Эй, кто-нибудь..! Сломанная игрушка

      Не дойду, думал Слава, цепляясь слабой рукой за перила. Ступеньки двоились перед глазами. Он не так много выпил, но тело не хотело слушаться, оно хотело прилечь прямо на лестнице.       — Тебе помочь? — услышал он вкрадчивый голос за спиной.       Не дожидаясь ответа, Артем подхватил его на руки и, осторожно ступая, поднялся наверх. Не успел Слава с облегчением устроить голову на жестком плече, как его уже положили в кровать.       — Давай-ка разденемся, — шепнул Артем, стягивая с него рубашку. Славка не сопротивлялся, но и не помогал. За рубашкой последовали джинсы и футболка. Теперь перед Артемом лежало голое безвольное тело. Почти голое — белые боксеры обтягивали маленькую попку.       — Укрой меня, пожалуйста, — сонно пробормотал мальчик, удобно устраиваясь на боку.       Глаза его были закрыты. И это было кстати, так он не мог перехватить голодного взгляда, каким Артем поедал его прикрытые ягодицы. Их ведь можно погладить, даже сжать слегка в руке… «Черт, не надо туда смотреть!» — отчаянно думал Артем. С трудом заставил себя перевести взгляд. Тонкая талия, гибкая спина — в фигуре нет ничего женственного, но все так мило, линии тела по-детски мягкие. Он худенький, но… да, такой нежный! Эти ямочки под лопатками, выступающие позвонки, изгиб шеи — все так и напрашивается на ласку. Никакой грубости! Он начал играть с игрушкой, не прочитав инструкции. Нет, блядь, никаких игр больше! Не смотреть! К черту спину! Но… его ноги… округлые коленки… стопа с высоким подъемом и розовыми пальчиками… Пульс Артема зашкаливал, адреналин гнал кровь к паху, скручивая там тугой, горячий узел. Обнять бы эти колени, поцеловать чувствительную кожу бедра, там, где редкие мягкие волоски, почти у паха…       Слава заерзал, замерзая, и потянулся рукой, нащупывая одеяло. Его тут же накрыла теплая тяжелая масса. Подхватила под грудь, впалый живот, влажно задышала в висок. Нельзя было шевельнуться, его надежно отгородили от внешнего зябкого мира. Эти ощущения скорее удивили Славку, чем напугали. Он попытался открыть глаза — их мягко коснулись горячие губы. Попытался что-то спросить… Его поцеловали, сначала лишь тронули губами губы, потом коротко, но чувствительно надавили. А потом обхватили с жадной настойчивостью. Он уже понял, что происходит, совсем не обязателен был горячечный шепот: «Зайчик, не могу… хочу тебя!».       Сопротивляться? А если снова боль, подвал? Смириться, позволить… но что? Ласкать себя? Или насиловать? Нет, нет, не надо ничего!       — Тш-ш, котик мой, мальчик сладкий, не бойся меня. Лисенок. Как же ты пахнешь! Нет, ты персик, да… Ну не вырывайся, я больно не сделаю. Только поцелую, вот сюда… и сюда еще. Тш-ш, я же осторожно.       Осторожные поцелуи на деле были засосами. Артем себя не контролировал. Он был гораздо пьянее Славки. И ему казалось, что он может остановиться. Но мальчишка почти не сопротивляется. Возможно, ему даже понравится, Артем достаточно опытен в сексе. В его руках не девочка, но в любом случае живое существо, способное воспринимать ласку. А эти маленькие соски так соблазнительны. Так и тянет зажать их зубами. О, малыш стонет, ему больно. А может быть, приятно? И Артем снова и снова целовал, иногда нежно, но чаще напористо и грубо. С особым трепетом он развел бедра мальчика и поцеловал шелковую кожу у паховой складки. Даже в свете ночника можно было разглядеть розовые круглые шрамики — следы от сигарет. Артем коснулся губами каждого.       — Никто больше не посмеет причинить тебе боль, — прошептал он, — урою любого.       