Наследие древних

Оставим, дорогой читатель, нашей героине всю прелесть девичьих сновидений и ужасы ночных кошмаров, и проследуем за принцем и его свитой. В отличие от предыдущих дней, сегодня он гулял по поводу. И повод, что не говорите, был самый уважительный - завтра в столицу приезжает его будущая жена. Подумать только! Завтра, в это же время, он будет женатым человеком. Какой ужас! Его жизнь так круто переменится! Помимо непрерывных нотаций матери, тяжелых взглядов отца и непрерывного зудения сестер, с завтрашнего дня он будет смиренно выслушивать непрерывные нотации матери, сносить тяжелые взгляды отца, отмахиваться от непрерывного зудения сестер и кивать в ответ на претензии молодой жены. И, если первый и последние два пункта этого списка можно было пустить на самотек, то тяжелые взгляды отца - это как минимум неприятно. А их без сомнения прибавится, ибо императору наверняка не слишком понравится безразличие к жене старшего сына. Но как можно быть небезразличным? Если забыть об иронии, то у наследника престола действительно был повод напиться. Вернее спиться. Филипп не обольщался. Он никогда не был любимым сыном. Хотя, никто из многочисленных детей императора не мог похвастаться особым расположением отца, однако Филиппу и здесь не повезло особенно. Гай его переносил с трудом. А редкие всплески отцовских чувств выражались в основном в длительных выволочках, которые отец периодически устраивал своему первенцу. Самыми прекрасными для него были первые годы жизни, рядом с дедом. Император Константин, к тому времени лишившийся большинства старших сыновей и не слишком привязанный к младшим, всегда с любовью и лаской смотрел на первого внука, возлагая на него большие надежды. Со смертью деда обрушился и его маленький беззаботный мир. Сын изгнанного наследника престола, рожденный от самой знатной из его любовниц - Филипп - был для всех ненужным довеском к потенциальному императору. Сторонники отца воспринимали его всего лишь незаконнорожденным отпрыском. Одним из, возможно, многих, о чьём рождении случайно оказалось известно. Причём благодаря скандалу со жрецами, требовавшими отправить на костёр и мать, и нагулянное дитя, дабы не прогневить богов. Гай никогда не скрывал своего нежелания видеть его наследником. И, наверное, отдал бы сына на растерзание инквизиторам, если бы не политические интересы. Для противников Гая он был старшим сыном возможного императора, то есть тем, чье существование ставилось под угрозу почти наравне с жизнью самого Гая. Гай женился на его матери только семь лет назад, когда понял, что желанная корона уже близко. На то, чтобы признать Филиппа наследником престола, ушло еще два года. Два года между жизнью и смертью. Гай сделал это, только смирившись с безвыходностью ситуации. Окажись хотя бы один из его многочисленных младших отпрысков более мил отцовскому сердцу, чем Филипп - и не видать тому трона, а следом и жизни. Все детство и отрочество Филипп непрестанно и напрасно предпринимал попытки заслужить одобрение отца. Он то подражал Гаю, то пускался во всяческие проделки с единственной тайной целью - увидеть на лице родителя одобрение. Добиться, наконец, того, чтобы его назвали сыном. Став взрослее, Филипп резко поменял свое отношение к жизни, а вернее, свое поведение, собрав вокруг себя ватагу благородных разбойников-аристократов, и пустился во все тяжкие. Благо терять ему было нечего. Не сумев стать гордостью отца, он превратился в его постоянную головную боль. Следует отдать должное Филиппу. Когда Гай во главе многомиллионной армии ринулся на север, его старший сын выказал чудеса доблести. Впервые в жизни отец посмотрел на него с одобрением. Филипп сильно удивился той волне гордости и счастья, что принесло