***
Учитель возвращается лишь двадцать минут спустя, в то время как я все так же лежу на его рабочем столе, пытаясь не заплакать ещё сильней. Он не имел права трогать меня там. И я ни за что больше не позволю этому случиться. Никогда. Мистер Томлинсон спокойно снимает наручники и освобождает меня от цепи. — Ты свободна. В следующий раз я ожидаю от тебя достойного ответа на любой поставленный мною вопрос. — Есть, сэр, — отвечаю, пытаясь избежать контакта его глаз, в то время как неряшливо натягиваю трусики назад, после чего так же неловко поправляю юбку. Черт, как все жжёт... Когда я, наконец, дотрагиваюсь до холодного металла дверной ручки, учитель вдруг останавливает меня, раздражённым голосом задавая вопрос: — Ничего не забыла? Медленно разворачиваясь, я впадаю в панику, пытаясь вспомнить, что я забыла... Точно! — Спасибо за то, что отшлепали меня, — мгновение, и я вылетаю из кабинета, как можно быстрее закрывая за собой дверь и вваливаясь в коридор. Бегу к лестнице, поднимаясь через две ступеньки. Знаю, что это против правил, но мне просто нужно убежать от него. И чем дальше, тем лучше. Несясь по коридору, направляясь в свою комнату, я напрочь забываю про юбку, которая, скорее всего, поднялась выше положенного. Неважно. Как только я подбегаю к своей комнате, я аккуратно открываю дверь, сразу же закрывая её за собой. Лидия лежит на животе на кровати, подняв ноги ниже колен, скрестив их в воздухе, при этом читая какую-то из школьных книг. — Где ты была? Я вообще почти тебя не видела последние несколько дней, не считая вчера, когда ты весь день спала, — отложив книгу, соседка сразу же налетает с вопросами, как только её глаза находят меня. — Мистер Томлинсон отправил тебя к мисс Уикхам? Или что? Ворчу себе под нос, не имея ни малейшего желания отвечать. — Да, я была занята. И, да, меня наказали. Почему ты меня не разбудила? Я вообще не успела подготовиться и понятия не имела, как ответить на его вопрос. — О, Господи, прости! Меня здесь почти не было вчера, и я подумать не могла, что тебя надо было будить. Да и ты выглядела слишком уставшей... и... О. Мой. Бог! — вдруг выкрикивает она, когда я разворачиваюсь к ней спиной, чтобы взглянуть на себя в зеркало. — Твои ноги! Что мисс Уикхам сделала с тобой?! Её рот уже был открыт в шоке от увиденного, поэтому я сразу же развернулась, чтобы она больше не видела никаких красных следов от шлепков. Решив, что лучше не стоит никому знать, что теперь меня наказывает только мистер Томлинсон, я вру: — Мисс Уикхам была очень зла... Такое чувство, будто все, что я делаю, я делаю неправильно. — Это выглядит, будто тебя наказали очень и очень жёстко. Вообще, я даже горжусь, что меня отшлепали целых 95 раз за все три года, что я пробыла здесь. Даже не верится, это же так много! Но, прикинь, я слышала, что есть девочки, которых отшлепали 500 раз! Просто... это же ужасно много! Они что, нарушают правила каждый день? Пытаясь не фыркнуть, я отворачиваюсь от неё, смотря куда-то в сторону. На самом деле 500 — это не так уж и много. Дело в том, что мисс Уикхам ведёт счёт количества шлепков, которые мы получаем, и показывает их нам почти постоянно, но только лично каждой ученице. Ну не стерва ли она, а? — А тебя сколько раз отшлепывали? — с любопытством в голосе спрашивает Лидия. — Не помню, это неважно, — слишком быстро отвечаю я. Она же будет в шоке, если узнает моё число. — Ой, да брось, просто скажи мне. Я не буду осуждать тебя или что-нибудь такое. Даже не верится, что я никогда раньше тебя об этом не спрашивала, — удивляется девушка, разговаривая об этом так, будто быть отшлепанными, как