Алкоголь кружил ему голову, а казалось, так пьянит запах Славкиной кожи. - Не плач, глупыш, тебе будет очень хорошо, вот увидишь. Артем рывком стянул со Славки боксеры и губами впился в маленький член. Скажи ему кто раньше, что он с таким упоением будет целовать член другого парня… да не жить такому пизденышу! Но сейчас, разве это главное? Он должен пробить стену страха, приручить, привязать к себе лаской намертво. Артему минет делали неоднократно. Порой в процессе он думал: «Неумеха, я бы сделал гораздо лучше». Теперь выпадал шанс это проверить. Он полностью засосал мягкий член, язык как-то сам собой лег на нежную головку, прошелся по расщелине, губы плотно сомкнулись у основания. Славка вздрогнул всем телом, там тоже дрогнуло. Рука Артема обхватила мошонку, слегка потискала яички. И вдруг сжала сильнее, почти до боли. Рот, на мгновение выпустив член, вновь всосал его, надавливая языком на уздечку. Славка застонал, почувствовав постыдное напряжение внизу живота. Слишком горячо и влажно было его члену, слишком сильному давлению он подвергался.       — Артем, хватит, что ты делаешь?! — закричал он, не сдерживая рыдания, изо всех сил отталкивая своего мучителя.       Мальчик предпочел бы умереть, чем испытывать этот позор. Ему НЕ БЫЛО хорошо, скорее, больно, душа вообще рвалась в клочья. Ах да, нет у него никакой души, ее давно выбили, вколачиваясь членами в зад. Почему ж тогда так муторно бездушной кукле?       Артем отстранился, продолжая удерживать его бедра, и сказал:       — Если не прекратишь дергаться, я привяжу тебя к кровати. Ты же знаешь, что не сможешь мне помешать.       Не отводя взгляда от Славкиного лица, он вновь склонился к его члену. Теперь он не торопился, медленно вылизал весь ствол, мошонку, пощекотал дырочку на головке. Славка закрыл глаза. Было невыносимо наблюдать за действиями Артема, видеть предательство собственного тела. Член встал ровным столбиком, приводя насильника в восторг. Артем усилил старания, добавил темп. Собственный член пришлось сжать в горсти, быстрой разрядки он не хотел. Упиваясь стонами мальчика, продолжая его мучить, он не терял спортивного интереса: победой будет Славкин оргазм, призом — податливое тело. Он оторвался от мальчишки, достал из тумбочки тюбик с мазью. Его позабавила мысль, что он вроде как собирается «полечить» свою жертву. Обильно намазанный палец, преодолевая сопротивление мышц, полез в кишку. Одновременно рот Артема подхватил опадающий член, до конца всасывая его. Пока губы ритмично двигались по всей длине, палец нащупал бугорок простаты. Славка прикусил губу, сдерживая крик, его пальцы непроизвольно вцепились в волосы Артема. Возможно, пьяному Артему казалось, что минет он делает виртуозно. На самом деле его зубы и грубые движения приносили гораздо больше боли, чем удовольствия. И все же кое-что он делал в нужном направлении. Давил. Изнутри и снаружи. Упорно, не останавливаясь, усиливая напряжение в Славкином члене до невыносимого уровня. Когда в попу мальчику полез второй палец, он закричал, тонко и жалобно, и вцепился ногтями в простынь. Ликующий Артем перехватил скользкий от слюны конец руками, несколько раз дрочнул его, и мальчишка, содрогнувшись, кончил. Жемчужные струйки выплескивались на руку Артема. Он говорил что-то ласковое и успокаивающее - Слава не слышал ничего, кроме гулких ударов своего сердца и хриплого дыхания. Он никак не среагировал на то, что его бедра приподняли, подложили под них подушку. Застонал, когда толстый ствол медленно полез в него, болезненно раздвигая ослабленные мышцы. Сопротивляться вторжению он не мог. Долго боль терпеть не пришлось, качнувшись в нем несколько раз, Артем с хриплым криком кончил. Славка чувствовал, как теплая сперма заполняет кишку. Просто отметил это про себя, без всяких эмоций. Стоило Артему, вытащив свой хуй, повалиться на спину и затащить на себя безвольное тело мальчика, как тот сразу же уснул, уткнувшись носом в ложбинку над Артемовой ключицей. Потихоньку приходя в себя, бесконечно довольный парень вслушивался в еле слышное сопение на своем плече. Через несколько минут тяжесть голого тела и влажное дыхание в разгоряченную кожу вновь стали возбуждать его. Пришлось спихнуть Славку на кровать, и под струями душа, вспоминая только что пережитые сладкие мгновения, довести себя до разрядки. Что ж, так и планировалось закончить вечер.       