виду случай, когда Слава предложил ему купить парные футболки с чем-то прикольным, с какими-нибудь диснеевскими персонажами-неразлучниками, типа Тимона и Пумбы (он сам хотел быть Пумбой!), или с кем-то из Наруто: «Вот Саске и Наруто нас хорошо презентуют. Я буду Наруто, а ты — Саске». Но Матвей только закатил глаза и сказал: «Это по-детски». Слава пробурчал себе под нос: «Вылитый Саске…». Юноша заметил в тот день, что партнер расстроился, и с примечанием «Только если дома носить» тыкнул на экране на футболку с надписью «Пивозавр», но Слава сказал, что его выгонят из геев, если он наденет такой кринж. Матвей тогда опять запутался в сленговых словах, перепутал «хайп» и «кринж», и они проехали тему парных футболок. Так и сейчас Слава решил не портить момент танца и отложил разговор о предпочтениях в одежде на потом. Матвей смотрел ему в глаза и улыбался. Это было приятно. И если для того, чтобы встретить прямой взгляд этих довольных голубых глаз в лучистых морщинках, Славе опять придется проехать половину Москвы на метро — он проедет. Песня сменилась какой-то клубной оживленной, и они сели за столик — Матвею не хватало градусов для такой пляски (хотя парень уже немного и набрался), и он после пива взял себе коктейль из крепкого алкоголя и колы. От него его пробрало как следует. Слава все еще пил пиво, жевал орешки и потихоньку с тревогой замечал, как между ними увеличивается разрыв в уровне опьянения. Матвей больше смеялся, больше трогал партнера, и фразы его становились резче. Мстислав время от времени примечал, как у него напрягаются мышцы, и старался расслабиться, но что-то не позволяло. В какой-то момент Матвей, видимо, не рассчитал движение: хотел погладить партнера по щеке, но это вышло у него слишком резко — и Слава вдруг отпрянул, зажмурился. Парень пьяно проморгался и убрал протянутую руку (он так и не коснулся). — Ты чего?.. — Я сейчас, — мужчина сглотнул и ушел в туалет. Там он долго мыл руки, не понимал, что на него нашло. Точнее понимал, но не хотел этого анализировать. Понимал, что это сейчас ничем не поможет, и медленно приходил в себя. В клубе стало шумно и плотно, от светомузыки рябило в глазах, она опьяняла. Матвей, скучая один (еще он немножко разозлился), почти допил очередной коктейль, когда к нему за столик подсела пара мужчин. Он поднял на них замутненный взгляд: в глаза бросились бороды, мышцы. Юноша познакомился с термином «медведи» давным-давно на порно-сайте (кстати, это одна из его любимых категорий) и сейчас без труда клеймил этим словом своих гостей. Они улыбчиво и спокойно стали вести с ним приветственную беседу. Интерес мужчин подогревал в Матвее его самолюбие, а алкоголь придушивал стеснение — и парень, играя языком с соломинкой, улыбался им в ответ. Все это в его пьяном мозгу казалось невинным флиртом. Когда мужчины стали рассказывать что-то о себе, у него вообще разыгралась фантазия. Парень представил, как они втроем стали бы целоваться и его губ поочередно касался каждый из них, а еще мужчины бы, уложив его на кровать, трогали бы везде, стянули бы с него футболку, покрывая засосами шею, спустились до сосков и синхронно припали бы к ним. От представлений Матвея совсем повело, он не разбирал, что ему рассказывают, и лишь кивал, имитируя заинтересованность. После сосков мужчины должны были бы расстегнуть ему штаны — один бы брал у него в рот, второй — лизал яички. Потом Матвей бы встал, опустив их на колени и поставив друг напротив друга. Осторожно зарылся бы руками в волосы на их затылках и стал бы скользить членом промеж услужливо подставленных с двух сторон губ. Чувствуя, с какой силой к паху прилила кровь, Матвей решил