Эй, кто-нибудь..! Сломанная игрушка

      POV Слава.       Не знаю, стоит ли говорить, как резко изменилась моя жизнь. Не впервой мне было ощущать себя подкидышем, но в богатые дома меня до этого не пристраивали. Меня отвели в комнату, которая показалась мне огромной после моей гаррипоттеровской каморки.       Дизайнерская мебель, плазма на стене и компьютер, перетащенный Артемом из своей комнаты, определялись для меня одним словом — роскошь! У отчима был новый комп, к которому мне было запрещено приближаться на пушечный выстрел, но он лишь общими чертами напоминал ту модель, которую предоставили мне в безраздельное пользование. Я чувствовал себя «слегка» не к месту в этом доме, сидел как мышка в уголке и прислушивался к шагам и голосам за дверью. За сутки меня побеспокоили только три раза. Очень хорошенькая Олеся принесла мне обед и ужин. Ближе к вечеру зашел попрощаться Артем.       — Ну вот, Славка, я уезжаю, — с тоской сказал он.       Затем посоветовал мне держаться своей мамы, и ни при каких обстоятельствах не спорить с Вадимом Артуровичем. На прощание крепко поцеловал, усмехнувшись тому, как меня передернуло.       Через двадцать минут в доме все затихло. Родители Артема уехали с ним в аэропорт. Олеся наскоро показала мне квартиру. Она была огромная, двухуровневая, к такому масштабу мне надо было еще привыкать. Это впоследствии я узнал, что Вадим Артурович не признает показной роскоши, и его квартира довольно скромная для олигарха. А при первом осмотре только мое общее заторможенное состояние не дало ахать на каждом шагу и без священного трепета ступать по дорогим коврам.       Затем последовали еще одни сутки тишины и покоя, за что я был очень благодарен. Меня не тащили за общий стол обедать, ни о чем не спрашивали. Обо мне словно забыли, что более чем меня устраивало. Тогда мне хотелось, чтобы вся моя жизнь прошла в этом усыпляющем бездействии. Зашла Наталья Витальевна, спросила, как я себя чувствую, не нужно ли мне чего. Она милая женщина, тактичная. Когда-то была, наверное, красавицей, голубоглазой блондинкой. А сейчас… не знаю… слишком много лоска, что ли. Вадим Артурович до сих пор выглядел офигенно. Красивый, высокий, широкоплечий, глаза черные и пронзительные. Артем был лишь бледной копией своего отца. Вряд ли в пятьдесят лет он будет так же красив и строен.       На следующий день Dolce Vita закончилась. Я думаю, хозяев достал мой кашель. Мать Артема повезла меня к врачу. То, что ей там наговорили после моего тщательного обследования, довело ее до слез. На рентгене оба легких моих оказались затемнены, анализ крови был плохой. Сердце тоже никуда не годилось. Меня слова врачей особо не впечатлили, а вот Наталья Витальевна была расстроена. Бракованный им достался питомец. Ругать меня за это, правда, не стали, через пару дней сунули в руки загранпаспорт и отвезли в аэропорт. Еще через несколько часов я оказался в Израиле, на берегу Мертвого моря. Рядом стояла Наталья Витальевна, полная решимости вернуть меня к жизни. Тягостно все это было: врачи, вонючие ванны, массаж, тренажеры, снова врачи. Горбоносые седые евреи, прекрасно говорящие по-русски. Очень смуглый бородатый доктор сказал моей опекунше, что никакого порока сердца у меня нет, так, обычные возрастные неприятности. А потом я вдруг вышел из своего анабиоза. Словно впервые увидел море, небо, пустыню и сказочный оазис — Эйн Бокек. Я вздохнул полной грудью, осознав, что еще недавно не мог этого сделать, не закашлявшись. Город был фантастически красив. Перед крепостью Масада я долго стоял, как под гипнозом. Кристаллы соли кружевом оплетали берег моря, похоронившего под собой остатки древнего города, населенного моральными уродами, вроде тех, что надругались надо мной.       