НЕПРОСТАЯ ИСТОРИЯ

Кенди шла домой одна по чикагским улицам, отдыхая от работы и наслаждаясь морозным зимним вечером. Позади был тяжёлый долгий день. Город затих и замер в ожидании первого снега. Серые тучи заволокли небо, готовясь опрокинуться на улицы первыми лёгкими хлопьями. Серые камни мостовой лишь слегка схватил первый мороз, но погода всё ещё стояла тёплая. В такой вечер очень приятно медленно идти по пустынным улицам, кутаясь в тёплый шарф, разглядывая лица прохожих и витрины магазинов. Думать о своём или не думать вовсе, ожидая первого снега, наслаждаясь предчувствием зимы. Молодая девушка шла, получая удовольствие от притихшего города, размеренного стука колёс о мостовую, спокойного тёплого неба, верная своей привычке видеть самое хорошее в обыденных вещах. Наслаждаясь, Кенди размышляла о своей жизни и о своих друзьях. Вчера вечером пришло письмо от Патти. « Дорогая Кенди, — писала подруга, — я сейчас гощу у бабушки во Флориде. Она, кстати, передаёт тебе привет. Планирую пробыть здесь до мая. Родители настаивают, чтобы я продолжила свое обучение в местном пансионе, мама не хочет, чтобы я возвращалась в Лондон, ты ведь знаешь, в Англии пока неспокойно. Да и мне бы не хотелось вновь оказаться там... Пожалуйста, Кенди, найди время навестить меня до сентября, сама понимаешь, потом у меня не будет возможности увидеться с тобой. Надо признать, с бабушкой я чувствую себя лучше, чем в родительском доме. Она не требует от меня присутствовать на бесконечных приёмах, не заставляет выходить в город, если я этого не хочу. Я часами могу сидеть за любимой книгой, даже забываю иногда поесть. Недавно прочитала «Гордость и предубеждение» Дж. Остин. Я знаю, что ты не большая поклонница чтения, но рекомендую тебе прочитать именно эту книгу. Вряд ли за последние 100 лет хоть кто-то смог остаться равнодушным к переживаниям мистера Дарси и Элизабет. Ах да, не думай, что я теперь такая скучная особа. В доме бабушки тоже есть светские развлечения. Каждый четверг в нашей гостиной проходят встречи благотворительного клуба. Бабушкины подруги собираются вместе и шьют одежду для местного приюта. Думаю, ты бы одобрила подобные развлечения. Мне тоже очень нравятся эти дамы, они в сто раз приятнее тех подруг, которые когда-то были у меня в колледже, кроме тебя и Анни, конечно. Очень скучаю по тебе, и по Анни, и по Арчи, разумеется. Обязательно напиши, как у вас дела, а лучше приезжайте ко мне после рождественских праздников. Передавай всем привет от меня. Люблю и жду Вас в гости. Твой вечный друг, Патти О’Брайан» Кенди всё ещё улыбалась, представляя себе застенчивую Патти в кругу почтенных матрон, вяжущих носки, и думала, что обязательно должна это увидеть. Она отправится во Флориду, как только удастся взять отпуск в больнице, после рождественских праздников, может быть, когда работы станет меньше. Может быть, даже удастся уговорить друзей поехать с ней, хотя сейчас они, конечно, были очень заняты. Анни регулярно посещала курсы для молодых леди в одном из пансионов Чикаго. Её родители, как и родители Патти, не желали отсылать дочь обратно в Англию. Арчи, уже окончивший обучение в колледже, готовился к поступлению на юридический факультет Чикагского университета следующей осенью. В последнее время Кенди всё чаще и чаще стала обращать внимание на то, как изменились отношения этой пары. Арчи, прежде будто державший дистанцию между ним и Анни, теперь, казалось, лишь ждал удобного момента, чтобы побыть рядом с девушкой. Незаметно для окружающих он постоянно сжимал её руку и приобнимал за плечи. Кенди, часто проводившая свободное время в компании друзей, то и дело замечала, как они обмениваются влюблёнными взглядами. Объявление об их помолвке было лишь делом времени. Вспоминая свой сегодняшний разговор с Арчи в любимом кафе, где они втроём так часто встречались во время обеденного перерыва, Кенди была уверена, что очень скоро ей доведется стать подружкой невесты на их свадьбе. Как знать, может, ещё до конца этого года Анни станет миссис Корнуэлл. «Как быстро прошло моё детство, — озадаченно думала Кенди. — Ещё совсем недавно все мы были беззаботными детьми, а сейчас, сейчас всё вокруг стало таким серьёзным. Я так и не успела заметить, когда же мы повзрослели». Анни, милая застенчивая Анни вдруг стала изысканной и утонченной леди. Её прически становились все сложнее, а юбки — длиннее и изысканнее. Хотя и Кенди уже не смогла бы вспомнить, когда она появлялась