оборвать свою фантазию. Светская беседа продлилась недолго, и один из мужчин, заприметив залившую щеки юноши краску, кивнул в сторону темной комнаты: — Хочешь развлечься? — У меня есть парень. Он отошел. — Может, он тоже хочет развлечься? Матвей всерьез задумался над этим предложением, представил, как бы это было, и в его искаженном сознании, подогреваемым плеснувшемся в кровь возбуждением, такой вариант показался вполне реалистичным. Слава вернулся через секунду. Хмурый. По прилипшей ко лбу короткой челке было видно, что он умывался. Матвей улыбнулся ему и спросил: — Ты не хочешь заняться сексом втроем? Мстислав пристально оглядел сидевших за их столиком мужчин — они уже заметили, что он-то трезвый и неловко переглядывались, понимая, что надо бы как-то валить. — Втроем? Хочешь посмотреть, как они меня выебут, и подрочить, что ли? — голос у Славы был тяжелый, он будто бы и не шутил. — Я оговорился, имел в виду: вчетвером. — Нет, не хочу, спасибо за предложение. Ты пьяный. — Да нормальный я. — Нормальный, но ты хорош. — Да ничего не будет, — Матвей словно назло потянулся к коктейлю — Слава не стал возражать и грозно сказал одному из мужчин на ухо: — В ебало дам обоим. Вы меня сильнее, зато я — ебнутый. Я тебе ухо зубами оторву, если захочу. Мужчины не стали спорить, понимающе покивали и ушли. Слава молча сел за стол и скрестил руки на груди. В этом ярком, наполненном скачущими под музыку телами месте он казался несуразно мрачным. На его напряженном лице играли цветные огонечки от диско-шара, и это казалось противоестественным. Если кто-то из посетителей вдруг попадал на него взглядом, им хотелось тут же отвернуться в другую сторону — Слава мыслился напоминанием о серости и жестокости внешнего мира. Матвей насупился, несмело попивая свой лонг-айленд, и даже немного сердился, что мужчина смотрит куда-то в сторону. Напрягая скользящий взгляд, юноша тоже повернул голову туда — понял, что партнер все еще следит за теми мужчинами. — Посидишь минуточку без приключений, пожалуйста? — осторожно попросил Слава и привстал. Матвей испугался, закивал, хотел было сказать: «Только не бей их», но не успел. Мужчина зашагал, но, к счастью, не в их сторону, а к охраннику. То и дело поглядывая на партнера, Слава указал работнику службы безопасности на ту парочку и что-то серьезным видом проговорил на ухо. После охранник сам пошел к ним, а дальше уже за хлынувшими на танцпол людьми никого не было видно. Мстислав вернулся за столик. Матвей почувствовал, что косякнул, сделал еще глоток, глянул на погрустневшего партнера и решил, что ему, действительно, хватит. Они посидели еще немного молча, и Матвей предложил: — Поедем домой, а? — Может, на дорожку еще в темнуху зайдешь — выебешь кого-нибудь? — Слав, — парень напряженно выдохнул, но не обиделся. Он замечал, что мужчина иногда теряет контроль и может взболтнуть лишнего, когда ему больно, и научился мириться с этим — останавливать его. Правда, для этого юноша сам должен был быть в достаточно ровном настроении. Вот сейчас он чувствовал вину и это помогало. Хоть и Матвей был сам в состоянии последить за собой, Слава все равно скакал вокруг него и смотрел, чтобы он ничего не забыл, никуда не наступил. На выходе из клуба привычно по-Московскому перекладывали плитку, и Мстислав цепко держал Матвея за локоть. Тому стало смешно, он глянул на какую-то строительную балку, признался, что хочет в нее плюнуть. Мужчина позволил ему это сделать, после парень полез к нему целоваться, но на это Слава уже не согласился, холодно сказал: — Лучше выбери, во что ты еще хочешь плюнуть. Но выбрать Матвей не успел — приехало такси. Слава усадил партнера