Нечётный четверг

«Девочкам нравятся сильные мальчики», — с детства выучил Костя. «Даже феминисткам», — добавил он к своему тезису на прошлой неделе. Неделя, кстати, была не из легких. После разговора со Славой он вроде бы и намеревался завести беседу с Алисой, но никак не получалось — она так и ходила понурая, часто пропускала. Когда парень смотрел на нее, у него потели ладошки и сердце стучало в ушах. На второй день он предпринял попытку: на перемене в коридоре подошел и на расстоянии двух метров, смотря куда-то в окно, произнес: — Привет… Но получил решительное «Пошел на хуй». Она даже не подняла на него глаз и ушла. Зато все вокруг — заметили его неудачную попытку и рассмеялись — это было страшно. Вечером он разозлился — сначала на себя, потом на Тимура и его шайку. Решил: надо бы поставить их на место. Пересмотрел «Бойцовский клуб» — ему хотелось набраться уверенности, а мягкого неудачливого главного героя, наполняющегося к финалу решительностью и силой, легко было ассоциировать с собой. Долго не мог уснуть, репетируя в голове, как шокирует их своей уверенностью. Фантазировал он много: как они испугаются, как признают за своего, как он сам сместит Тимура и станет лидером и, конечно же, как Алиса простит его, увидев его силу, — «Теперь-то он защитит меня! Теперь-то он мне под стать». Но все пошло не по плану. После первой пары он уверенным шагом направился в туалет, но чем ближе он подходил, тем больше его тела сковывал страх. «Я мужик, и мне похуй вообще на все», — проговорил он про себя перед самым входом и выдохнул. Зайти сразу он так и не решился, заметил на себе пристальный взгляд каких-то старшаков, пристыдился, что они все понимают, и нырнул в темный дверной проем (света у раковин не было, только в самом туалете у кабинок). Дверь внутри была закрыта, и он постучал. Из узкой щели полился свет, сверкнули глаза, а в них — удивление. Его пустили. — Пописать зашел? — Тимур вскинул брови. — Я пришел курить, — лихо констатировал парень и прислонился спиной к двери учительской кабинки (всегда выходило так, что Тимур сидел на подоконнике, а юноша напротив него). Не глядя ни на кого, Костя сунул в зубы сигарету (вовремя понял, что не той стороной, и повернул, отплевываясь от налипшего к губам табака), закурил. Тимур улыбнулся, все завороженно молчали. Он оценил вызов парня. — Ты придурок? — подумав, спросил Тимур. — В плане — больной? — Да… — парень все свои силы вкладывал в то, чтобы голос звучал ровнее. — Про меня в военкомате так и сказали: «Вот этот совсем ебнутый — нам подойдет». Костя немного приврал. На самом деле психиатр из комиссии бегло глянул на результаты его тестов и безынтересно подвел итог: «Ну, чердак у тебя течет, конечно. Ладно, в армии сделают из тебя человека». Ребята посмеялись — Тимуру это не понравилось. До звонка оставалось пять минут, и надо было что-то делать с этим выскочкой. Тогда он чуть наклонил голову к нему, вкрадчиво заглядывая в глаза, сказал: — А мне вот интересно, чмошник, тебе, когда она сосала, зуб не мешал? Горло сдавило удушье. Время в голове Кости замедлилось и будто бы все химические процессы в теле тоже. Алиса носила брекеты. Костя не знал, как давно ей их поставили, но, наверное, давно, потому что все зубы были ровные. Все, кроме одного. Правый клык (это третий зуб от центра) рос откуда-то сверху, выбивался из общего ряда, но девушка совсем не стеснялась, широко улыбалась и говорила, что это ее анимешный клычок. Парень тогда в очередной раз удивился ее смелости и подумал, как бы много у его ненавистников прибавилось поводов для шуток, будь у него такой зуб. «Сказать, что я все придумал. Что ничего не было. Ничего не было. Все неправда», — рвано пронеслось в его голове, но произнести он ничего так и не смог — вместо этого