Дождь барабанил по стеклу. И клены поскрипывали от ветра. Под эти звуки хорошо засыпать. Под эти звуки Слава проснулся. За спиной слышалось глубокое, размеренное дыхание. Спина грелась о чужое тело. Славка повернул голову. Лицо Артема было таким спокойным, умиротворенным. Милый юноша, с незамутненной душой, красивым лицом. Мальчику вдруг стало смешно — он ведь смотрел на Артема едва ли не с умилением. Ничего удивительного, мозги давно не на месте, странные чувства и мысли стали привычными. Но хватит юродствовать, так и до психушки недалеко.       С трудом поднялся и оглядел себя. Странно, он ожидал увидеть себя перемазанным в сперме. Похоже, Артем обтер его вчера. Как мило. В ответ на эти мысли почувствовал, как из ануса потекло по бедру. Его передернуло. Неловко переставляя ноги, мальчик добрался до ванной. В душевой кабинке вновь попробовал активизировать мозг.       — Ну что, Славочка, отвезли тебя домой? — задала вопрос часть мозга, наиболее устойчивая и еще склонная к анализу.       Пострадавшая часть мозга не ответила. Нет, она тоже умела думать и делать выводы. Правда, своеобразные. Но сейчас предпочла отмалчиваться.       — Что делать-то будешь? Не знаешь? Ну, так я подскажу…       — Не надо!       — Надо, пацан, надо. Ты только не раздумывай долго.       — А если Артем проснется? Все будет только хуже…       — Вот ты… убогий! Да у тебя уже была куча возможностей, ты все просрал со страху. Ну че, вымылся? Ползи к Артемке под бочок, отсоси там.       Славу сильно раздражала эта сторона его личности — вульгарная такая, пошлость так и прет. И откуда взялась? Но что сделаешь, если она права?       — Ладно, я только схожу на кухню за ножом.       — Ванну наполняй пока…       — Без тебя догадался бы.       Спешить и вправду стоило. Каким бы пьяным Артем не был, проснуться он мог в любой момент.       Нож был острым. Артем его наточил по Славкиной просьбе.       — А ты не думаешь, что правильнее бы было сначала Артема… пока спит? Он, в конце концов, это заслужил, да мало ли кому еще он жизнь испоганит?        — Нет. Я не смогу.       — Кто бы сомневался! Убогий.       Славка усмехнулся и повернулся к выходу. В дверях стоял Артем.        — Слава, что ты делаешь? — спросил он.       POV Артем.       Я проснулся как от толчка. За окном шел дождь. Может, гроза меня разбудила? Такое неприятное чувство, вроде испуга. Аж до тошноты, и сердце колотится. Я резко поднялся. Бля-а-а-а! Моя башка сейчас взорвется! Это не испуг, не гроза, а нормальное похмелье, чтоб его… А вчера было хорошо, м-м-м, очень хорошо. Кстати, где мой зайчик? Он мне срочно нужен для оказания первой помощи. Я натянул шорты и прислушался… так, в ванной льется вода. Мой чистюля моется. Ну, так и мне ванна не помешает. Тяжело ступая на негнущихся ногах, я добрался до ванной комнаты. Славы там не было. Вода подбиралась к краям, заполняя помещение густым паром. Я потрогал воду. Блядь, он что, прокипятить себя надумал?! Прикрутив кран, я отправился на поиски мальчишки и аспирина. Зашел в кухню. И увидел ЕГО… Голого. С ножом в руках. Он повернулся ко мне, на его губах была улыбка. А в глазах… Я не знаю, как это объяснить, я уже видел его на пороге смерти. Тогда в глазах была боль, усталость неимоверная. А сейчас в его глазах была смерть. Без всяких примесей. Черная и костлявая. Меня пот прошиб.       — Слава, что ты делаешь? — спросил я. Голос предательски дрогнул.       Черная усмешка сошла с его лица.       — Ничего.       — А... нож зачем?       — Завтрак хотел приготовить.       — Ты же вроде ванну хотел принять, — я сделал шаг к нему.       — Да? Я как-то забыл, — он на шаг отступил.       — Слава, а дай нож, — еще шаг к нему.       — Зачем? — еще шаг от меня.       Ещё движение, и я прижал его к столу и взял руку в захват. Он смотрел мне прямо в глаза.       — ДАЙ НОЖ! — четко, жестко повторил я.       — ЗАЧЕМ? — он повторил мои интонации.       Я чувствовал, как напряжена его рука. Он попытался освободиться из захвата.       — А-А-А!       Я знал куда давить, нож звякнул об пол. Я подхватил его и бросил на тумбу позади себя.       — Что с тобой, Артем? Хочешь приготовить сам? Мне кажется, у меня получается лучше.       Я чувствовал, как холодный пот стекает по моей спине. Руки и ноги дрожали.       — Артем, ты замерз? Может, пойдешь оденешься?       И это мне говорит абсолютно голый пацан!       — Обязательно. Сейчас пойдем и вместе оденемся. Кстати, завтрак отменяется. Мы уезжаем прямо сейчас.       — Куда?       — Отвезу тебя домой. А сам скоро улечу в Москву. Лето кончилось, малыш.       Я вез его домой. Давил на газ, как чумной. Хотя боялся на поворотах слететь в кювет, смотрел на дорогу, а видел только мертвого мальчишку в кровавой ванне: бесцветные губы сжаты, глаза навечно прикрыты голубоватыми веками, и только каштановые волосы, словно водоросли, шевелятся в алой воде. Я же мог не проснуться так кстати. И что бы я делал? Сбросил тело в реку, наверное. А может, пырнул бы этим ножом себя в сердце. Но я не хочу умирать! Я хотел оставить Славку себе, не знаю как, придумал бы что-нибудь. Но при таком раскладе… Иди ты на хуй, Славочка, возвращайся к матери, но только живи.       Дождь кончился, мокрый асфальт блестел под солнцем, а в низинах все еще стоял туман. Странно это — туман и солнце.       Рядом сидел притихший Слава. За всю дорогу ни одного слова. Я чувствовал, что он все еще не верит мне, и мне почему-то казалось, что я слышу бешеное биение его сердца.       — Скажи свой адрес.       Он назвал. Хороший район. Совсем недалеко от нашей школы, мы там гуляли иногда.       — Это твой дом?       Он кивнул. Сидит и таращит глаза, пустые абсолютно.       — Надеюсь, не надо напоминать тебе, чтобы ты дома придерживал язык. Скажешь, что уезжал куда-нибудь подработать. Вот, возьми, — я сунул в нагрудный карман его рубашки несколько купюр (а ведь сердце у него действительно колотится как сумасшедшее). — И вот еще, — я протянул ему сотовый. — Забыл подарить, там есть мой номер, ты… ты не удаляй его, мало ли, вдруг тебе понадобится моя помощь. Любая, ты всегда можешь рассчитывать на меня. А я тебя не побеспокою, обещаю.       Он смотрит на меня своими синими и глупыми зенками. А ведь всё могло быть по-другому. Вот тогда, месяц назад, ударь я вместо него Макса: не смейте трогать моего гостя, бля! Он же давно, с первой встречи был в моих руках. И меня тянуло к нему. А я решил, что он не достоин моей дружбы. Потом предал, так подло предал наивного мальчишку! Сам себе подножку подставил. Знаю, что чувство утраты пройдет не скоро. А мог бы спокойно ехать учиться, зная, что, когда бы ни вернулся, меня всегда будет ждать преданный и ласковый синеглазый щенок.       — Можно, я пойду? — едва слышно говорит он.       — Иди.       — Разблокируй дверь.       Я отвернулся, чтобы не видеть, как он идет к дому. Нет, рыдать я не собирался. Ну, а вдруг бы догнал его и затащил обратно в машину?