Эй, кто-нибудь..! Сломанная игрушка

      POV Артем.       До Ильи я не дозвонился. А вот бешеный Макс сразу ответил:       — Темка, представляешь, я сотик уже в руках держал — тебе звонить, — радостно сообщил он.       Я не выдержал. Орал на него так, что сам глохнул, через каждое цензурное слово вставляя мат.       — Не ори на меня! — заорал он в ответ. — Ты хоть знаешь, что с нами было? Мы ночь в обезьяннике провели! На лавочках! У меня все кости болят, мы такого натерпелись! А ты… орешь тут.       — В каком, нах, обезьяннике? В ментовке, что ли? Как вы там оказались?       — Это все Илья, честное слово! А-а, Илья! Сука!       Теперь я услышал голос Ильи:       — Артем, все нормально, мы сейчас приедем. Мы за бухлом вечером поехали, нарвались на ментов. Ну, пьяные были. Короче, нарвались. Я дядьке позвонить хотел, а эти козлы телефон отобрали. Нас как зэков, за решетку — представляешь?! А дядька с самого начала в курсе был. Это же он, падла, велел нас запереть. Утром выбросили нас, как котят, на улицу, ключи от машины, слава Богу, отдали. А мобильник мой сдох — менты всю ночь музыку слушали. Артем, там грязь была такая, а вдруг мы туберкулез подхватили?       — Не ной! — перебил его я. — Вы мальчишку на всю ночь к трубе прикрутили! Как думаешь, кому хуже было — ему или вам?       — Ты что, не понимаешь? Не собирались мы его так бросать! А вообще, сам виноват — он сбежать хотел.       Это заявление вызвало у меня демонический хохот.       — Это после того, как вы его отделали? Да он на ногах не стоял!       — Да что ты говоришь! Мы его вчера в километре от дома поймали. На десять минут оставили без присмотра. Хорошо, что темнело уже — вокруг никого не было, а этот урод не догадался шум поднять.       — Какого черта вы его обливали?       Илья хихикнул.       — Ты же сам велел его помыть. А теплой ванны он не заработал. Ты не очень-то ведись на его жалобную мордашку. Вчера брыкался, как козлик, мы еле с ним сладили.       — Вы, гады, опять его насиловали. У него там воспалилось все. Заедите в аптеку, купите мазь, актовегин, запомнил?       Я нажал на отбой. Все еще матерясь, зашел в гостиную. Сюрпрайзз, мальчишки нет. Входная дверь открыта. Блядь, а Илья, похоже, не врал на счет этого живчика. Еще и штаны успел из пакета выхватить. Далеко он, правда, не ушел. Когда я выскочил к воротам, щенок как раз пытался открыть калитку. Он обеими руками вцепился в задвижку и хаотично дергал, всё больше на ней зависая. Штаны сползли с него, открывая мне вид на испещренный синяками зад.       — Уже уходишь, маленький? — приторно-ласковым голосом поинтересовался я.       Он задушенно пискнул и свалился мне под ноги.       — Нет, не надо, не надо! — залепетал он, пытаясь оттолкнуть меня.       Я почувствовал, что просто устал. Устал от этого мальчишки, от всей этой пошлой ситуации, от собственной глупости. Стоило признать — я дурак! Поддался сиюминутной, извращенной похоти, и нажил себе нехилую головную боль. Я не мог отвезти щенка домой, мне придется ждать, когда он хоть немного оклемается. Значит, я не смогу вернуться к отцу, как обещал. Черт, черт! Как же я зол! Схватив одной рукой Славку за шею, другой за плечо, я рванул его с земли на себя. И тут он заорал, хрипло, но довольно громко. Этого еще не хватало! Я зажал ему рот и прошипел на ухо:       — Заткнись! Будешь орать — рот зашью, обещаю! Рыболовной леской.       