***
Месяц назад Арчи пригласил её в кафе для очень серьёзного разговора. В отличие от их прошлых посиделок, Анни с ними не было, и когда юноша положил в свой кофе пятую ложку сахара, Кенди поняла, что разговор действительно будет серьёзным. — Я хотел бы спросить твоего совета, — смело начал друг детства. — Я тебя слушаю, Арчи, и готова его дать, — уверенно ответила Кенди. — Ты ведь знаешь, что мы с Анни уже давно знакомы, — начал Арчи, краснея от смущения, — никто уже, кажется, не сомневается, что я люблю её. — А ты любишь? — серьёзно спросила блондинка, хотя всё было понятно и так, стоило девушке лишь взглянуть на молодого человека, который под её пристальным взглядом явно не находил себе места на стуле. Однако мисс Уайт чувствовала необходимость расставить все точки над „i“. — Да, я люблю её, — пылко ответил юноша. — То есть, сначала это было не так, — тихо добавил он и покраснела уже Кенди, вспоминая несвоевременные признания кузена в колледже Святого Павла. — До колледжа я вообще не думал о ней, как о девушке. Анни всегда казалась мне младшей сестрёнкой, которую я обязан защищать. Но со временем... Я даже не знаю, когда это произошло. Просто однажды я поймал себя на мысли, что с нетерпением жду следующего дня именно потому, что увижу её. Ума не приложу, как так вышло, но Анни стала для меня самым дорогим человеком. Я хочу провести с ней всю свою жизнь. Только не знаю, как сказать ей об этом. Кенди, как мне сказать Анни, что я люблю её? — Не имеет значения, — просто ответила Кенди. — Не имеет значения, как ты скажешь о своей любви, Арчи. В любом случае, этот день станет особенным для Анни. Я думаю, она даже не запомнит, что окружало вас в эту минуту или какой костюм был надет на тебе. Такие слова идут от сердца, и Анни запомнит именно то, как они были сказаны, а не где. Не имеет значения время и место, имеет значение только то, что ты наконец скажешь ей о своей любви. Поэтому, пожалуйста, говори так же уверенно, как только что рассказывал об этом мне, — девушка, погруженная в свои мысли, крепко сжала руку друга и лукаво добавила, блеснув глазами: — хотя знаешь, мне вдруг пришла в голову мысль. Скоро ведь Рождество, Анни всегда любила этот праздник, почему бы тебе не сказать о своих чувствах именно в этот день? Получится прекрасный подарок. — Пожалуй, ты права, — задумчиво ответил Арчи, строя в голове грандиозные планы. — Мы с родителями отправимся на Рождество в загородный дом, думаю, несложно будет уговорить леди Брайтон отпустить со мной Анни. Спасибо тебе, Кенди, я так нервничал последнее время, мне ведь особо не с кем поговорить, кроме тебя. Я всё время смотрю на неё и думаю, что вот-вот найду нужные слова, но они почему-то не идут с языка, будто боюсь чего-то. ― Чего тебе бояться, Арчи, — весело заметила подруга, — давно ведь понятно, что у вас с Анни всё взаимно. ― Знаешь, она ведь тоже никогда не говорила, что любит меня. ― Это тоже не имеет значения, — дрогнувшим голосом произнесла девушка, — иногда даже эти слова бывают лишними. Признания могут и не прозвучать между вами, но если вы действительно любите друг друга, в тебе всегда будет жить уверенность в этих чувствах. Ты просто чувствуешь заветные слова, будто их уже произнесло твоё сердце и его сердце ответило тебе взаимностью, — шептала она, будто заглядывая глубоко в себя, — именно так и поступила Анни, она давно призналась тебе в любви, не произнося ни слова. Арчи внимательно слушал свою подругу и внимательно смотрел на неё, стараясь узнать в этой незнакомке прежнюю Кенди. Девушка, сидевшая перед ним, сейчас казалась ему ужасно печальной и одинокой, очень далекой и незнакомой. Ведь глаза его Кенди, всегда такой лёгкой и беззаботной, не могли светиться такой болью и отчаяньем. Однако стоило молодому человеку лишь на секунду отвести глаза — и вот перед ним прежняя Кенди, сияющая