В середине октября мы вернулись под остывающее небо Екатеринбурга. Встречавший нас в аэропорту Вадим Артурович остался доволен моим видом.       — Ну что, Слава, я думаю, теперь можно взяться и за учебу, — бодро сказал он.       Это был не вопрос, а утверждение. На покупку всего необходимого к школе был выдан один день. Больше я бы и не выдержал. В шопинге Наталья Витальевна была опытным и стойким бойцом, чего не скажешь обо мне. Через пару часов я устал, к концу дня выбился из сил и перестал мысленно переводить доллары в рубли. Из последнего магазина четким шагом первой вышла Наталья Витальевна. За ней пыхтел груженый пакетами шофер, последним еле плелся измученный я. Утром, одетый в темно-лиловый кардиган, классические серые брюки и рубашку-поло на два тона светлее брюк, я предстал перед оценивающим взглядом Бакаева.       — Неплохо, — был его вердикт.       — Да, я тоже довольна, — согласилась Наталья Витальевна, — Скромно и со вкусом, как и полагается ученику приличной школы.       Вот только цена за все это была нескромной. Я молчал, еще пока не мог определить свое положение в этом доме. Я не гость, гостям не говорят все время: «не сутулься», «не сиди целыми днями в комнате», «ложись спать не позже десяти». И конечно, я им не сын. По крайней мере, отец Артема общается со мной лишь когда это необходимо. Наталья Витальевна проявляет заботу, но не чрезмерную. Олеся, правда, очень добра ко мне. С ней я не чувствую стеснения. Охрана и шофер вежливы и немногословны. Слава Богу, вопреки моим опасениям, домашним питомцем я себя тоже не чувствовал. Со мной не сюсюкались, не чесали за ушком и не рядили в дизайнерские безумства.       Может, я и выглядел «неплохо», когда в конце октября впервые появился в школе, но вот чувствовал себя совсем иначе.       — Славочка! — радостно воскликнула королева.       Этот настрой подхватил весь класс.       «Где тебя носило?», «Мы скучали!», «Я так переживала!», «Здорово, что ты вернулся!». Все это звучало довольно искренне. Такой же искренней и неприкрытой была ненависть в глазах Максима. Я везде натыкался на этот тяжелый ненавидящий взгляд, но, неожиданно для себя, научился его игнорировать.       Мне нужно было догонять школьную программу. Вадим Артурович предложил нанять репетитора, но я отказался. Я уставал, и не столько от учебы, сколько от постоянного внутреннего напряжения. Мне приходилось нелегко, я с трудом привыкал к новой жизни, но делиться своими переживаниями ни с кем не хотел.       Приезд Артема на выходные, совпавший с началом осенних каникул, стал для меня очередным испытанием. Получалось, что мой страх перед ним до сих пор не изжит. Но Артем, казалось, едва меня заметил. Рослый парень буквально повис на отце при встрече, как пятилетний пацан, расцеловался с матерью, а мне лишь сказал: «Привет, Славка». Через час уже засобирался на встречу с друзьями. Я слышал, как мать выговаривала ему:       — По Илье ты соскучился, а не по родителям! И Славе мог бы уделить побольше внимания. Мальчик скучает в нашем обществе. Почему бы тебе не взять его с собой, вы ведь теперь не чужие люди?       — Ма, мы же пойдем в ночной клуб. Ты хочешь, чтобы я потащил туда ребенка?       Возможно, я зря накручивал себя, Артем, наконец, потерял ко мне интерес? Но на ночь я на всякий случай закрыл дверь комнаты на ключ. Когда далеко за полночь я почувствовал, что в постели я уже не один, и услышал страстный шепот: «Как же я скучал по тебе, мой малыш!», то подумал, что ночные кошмары вернулись.       Жестокая реальность навалилась на меня, дыша перегаром, вдавила в кровать и, предупредив мой невольный крик, зажала рот рукой. Я замычал и замотал головой.       — Зайчонок, тс-с! Я уберу руку, но, чур, ты не надумаешь кричать.       — Как ты здесь оказался? — задыхаясь, спросил я.       Он глумливо захихикал.       — Я в своем доме, для меня здесь нет замков.       — Слезь с меня! И убирайся отсюда!       — Славочка, я почти два месяца тосковал по тебе, — запел он мне в ухо, прихватывая мочку зубами, — Ну не будь таким жестоким, обещаю, тебе будет хорошо.       Я должен был закричать? И что дальше? Да если честно, я по инерции отталкивал его только в первые мгновения, через минуту я уже не сопротивлялся. «Ты не сможешь мне помешать», — сказал он как-то. И я закрыл глаза и не мешал. Пусть я трусливая, бесхарактерная тварь, но мне все же не понять поведение Артема. То он полон раскаянья, сочувствия и желания помочь, то снова топчет мне душу, насилуя. Ненавижу его за это! Даже сейчас, зная, что не уйдет, не добившись своего, он зачем-то осыпает меня телячьими нежностями, говорит, что я для него самый-самый, целует мой член, лезет языком в сгиб коленей. Кто ж знал, что там такая чувствительная кожа. Сука, а если я тебе коленом по носу, как тогда?! Оп… стоило мне дернуть ногой, как он крепко схватил мои щиколотки и тут же поцеловал в подъем стопы, а потом взялся обсасывать пальцы. Вадим Артурович, мэтр уральского бизнеса, а Вы знаете, что творит Ваш сын в постели? И не с девушкой?! Ну, и кто тут шлюха?       Я почти не боялся боли, и все же задохнулся и всхлипнул, когда скользкие пальцы полезли в меня. Артем запасся и любрикантом, и презервативами. Как его, пьяного, так надолго хватило меня растягивать? Но все равно я едва терпел, пока он толкался в меня своей дубиной. Рукой он очень умело ласкал меня, и сквозь боль я чувствовал некоторое удовольствие.       — Хорошо тебе, солнышко? — с придыханием спросил он, не прекращая двигаться. — Скажи, чего ты хочешь, и я это сделаю.       — Хуй свой из меня вытащи! — скрипнув зубами, сказал я.       Артем хрипло рассмеялся.       — Малыш мой любимый, как я рад, что ты перестал меня бояться!       Весь процесс мне показался невыносимо долгим. У меня руки и ноги дрожали от усталости, когда он кончил со звериным рыком. Сняв презерватив, повалился рядом со мной и тотчас же засопел.       — Э-эй, ты чего, ночевать здесь собрался? — забеспокоился я. — Вали в свою комнату!       Еле приоткрыв один глаз, он кое-как поднялся и, пошатываясь, ушел, пробормотав что-то вроде: «Сладких снов». А мне пришлось вставать, подбирать брошенные им презерватив и трусы, короче — скрывать следы преступления.       Через день Артем уехал, и я с облегчением вздохнул. На радостях составил компанию Наталье Витальевне и ее подруге на открытии нового торгового центра. Дамы не покупали одежду в таких местах, но под рукой был я, покорно перемеривший половину бутиков с мужской одеждой. В итоге мне купили строгий костюм темно-серого цвета, который мне и вправду очень шел. Женщины подобрали галстук, цена которого меня шокировала. Но когда я посмотрел на себя в зеркало… в общем, я захотел, чтобы моя мама меня увидела.       — Ганимед… или Гиацинт, что-то в этом роде, — задумчиво сказала Наталья Витальевна.       — Или Дафнис, — предложила подруга свой вариант.       Я не силен в греческой мифологии, но дома заглянул в энциклопедию. На свою голову. Информация настроения не прибавила. Хотя подобное сравнение было просто нелепым. В костюме я выглядел как какой-нибудь крутой политик или бизнесмен, а не как полуголый античный гей. Я нравился себе в этом прикиде. Даже не стал долго ломаться, когда после каникул Наталья Витальевна предложила мне сходить в нем в школу, «разбить сердца всем девчонкам». Потом мне это показалось дурацкой идеей. Вспомнилась моя первая встреча с Максимом, он был также вычурно одет тогда.       Одноклассницы и вправду наговорили мне кучу комплиментов, а во взгляде Максима прибавилось ненависти.