Наследие древних

А произошло следующее. Среди множества новых лиц, чередой склонявшихся перед четой новобрачных, появился молодой офицер с мужественными и благородными чертами лица. Девушке показалось, что это был один из тех, кто сопровождал их с Филиппом к храму. Вновь увидев его, принцесса почувствовала, как вздрогнуло ее сердце. Краска нахлынула на прежде бледные щеки, а когда глаза их встретились вновь, отхлынула от лица. В этот миг новобрачная, не подозревая об этом, открыла для себя любовь. Но какую любовь! Молодой человек, под воздействием её взгляда, опустил глаза. Он, как и полагалось, поклонился будущим властителям империи. Хотя, посмотри на него кто–либо повнимательнее в тот момент, он небезосновательно предположил бы, что юноша пытается скрыть смущение. Словно сквозь толщу воды принцесса услышала голос Филиппа: «Рант, князь Наир, второй страж меча». Замешательство обоих, проигнорированное окружающими, оставило в двух юных сердцах неизгладимый след. На будущую императрицу нахлынула волна впечатлений. Стоило Ранту отвести глаза, как Злата ощутила усталость и опустошенность. Все переживания этого бесконечного дня многотонным грузом навалились на нее. Тяжелое платье сдавило грудь, затрудняя дыхание. Под ложечкой засосало от необъяснимого страха перед Филиппом, ностальгия по тихой, размеренной жизни, что закончилась для нее так внезапно, и пугающее ожидание нового взгляда молодого Наира. Но он более не посмотрел на нее, а затем его сменил следующий придворный. Несколько раз она почти было собралась с силами повернуться в его сторону, и каждый раз не решалась. Злата сама не знала, что страшит ее больше: быть уличенной в повышенном внимании к молодому человеку из свиты принца, или вероятность того, что она неправильно поняла его взгляд. Что это странное волнение лишь плод ее усталого воображения. С не меньшей радостью, чем Филипп, встретила Злата окончание представления. К тому времени ноги ее гудели от непривычного многочасового стояния, а лица придворных давно утратили индивидуальность. Наконец-то! Её проводили в недавно перестроенные специально для неё комнаты и оставили на попечение горничных. Каким счастьем стало избавление от тяжелого подвенечного платья! Она огляделась. Ее новый дом. Разве два месяца назад, сидя в скромной келье монастыря Арантеи, могла она представить, что прибывший к настоятельнице нарочный так резко изменит ее жизнь! И совершенно точно ей не приходило в голову, что все эти перемены не принесут ей радости. Конечно, она мечтала. Как всякая девочка. Вплоть до десяти лет. Мечтала о юном красавце, с которым разделит когда-нибудь все радости и горести земного бытия. Но у матери родился долгожданный сын. Ей более не стало места на заснеженных просторах Эрды. Младшая из дочерей эрданского короля досталась богине. Так, по крайней мере, считалось целых пять лет. Скромная, застенчивая, Злата смирилась со своей судьбой. В монастыре ее встретили более чем доброжелательно. Спустя некоторое время появились подруги. Жизнь постепенно налаживалась. И вдруг… Услыхав о том, что старшая сестра упала с горы и повредила позвоночник, а потому ее вызывают домой, пятнадцатилетняя послушница решила, что сестре требуется сиделка, и только, когда настоятельница произносила слова благословения, девушка поняла, как резко изменилась ее судьба. Как она была счастлива! Как много надежд вновь встрепенулось в ее душе! И вот. Она в собственных покоях, в Кеннельбуре. Во всей Яиссоле нет женщины, которая не завидовала бы ей. Злата обошла новое жилище. С расписных потолков на нее смотрят веселые лики малых богов и духов. Над жаровнями в подвесных курильницах дымятся дорогие благовония. Светлые теплые тона окружили ее. Уютная шкатулка для хранения главной драгоценности империи. На столе ожидает обед. В соседней комнате парит ванна. Она должна быть счастлива. После столь трудного пути ванна - именно то, что ей необходимо. Но аппетита нет. Старая нянька суетится вокруг, распоряжаясь добрым десятком рабынь, присланных распаковать вещи. Ей это неинтересно. Будущая императрица желает вздремнуть? Пожалуйста. Только сон не идет к ней. Не спешит она и осмотреть свадебные подарки. Все вокруг чуждо ей. Все вызывает тоску. Ей необходимо разобраться в себе, в своих ощущениях, в своих сомнениях и надеждах, в той непонятной тревоге, что появилась в момент знакомства с Рантом. Что выражал его взор? Почему один взгляд его вызвал такой трепет? Отчего она так томится в ожидании новой встречи и так опасается ее? Часы, отведенные на отдых, незаметно миновали. Вокруг снова засуетились горничные. Ей подали новый золотистый хитон. Вновь уложили волосы, на