на людях с волосами, собранными лишь в два детских хвостика. Как же иначе, она ведь старшая медсестра «Счастливой клиники», главный помощник доктора Мартина, такой почтенной леди не пристало разгуливать с двумя хвостиками. Теперь эту незатейливую причёску она позволяла себе лишь дома, где никто, кроме лучших друзей, не мог её видеть. Арчи, весёлый мальчишка, когда-то таскавший для неё пирожные со стола мадам Элрой, превратился из беззаботного юноши в серьёзного молодого человека. Так же, как и с Анни, Кенди умудрилась пропустить этот момент. Возможно, это смерть Стира так изменила его. Он больше не был похож на мальчишку, способного впустить в свою комнату юную девушку лишь для того, чтобы с ней вместе весело посмеяться над очередным изобретением своего брата, только что наставившего ему синяков. Правда, и синяков Арчи уже давно не получал. В комнате, которая располагалась рядом с комнатой Арчи, было удивительно тихо, не слышались взрывы и грохот, с потолка не падали летающие корабли и свет в ней больше не горел до глубокой ночи. Стира не было с ними вот уже почти два года. Стир… Он первый из их дружной компании почувствовал приближение взрослой жизни. Почувствовал, и с той же уверенностью, с которой всегда отдавался захватившим его занятиям, отправился делать то, что считал правильным. Иногда Кенди изо всех сил пыталась представить себе Стира таким, каким он был бы сейчас. Стали бы шире, как и у Арчи, его плечи? Или, может, он отпустил бы бороду и усы, как мистер Альберт когда-то? Что изобрел бы Стир? Может, машину времени, которая бы не сломалась и вернула их в детство, в розовые сады Лейквуда? Однако как бы Кенди не старалась, образ взрослого Стира никак не хотел вырисовываться у неё в голове. Старый друг будто навеки остался в памяти таким, каким она видела его в последний раз. Юноша бежит за поездом и, прощаясь, машет рукой, счастливо улыбаясь ей, а поезд продолжает уносить её всё дальше и дальше, во взрослую жизнь, оставляя в памяти лишь нечёткий силуэт Стира и счастливые воспоминания. С грустью Кенди подняла глаза к серому декабрьскому небу. Первые лёгкие снежинки уже падали с него, кружась в воздухе и тая на румяных щеках девушки. Лёгким движением руки она смахнула с глаз непрошенную слезу и отправилась дальше бродить по городским улицам и лабиринтам собственных мыслей. Ещё один её друг, лучший друг — мистер Альберт. Человек, заменивший ей и отца, и брата, ставший её семьёй – для него жизнь тоже не желала делать исключений. Представленный два года назад в качестве главы клана Эндри, Альберт принял на себя всю ответственность за большое семейство. Молодой миллионер целыми днями вынужден был решать вопросы, касающиеся семейного бизнеса, проводить деловые встречи и переговоры и даже посещать светские мероприятия, которых Кенди избегала, как черт ладана. Однако в душе Альберт оставался всё тем же мечтателем и бродягой, любителем животных и мизантропом. Об этом знали лишь самые близкие его друзья. Иногда ему просто необходимо было убраться подальше от суеты деловых кругов Чикаго, скинуть свой пиджак из дорогой синей шерсти и взобраться на дерево или провести день вдали от города, в обществе животных и Кенди. «Наверное, именно поэтому Альберт так часто и надолго уезжает из Чикаго, — думала девушка. — Он всегда любил путешествовать, а в деловых поездках можно не только завести полезные связи, но и отдохнуть от постоянного покровительства мадам Элрой, посмотреть новые города и страны». С новым статусом Альберта, вначале так обеспокоившим её, Кенди смирилась быстро. А мистер Уильям Эндри, никогда не оставлявший свою подопечную, продолжал заботиться о девушке. «Счастливая клиника», где всё ещё работала Кенди, теперь находилась под личным покровительством Эндри. На щедрые пожертвования этой семьи доктору Мартину удалось не только отремонтировать старое здание, но и нанять ещё одного врача и пару медсестер. Проще стала и жизнь детишек из приюта мисс Пони — добрый дядюшка Уильям взял на себя заботу о несчастных детях, оказывая поддержку приюту, где в своё время жила его подруга. Именно благодаря Альберту произошли и некоторые изменения в гардеробе Кенди. Летом они вместе отправились в дом Пони. Кенди играла с детьми и учила их лазить по деревьям. Она падала, поднималась, и, весело смеясь, вновь лезла на дерево до тех пор, пока все детишки не оказались на самой высокой ветке. Альберт веселился от души, наблюдая за проделками