сзади и сам сел рядом. Водитель многозначительно переглянулся с мужчиной через зеркало заднего вида и с акцентом проговорил: — Наблюет — убирать будешь ты. — Заметанно! — безрадостно отозвался Слава, пристегнул парня и сунул ему на колени пустой пакет. Доехали они без приключений — мужчина всю дорогу глядел в окно и игнорировал Матвея. А тот разошелся — порывался целоваться (к счастью, ремень не пускал), просил взять его за руку и обижался, что Слава молчит. Таксист знал, из какого места он забрал их, и не удивлялся. Дома Матвей совсем уже пришел в себя, но ему пока еще не стало нестерпимо стыдно за свое поведение — Слава со скрытым злорадством ждал этого момента. После душа юноша совсем протрезвел — по приезде партнер еще и накормил его. От алкоголя осталась только легкая слабость и сухость во рту. Не было даже вертолетов — юноша спокойно лежал на кровати. Мстислав позавидовал такому организму — самого его обычно хуевертило после крепкого алкоголя еще по полдня. Опускаясь на кровать рядом с ним, мужчина спросил: — Готов к лекции? Матвей пожевал губами, неохотно отозвался: — Я прошу прощения. — Как официально. — Ну что ты на меня наезжаешь?.. Я не умею пить. Слава помолчал, откинулся на подушку и, глядя в потолок начал: — Я тоже прошу прощения. — А? — Матвей внутренне сжался и испугался, что это может быть ловушкой. — Я бросил тебя там. Ты был пьяный, а я ушел. Я виноват в том, что случилось. — Но ничего не случилось, — юноша закатил глаза. — Но могло. — Я бы не стал изменять тебе. Честно. — Матвей, ты был не в себе, а они пытались этим воспользоваться. — Мне кажется странным смотреть на это с такого ракурса: Типа это же гей-клуб. Туда все пришли потрахаться. Зачем им спаивать кого-то или подкатывать к кому-то, кто в бессознательном состоянии, если они могут подойти к любому трезвому, и он согласится? — Во-первых, твое представление о гей-клубах строится на чем… на сериале «Близкие друзья»? — Я не смотрел такое. — Ладно. Давай оттолкнемся от того, что ты сказал. Зачем им подкатывать к пьяному парню, если и трезвый им даст? С ним же больше хлопот — он еще и блеванет в процессе. Матвей не нашелся, что ответить, и Слава продолжил: — Нельзя заниматься сексом с людьми, находящимися в бессознательном состоянии. Это пиздец. У меня было много моментов, когда я нахуяривался, и, к счастью, мои друзья всегда следили за мной. Спасибо им за этот непосильный труд! Меньше всего в жизни я хотел бы в такие дни проснуться в темнухе с двумя левыми мужиками. В таком состоянии люди могут воспользоваться тобой, как им захочется, понимаешь? Они могут не надеть презерватив, показать тебе, что надели его, а потом незаметно снять по фану — у моего друга такое было, это просто ебануто. Я не понимаю, почему люди вообще такое выдумывают, почему у них нет мозгов?! А еще они могут наделать твоих фоток, сфоткать твои документы, прописку и потом шантажировать. Ты вообще представляешь, как выглядит секс между абсолютно трезвым и пьяным в говно человеком? Это просто страшно! Ты полуспишь, а незнакомый чувак делает с тобой, что захочет! Матвей с грустью подумал, что партнер прав, но сухо ответил: — Я не собирался с ними спать… без тебя. Мстислав посмотрел на него сбоку, повздыхал и сказал: — Матвей, ты можешь пообещать не спать со мной, если я буду пьяным? — Да… конечно. — Спасибо. Они пролежали какое-то время в тишине. У юноши в голове было много мыслей, каким-то из них он вроде бы и хотел дать выход, но не знал, как начать. Матвей прикинул, как со стороны выглядело его поведение, и пристыдился, все-таки нашел в себе силы признаться: — Извини, что я так перебрал и тебе пришлось это все