Нечётный четверг

На следующий день Слава замучил Матвея обследованиями в клинике. Тот сначала наотрез отказался, но после завтрака его стошнило и он сам распереживался: согласился сделать рентген и посетить платного врача. Кости оказались целы, а вот с головой не все в порядке — диагностировали сотрясение легкой тяжести. После осмотра Матвей попросился отдохнуть и, сидя на лавочке в коридоре больницы, с грустью смотрел на свою туго перемотанную лодыжку (сказали, что растяжение, и ходить можно только с костылями). — Ну что ты… — Слава положил руку ему на плечо. — Доктор же сказал, что поправишься и могло быть намного хуже… — У меня и так с головой все не слава богу, а теперь совсем отбили… — Ну главное лечиться и обследоваться… — мужчина утешал его не слишком умело — сам он переживал из-за его диагноза намного сильнее. — А сейчас не кружится? — Нет. Так, временами находит. И искры иногда, рябь в глазах. — А сильно рябит? — Нет. Вот прямо после замеса… вот тогда у меня такие звездочки кружили, как в мультике про Багза Банни… Сейчас отлично, сравнимо с тем… Дома мужчина много с ним нянчился, и Матвей радовался этому, но не признавался. Слава даже взял неоплачиваемый отпуск, чтобы следить за ним. Юноша и забыл: только сегодня написал, что у него больничный. В рабочем чате ругались: вчера и позавчера у него должны были быть смены, поэтому пришлось резко вызывать другого сотрудника, когда он не явился. Парень не стал оправдываться и поставил телефон на беззвучный. Вечером они лежали в кровати и разговаривали. — Ты маме и Косте позвонить не хочешь? — Слава посмотрел на юношу сверху вниз. — Я Косте написал о твоем состоянии, но думаю, ему было бы приятно, если бы ты сам позвонил. — Ну только не сегодня… — парень устало закрыл глаза — его начинало «мазать» от обезболивающих: ему выписали сильные, поэтому он после уколов погружался в состояние легкого опьянения. — Как они? — Переживают, но рады, что ты сходил к врачу. — Ура… Знаешь, а вот я хотел тебе сказать, знаешь… Я на самом деле жутко рад, что меня избили. — Ой, видимо, врач не врал и по голове тебе знатно съездили? — Нет. Серьезно! Я чувствовал себя таким виноватым, а теперь… меня наказали. И я жертва. И ты меня больше не ругаешь! Слава почувствовал, что еще немного и у него начнут гореть уши от стыда, погладил юношу по бедру и тихо ответил: — Я тоже виновато себя чувствую за свое поведение. Это было неправильно. — Нет-нет. Ну ты, конечно, больно мне сделал. Я же впервые тебе открылся так широко, а ты начал меня обвинять… Ты извини, что я сейчас так прямо. Меня кроет немного от уколов. Еще мне кажется, я сломал какой-то ограничитель в себе. Ты меня просил-просил говорить. Вот я заговорил. Теперь фиг заткнешь! Я как пластырь сорвал. В общем, терять-то уже нечего… Так это… О чем я? А! У тебя были причины, я понимаю. Я же раньше тоже косячил. В общем, я рад, что в этот раз не я, а ты что-то не то сделал… — Хорошо… Я не могу понять себя до конца. У меня тогда сработал какой-то блок на эмоции, на сострадание. Обычно так не бывает, а тогда я как-то сконцентрировался не на том, какой ты сейчас и кто ты вообще, а на твоих действиях из прошлого. Наверное, я всегда думал о таких людях абстрактно и вот вписал тебя в этот шаблон. Паша мне сказал, что нужно уметь разделять эти вещи. И он прав: люди вообще меняются. И… извини. Я очень жалел эти дни, честное слово, о своем поступке, о том, что так все получилось… А после того, как твоя мама позвонила — я вообще простить себя не могу. — Да все нормально. Слав, я столько в жизни плохого пережил, что это… вообще не воспринимаю как трагедию… Ну, я злился сначала, конечно, но сейчас… Уже все перекрылось твоей заботой! Не накручивайся! — Матвей улыбался и прижимался к мужчине, язык у него временами немного заплетался. — Я даже помню нашу ссору как-то очень плохо… кусками… — На самом деле это нехорошо, что ты из-за своей тяжелой жизни не воспринимаешь плохие ситуации плохими… — Да я понял-понял. Все равно я очень рад, что это произошло. — Очень странные вещи говоришь, — Слава хмурился. — Мне так проще. Я все время говорил себе: вот я и тут и сям косячу, а ты идеальный. А теперь