ему одобрение Гая. Он полагал, что пережил свою детскую жажду отцовской любви. Но война закончилась, родители поженились, а он снова оказался никому не нужным. Чужим для родителей, ненавидимым младшими братьями и сестрами и одиноким. Вдобавок к этому не проходило и года, чтобы на него не совершилось пары покушений. Вот тогда по столице и поползли первые легенды о его пьянках и кутежах. Иногда к нему рисковали присоединиться младшие братья, но до него им было далеко. И только он сам знал, что каждый недовольный взгляд Гая до сих пор жалит его сильнее удара кнута. «Домой» для Филиппа означало возвратиться в один из прекраснейших дворцов мира, расположенный на берегу Варнсокого озера, в пятнадцати минутах езды от западной заставы столицы - Кеннельбур. Его строительство закончилось около восемнадцати столетий назад. Первоначально Кеннельбур представлял собой небольшую загородную резиденцию императора Птолемея IV, но спустя пятьдесят восемь лет дворец императора поглотил огонь сильного пожара, и правнук Птолемея IV - Геннадий Сутулый переехал в Кеннельбур. С тех пор дворец не раз перестраивался, пережил три пожара, девять государственных переворотов и четыре республики. В описываемый период Кеннельбур представлял собой «россыпь бриллиантов» - по выражению акизского посланника, прославившегося своими дорожными записками. Сравнение было вполне правомерным. Представьте себе квадратное в плане, пятиэтажное здание, увенчанное огромным куполом зимней оранжереи. В каждом углу дворца располагалась круглая башня, заканчивающаяся шпилем, на конце которого, питаемый природным газом, денно и нощно горит факел. Башни носили название тех сторон света, к которым были обращены. Фасады дворца были отделаны мраморными плитами и украшены многочисленными позолоченными фрагментами. Прибавьте к этому тот факт, что в Яиссоле не знали секрета изготовления стекла, и в оконных переплетах устанавливались тонкие пластины горного хрусталя. Вокруг дворца раскинулся роскошный регулярный парк, одной стороной опиравшийся на пристань Варнсокого озера. В парке было разбросано еще восемнадцать павильонов, оформленных в том же стиле, что и дворец. Таким образом, сравнение с россыпью бриллиантов можно было назвать даже скромным. Кеннельбур ежедневно обслуживало две с лишним тысячи рабов и рабынь, поддерживая порядок в его многочисленных залах и садах, прислуживая императорской семье и царедворцам, продумывая и приводя в жизнь многочисленные церемонии и программы развлечений для сильных мира сего. Однако помимо того, что дворец являлся главной императорской резиденцией, Кеннельбур выполнял еще одну функцию. Прекраснейший из дворцов империи являлся также одной из самых страшных тюрем для политических противников властителей Яиссолы. Узники его подвалов видели свет только восходя на эшафот. В общем Кеннельбур можно было назвать идеальной моделью Яиссолы - империи, объединившей семнадцать королевств самого крупного из трех материков планеты: сверху блистательный и беспринципный императорский двор, предающийся праздности и веселью, ниже - труд рабов и страшные тайны мятежников, заговорщиков и просто не пришедшихся по нраву высоким аристократам несчастных узников, навеки исчезнувших в подземельях Кеннельбура. Кавалькада, возглавляемая будущим императором, неспешно миновала западную заставу Варнибрега. Спутники Филиппа за ненадобностью сняли маски и, разбившись по парам, принялись обсуждать свои впечатления от перипетий прошедшего дня. В обрывках разговоров, доносившихся до Филиппа, мелькали упоминания о чудовищном проигрыше Лерара Тапикарада, поставившего на скачки полугодовую прибыль среднестатистического имения и уступившего ее одному из братьев Негаа. Справедливости ради