улыбкой. — Я очень рада за вас с Анни, — уверяла она, пока Арчи пытался отделаться от неприятного наваждения. — Ты расскажешь мне, как всё прошло, когда вы вернетесь в Чикаго? — Думаю, Анни сама тебе расскажет, — улыбаясь, заметил молодой человек, ни секунды не сомневаясь, что первой, к кому побежит Анни делиться впечатлениями, будет Кенди. Девушка лукаво подмигнула ему, видимо, думая о том же. Они еще некоторое время сидели в кафе, допивая чай. Привлекательный шатен в дорогом костюме и молодая девушка в простом сиреневом платье просто сидели и молчали, молчали о том, о чём можно молчать лишь с очень близкими друзьями. Уже покидая кафе, Арчи предложил довести девушку до дома, но она отказалась, не желая упускать возможность пройтись по вечернему городу наедине с собой. Молодой человек ехал домой и размышлял о предстоящем признании и о девушке, чьи глаза вдруг стали такими грустными. Он ехал, пристально глядя на дорогу, но не замечая ничего вокруг. Жаль, ведь погода действительно была чудная. В тот вечер в Чикаго выпал первый снег.***
В прекрасном бальном платье Кенди стояла посреди комнаты, вспоминая тот разговор в преддверии первого снега. И лишь на секунду Анни тоже увидела ту самую девушку из кафе, с бесконечно печальными глазами. Однако Кендис Уайт была мастером своей игры. Её чувства сами собой заперли двери в самые далекие уголки воспоминаний, и на лице девушки вновь засияла непринуждённая улыбка. — Я получила письмо от Патти, — защебетала Кенди, прогоняя собственную грусть, как дурной сон. — Она передаёт привет вам с Арчи и приглашает приехать к ней во Флориду. — Это было бы чудесно, — воскликнула девушка, — я уже боялась, что придётся провести весенние каникулы в обществе Элизы и мадам Элрой. Ой, чуть не забыла, Кенди, я приготовила подарки для детей из дома Пони, для мисс Пони и сестры Марии, захвати их с собой, пожалуйста. ― Конечно, Анни, я передам их от твоего имени. Оставшееся до приёма время девушки провели в комнате Кенди, вспоминая рождественские праздники в доме Пони. Но вот внизу заиграла музыка, и на подъездной аллее послышался шорох подъезжающих машин и гул экипажей — прибыли первые гости. Поправив причёски, девушки покинули комнату. Праздник проходил великолепно, и мадам Элрой сияла от восторга. Элиза не пропустила ни одного танца, кавалеры, казалось, выстраивались в очередь, желая пригласить её. Ещё бы, в платье из дорогого красного шёлка, с волосами, собранными в высокую причёску, юная мисс Леганс была просто неотразима. Её брат, Нил, тоже не терял времени даром, перебирая в танце подруг Элизы. К ногам Альберта девушки падали сами собой, „ненавязчиво“ намекая на танец. Хотя, подумала мадам Элрой, он ни одну из них не пригласил дважды, кроме Кенди, разумеется. Однако и она сегодня, видимо, не собиралась расстраивать мадам. Молодые люди наперебой приглашали юную воспитанницу семьи Эндри, и она не отказала ни одному из них, весело щебеча с каждым кавалером о чём-то. „Может, девчонка не так уж и безнадёжна, — с надеждой думала почтенная дама, глядя на Кенди, кружившуюся в танце с сыном богатого чикагского банкира, — может, удастся выдать её замуж хотя бы в следующем году“. Не остался незамеченным успех Кенди и для мистера Уильяма Эндри. Прислонившись к одной из многочисленных колонн, отдыхая после танца с очередной барышней чикагского общества, имени которой он не помнил и не собирался запоминать, Альберт внимательно наблюдал за своей подопечной. „Кенди, — думал молодой человек, — как же ты из озорной девчонки могла превратиться в столь прекрасную молодую леди?“ Впервые он заметил эту перемену несколько месяцев назад, в тот день, который они вместе провели на холме Пони. Кенди учила детей лазить по деревьям. Падала, раздирала руки и колени, но вставала и вновь карабкалась вверх по веткам. А за ней следовала ватага ребятишек, подбадривающих свою учительницу криками: „Давай босс!