выяснилось, что ты такой же человек, как и я… Кстати извини, что я тогда не дал тебе уйти! Наверное, мы бы смогли остыть, если бы я тогда не увязался… Извини, пожалуйста, это… как сформулировать… Я должен был тебе дать пространство, да? — Я казался тебе идеальным?.. — мужчина совсем смутился и погладил парня по руке. — С оговорками… Знаешь, то, что ты мне сказал… Что я с тобой ради секса… — Я так не думаю сейчас, — Слава перебил его. — Прости, я… — Ладно, но я понимаю: оно так выглядит. Я чувствую так импульсивно все, хватаюсь, но у меня правда внутри все в теплый клубочек сворачивается, когда я думаю о тебе… — Так уж и в клубочек? — мужчина не сдержал улыбки и тронул кончик его носа. — Да! И чувства находят так… волнами… — вдруг он погрустнел и добавил, глядя в пустоту: — Мой папа… Бросил меня. А я так ярко чувствовал все тогда. Хотя сейчас тяжело целиком вспомнить, только кусками. Сам разговор смазался, только вот основное и сами эмоции. Я ощущал, что меня любят! И я ему поверил… А он бросил. — В плане? — Он просто уехал. Я наговорил ему всего: что люблю его, — это слово парень произносил с трудом. — А он просто… уехал? Я не понимаю: он испугался, что придется держать слово? Или понял, что я правда гей и ему стало так мерзко от этого, что не выдержал? Он же какое-то время не верил… обманывал себя. — Так он же на вахту?.. — Ну и что! Он бы мог остаться ради меня. А еще он ни разу не позвонил и не написал… Я даже не знаю: спрашивает ли он у мамы про меня? — Да уж наверняка спрашивает. — Вот не знаю. Может, я просто привык ожидать худшего, только мне кажется, что он тогда выпивши был и на нервах, а потом утром встал и решил: «Фу, какой позор! Такого сына уже ничто не исправит!». Мне обидно и одновременно жалко его. Понимаю, как это тяжело. — Ох, Матвей. Честно: я испытываю легкое раздражение, когда думаю о том, что ты, несмотря на все плохое в твоем отце, все равно его прощаешь и принимаешь. Я понимаю Костю с его ненавистью, и Косте намного проще будет в жизни, потому что он отделяет себя от него и не тянется к признанию, родительской любви. Ему, может, и хотелось бы, чтобы его приняли таким, какой он есть, но он переживет, если его и не примут. А вот ты как-то все тянешься к нему. Я не понимаю, честное слово. Мне так горько от этого, потому что выглядит это очень нездорово. — Но он же мой отец. — Я понимаю, но… — Я хочу, чтобы он меня понял. — Некоторые родители никогда не поймут. Когда этот факт принимаешь и перестаешь пытаться — становится легче. Мой тебе совет. Не из личного опыта — от друзей. Матвей надул губы и решил ничего не отвечать. Тогда Слава, поломавшись, осторожно добавил: — Второй мой непрошеный совет: поговори с мамой. Она-то, кажется, о тебе очень беспокоится, а ты как-то с ней себя ведешь… прохладненько. Юноша закрыл глаза и шумно выпустил воздух из ноздрей. — Я знаю, что это надо сделать, но меня прям сковывает с ней. Я сразу злюсь без причины, раздражаюсь. — А почему так? — Это из детства… Я даже как-то находил свои какие-то дневники или записки, где свои мысли в детстве писал. И уже тогда там про нее — все злое. — А что? — Не хочу говорить. Мне стыдно. — Не можешь ее простить, потому что она не развелась с ним?.. — Не пытайся угадывать меня! — Матвей неожиданно огрызнулся, и Слава напрягся. — Ой! Извини. — Ничего… Помнишь: я все еще накосячил, а ты все еще жертва. У тебя карт-бланш. Можешь и поругаться на меня, только шушуть. — Я не представляю, как мне с ней разговаривать. Я понимаю, что доставляю страдание, но от нее я тоже страдаю. Даже когда мы просто говорим вроде бы ни о чем. Она как скажет что-нибудь такое: у меня зубы скрипят. — Я, когда забирал тебя, предложил ей зайти к нам. Давай пригласим их с Костей? Посидим вчетвером, чай попьем. Она на тебя посмотрит — и успокоится. А говорить я буду. — Это будет ужасно неловко. — Жизнь состоит из неловкостей. Надо просто это принять и идти через них уверенно. — Ты набираешься лексикона в паблике «Философские цитаты на каждый день»? — А ты в «Троллинг для начинающих»? — Моя шутка все равно смешнее! — он показал язык. Слава ущипнул его за плечо и улыбнулся. — Как самочувствие? — Давай установим