следует отметить, что у Лерара были неплохие шансы, однако упавший с возка проезжавшего мимо каменщика кирпич привел к поломке колеса. Впрочем, Лерар легко отделался. А что касается денег, то для него это листик на дереве: упал осенью - вырос по весне. Кто-то расхваливал новую моду на широкие амерские пояса. Филипп был полностью согласен с тем собеседником, который назвал их вульгарными. Слишком яркие! Кто-то еще хвастался недавно купленным новеньким оварским кинжалом. Оружия принц не видел, но южане всегда славились своим оружием, так что деньги, потраченные на клинок, нельзя назвать утопленными в озере. Сам принц был немногословен, и к веселому гомону приятелей почти равнодушен. Его терзало неприятное предчувствие, ни на минуту не оставлявшее его с того момента, когда его конь чуть не затоптал бродящую по тёмным улицам горожанку. Он все силился понять, отчего эта нищенка показалась ему знакомой. Не мог ли он видеть ее раньше? Этот вопрос никак не давал ему покоя. - Уж не запала ли принцу в сердце эта ягодка? - спросил подметивший его состояние князь Гарт Киннель своего приятеля. - Возможно, - выдержав паузу, согласился тот, - Вполне возможно. Девка не дурна собой! Если ее отмыть и приодеть, из нее может получиться весьма аппетитный персик. Расслышавший их Филипп раздражённо дёрнул щекой. Отчего-то обсуждение прелестей их последней забавы вызывало неприятное чувство, объяснить которое он не мог. - Года через два, - присоединился к их беседе барон Ферре, ехавший с другой стороны от Киннеля. - Действительно, было бы неплохо встретить ее снова через пару лет. - Не печалься, ты увидишь ее раньше, - предупредил Киннель. - С чего ты взял? - заинтересовался Ферре. - Если принц решил простудиться из-за дамы, менее известной, чем Ларвен или Ценитэ, то будьте уверены, вскоре она затмит их обеих. Готов поставить сотню золотых на то, что после свадьбы его высочество немедленно примется за поиски и совращение нашей ревнительницы чести. - С удовольствием присоединюсь к нему в этом. Присоединится! Да кто его приглашает! Филипп едва сдержал ярость. Разговор прервался, ибо они достигли цели своего пути и, миновав парк, оказались возле восточного подъезда дворца. Покои наследника престола располагались во втором этаже и состояли из просторной спальни, кабинета, уютной приемной и гостевой залы. В последней, а вернее, в первой по счёту от входа, Филипп чаще всего и проводил время в окружении приятелей. Зал этот имел около сорока шагов в длину, и на четыре шага меньше в ширину. Потолок и пол его были украшены темными деревянными панелями, а стены задрапированы кроваво-красным шелком, тяжелыми складками, ниспадавшим от потолка к полу. Единственным освещением, не считая стоящих возле окон жаровен, были четыре светильника, выполненные из хрусталя в виде летящих хищных птиц, с многочисленными масляными лампами на концах оперенья. Впрочем, молодым людям нравился полумрак, царящий в помещении. Мебель состояла в основном из мягких низких диванов и располагающихся возле них небольших, украшенных богатой резьбой, столиков. Разместившись на своих излюбленных местах, юные аристократы вернулись к прерванным беседам. Двое рабов поспешно собрали сброшенные на пол плащи и шляпы. Возле двери застыл еще один, пожилой, и более похожий на господина, нежели на слугу. Он внимательно наблюдал за принцем и его гостями, ожидая возможности угодить господам. Опыт подсказывал ему, что дружеские беседы и подначки не то, чем станут занимать остаток вечера наследник престола и свора преданных ему вельмож. И он дождался. Принц поманил его пальцем. Раб приблизился и качнул седой головой, обозначив поклон. - Ты-то мне и нужен, Рок, - Филипп сделал паузу, но опытный слуга не спешил