“, „А я уже залез“, „Посмотри на меня, Кенди, я выше всех“. Альберт невольно заметил, как отличалась Кенди от окружавших её малышей. Выше их и изящнее. С фигурой, не намекавшей на зарождающуюся женственность, а кричащей о ней, она больше не казалась озорным подростком. Её короткая юбка едва прикрывала стройные ноги, все покрытые синяками и ссадинами. Именно в тот момент Альберт понял, что его озорная девчонка стала взрослой девушкой, и притом весьма привлекательной. Этим же вечером, вернувшись в город, он заказал у портнихи дюжину платьев для неё, не забыв отметить, что леди так же требуется и пара удобных простых брюк. Молодой человек прекрасно понимал, что, вдруг став взрослой, Кенди не откажется от привычки лазить по деревьям. И вот сегодня та прекрасная девушка, которую он угадал летом на холме Пони, предстала перед ним во всей красе. Она была легка и очаровательна, и каждому новому кавалеру дарила улыбку не менее яркую, чем предыдущему. Однако, вдруг подумал Альберт, вряд ли она запоминает их имена. Музыка смолкла, и Кенди, покидая очередного кавалера, отошла к окну, желая отдохнуть от бесконечных па. Альберт, прихватив два бокала шампанского, отправился выручать подругу. — Ты сегодня просто королева бала, — сделал он комплимент, протягивая бокал раскрасневшейся девушке. — Ты так думаешь? — искренне удивилась Кенди. — На самом деле я очень устала. А кто-то, имени не помню, отдавил мне ноги. — Ну конечно же, молодые люди так увлечены тобой, что просто забывают следить за музыкой. Хотя, ты права, тебе явно надо передохнуть. Постой немного со мной, делая вид, что мы оживленно болтаем, а на следующий танец я тебя уже пригласил. — Как скажете, дядюшка, — снова улыбнулась девушка и, убедившись, что никто её не видит, скорчила для Альберта смешную гримасу. Молодой человек рассмеялся, и музыка заиграла вновь. Кенди отпила немного из своего бокала и облокотилась о стену. Мелодичная музыка медленно окутывала её. „Какой прекрасный вальс, — думала девушка, вслушиваясь в стройные ряды нот, — я как будто уже слышала его прежде. Вальс... Где же я уже слышала эту музыку? Ах да! Ненастоящий холм Пони! Майский праздник цветов и Джульетта, танцующая с прекрасным принцем“. Глаза Кенди невольно обыскали зал и остановились на молодой паре, двигающейся в такт музыке. Арчи, весь вечер не отпускавший свою спутницу, сейчас кружил её в танце. Но на половине такта его ноги будто приросли к полу, и он наклонился к уху любимой, чтобы произнести самые важные слова. „Я люблю тебя“, — Кенди не слышала слов друга, но словно почувствовала их, почувствовала, как ахнула Анни от неожиданного признания и как на секунду её коснулись губы любимого. „Так уже было когда-то“, — мелькнула непрошенная мысль в голове девушки, но тут же исчезла, прогоняемая собственными словами, произнесёнными совсем недавно: „Признания могут и не прозвучать между вами, но если вы действительно любите друг друга, в тебе всегда будет жить уверенность в этих чувствах. Ты просто чувствуешь заветные слова, будто их уже произнесло твоё сердце и его сердце ответило тебе взаимностью“ В голове зашумело… Вальс… Майский праздник цветов… Разговор в кафе… Первый поцелуй… Это было… Было… — Альберт, мне нужно на свежий воздух, я, кажется, выпила слишком много шампанского, — молодой человек едва успел развернуться к своей подопечной, чтобы заметить мертвенную бледность щёк и тоску, застывшую в глазах. Стоило, наверное, проводить её, но Кенди уже выбежала из зала, не заботясь о том, слышал её друг или нет. Кенди укрылась в зимнем саду, где было тихо и прохладно. „Рождество, — вспомнила девушка, — тогда я тоже выпила много шампанского“. Образы прошлого с такой силой захватили её, что, вбежав в эту комнату, она готова была увидеть у окна мальчика с очень