лимиты на эту фразу — я ее уже ненавижу. — Ладно, но ты ведь скажешь, если почувствуешь себя хуже? — Скажу! Я теперь разговариваю! — Матвей сказал это задиристо, но беззлобно. — Смотри-ка: как ты меня разговорил! Я теперь замолчать не могу… Такой болтун стал. — Надеюсь, это я сам открыл этот ящик Пандоры, а не голову тебе там подпортили. — Ха! Наверное, наложилось так… знаешь… Следующим утром (это была суббота) Матвей во время завтрака заметил на телефоне пропущенный звонок от мамы, но не стал перезванивать. Они сидели за столом и ели кашу. Каша в их рационе вообще появилась впервые. Кажется, Слава слишком буквально воспринял больничный Матвея. Позже телефон зазвонил уже у мужчины, и он взял. Парень сначала не слушал, а потом напрягся и исподлобья посмотрел на партнера, а тот без стеснения описывал его состояние: «Ест. На лодыжке сделали бандаж. Ходить ему пока нельзя. Слабовато себя чувствует. Путается немного в мыслях, воспоминаниях, но врач сказал: это пройдет! Там легкая форма. Вы не волнуйтесь!». По сдержанной, вежливой интонации Матвей сразу догадался, с кем Слава говорит, и по окончании звонка просил: — То есть она теперь тебе будет звонить? — До тебя она не дозвонилась… — Не надо за меня решать вопросы с моей матерью. — Предлагаешь мне сбросить: пусть она заключит, что мы тут оба умерли? Матвей задумался и, отставив от себя недоеденную кашу (вообще он любил такое, но его все еще мутило временами), ответил: — Ладно. Пригласи ее с Костей. — Правда? — Слава обрадовался. — Надо сделать ей полегче — я виноват. Слава стал спешно набирать сообщение в вотсапе, пока юноша не передумал. — Супер! Слушай, а ты волнуешься из-за моего с ней знакомства. Ну как мы с ней заобщаемся? — Да нет… Только не выкидывай чего-то странного. — Я постараюсь! Но вечером все равно вышло странно. Мама пришла с Костей. В коридоре их встретил Слава, аккуратно взял у нее куртку. Женщина неловко помыла руки и пошла на кухню. За столом сидел Матвей — он не стал выходить в прихожую, потому что пришлось бы прыгать на одной ноге (ему дали костыль, но он не был от него в восторге). — Как ты, Кость? — Мстислав прислонился к косяку, пока парень мыл руки. Тот только пожал плечами, под глазами чернели синяки от недосыпа. Когда они вчетвером уселись на кухне (Матвей и Слава со стороны окна, а Костя и Мама — напротив), стало совсем неловко. Мама обеспокоено смотрела на старшего сына, а Костя ковырялся в телефоне. Мстислав думал, что бы такого сказать, но боялся показаться странным (он же обещал!) и не решался. Вдруг в дверь позвонили. Он удивился и пошел открывать. — Привет, что-то случилось? — Слава очень удивился, увидев на пороге свою маму. Та чмокнула его в щеку и стерла пальцем след от помады, стала разматывать шарф. — Ничего. А у вас? — Ну… А чего ты пришла? — сын удивился и поежился от неловкой формулировки. — Вы нас пригласили… Написали мне… Папа вот только работает, — женщина немного растерялась, но продолжила раздеваться. — Ой… — Слава не понял, как так получилось. Делать было нечего, и он представил свою маму маме Матвея. — Наталья. — Катя! — женщина бодро протянула ей руку, и та неумело ее пожала. Матвею это рукопожатие показалось очень странным, и он задумчиво смерил взглядом Славину маму: она во всем такая же необычная, как и он, да? Когда мужчина поставил маме кружку (она разместилась сбоку от него) и сел на место, юноше безумно захотелось прошипеть ему на ухо: «Что здесь происходит?!», но это было бы слишком уж странно в текущей ситуации, и он нашел другой выход: запросился в уборную. Слава отвел его, там он недовольно начал: — Что за выходки?! Почему ты не предупредил меня?! — Я ничего не делал, честно! Смотри… Я вот понял, как это получилось, — мужчина достал телефон и показал ему. — Когда твоя мама мне тогда позвонила в тот день… и все рассказала, я был в таком состоянии, что ничего не понимал. И я сохранил ее номер в контакты, написал «Мама», и он задублировался к номеру моей мамы. И вот я отправил сообщение: «Приглашаем вас…» сразу на два номера автоматически. Я не специально! Матвей с недоверием заглянул в экран смартфона. — Хм… ладно… Допустим… Но что теперь делать?!