задавать вопросы, - Только что, следуя через Сараганский квартал, я чуть не сбил с ног очень милую девчушку. Как ее звали? - Аяна Гери, кажется, - подсказал граф Негаа. - Да, именно Аяна Гери. Ты, надо полагать, надолго запомнил ее, Лой, - улыбнулся он вновь позеленевшему от гнева аристократу, затем опять обратился к слуге. - Бедняжка была так напугана горячим нравом моего Тара, что ее всю трясло. Я пожалел несчастную и укутал в свой плащ. Отец, пусть длятся годы его жизни вечно на радость богам и нам, недостойным, всегда настаивает на том, что о подданных нужно заботиться. Но теперь мне стало жаль моего плаща. Полагаю, она уже дома и греется у очага. Было бы неплохо, если бы плащ снова возвратился ко мне. И будет совсем прекрасно, если он окажется на плечах нашей горожаночки. Она ведь захочет поблагодарить меня за то, что не попустил ей замёрзнуть в такую промозглую ночь. Ступай. И где, тысяча демонов, танцовщицы?! - Давно я не встречал девицу, способную пристыдить Лоя, - громко заявил барон Ферре, с давних пор любивший досаждать Негаа, на что тот обычно отвечал взаимностью. - И разбить мне нос, - предупредил начало очередной перепалки принц. Тема оказалась закрытой. В этот момент двери приоткрылись, и в зал впорхнули четыре рабыни-танцовщицы, а с ними в жарком полумраке гостиной воцарились звуки цимбал и аромат духов. Невольницы закружились перед молодыми людьми, шурша полупрозрачными покрывалами. Рок, привычный к капризам своего господина, позаботился о том, чтобы у принца не было причин возмущаться. Старшей было около тридцати. Младшая же была почти ребенком. Все танцовщицы не остались без внимания. После нескольких кувшинов вина, пришедшихся на каждого из приятелей его высочества, это было неудивительно. Самого будущего императора встреча с Аяной побудила обратить внимание на младшую. Именно ей предстояло стать главным развлечением вечера. - Говорят, сын Наира снова в столице, - пробормотал Зорг, ни к кому конкретно не обращаясь. - Правду говорят, - кивнул Киннель, - Отцу вчера прислали приглашение на прием в честь девятнадцатой годовщины рождения Наира младшего. - Интересно, почему Радж до сих пор не представил его ко двору? – спросил кто-то. - Ждет, когда трущобный мальчик научится хорошим манерам, - фыркнул молодой князь. - Ну, насчет манер ты загнул, - вставил Ферре, - Я несколько лет назад встречался с ним при осаде Хеилядая. Вполне нормальный паренек, талантливый командир, дружелюбный. И, что немаловажно, никаких задвигов по поводу высокого положения папочки. Принц Эрст не зря с ним сошелся. - Они что, дружат? - встрепенулся Филипп. - Насчет дружбы не скажу. Но не враги. - Приятели, - уточнил Филипп, улыбаясь голубоглазой брюнетке, строившей ему глазки с начала вечера. - Они явно симпатизируют друг другу. Ходили слухи, что принц Эрст поверял тому некоторые свои секреты, однако по поведению Наира сказать этого было нельзя. Спокойный, уважительный, перед принцем не лебезил, с остальными не высокомерен. Если не считать небольшого скандала с каким то офицеришкой, то просто образчик аристократа. С учебника списанный. Умен, проницателен. Да что я Вам пересказываю сплетни! Спросите брата сами, мой будущий император. - Так он и ответит! Если младший Наир - сторонник Эрста, то совсем погано. Рано или поздно Радж все-таки притащит его в Кеннельбур и представит отцу. А затем прямиком в мою свиту. Мне только наушника брата не хватает. - Может, его высочество попросит императора определить его к себе, - попытался успокоить Филиппа Ваур. - Да кто его послушает? Наследник Наира по праву рождения может претендовать на более высокое положение при дворе. Даже если он сам попросится к Эрсту, на это вряд ли обратят внимание. - С другой