кинулся на Тимура. Вышло как-то нелепо, и парень слабо толкнул его от себя — силы хватило, чтобы Костя приложился о стену. Ребята посмеялись и стали выходить. — Мы с тобой еще не закончили, — бросил ему Тимур и пошел к выходу. — Это точно… — прошептал юноша. — Чего? — Мы с тобой еще не закончили, — Костя, сидя на полу, грозно глянул на него через плечо. Юноша усмехнулся и ушел. — Точно блаженный… Всю неделю Костя творил лютую херню. По утрам он каждый день в ванной смотрел в зеркало и повторял: «Я мужик. Я их разъебу», а потом приходил в колледж и разъебывали уже его. Каждую перемену он заходил в туалет в надежде наконец как-то укусить Тимура так, что он покажет слабое место, но ничего не получалось. Перед выходом из кабинета юноше приходилось подготавливать себя: «Так, дыши ровнее. Ты мужик». В коридоре он следил за своей походкой — обычно он ходил, как вопросительный знак, а теперь распрямлялся, расправлял худые плечи и ступал даже как-то по-особенному — выворачивал сильнее носки кроссовок в стороны. Это придавало брутальности. В школе они подразнивали друг друга за такую походку, называли ее «Второй день после качалки». Сейчас Костя старался сделать все, лишь бы почувствовать себя увереннее. «Если драка неизбежна — нужно бить первым!» — повторял он себе и замечал, как Тимур начинает от него уставать. Костя подходил к нему, стараясь каждый раз начинать беседу с новой фразы. Так, он перепробовал: «Соскучился по мне?», «Приготовься, я тебе сейчас втащу», «Хочешь подраться?», «Слышь, уебан!», «Давно не виделись, уеба?». Фантазией здесь он не блистал. Тимур всегда оборачивался к нему с ошеломленным лицом, но никогда не боялся. Ему просто было любопытно — когда юноша сдастся? В то же время он сам не мог остановиться и наговаривал Косте гадостей про Алису. В отличие от своего оппонента он-то быстро нашел его слабое место. Его всегда смешило, как в глазах Кости начинали сверкать искры при упоминании ее имени. Тимур мог подойти к кому-то из одногруппниц Алисы и, кивая на нее, начать выдумывать что-то мерзкое. Делалось это обязательно на глазах Кости или так, чтобы он узнал. Юноша кидался на него в ту же секунду — драка в коридоре, кстати, была самой безопасной для него. Тимур не усердствовал, все время поглядывая: нет ли учителей? Его положение в этом колледже и так было шатко — проблемы, действительно, ему были не нужны. Костя же входил в раж за считанные секунды и ничего не видел вокруг. Каждый раз после, восстанавливая дыхание на подоконнике и потирая ушибленное место, парень боязливо косился в сторону Алисы. Она продолжала игнорировать — и подколки Тимура, и заступничество Кости. Парень очень расстраивался. Повторял себе: «Нужно лучше стараться, чтобы она поняла, что я серьезно готов защищать ее». Тимуру надоедали потасовки — он мог расквасить Косте лицо с одного удара (но тогда бы у него точно были неприятности), поэтому ему приходилось как-то все время стараться не оставлять видимых следов от их драк, бить, выдерживая силу. Разок он все-таки не удержался — на физ-ре снова перекинул юношу через себя (тот налетел опять сзади как черт из табакерки), но специально — на маты. Костя больше испугался, чем ударился, остался лежать. Физрук лениво прикрикнул на них, и Тимур отошел. Как-то парень приложил его кулаком в лицо, но это было так слабо, что Тимур насмешливо отозвался: — И это все, что ты можешь? Твой лучший удар? Да меня так мамка по утрам в школу будит, хуйлуша. К концу недели Костю перестали пускать в туалет — он всем там жутко надоел. Пару раз, когда он поднимался по лестнице, на него плевали с верхних этажей. Разок — вылили на голову бутылку воды. Учительница, бывшая свидетельницей это сцены, закричала: — Кто это все убирать будет, свиньи?! Но парни наверху