Хрен он меня послушал! Я одним махом закинул его на плечо и потащил в дом. Вот где мне его держать? На окнах решеток нет, двери в комнатах запираются на хлипкие замочки, их даже младенец откроет. Пришлось снова тащить его в подвал. Он орал не затыкаясь. Когда я спустился вниз, вообще зашелся в истерике. Я понимал, что он дико боится снова оказаться в месте своих мучений. Но и выбора мне он не оставил. Черт знает, какие последствия могут быть, окажись это голое неадекватное чудо у кого-нибудь на лужайке с утра пораньше. У меня волосы на всем теле дыбом встали, когда я представил, что со мной будет, если эта история дойдет до отца!       Запихнув этого психа в подвал, закрыл дверь на задвижку. Минут пять он еще кричал. Потом стало тихо. Я сел на ступеньку лестницы, обхватил голову руками, и в благословенной тишине мысленно набросал план дальнейших действий.       Первым делом я притащил в подвал матрац и одеяло. Крикун сидел на корточках, мелко дрожа и боясь поднять на меня глаза. Я велел ему перейти на расстеленный матрац, что он незамедлительно сделал. Вот и лапонька, дайте Славе пирожок. Стоп! Он же два дня ничего не ел! Вряд ли мои дружки снизошли покормить его. На кухне было не так много съедобного, я открыл консервы, прихватил хлеб и отнес это Славке. Он не сразу взял еду, недоверчиво уставился на меня. Пришлось поуговаривать, прежде чем он протянул дрожащие руки с обломанными ногтями и сбитыми костяшками.       Меньше чем через час подкатили Макс с Ильей. Я уже немного успокоился, хотя руки все еще чесались набить им морды.       — Что ж вы меня не слушаетесь, дауны? — устало сказал я.       Глазки у друзей бегали, понимали, что накосячили.       — Мы его заставили в комнате убирать, сами на кухню пошли, — несмело сообщил Макс. — А эта сучка сбежала. Ну, мы и решили его… наказать. Кто ж знал, что мы на всю ночь в ментовке зависнем?! Как он, кстати?       — Крепкий парень, через пару дней поправится. Я его пока не стал из подвала выпускать. Но чтоб больше не смели к нему прикасаться! Хватит с него.       — Да ладно, как скажешь. Хотя мне понравилось. А тебе, Илюха?       Илья поморщился и нехотя ответил:       — Завязывать пора с этими попойками и блядством. Мне мамуля сегодня полдня мозг сношала. Это мне еще повезло, что отца дома нет.       Вечером я отправил новое сообщение со Славкиной сим-карты. Господи, помоги мне побыстрее разрулить эту проблему!       Славку лихорадило. Он трясся все сильнее. Каждая мышца в теле ныла, суставы словно выкручивали, зубы отбивали дробь. Холод подвала забрался в грудь, живот, во все сосуды и нервы. Слава плотно закутывался в одеяло, растирал кожу, но продолжал страдать от холода. В подвале стемнело. Мальчик чувствовал себя заживо похороненным, было больно и жутко, однако он сдержал порыв закричать и позвать на помощь. Ближе к ночи зажглась тусклая лампочка под потолком, засов натужно скрипнул, и появился Артем. Он подошел к скрюченному под одеялом мальчику и сел перед ним на корточки.       — Не трясись так, я ничего тебе не сделаю, — парень протянул руку и пригладил Славкины волосы. — Я отвезу тебя домой, только дождемся, когда с тебя синяки сойдут.       Он полез в карман и достал тюбик с мазью.       — Вот, возьми, с этой мазью дело пойдет быстрее. Про попку свою не забудь, сильно болит, наверное?       Артем не выглядел агрессивным, разговаривал вполне доброжелательно, и Славка решился просить его.       — Мне х-холодно, — клацая зубами, сказал он.       — Холодно? Я поищу что-нибудь из одежды. Или принести еще одно одеяло?       — П-пожалуйста, выпусти меня отсюда! Я никому ничего не скажу!       Артем раздраженно дернул плечом.       — Слав, не начинай, а? Я же сказал, что отпущу. В свое время.       — Пожалуйста! Хотя бы ненадолго! Я в туалет хочу.       — Вон у тебя ведро. Достаточно мы за тобой сегодня побегали.       — Мне холодно.       — Ну вот, заныл. Не раздражай меня! Видишь, я пытаюсь по-хорошему с тобой договориться. Не усложняй ситуацию.       От безысходности и непрекращающейся пытки холодом, Славка начал всхлипывать. Артем вскочил и, выйдя, хлопнул дверью. Спустя несколько минут в приоткрытую дверь влетел ком одежды, его снова закрыли, теперь уже на всю ночь. Артем предпочел не думать о том, что мальчик выглядит еще хуже, чем днем.       Казалось, выкручивало и ломало Славку целую вечность. Милостиво пожертвованный свитер не помог. А потом он вдруг согрелся. Тепло возникло где-то под ребрами, оттуда хлынуло в голову, окрасив в живой цвет щеки, затем быстро распространилось по всему телу, смягчая боль. Тепло переросло в жар, но Славка этого не чувствовал, он спал, откинув ненужное теперь одеяло. Снилось ему что-то страшное и горячее, возможно, ад, но только у чертей были самые обычные и почему-то знакомые лица.       — Ты ему просто голову придержи, я потихоньку буду лить, ни хрена он не захлебнется.       Сквозь несмолкающий гул в голове Слава слышал чьи-то голоса. До него дотрагивались, поднимали, но кто это делает и зачем, мало его заботило. А вот то, что напоили — это хорошо, за это спасибо. Вода, правда, горчила.       — Да, хорошо вы его искупали, ничего не скажешь.       — Сейчас таблетка подействует, и он очухается. Ты сам говорил, что он крепкий парень.       Голоса смолкли. Но ненадолго. Следующие пару часов Славку донимали визитами и разговорами. Приходивших Славка знал почти всех, некоторых любил, некоторых едва терпел. Темы для разговоров были довольно нудными. Но хуже всего было общаться с мамой. Она столько негодования излила на него, столько упреков! И ведь как оправдаешься? Даже сейчас он не смог сказать, что отчим козел, и что они с ним, по-видимому, никогда не договорятся.       Славка даже порадовался тому, что с приходом смутно знакомого хмурого парня все эти тяжелые разговоры мгновенно прекратились. Парень присел рядом, потрогал ладонью лоб и спросил:       — Ты как?       — Нормально, — пожал плечами Славка. — Хорошо, что все ушли. У меня уже язык болит с ними разговаривать.       — Ага, понятно. Хочешь есть?       Славка покачал головой. Он чувствовал, что устал, очень устал, и на еду у него сил нет.       — Я потом поем. Полежу немножко… А вы идите.       Парень еще с минуту посидел около Славы, а потом ушел.       POV Артем.       Мне так не хочется спускаться в подвал! Там лежит больной мальчишка, у него страшный жар, таблетки не помогают, он бредит все время. И кто-то должен за ним ухаживать: поить его, укрывать, давать таблетки, выносить ведро. Почему я?! Нет, я, конечно, тоже виноват, но ведь не я его связывал и обливал. А дружки мои в подвал уже не рвутся. Это после того, как они полюбовались на парня в отключке от зашкалившей температуры. Он валялся на полу, рядом с краном. Хотел пить, наверное, но не дошел. Тело его судорожно дергалось, глаза закатились. И эти гады стояли и брезгливо его рассматривали, даже не думая как-то помочь. Мне пришлось самому заниматься больным мальчишкой. Я отправил Илью и Макса в аптеку, сам обтер горячее тело. Понимал, что его необходимо отправить в больницу. Но вы бы видели эти гематомы! Спина от них просто черная, а как скажешь врачам, что парень просто свалился с лестницы, если, плюс ко всему, зад у него порван. И только теперь я заметил красные пятнышки ожогов на внутренней поверхности бедер. Максик, Максик… я ведь, как твой лучший друг, наверное должен предложить твоим родителям показать тебя психиатру.       