стороны, мой принц, - вставил Зорг, - непонятно, с чего мы взялись сегодня за обсуждение семейства Наиров. Ведь сегодня не первый приезд в столицу этого молокососа. Никто не собирается подсовывать его в Вашу свиту прямо сейчас. Так зачем мы портим себе вечер, обсуждая мужчин, когда наш взор услаждает красота таких женщин! Филипп улыбнулся и кивнул, соглашаясь с доводом друга хотя бы для виду. Спустя некоторое время, насладившись танцами, Филипп поманил к себе младшую танцовщицу. Та, бросив неуверенный взгляд в сторону своих товарок, приблизилась и опустилась на колени. - Ты новенькая? - спросил он тем голосом, что часом раньше так напугал Аяну. На рабыню он подействовал точно также. Девочка сглотнула, и не найдя в себе сил ответить, лишь кивнула. - Как тебя зовут? - спрашивая, он взмахом руки велел остальным танцовщицам испариться, что те и поспешили сделать. - Га…Гаэинэ, - запинаясь, ответила она. - Ты вся дрожишь, Гаэинэ. Отчего? Неужели мы пугаем тебя? Не стоит бояться. Ты хорошо танцуешь. Разве я не прав, Гарт? - Полностью с тобой согласен, мой принц, - подтвердил князь, борющийся с первыми признаками грядущего сна, и даже не пытающийся сообразить, с чем именно он согласен. - Видишь, здесь нет никого, кто считает иначе. Твои танцы прекрасны. - Спасибо, мой повелитель, - пролепетала несчастная перепуганная девочка, которой наверняка доводилось наслушаться рассказов о кровавых забавах будущего императора. - И сама ты прекрасна, как раннее яблоко. - О, мой повелитель… - Наол, я прав? – Филиппа не интересовали её заученные ответы. - Не знаю, ваше высочество, - принялся подыгрывать ему сидящий рядом с Негаа сероглазый блондин. - На ней слишком много одежды, чтобы можно было с уверенностью говорить о достоинствах ее фигуры. К счастью или к несчастью для рабыни, на этом месте в разговор вмешалось новое лицо. Двери снова распахнулись, впустив в зал пожилого аристократа. Вошедший, с трудом определив в полумраке местонахождение наследника престола, направился прямо к нему. - Мой принц. Его величество, ваш отец и повелитель Яиссолы желает немедленно видеть Вас, - сообщил он, вызвав дружный стон недовольства. - Думаю, это надолго, господа, - предупредил Филипп, в голове которого винные пары никогда не главенствовали над рассудком. - Вы можете быть свободны. До завтра. Лой, Гарт, - кивнул он двум приятелям, - останьтесь. Нио и Наол, следуйте за мной. - Мягкая гостиная, - подсказал посыльный в ответ на вопросительный взгляд Филиппа. Сопровождаемый Наолом Зоргом и Нио Вауром, Филипп миновал две лестницы и бесконечную анфиладу роскошных комнат, очутился в покоях отца и привычно замедлил шаг. В приоткрытые двери был слышен отрывок разговора. Наследник престола никогда не был настолько пьян, чтобы не интересоваться делами отца. Мягкая гостиная представляла собой комнату с тремя окнами. Посередине, на уровне пола, находился небольшой квадратный бассейн, с прозрачным дном. Голубоватая подсветка являлась основным освещением комнаты. Помимо подсветки бассейна, на треногах стояли две светильни. Остальное пространство было заполнено горами подушек всех размеров и цветов, разложенных прямо на полу. Никто уже не помнил их точного числа, а пересчитать представлялось делом невозможным. На подушках, в пол оборота к дверям, возлежал император Гай. Спиной к бассейну, на расстоянии вытянутой руки от своего царственного друга, полусидел князь Наир. Третьим в этой комнате был стоявший на единственном свободном от подушек месте уже знакомый читателю молодой офицер - Рант. Старший Наир, почему-то решивший, что время настало именно сегодня, представил императору сына, о котором не раз с любовью рассказывал властителю империи. - У тебя славный сын, Наир, - услышал