терпеть. Я хочу сказать насчет… Ну я подумал: вдруг ты не хочешь заниматься сексом со мной, потому что я ничего не умею… И вот они сказали… И я так глупо тогда представил, сразу… Подумал, вдруг тебе так будет нормально, чтобы мы тогда все вместе. — Матвей! Ты знаешь, почему я не готов пока заниматься сексом! Я говорил тебе, — Слава не злился, но его интонация была оживленной из-за удивления. — Ну… — Ты думаешь: я соврал? — Ну… — Я не понимаю вообще. Ты типа так сильно это пропускаешь через свои комплексы, что даже не веришь мне?! — мужчина пристально посмотрел на него. — Я верю просто… Ну мне хотелось, наверное, поверить, что есть еще что-то… Не знаю… Прости, — Матвей растерялся и не встретился с ним взглядом. Сердце кольнула жалость, и Мстислав придвинулся к нему, приглашая обняться. Парень нерешительно опустил голову на его руку и ткнулся носом в колючий подбородок. — Ты много думаешь про секс, да? В плане тебя сильно беспокоит его отсутствие? Парень сглотнул и собрался с духом, чтобы ответить. Ему помогало, что Слава не видел его лица. — С самого подросткового возраста и момента, когда я понял, что я из этих, я думаю про секс каждый божий день — и утром, и вечером… Ладно, я, конечно, утрирую, но суть ты понял… Лежу, не могу заснуть и фантазирую о том, как бы мне кто-то… Обо всем. Каждый раз смотря порно, я только и думал: все отдам, только бы… Хоть разок. Потом правда приходишь в себя и думаешь: фу, не за что не опущусь до такого. А потом снова думаешь… И так хочется. Меня прям изнутри это желание разъедает. — У меня было много сексуального опыта, ну ты знаешь, поэтому мне сложно понять, что ты чувствуешь. Я как будто бы когда-то слишком несвоевременно свою норму перевыполнил, и теперь мне оно и не надо. Это сложно, — Слава погладил его по голове. — Какой же ты супер-хорни, да? — Кто? Мужчина только беззлобно усмехнулся и потрепал его по волосам. Матвей подумал, что его слова звучат манипулятивно и добавил: — Я сказал это не чтобы ты решил переступить через себя и начать спать со мной. Просто мне иногда действительно в голову лезут мысли: да он это просто придумал… ты просто его не возбуждаешь. — Ты возбуждаешь меня, Матвей. Уж, поверь мне. Хочешь поэтичности? Это чувство, будто я затравленный пес на цепи, а передо мной кусок мяса, но меня накажут, если я трону его. Мяса… такого, знаешь, немного подтухшего. Потому что собаки больше любят мясо с душком. Иногда с этим трудно справиться, но я бы хотел дождаться момента, когда я буду уверен, что все пройдет нормально. Что мы оба будем готовы. Парень обрадовался, что Слава не видит его лица — он покраснел, — и ответил: — Я сейчас попробую сыграть в тебя — умного и с подколками. Так вот — моей сексуальности еще никто не делал таких изысканных комплиментов. Никто еще не сравнивал меня с протухшим мясом. Слава посмеялся. — Я… — голос Матвея ухнул куда-то, и ему пришлось приложить усилия, чтобы вернуть его себе: — все равно люблю тебя. — А? — Даже если ты не занимаешься со мной сексом! — Какая прелесть… — Слава опять показал зубы в смешливой улыбке. — Да! — парня ужалило, что он не услышал ответного признания. — Очаровательно. Знаешь, Моть, ты все-таки такой же странный… как и я. Матвей уснул первым. Мстислав еще долго прислушивался к его мирному дыханию и с тяжестью на сердце думал о том, как остро его уколола ревность, когда в клубе он вдруг почувствовал, что все смотрят на них. Когда мужчина раньше ходил туда один, он тоже ловил восхищенные взгляды, но сегодня Слава понял: на фоне Матвея он меркнет. Но он не почувствовал зависть, только страх: «Как же ему будет просто выбрать другого. И когда-нибудь он выберет».