убежали, а Косте она ничего не сказала, и он, зло посмотрев на нее, прошел мимо. Из-за того что юноша каждый день настраивался отхватить люлей, жить, к удивлению, стало проще. Раньше он сжимался от каждого крика и резкого движения рядом с собой. Теперь же, под звуки фонка в наушниках, плыл по коридору в притворной уверенности и чувствовал безразличие к своей участи. В пятницу он проспал и опоздал, первым делом зашел к Тимуру прямо под конец второй пары и при всех объявил: — Тим, пойдем выйдем. А то я утром с тобой не поздоровался. Парень дико посмотрел на него исподлобья. Вся его группа рассмеялась. Учительница была в курсе их терок (весь педсостав знал, все просто старались не замечать — заметишь и придется разбираться, а кому это надо?) и сорвалась на Костю: — Уйди отсюда, идиот! Парень выжидающе посмотрел на Тимура, тот при ней не стал портить себе репутацию (точнее, то, что от нее осталось), сдержался и лишь показал средний палец. Костя заулыбался. Решил сыграть с ним. Удивленно тыкнул пальцем сначала в него, потом в себя. Типа: «Ты мне предлагаешь?». Сжал кулак и ритмично поработал им рядом со ртом, а в щеку вдавил язык так, что она стала выпуклой. Группа взорвалась смехом. Тимур побледнел. Он. Нашел. слабое место. Учительница завопила что-то, захлебываясь от слюны. Но Костя продолжал, не сводя глаз с Тимура, дурачиться. Ребята гоготали, и юноша понимал, что это минута его триумфа. В конце концов, он всегда был клоуном и обожал эту роль. Опустив руку до уровня паха, он стал двигать ей, прикусывая нижнюю губу, имитируя, как принимает минет от парня. Прозвенел звонок, все вскочили с мест, не утихая, стали собираться. Учительница села за стол и взялась за голову, крикнула Косте что-то про брата, но тот не услышал, встал в коридоре, за дверью, так, что студенты, проходили прямо перед его носом. В основном возгласы у них были одобрительные, хоть и своеобразные: «Ну ты и псих, конечно, красава». Последним из кабинета вышел Тимур. Костя стоял, подпирая стену и спрятав руки за спину, заигрывающе глянул на него по-женски и произнес: — Сходишь со мной в туалет? Хочу развлечься. При этом Костя сделал что-то дикое со своей мимикой — в лучших традициях гей-стереотипов. Кажется, он никогда и не верил, что у него может получиться так живо. Тимур холодно посмотрел на него и сказал: — Пошли. Они зашагали вместе по коридору: Костя шел уверенно, сунув руки в карманы черной адидасовской кофты с капюшоном; Тимур смотрел себе под ноги и темнел лицом, одетый в серый найковский свитшот. Из-за общего стиля казалось, что они близкие друзья. — Извините за опоздание! — Костя зашел на пару, прикрывая салфеткой кровивший нос. Сел на стул и поежился — больше всего Тимур любил давать ему именно поджопники — в основном ногой, но разок он шлепнул его рукой, и всем стало неловко. Сейчас в туалете он, конечно, врезал ему всем, чем только было можно. Даже приложил коленом по яичкам — хотя обычно стыдился такого. Косте понадобилось минут десять посидеть на полу, чтобы собраться с силами и отправиться в класс. Во многом помогала уверенность. Юноша знал, что сегодня — он победитель. Всю пару он просидел, носом кверху — в смысле горделиво, ну и чтобы кровь не капала на тетрадку. На следующей перемене к Тимуру он не пошел — на сегодня хватит. Зато случилось неожиданное — перед парой его в коридоре поймала Алиса. Ухватила за рукав, утащила в сторону, где никого не было. Парень весь затрепетал. «Получилось?!» Но она глянула на него хмуро и быстро проговорила: — Прекрати, блять. Ты можешь остановиться? Подумать о ком-то, кроме себя? Костя глупо уставился на нее — только о ней он и думает, только для нее и старается. Ну точнее, чтобы ей стало снова комфортно с ним. — Ты что, не понимаешь? — Алиса впилась своими