Ночью не мог заснуть, поэтому заставил себя снова пойти к Славке. Он был все в том же полубредовом состоянии. Меня не узнавал, но зато и не шарахался. Даже наоборот, начал мне что-то оживленно, но бестолково рассказывать, несколько раз назвал меня Витей. Шарился по карманам, пытаясь отыскать свой телефон, чтобы я его заценил.       Наблюдать все это было не очень-то приятно. Я поспешил напоить его очередной порцией шипучего жаропонижающего и просто сбежал.       Утром температура у Славки немного снизилась. Он лежал на матрасе в позе эмбриона и на мое присутствие реагировал довольно вяло. От еды он снова отказался, но я заставил его выпить чай с лимоном.       А потом мне позвонила мама. Предложила вместе пообедать. Я слишком ценил то, что родители не давили на меня, спокойно отнеслись к моему «желанию» еще какое-то время пожить на даче. Поэтому сразу согласился. Прежде чем уехать, заглянул к Славке. Он сидел, завернувшись в одеяло, невидящим взглядом уставившись в одну точку. Только когда я дотронулся до его плеча, медленно повернул голову.       — Артем, а дай мне какую-нибудь таблетку от боли, — попросил он.       — Дам, но ты поешь сначала, договорились?       Он апатично кивнул. Не нравилось мне его состояние — какая-то заторможенность, равнодушие ко всему. Еще позавчера он так рвался на свободу, а сейчас ему вроде как все равно, где он и что с ним. Глаза у него мутные и пустые, и дышит с трудом. Ну, хотя бы ведет себя адекватно.       Явно скучающие друзья развалились в гостиной на диване и тупо пялились в телевизор.       Я встал, загородив собой экран.       — Я еду в город…       Макс тут же подскочил.       — И я с тобой!       Следом зашевелился и Илья.       — Тогда и я поеду. Оторвемся где-нибудь вечерком?       Я толкнул Макса обратно на диван.       — Вы остаетесь. Кто-то должен присматривать за мальчишкой.       — Но…       — Никаких но! Будете мерить ему температуру, давать таблетки, поить и кормить. Вы сами устроили себе этот праздник жизни.       Похоже, мой тон отбил у них желание пререкаться. Недовольно ворча, друзья снова устроились на диване.       — И не филонить! — добавил я. — Будете заботиться о нем, как о любимом младшем братике. Еще одна такая выходка, вроде связывания, и я вам морды разобью!       Через пару часов мы с мамой сидели в уютном кафе и очень даже неплохо общались. Она у меня, конечно, умом не блещет, но разговор поддерживать умеет чисто по-светски. Даже если тема не касается собак.       — Мама, а где ты Бусю похоронила? — как можно ласковее спросил я.       Мама опустила голову, помешивая ложечкой чай. Было видно, что она еле сдерживает слезы.       — Да нигде, Темка. Папа приказал Сереже отвезти ее в крематорий. А я потом развеяла прах в парке, где мы гуляли.       Батя умный человек. Следующим его шагом, думаю, будет поиск новой игрушки для мамы.       — Тем, она ведь совсем молоденькая была. Я думала, у нее щенки будут, уже нашла ей в клубе хорошего мальчика.       Этот душевный разговор заставил меня, извинившись перед мамой, пойти в туалет и набрать новую смс-ку со Славкиной карты.       «Мама, у меня все хорошо. Я скоро вернусь, не переживай за меня».       Только я вставил свою симку обратно, тут же пришло сообщение от Ильи: «Тёма, ты хоть тёлок привези!». Набрав одно слово: «обойдетесь», вернулся к маме.       