пятилетние дети, — это совершенно нормально и в порядке вещей. Она ещё долго пытается уговорить меня рассказать ей, а я каждый раз говорю ей "не-а, Лидия, нет". Но она не сдаётся, и так проходит если не пятнадцать, то десять минут — точно, прежде чем я сдаюсь. — Хорошо! Но ты должна пообещать мне никому не говорить, ясно? И не забывай, что я здесь уже четыре года, — серьёзным тоном проговариваю ей я, на что она согласно кивает, нетерпясь узнать ответ. Глубоко вздыхаю, пытаясь выбросить все мысли в голове, после чего выдыхаю и, наконец, признаюсь: — Меня отшлепали 18,980 раз, и это было на прошлый четверг. Каждому стоило слышать, как что-то мелкое, похожее на булавку, упало на пол в этой мертвой тишине, которая повисла между нами, что даже этот звук эхом раздался по комнате. Её глаза распахиваются, а рот Лидии раскрывается ещё шире от удивления услышанного. Даже отсюда я вижу, как в её глазах пробегают сотни разных мыслей, пока она пытается осмыслить каждую, наверное, мысленно решая, вру я или нет. Но выражение моего лица серьёзное, так что ей не остаётся ничего, кроме как поверить мне. Да я сама не верю в это число, но это правда. — О Боже... — наконец выдыхает Лидия. — Это в среднем по 13 шлепков в день, и я знаю, что это просто ужасно. Поэтому я ненавижу это место: потому что меня наказывают каждый раз, когда я хочу сделать что-нибудь сама, что-нибудь против правил. И мне далеко насрать, что я стану герцогиней в будущем. И если я хочу сбежать посреди ночи из этой чертовой школы и побежать вниз по улице, пробраться в школу к мальчикам, а потом есть все, что я захочу, то я буду! В ответ на мои слова Лидия начинает смеяться. Она буквально с головой падает на кровать и начинает смеяться, причём смеяться до слез. Понятия не имею, почему ее так смешит это. Я, вообще-то, серьёзно об этом говорила. — Почему, черт возьми, ты смеёшься? — да, я просто должна была спросить. — Господи, Боже мой! — выпаливает она, пытаясь остановиться смеяться. — Тебе нравится быть наказанной, не так ли? — Что? — теперь я запуталась ещё сильней. О чем она вообще? — Ну, знаешь. Некоторым людям нравятся быть отшлепанными, это их заводит. Тебя тоже, да?! Ты ведёшь себя плохо специально, — она тыльной стороной руки стирает свои слёзы. — Афигеть. — Мне не нравится быть наказанной, — отрезаю я. — Нет, не ври! Даже не верится, что тебе нравится, когда мисс Уикхам шлепает тебя, — она откладывает свою книгу и переводит на меня свой взгляд, будто я какая-та сумасшедшая. Что ж, дорогая, тут ты ошибаешься: единственная сумасшедшая в этой комнате — это ты. — Мне, блять, не нравится быть наказанной, ладно?! Я ненавижу это! Я ненавижу эту школу и ненавижу мисс Уикхам! — кричу я на неё. И сразу же чувствую себя ужасно за то, что накричала на нее. — Прости... Просто мне правда не нравится это. — Ты меня тоже прости, но я тебе не верю, — проговаривает она, закатив глаза, полностью игнорируя мои слова. — Плевать. Просто думай, как хочешь, но никому не говори об этом. Я не хочу, чтобы вся школа думала, что я какая-та извращенка. — Хорошо, я не буду никому об этом рассказывать. Но я могу помочь тебе, знаешь? — хихикает она себе под нос. — Помочь мне как? — спрашиваю, не понимая. — Я расскажу мисс Уикхам, что ты ругалась, и тебя снова накажут! — явно гордясь своей гениальной идеей, заявляет Лидия. — Если ты хоть слово ей скажешь, я положу целый мешок пауков в твою кровать, насыплю муки в стиральную машинку и разолью мёд на все твои вещи! А после этого я убью тебя, — угрожаю я, пытаясь быть серьёзной. Пытаясь. Но она лишь фыркает в ответ. — Ты этого не