зелеными в его серо-голубые глаза. — Он ко мне только больше лезет, чтобы позлить тебя. Я тут при чем? Иди ты на хуй за своими заступками. Только хуже делаешь, — она ушла. Костя, когда она повела его в сторону, только и успел подумать: «Вот сейчас и извинюсь», а теперь с пришибленным видом молчал и лишь смотрел ей вслед. На пару он не пошел. Вцепившись в лямку рюкзака и не переставая совать в рот сигареты, дошел до дома Славы. Он не видел его с того раза — брат жил эту неделю с ним и Костя боялся встретиться. Сейчас же время только шло к двум и Матвей должен был быть на парах. Понадеявшись на это, юноша поднялся на четвертый этаж и, отдышавшись, позвонил в звонок. Не повезло. Дверь открыл брат — сделал он это не сразу. Костя молча встретился с ним взглядом, отметил покрасневшие щеки и прилипшую ко лбу отросшую челку, спросил: — Слава дома? — Дома, — интонация у Матвея была недоброжелательная. — Ладно, в другой раз зайду, — парень развернулся и побежал по лестнице вниз. Услышал, как хлопнула дверь — громче, чем надо. На улице Костя ощутил дурноту. Иногда, общаясь со Славой, он расслаблялся, раскрывался, и вдруг в его голове мелькала словно чужая мысль: «Он же гей». Юноша чувствовал напряжение, следом за ней могла появляться другая мысль: «А еще он твоего брата…». Парень ощущал тяжелый внутренний конфликт. Эти идеи редко, но метко стреляли в его рассудке. Бывало, скучая на уроке, особенно, когда он был помладше и смотрел порно каждый день, он мог глянуть на учительницу и подумать: «И она ведь тоже… Ну, может, не сейчас, но когда-то точно занималась сексом…». От этой мысли было дико и странно. Его подростковый мозг не мог сплести воедино образ строгой, дисциплинированной преподавательницы, которую он давно знал, и актрисы из порно. Так он однажды во время совместного ужина заметил, как Слава заботливо вытер салфеткой уголок рта Матвею, и тут же представил что-то ужасное, постыдное, мерзкое. Даже доедать не стал. Вот и сейчас увидев Матвея красного, вспотевшего, парень подумал о том самом. Это выбивало почву из-под ног. Иногда он задумывался: «А когда брат стал геем?». И, вспоминая слова Мстислава, поправлял себя: «В смысле, когда понял, что он гей. Как ты такое вообще можешь понять? И что ты чувствуешь в тот момент? Это, наверное, очень страшно». Костю пугали такие мысли, но любопытство не оставляло… Хотя и представить, как он спросит брата об этой теме, парень не мог. Зато изредка думал: «Может, Славу расспросить?», но все-таки это было слишком неловко. Косте было не по себе от своего интереса. Хотя он был подросток, им свойственно сексуальное любопытство. Можно было сделать и скидку, но он не делал. И сейчас неприятное напоминание тяжело легло на его расшатанное эмоциональное состояние. Он остановился на тротуаре, хотел закурить, но не заметил, как сигареты кончились, и выбросил пачку. До ближайшей палатки, где ему продают, идти было далековато, в районе школы, но он пошел. Выудив из новенькой пачки Винстона папиросу, Костя сунул ее в рот и побрел в сторону дома, у школы он глянул на высыпавших на улицу учеников и увидел своих. Только что кончился шестой урок. Меньше всего в жизни ему хотелось сейчас красоваться перед ними своим припухшим от ударов лицом, и парень спрятался за деревом у забора. Решил переждать. Ребята и девчонки проходили, оживленно болтая или уткнувшись в телефоны, поэтому он остался незамеченным. Когда Костя хотел уже было пойти, за калитку вышел Петя — он был в длинном бежевом пальто (теплом, из какого-то плюшевого материала) и кремовой узорчатой шапке с помпоном. Костя удивился, глядя ему в след. Раньше он одевался попроще. А сейчас совсем как гомик. «Шапку точно в женском отделе брал», — подумал про себя он. «И как ему это только удается?.. — добавил