грустными глазами. Но сад был пуст. Сердце бешено колотилось в груди, заглушая все остальные звуки вокруг, даже звук шагов шедшего за ней человека. О его присутствии девушка узнала лишь тогда, когда он заговорил: — Я так надеялся поговорить с тобой наедине. — Нил, — едва выдохнула Кенди, изумленно глядя на молодого человека. — Я хотел поговорить с тобой, — криво улыбнулся молодой человек, в два шага покрывая расстояние между ними, — но как это можно сделать, если наш вездесущий дядюшка Уильям вечно вьется вокруг? — Я уже всё сказала тебе… — Я помню, — жестко прервал её Нил, — но, может, ты подумаешь ещё? Чем я не подхожу тебе? Да, я не очень хорошо обращался с тобой в прошлом, но такое больше не повторится. Ты станешь моей женой, только скажи, что я должен сделать? — Не очень хорошо?! — задохнулась от возмущения Кенди. — Не очень хорошо! Ты насильно заставлял меня выйти за тебя замуж, ты похитил меня! Ты… ты… я даже не могу перечислить всё, что ты сделал. Когда ты поймешь, Нил, я не просто не люблю тебя. Я тебя ненавижу! Всё, что ты должен сделать, это оставить меня в покое. — В покое? Да ни за что! — взревел молодой человек, и в следующую секунду Кенди почувствовала его руки на своих плечах и губы, прижимающиеся к её рту. Прикосновение длилось лишь мгновение, и звук пощечины разорвал повисшую тишину. Кенди стояла напротив своего обидчика, её глаза сверкали гневом. Нил, не менее разозлённый очередным отказом, перестал контролировать себя: — Ну что опять не так? — орал он. — Не нравится, когда тебя целует настоящий мужчина? Неужели этот ублюдок целовал тебя как-то по-другому? Твой дорогой Терри… Он целуется лучше меня? Возможно. Только теперь он целует другую, эту… — Замолчи! Закрой свой рот… — зарыдала Кенди, и он умолк. Ему ещё многое хотелось сказать, но девушка перед ним выглядела такой несчастной в этот момент, что все обидные слова просто застряли в горле. Воспользовавшись неожиданным замешательством врага, девушка подхватила юбки и выбежала в распахнутую дверь. „Опять ты сбежала от меня, — думал Нил, глядя ей вслед, — но ничего, Кендис Уайт, однажды тебе некуда будет бежать и некому будет тебя защитить. Вот тогда ты сама приползёшь ко мне, а я…“ Но размышления его были прерваны сильными руками, ухватившими юношу за лацканы пиджака. Перед Нилом предстало лицо разгневанного главы семейства: — Послушай меня внимательно, Леганс, — гремел ледяной голос, — если ты ещё хоть раз подойдёшь к ней, если я ещё хоть раз узнаю, что она из-за тебя плачет — прибью. Я на твоем холёном лице места живого не оставлю, как друг Кенди тебе говорю. — стальной кулак обрушился на левую скулу Нила. — Оставь её в покое, по-хорошему прошу, — угрожающе добавил мистер Эндри и покинул сад. Нил же остался лежать на полу, дрожа от страха и сплёвывая на пол кровь из рассечённой губы, костеря про себя защитника Кенди. Не зная о потасовке в зимнем саду, Кенди бежала, не разбирая дороги. Воспоминания, которым она запретила возвращаться, вырвались из запертых уголков сознания и гнали её вперед. Холодные снежинки, падавшие с неба, обжигали плечи. Противное зелёное платье путалось в ногах, туфли промокли, но девушка ни на секунду не сбавила шаг, даже не пытаясь выяснить, где же она оказалась. — Куда ты бежишь, Кендис Уайт? — шептал знакомый голос в её голове. — Куда ты хочешь убежать? — Не знаю, — честно ответила себе девушка. — Тогда куда же ты бежишь? — продолжался немой диалог. — И зачем? — Я бегу, чтобы не думать. Когда бежишь, не больно. — Поздно. Музыканты уже отыграли вальс, Нил произнес имя. Двери открылись, Кенди, тебе не убежать больше. — Я еще могу… Могу… однажды ведь уже получилось. — Поздно! — воскликнул внутренний голос и затих. А Кенди остановилась. Она стояла одна посреди разорённого сада холодной зимней ночью и смотрела на тёмное небо, такое же, как и в ту