сделаешь. Но, ладно, ты, наверное, слишком устала. У тебя все болит, да? Твои ноги выглядят ужасно красными, — на её лице появляется беспокойство, и я незаметно выдыхаю в облегчении. — Но я ей все равно скажу. Наверное, на следующей неделе, когда ты оправишься... — Пожалуйста, Лидия, не надо, — молю я, смотря ей прямо в глаза. — Не обещаю, — хихикнув, она, наконец, замолкает, но я не позволю ей ничего рассказать, мысленно поклявшись себе больше не ругаться перед Лидией. Вообще, раньше она никогда не обращала на это внимания, и уж тем более никогда не рассказала мисс Уикхам, но сейчас в её голове будто что-то щелкнуло. — Спорим, что ты хотела бы быть отшлепанной нашим учителем биологии, м? — продолжает Лидия, после чего я в отчаянии откидываю непослушные пряди волос назад и закатываю глаза. — Лидия, может, хватит уже?! — Не-а, ни за что. Я больше, чем уверена, что ты хочешь, чтобы он тебя отшлепал, — заключает она чересчур громким голосом и продолжает что-то говорить, но я тут же закрываю уши, чтобы не слышать этот бред. Но она лишь кричит ещё громче. — Ты же хочешь, чтобы он завёл тебя в свою комнату, наклонил и отшлепал тебя по голой заднице своей рукой! — Лидия, прекрати! — кричу я в ответ. Она вновь продолжает хихикать себе под нос, но я просто перестаю обращать на неё внимание. Соседка уже вскоре носом утыкается в свою книгу, в то время как я незаметно глажу свою пятую точку. Господи, как же все болит! Кажется, будто я все ещё чувствую палку для наказания своей покрасневшей кожей; чувствую пакет льда, который он приложил ко мне перед поркой; цепь, которой он приковал меня к своему столу; то, как он медленно стягивал мои трусики вниз по ногам; то, как его ладонь порой сжимала мои бёдра между шлепками; то, как его палец коснулся меня там... Стоп, о чем это я? Твою мать. Покачав головой из стороны в сторону, я пытаюсь выбросить все эти мешающие мысли куда подальше и поскорее забыть обо всем этом.Six.
29 декабря 2015 г. в 13:58
— Ты мокрая, Вайлет, — своим бархатным голосом произносит мистер Томлинсон, обращаясь ко мне.
— Нет... этого не может быть, — начинаю отрицать, но почти сразу же чувствую, как влажность оказывается на внутренней стороне бедра, медленно стекая вниз.
Внезапно его большой палец ложится на мою промежность, а я выдавливаю из себя едва слышной и такой жалкий писк, пытаясь уйти от этого прикосновения, но неудачно — цепь все ещё стягивает меня, прижимая к деревянному столу.
Мистер Томлинсон только что тронул меня там! Извращенец!
— Не трогайте меня там! — не сдержавшись, выкрикиваю я.
Учитель вдруг встаёт, подходя ко мне так, что теперь он видит моё лицо, своими голубыми глазами заглядывая в мои.
— Посмотри, видишь это? Это твоя смазка, ты вся течёшь, — он поднимает ладонь, показывая мне свой влажный палец. И прежде, чем я успеваю понять, что происходит, учитель кладёт палец мне в рот, грозно проговаривая: — Соси.
Делаю попытку протеста, но ни единого слова так и не выходит, все из-за его большого пальца у меня на языке. Свободной рукой он тут же хватает меня за мой хвост, болезненно и грубо оттягивая волосы назад.
— Я сказал: соси.
В уголках глаз вновь появляются слезы, в то время как я начинаю сосать всю жидкость с его пальца. Мне ужасно хочется выплюнуть его, но мне не остаётся ничего, кроме как покорно подчиниться.
Вскоре мистер Томлинсон убирает свой палец из моего рта, попутно отпуская волосы. В спешке, что я даже не успеваю опомниться, он сразу же вылетает из своего кабинета, громко хлопая дверью.
Хмурюсь, неосознанно топнув ногой в непонимании.
Почему он должен уходить каждый раз, как только отшлепает меня?