парень, и вдруг ощутил странный порыв: — Оно мне и надо!», — стал нагонять его. Долгое время юноша просто следовал за ним, но, когда Петя остановился у окошка кофейни и заказал себе лавандовый латте, Костя неожиданно подступил сзади и, обогнав руку юноши, приложил свою карту к терминалу. — Я угощаю. Петя, ошеломленный, обернулся. Как только взгляд его восторженных глаз упал на Костю — тот как-то по-дурацки улыбнулся и помахал рукой, — юноша помрачнел и разочарованно сказал: — А, это ты… долбоеб. Парень сделал вид, что не обиделся. Ему даже как-то весело стало от того, как в первую секунду Петя глянул на него — заворожено. Наверное, ожидал, что к нему кто-то красиво подкатит. — Давай с тобой пройдемся? — Костя сунул руки в карманы (холод немного щипал за пальцы, но погода, в принципе, была приятная) и посмотрел на него как-то по-простому, он даже и не стеснялся. — Купил мне кофе, а теперь хочешь проводить до дома?.. — Петя хмуро глянул на него и фыркнул. — От братика заразился? Это было жестко, но Костя помнил, что у юноши есть причины для ненависти, поэтому не терял самообладания. — Мне нужен твой совет. У меня… проблемы с девушкой, — парень сам удивился тому, как просто ему было говорить с Петей; наверное, он слишком принижал его всю их совместную учебу, поэтому сейчас не видел в нем человека, способного пристыдить его. — Часто просишь советы про отношения с девушкой у геев? — флегматично отозвался парень и забрал свой стаканчик — Костя заулыбался. Петя словно и не удивился, напустил на себя маску равнодушия, ожидая ловушки. Спокойным широким шагом он направился к двум большим прудам, бывшим здесь, через дорогу от школы. Несколько лет назад их благоустроили, и теперь тут было приятно — цветная плитка, фонтаны, лавочки и даже дощатый пирс. Костя больше любил это место до ремонта — тогда не было охраны и сидеть с пивом можно было на любой скамейке. — Слушай, мне плевать, как ты там хочешь меня поддеть, — Петя начал раздражаться из-за того, что юноша следует за ним, закурил электронку. — Иди ты. Костя пощурился от выпущенного в его сторону сладкого пара и ответил: — Ты назвал меня долбоебом. Это очень проницательно. Э-э, ты видишь людей. Не знаю, может, у тебя очки для такого специальные. Петя удивленно посмотрел на него и поправил свои большие круглые очки в тонкой металлической оправе. — Не требуется быть проницательным, чтобы понять, что ты долбоеб. Костя примирительно кивнул. — Научи меня, как ты справляешься с травлей? — Прости?.. Ты травил меня, а теперь пришел спросить, как я с этим справлялся?.. Тебя в детстве часто роняли, да? — Слушай, я всегда поражался, как ты типа спокойно так держишься. Ты же знаешь, что придешь сейчас на урок, а там я и пацаны… И мы тебе покою не дадим. Тебе же всегда было плевать. — В средней школе не было… Потом уже стало все равно, да. — Как ты этого добился? — Ты пытаешься выяснить: как? учесть это на будущее и найти лазейки?.. — Нет. Мне нужно справиться с травлей… Себя и одного человека… Своей девушки. Я подумал, что я смогу напугать их силой, драться. Но что-то ерунда какая-то получается. Вроде бы я им уже и надоел — в этом смысле сработало. А вроде я так и остался посмешищем и ей это никак не помогло… Петя пристально посмотрел на его лицо — Костя курил и разглядывал плитку под ногами. — Знаешь, я просто перестал реагировать на эту хуйню. Конечно, это не всегда просто — особенно когда тебя бьют. Но основной посыл — либо все время давай сдачи, либо вообще забей и терпи. Хуже всего, когда ты то туда, то сюда. То ответишь, то промолчишь. Это раззадоривает. Им все время хочется проверить, что тебя выведет из себя, где проходит черта. В последние годы я в словесных перепалках даже стал отвечать — уже был достаточно уверенным