Я с удовольствием остался ночевать дома. Но вот заснуть никак не получалось. Больной мальчишка не шел из головы. Я очень надеялся, что завтра ему станет лучше. Запоздавшее раскаяние долго еще мучило меня, и рано утром я поспешил проститься с отцом (мама еще спала), и вернуться в дачный поселок. Зарулив в местный магазинчик, я купил несколько пакетов сока, фрукты и шоколад, желая как-то побаловать Славку. Илья и Макс еще спали. В подвале свет горел всю ночь. Зайдя туда, я сразу услышал хриплое и тяжелое дыхание мальчика. Он очень плохо выглядел, лицо казалось восковым, губы покрыты плотной серой корочкой, и глаза — тусклые, глубоко запавшие, смотрели сквозь меня. На мои слова паренек не реагировал, но когда я поднес к его губам стакан с соком, сделал несколько жадных глотков. Под моей ногой что-то хрустнуло — возле матраса валялся пакетик «роллтона». Это ТАК они его кормили?! Ну все, это последняя капля! В бешенстве схватив несчастный пакетик, перепрыгивая лестничные пролеты, я взлетел на второй этаж и ворвался в спальню, где дрыхли эти сволочи. Первым под руку мне попался Максим. Я рывком сбросил его с кровати, влепил пощечину и принялся запихивать пакетик ему в рот.       — Сам жри, сука! Жри, давай! — рычал я.       Макс завопил как резаный. Перепуганный Илья вскочил с кровати и стал меня оттаскивать, за что тоже получил с размаху по роже.       — Артем, ты с ума сошел? — вскрикнул Илья. Его хрупкая нервная система не выдержала, и он разрыдался, как девка.       Я понемногу приходил в себя. Макс вытер разбитый нос и с ненавистью посмотрел на меня.       — Мы его КОРМИЛИ! — злобно рыкнул он. — Я сам ему отнес бутерброд и суп. Он есть не хотел, мы его ЗАСТАВИЛИ, кормили с ЛОЖЕЧКИ! А он выблевал все в ведро.       — Это я ему лапшу оставил, — всхлипывая, сказал Илья. — Думал, может, он все же захочет… Сволочь ты, Артем!       Я уселся на пол и сжал голову руками, чувствуя бешеную пульсацию крови в висках.       — Мне это надоело! — продолжил Илья. — Ты совсем другим стал, с тобой просто невозможно нормально общаться. Я уезжаю домой!       — Мне тоже все осточертело, — подхватил Макс, — мне надоело возиться с этим больным ублюдком. Я не сестра милосердия, чтобы выхаживать его. А если он заразный? От него воняет, в конце концов!       Я поднял голову и посмотрел на друзей.       — И что вы предлагаете? Я один должен его кормить и поить, дерьмо за ним убирать?        — Зачем, Артем? — тихонько сказал Илья. — Ты же видишь, пацану только хуже, он все равно помрет, скорей всего. Я предлагаю просто не заходить туда пару дней…       — Нет, так не пойдет! — перебил Макс. — Я не хочу здесь больше торчать! Нужно избавиться от него сейчас. Закупить бухла, привезти сюда девочек, и как следует расслабиться. Блядь, лето скоро кончится, а мы тут в больничку играем.       Думаю, сильнее меня шокировать мальчики уже не смогли бы. Я горько рассмеялся.       — Да уж, мы тут и вправду заигрались! То в бордель, то в гестапо. Жалко, я пропустил момент, когда вы об него окурки тушили. Ну ничего, зато посмотрю, как вы от него избавитесь.       Макс все так же невозмутимо смотрел на меня. Илья захлопал глазами.       — Т-ты о чем? Я его убивать не собираюсь. Я предложил просто подождать.       Я в упор смотрел на Макса.       — Тогда ты, Максимка?       Он дернулся.       — Почему сразу я? И не надо так драматизировать, просто купим крысиного яда и насыпем ему в воду.       