Филипп, - Как бы мне хотелось, чтобы хоть один из моих оболтусов обладал хотя бы половиной его достоинств. - Уверен, мой господин, Рант послужит будущему императору так же, как мне посчастливилось служить Вам. - - Не сомневайтесь, Ваше величество, - преклонил колено Рант. - У меня нет никаких сомнений, когда речь заходит о чести сына моего друга, - кивнул император. - Кстати, молодой человек, примите хороший совет - последуйте примеру своего отца и женитесь, пока молоды. Хотите, я сам подберу для вас невесту. И нечего прятать глаза. Это будет самая лучшая из аристократок моей империи. Радж, - повернулся император к другу. - Да твой сын никак уже выбрал себе невесту. – Проницательность императора заставила вздрогнуть плечи молодого князя и обругать себя нехорошими словами за потерю внимания. - Для меня это новость, - удивленно уставился на Ранта отец, - Неужели меня скоро обеспечат новой родственницей и наследниками, даже не предупредив? - Да, - выдавил Рант. Он не успел придумать, как увернуться от таких вопросов. Чересчур неожиданно! Если бы рядом была Аяна, она взяла бы инициативу на себя. Тогда можно было ни о чём не волноваться. Разговор принимал вовсе не то направление, на которое он рассчитывал. Слишком рано! - И кто же она? - не унимался старший Наир. - Я ее знаю? Рант заколебался. Стоит ли рассказывать правду? Какие последствия это может повлечь? Он рассчитывал поделиться своими планами сначала с матерью, а уже потом, при её поддержке добиться одобрения отца. Но выбор следовало делать прямо сейчас. Пытаться выкрутится или рассказать правду. - Нет. И это не совсем та девушка, которую вы бы захотели видеть моей женой. – Раз скрыть не получается, то лучше сразу избежать недопонимания, решил Рант. - Откуда тебе знать, на ком мне бы хотелось тебя женить! - возмутился князь. - Вряд ли, отец, среди претенденток на роль будущей княгини Наир вам представлялась Аяна. Она не аристократка. - А кто же? - Девочка, с которой я дружил в детстве. Я никогда не рассказывал тебе о ней. - И ты хочешь привести в мой дом плебейку, которую не видел шесть лет. А почему не рабыню? - Мы расстались с ней два часа назад, - гордо вскинул голову Рант. Он знал, что нетерпение является его слабостью, но иногда ничего не мог с собой поделать. - Ты действительно влюблен в нее? - заинтересовался император, про которого юноша чуть не позабыл в пылу спора с отцом. - А она в тебя? - Об этом пока рано говорить. Она в любом случае еще слишком юна. - Значит, есть надежда… - пробормотал себе под нос Наир - старший. - Сколько же ей лет? - даже император не смог сдержать улыбки, услыхав последнее признание молодого человека. - Тринадцать. - Радж, может не стоит ему мешать, - неожиданно принял сторону Ранта император, - Либо до её совершеннолетия он успеет влюбится в другую, либо… Ты же знаешь, друг мой, как я романтичен, когда дело касается жительниц этого города, - на лице властителя неожиданно появилась улыбка, понятная лишь ему и его верному другу. - Знаю, - сердито буркнул Наир, - Наверное Вы, Ваше величество, абсолютно правы, - признал он. Действительно, зачем спорить с сыном, если есть надежда, что в скором времени общество придворных красавиц заставит Ранта забыть о его прежних увлечениях. Возможно, он допустил ошибку продержав сына вдали от императорского двора столь долго. - Ты намерен ожидать, когда твоя невеста достигнет совершеннолетия, или в ближайшее время посватаешься к ее родителям? - поинтересовался император самым благожелательным тоном. - Пока не знаю, - признал Рант, представляя лицо Раи. Наименьшее, что она от него ожидала, это появление сватов. - Как, ты говоришь, ее зовут? - переспросил вконец расстроенный отец. - Аяна, Аяна Гери, - Рант