в себе. Тебе-то всегда мог ответить — ты двух слов связать в ответ не можешь. Придумаешь обидку, бросишь, а я ее отобью — ты в ответ уже ничего и не скажешь, только зубами щелкаешь и драться лезешь. Придурок. Костя помолчал и, подумав, сказал: — Наверное, я не могу игнорировать их… Моя девушка… Ну, выйдет так, что я игнорирую доебы к ней. — А она как с ними справляется? — Игнорирует… — Лучше бы вам выбрать один план действий. — Она со мной не разговаривает. — «Санта-Барбара» какая-то. Ну, я ее понимаю. Я бы с тобой тоже не разговаривал. Почему поссорились? — Я напортачил. — Ну? — Ну, как с Лизой… — Костя отвернулся. — Сказал лишнего, придумал. — Боже, какой же ты… — Да я и не спорю… Но надо бы как-то поправить. Только я не знаю как. Вот ты бы что сделал в такой ситуации? — Если бы я подставил партнера? Опозорил при всех? Чушь. Я бы так не сделал, даже представлять не буду. Костя поразмыслил, нерешительно спросил: — А если бы тебя так парень подставил… ты бы чего хотел? — Чтобы его разъебало. — Справедливо. — Чтобы он все то же самое пережил, что и я. — А если его будут бить… Этого недостаточно? — Не. Это вообще не то. — А ты бы тогда к нему вернулся? — Я — нет. — Не ожидал, что ты такой мстительный… Я это не типа, чтобы тебя подъебать… — Это не месть. Точнее не только месть. Просто… — Петя отпил кофе. — У меня в голове сразу появилась картинка, что так человек поставил бы себя со мной вровень и это бы доказало всем, что все эти россказни про секс — правда это или нет — это не стыдно и я не сделал чего-то плохого… У Кости в голове шестеренки вращались со скрипом, он постарался запомнить услышанное и вернулся к прошлой теме: — Ну и все же… как ты так ровно держался, когда мы тебя хуесосили? — Просто говорил себе, что вы дебилы и вы вырастете и останетесь такими же дебилами. И меня всегда будут окружать дебилы, надо быть выше них. В средней школе я убеждал себя: «Они повзрослеют, и им станет стыдно!», но это чушь. Такие люди, как вы, спустя десятки лет приходят на встречи выпускников и говорят: «А помнишь: как мы с тобой тогда веселились? Ну и здорово же было!». Они даже не осознают, что делали. Ни они, ни учителя. Я документалку видел. Мороз по коже от такого. Ты, если решишь ружье им в головы разрядить — позови меня, ладно? Костя даже остановился. — Я пошутил, — Петя встретился насмешливыми карими глазами с округлившимися Костиными и добавил: — Или все-таки хочешь быть моим Каспаром? А я буду твоим Йозепом… — Я не знаю, кто это. — Ну и слава Богу, а то бы я испугался. — Петь, я не понимаю, как мне быть. — Почему ты ждешь от меня готового совета? Я кто тебе вообще. — Я не знаю. Я пытаюсь его сам найти. — Через других людей? — Ну, мне надо как-то, чтоб меня подтолкнули. — Толкнись уже сам. Все, что у меня в голове было на этот счет, я тебе уже сказал. Ну и… некоторые ошибки уже не исправить и, наверное, надо просто смириться. От этого проще становится, хз. Я пошел, — пруды остались позади, и они стояли уже около Петиного дома. Костя выдохнул и протянул ему руку. Тот с недоверием посмотрел на нее, но все же пожал. — Ты странный, — парень покачал головой и развернулся. — Петь! — заторопился юноша, боясь не успеть. — Слушай, а как ты не стесняешься так одеваться… Пялятся же, наверное? Страшно. — Когда пялятся — все равно, даже, может, приятно. Иногда вот подходят пояснить: баба я или мужик. В лицо заглядывают, смеются. Вот это неприятно. — И ты все равно так ходишь?.. — А что? Это все про одно и то же. Либо ты живешь, как хочешь, и забиваешь на мнение дебилов; либо всю жизнь под него подстраиваешься. Середины тут не дано. — Хорошо… С-спасибо! — Костя редко говорил это слово, но тут все-таки догадался. Петя скрылся в подъезде, а парень побрел домой. «Середины тут не дано».