ночь. Из окон особняка струился яркий свет. Там танцевали счастливые люди. Шампанское лилось рекой. Довольная мадам Элрой, популярная Элиза, любимая Анни — все они были там. А Кенди стояла здесь, и теплый свет из окон не доходил до неё. Из глаз хлынули долго сдерживаемые слезы. «Я всегда бежала за тобой, — метались мысли в её голове, — в порту Саутхемптона, на холме Пони, за поездом в Чикаго. Зачем? Лишь для того, чтобы той ночью убежать от тебя. И с тех пор я больше не останавливала свой бег. Дом, работа, дом, вечера с друзьями, работа — быстрее, ещё быстрее. Только бы воспоминания не догнали меня. А они догнали. Музыкантам достаточно было заиграть вальс, и я больше не знаю, куда мне бежать, нет места, где бы я хотела оказаться, разве что рядом с тобой. Только вот рядом с тобой мне тоже нет места. „Теперь он целует другую“, — вспомнились слова Нила, и боль с новой силой сдавила измученное сердце. Любишь ли ты её? Любит ли она тебя? Так, как я любила когда-то? Так, как всё ещё люблю? Нет, она любит ещё сильнее… Невозможно, не любя, отдать жизнь за него». — Разве ты отдала меньше? — снова зазвучал в голове надоедливый голос. — Разве ты не оставила на той лестнице свою собственную жизнь? Разве, убегая, ты забрала своё сердце? Нет. Оно так и осталось там. Лежит никому не нужное на одной из ступеней или закатилось под лестницу. Зачем же ты убежала, Кендис Уайт, если знала, что будешь страдать? — Чтобы он не страдал, — четко и ясно произнесла Кенди, подводя итог внутреннему диалогу, — я ведь знала, что если попрошу, он выберет меня. Поэтому и не просила, поэтому не смогла сказать — „Не забирай у меня моего Терри“. Терри не смог бы остаться со мной, не чувствуя себя виноватым перед Сюзанной, я сделала бы несчастным и его, и её тоже. Мой Терри слишком благороден, чтобы оставить эту девушку. Рано или поздно он полюбит её и будет счастлив. — Раз ты так решила, — затихал внутренний голос. — Я так решила, — твёрдо произнесла Кенди. Однако, несмотря на принятое решение, девушка продолжала стоять в саду, любуясь синим небом. Она не чувствовала, как замерзает её тело, потому что душа её замерзла уже очень давно. На борту Мавритании, очень много лет назад, она подарила своё сердце мальчику с грустными глазами, а покидая его, так и не решилась забрать. Теперь ей больше негде согреться. Кенди знала, она чувствовала каждой клеточкой своей измученной души, что любовь к этому человеку никогда не оставит её. Она никому больше не скажет „Я люблю тебя“, никому не сможет подарить своё сердце, ибо оно ей больше не принадлежит. Этот глупый орган навсегда остался в руках „дрянного мальчишки“, „хулигана“ и „хама“. Хотя, как знать, может, и он давно выбросил его, как ненужный подарок старой школьной подруги. В бальной зале с новой силой заиграла музыка, и Кенди будто очнулась ото сна. Она подобрала свои юбки и медленно направилась к дому. А Альберт так и остался стоять, наблюдая за девушкой из своего укрытия. Он так привык к её улыбкам, что гримаса боли, застывшая на этом прекрасном лице, казалась молодому человеку чем-то неправдоподобным. Его Кенди всегда была весёлой и беззаботной. Грустные воспоминания, казалось, не могут долго жить ни в её памяти, ни в её сердце. Оказалось — могут. Просто Кенди обладала удивительным даром прятать своё горе очень глубоко внутри, так далеко, чтобы другие ни под каким углом не смогли бы разглядеть эту грусть. Однако сегодня ему всё же удалось увидеть Кенди такой, какой она и была эти последние годы: беззащитной, ранимой, любящей и очень одинокой. Причину этого одиночества Альберт также угадал безошибочно. Он пошёл за ней сразу же и слышал их разговор с Нилом, видел, как исказилось лицо Кенди, стоило мерзавцу произнести имя бывшего возлюбленного. Видел, как из глаз девушки хлынули слезы, видел и знал теперь, почему плачет Кендис Уайт.