понял: что-то не так, едва произнес последнее слово. Взглянув на лица обоих собеседников, он вдруг отчетливо вспомнил предупреждение Раи и его сердце предостерегающе вздрогнуло. Поздно! Молодой человек приготовился к кровопролитной битве за свою невесту, но слова не потребовались. В Мягкую гостиную вошел Филипп. Смятение, написанное на лицах собравшихся, не укрылось от его цепкого взгляда, и он тут же начал анализировать ситуацию, пытаясь выяснить причины того, что видят его глаза. Поскольку он слышал последние слова разговора, часть его сознания снова вернулись в темный переулок, и он снова задался вопросом, не мог ли он где-то раньше видеть эту девчонку, о которой только что с такой нежностью говорил стоящий перед императором офицер. В то, что посреди столицы можно встретить не одну Аяну Гери, он верил меньше, чем в закон всемирной подлости, согласно которому он с младшим Наиром имел в виду одну и ту же девицу. Размышления, однако, не помешали ему низко поклониться отцу и милостиво улыбнуться обоим Наирам. - Вы посылали за мной, мой отец и господин, - спрашивать зачем, можно было только из вежливости, поскольку наличие в помещении сына Раджа объясняло желание отца видеть его в столь поздний час. - Конечно посылал. Можно подумать, ты сам когда-нибудь заглядываешь к своему старому отцу, - фыркнул Гай тоном обиженного старика, - Усаживайся. - Не смею отрывать Ваше величество от важных государственных дел, - привычно изобразил радостную улыбку Филипп, принимая приглашение и удобно устраиваясь между отцом и старшим Наиром. - Перед тобой, - Гай указал сыну на Ранта, - сын моего лучшего друга - Рант Наир, герой Туранской компании. Я назначаю его в твою свиту вторым хранителем меча. Он недавно приехал с запада. Надеюсь, вам, сын мой, он придется по нраву, как и мне, - услыхав приказ, скрытый в последних словах отца, Филипп внутренне возмутился, но быстро взял себя в руки. За последние часы его ушей слишком часто касалось имя Аяны Гери. Филипп чувствовал запах интриги, связанный с этой девочкой. Перед ним же стоял человек, способный приподнять завесу таинственности, окружавшую его новую игрушку. Что бы не планировал в её отношении этот юнец, Филипп уже принял решение и не собирался от него отступать. При этом, только дурак мог недооценивать влияние старшего Наира на императора, а следовательно не стоило резко портить отношения с новым придворным. Зорг ошибся, предположив, что наследник Наира появится при дворе не слишком скоро. - Если вы не против, отец, - промурлыкал он тем тоном, который непременно заставил бы насторожиться Гая, не будь тот так поглощен своими мыслями, - пусть князь Наир представит своего сына ожидающим меня господам. Гай кивнул другу, отпуская, и тот, поманив за собой сына, вышел в соседнюю комнату, где в ожидании Филиппа томились Зорг и Ваур. Не будучи искушенным придворным, но имея иной, мало кому известный опыт, молодой человек насторожился, уловив нечто большее, нежели простое любопытство, в отношении к себе новых знакомых. Хотя, что в этом странного? Единственный сын всемогущего первого министра не мог не вызвать любопытства. Задумываться о собственных ощущениях ему предстояло позже. Отныне он стал человеком из свиты принца. Стоит разобраться в ситуации и понять, как повернуть её к своей пользе. Спешить было вроде бы некуда. К тому же, его сильно волновали возможные последствия только что окончившегося разговора. Отец очень странно повел себя, услышав об Аяне. Запоздало он вспомнил и об отношениях матери с Раей. Неужели их семьи может связывать что-то еще, кроме детской дружбы? Он машинально отвечал на приветствия новых знакомых, поддерживал непринужденную беседу, а сам пытался проанализировать свои опасения.