Я только сейчас подумал, что парни давно уже не называют Славку по имени. Шлюшка, сучка, ОН… они не видят в нем человека! Это просто вещь, сломанная игрушка. Мои друзья не настолько бедны или, скажем, сентиментальны, чтобы чинить ее, вместо того, чтобы выбросить и обзавестись новой.       — Максик, ты ж не женщина, чтобы любовника ядом травить, — скривив губы, сказал я. — Пойдем, решишь проблему, как взрослый мужик.       Не обращая внимания на сопротивление и маты, я схватил Макса за руку и потащил в подвал. Илья потрусил следом.       Мальчишка сидел, прислонившись спиной к стене, и хрипло, напряжно дышал. Он был вполне в сознании, и испуганно уставился взглядом из черных провалов глазниц на ввалившуюся к нему компанию. Я подтащил к нему Макса, выдернул из своих джинсов ремень и, накинув его на горло мальчишки, заставил Макса взять ремень в руки.       — Ну, давай, закончим с этим побыстрее, — сказал я.       Славка вцепился в ремень, с ужасом переводя взгляд с одного на другого. Он открыл рот, но кроме хриплого дыхания не издал ни звука. Глядя в эти глаза, Максим дернулся, попытался бросить ремень, но я вовремя перехватил его руки и заставил натянуть ремень на хлипкой шее.       — Не надо, — одними губами прошептал Славка.       Максим рванулся сильнее, потом заорал. Илья снова полез за него заступаться.       — Тём, перестань, я прошу тебя, Тёма-а-а!       — Пошел на хуй! — визжал Максим, пытаясь лягнуть меня — Отпусти меня, тварь, я не сделаю это! Не сделаю!       Он все же вырвался из моего захвата, повалился на матрас рядом с трясущимся Славкой и разрыдался.       — Пошли вы все на хуй! — выл он. — Ненавижу! И тебя, и щенка этого.       Макс катался по матрасу и колотил кулаками стену. Илья подсел к нему и принялся успокаивать, злобно сверкая на меня глазами. Но я уже не обращал на них внимания.       Наконец-то я подумал о том, что чувствует сейчас Славка. Он сжался в дрожащий комок и смотрел на бьющегося в истерике Максима. Меня самого затрясло. Я притянул его к себе и стал гладить жесткие от грязи и пота волосы.       — Все хорошо, не бойся, — успокаивал я его. — Ничего мы тебе не сделаем, дядя Артем пошутил, очень неудачно пошутил.       С этими словами я подхватил резко полегчавшее тело на руки и вынес его из подвала, шепча ему про теплую постельку в светлой комнате.       В своей комнате я уложил Славу в постель, сняв с него грязные, дурно пахнущие тряпки и надев вместо них свою футболку. С облегчением я понимал, что все делаю правильно. Напоив парня и закутав его в одеяло, я взял мобильник и набрал по памяти номер, по которому не звонил уже несколько месяцев. Абонента звали доктор Боткин. На самом деле фамилия у моего знакомого была не столь знаменитой, но он учился в медицинской академии на четвертом курсе и подавал большие надежды. Не знаю, хорошим ли врачом, как это предполагалось, он готовился стать, но то, что он просто гениальный химик, не вызывало у его знакомых ни малейших сомнений еще с первого курса. Никита знал толк в наркоте, и отлично синтезировал ее сам, добиваясь впечатляющих эффектов. Легкие варианты его творчества мы с друзьями пробовали на себе, и бывали вполне довольны. Для экспериментальных разработок он всегда мог найти желающих. И, как я слышал, у пары-тройки участников эксперимента отказала печень. Вот откуда, собственно, и появился этот звучный псевдоним. Практикующий химик-лаборант очень любил деньги.       — Никита, мне нужна твоя помощь, и я готов ее щедро оплатить.       Это все, что мне потребовалось сказать, чтобы через пару часов Боткин уже подъезжал к дядькиной даче.