своей подопечной. Однако на следующий день посыльный принес в квартиру Кенди несколько коробок, забитых всевозможными длинными юбками и платьями. В записке, переданной посыльным, опекун лаконично объяснял, что молодой девушке неприлично разгуливать по улицам города с ободранными коленями. А на тот случай, если она захочет вновь забраться на дерево, среди всех этих юбок припрятана пара брюк, специально перешитых для неё. С того памятного дня в обществе её видели исключительно в длинных и элегантных, но простых платьях. Лишь дома, в своей квартирке, мисс Уайт позволяла себе избавиться от неудобных длинных юбок, вновь становясь той самой Кенди из детства, с задорными хвостиками и в потрёпанных синих брюках. Ни уговоры Альберта, ни стенания мадам Элрой о чести и достоинстве семьи Эндри не смогли заставить непокорную девушку отказаться от своего маленького, но уютного жилища. Юная медсестра ни под каким предлогом не хотела переезжать в особняк Эндри, желая сохранить собственную свободу и независимость. Кенди снимала квартиру на втором этаже небольшого дома и регулярно вносила плату за неё из своего жалованья. «Наша жизнь так изменилась за последнее время. Анни и даже Элиза стали такими красивыми леди. Патти, наверное, тоже сильно повзрослела. Интересно, а стала ли я хоть чуть-чуть симпатичнее?» — подумала Кенди и бросила взгляд на витрину магазина, мимо которого проходила в этот момент. С полупрозрачного стекла на неё внимательно смотрела миниатюрная девушка с изумрудными глазами на миловидном лице, пухлыми губами, слегка вздёрнутым носиком и россыпью веснушек на нём. Из-под белого берета выбились непослушные пряди золотистых кудрявых волос. Одетая в зелёное пальто и укутанная тёплым шарфом, эта девушка показалась Кенди ничем не примечательной и даже немного грустной. Желая приободрить девушку из витрины, Кенди скорчила ей забавную рожицу и показала язык, и тут же звонко рассмеялась, увидев, как отражение ответило ей тем же. Пара прохожих обернулись на звук беззаботного девичьего смеха. «Ну и глупышка же ты, Кенди! Что о тебе подумают люди?» — тут же отругала себя она и продолжила свой путь, оставив витрину позади. Девушка и не заметила, как пара студентов, обернувшись на её смех, так и осталась стоять, глядя вслед весёлой незнакомке. Было почти семь вечера, когда Кенди, наконец, добралась домой. «Что бы сказала мадам Элрой, узнай она, как поздно я возвращаюсь?» — думала Кенди, раздеваясь в сумраке прихожей и представляя недовольное лицо почтенной леди, читающей нотации о том, что молодым девушкам не следует появляться на улицах без сопровождения, а уж тем более бродить до позднего вечера в одиночестве. Напевая веселую песенку, Кенди приняла душ, переоделась в домашнюю одежду и приготовила себе нехитрый ужин. Сидя на диване, молодая медсестра проводила вечер за чтением книги, которую посоветовала ей Патти. Девушка грелась в отблесках пылающего камина, то и дело глядя в окно на хлопья падающего снега. Квартира Кенди была небольшой. Гостиная, кухня и спальня — вот апартаменты богатой наследницы семьи Эндри. Шкатулка с драгоценностями, фотографии друзей, заботливо расставленные на полках, альбом газетных вырезок, посвящённых Альберту Эндри — вот и всё её богатство. Единственной достопримечательностью этой квартиры можно, пожалуй, назвать большое окно, из которого открывался прекрасный вид на аллеи небольшого парка и соседние с ним дома. Днём из этого окна можно было видеть, как люди спешат по своим делам, а ветер гуляет по аллеям. Но стоило только ярким солнечным лучам уйти из города, и картина тут же менялась. В соседних домах зажигали свет, а в парке — фонари. Тьма укрывала уставших прохожих, прятала дома, и город терялся в её бесконечности, оставляя на своем месте тысячи огней. Стоя у окна вечерами, Кенди часто думала, что же может скрываться за светом этих огоньков? Тот фонарь в парке... Светит ли он для влюбленной пары, или, может, сегодня никто не прогуливается по тёмным аллеям? Были ли люди, зажигающие огни в своих домах, счастливы? Была ли счастлива она сама? На этот вопрос Кенди пока не знала ответа. И сегодня, задержавшись у окна лишь ненадолго, девушка оставила недочитанной книгу и отправилась спать. Тысячи и тысячи огней продолжали освещать город, в свете фонаря кружились в танце снежинки. Сегодня в Чикаго шёл первый снег. А в комнате с видом на огни сквозь сонную тишину уютных комнат доносились едва слышные рыдания девушки.