этот раз покрыв их вуалью, как полагается замужней женщине. Еще сегодня утром она и смотреть не стала бы в зеркало, положившись на мнение опекавших ее невольниц. Еще сегодня утром она не ждала встречи с НИМ. Теперь же Злата беспокойно вглядывалась в свое отражение, хмурясь всему, что казалось ей недостатками. Так и не будучи до конца удовлетворенной своим видом, она позволила усадить себя в мягкое кресло. Но румяна и тени, помады, пудры и прочее так и не успели коснуться ее лица. Двери отворились, и на пороге показался виновник ее беспокойства. Его появление ничуть не удивило ее. Она скорее нашла бы странным приход самого Филиппа. С того момента, как они расстались на ступенях крыльца, мысли молодого князя постоянно возвращались к милому личику новобрачной. Происходящее смущало и сбивало с толку. Сердце трепетало от восторга, лишь только в мыслях появлялась невеста наследника престола, а разум привычно обращался к Аяне. В сердце появилось новое чувство. Поселилось там помимо его воли и начало требовать новой встречи с той, чей взгляд послужил его зарождению. Они полюбили друг друга и, хотя ещё не понимали возникшей между ними связи, должны были встретиться. Их счастья еще ничто не омрачило. Они еще не смели думать о будущем и даже не отдавали себе отчёта в настоящем. Принцесса кивнула Ранту. Ее туалет был почти завешен, и будущая властительница Яиссолы кокетливо улыбнулась гостю. Вновь повернувшись к зеркалу, новобрачная однако же смотрела не на себя, а на отражение его лица. Восхищение, проступившее на нём, вполне удовлетворило девушку. Наконец Рант опомнился и поклонился. - Что привело Вас, князь, ко мне? – лукаво улыбнувшись, спросила она. Рант не сразу нашелся с ответом. Слишком сильно сбивала с толку непривычная яркость разгорающейся страсти. Она запомнила его! Радость по столь незначительному, в принципе, поводу на миг, словно цунами, затопила все его сознание. С трудом стряхнув с себя наваждение, он принялся вспоминать ответ. Идя сюда, он несколько раз произнес про себя короткую речь, но вид юной принцессы в мгновение ока прогнал из головы вельможи все мысли, кроме желания любоваться ею вечно. Зачем он пришел? Разумеется, чтобы удостовериться что она действительно существует, а не явилась ему во сне. Но он не может сказать ей этого. Лицо его омрачилось, ибо божественный голос Златы пробудил его от самого сладкого в мире сна. Он вдруг вспомнил, с кем говорит. О ком он посмел думать, как о предмете своих мечтаний! На что он осмелился надеяться! Что он о себе возомнил! Она даже не смотрит в его сторону. Она – жена его господина, и уже одно это непреодолимой преградой лежит между ними. Мечтатель! Один взгляд, и он решил, будто имеет право испытывать к ней какие-то особые чувства! Не больше и не меньше! Гм! А еще он с чего-то взял, будто его неожиданно вспыхнувшее чувство может оказаться взаимным – решил не лукавить с самим собой молодой человек. Увы! Единственное, что он имеет право предложить царственной новобрачной, это бесконечные уважение и преданность. Новобрачная… Разве мог он вообразить, будто Филипп, о чьем неуемном темпераменте и фантастической популярности у женщин ходили легенды, принц, которого даже враги не смели обвинить в отсутствии красоты и обаяния, не смог покорить сердце своей молодой жены. Или не сможет в самом ближайшем будущем. Мысли эти заставили его ответить с холодной почтительностью. - Его высочество будущий император послал меня узнать, как чувствует себя ваше императорское высочество. Удалось ли Вам отдохнуть после длительной дороги? Увы, его уважительный тон и почтительные слова, весьма уместные в данной ситуации, с одобрением встреченные в устах любого другого человека, были восприняты Златой с неприязнью. Какая же она дурочка! Взбредет же в голову, будто она может понравиться этому блистательному придворному. Ну посмотрел он на нее. Что из этого? Наверное, там, на крыльце она выглядела настолько уставшей и несчастной, что он просто посочувствовал ей. Вокруг столько прекрасных женщин. И кто, как не сын первого министра и фаворита императора, должен быть окружен их пристальным вниманием! И вообще, разве может мужчина явиться в ее покои иначе как по приказу принца? Конечно же, он - посыльный. И забудет о её существовании до следующей встречи, как только вернется с ответом к наследнику престола... А может и раньше. Разве может происходить что-то иное? Ведь Филипп - ее муж. Дойдя до этого в своих размышлениях, недавняя послушница ужаснулась. Как можно! Будучи замужем гадать о том, как относится к тебе чужой человек! Разве это возможно? Но если и предаваться преступным фантазиям, то только о нём! О том, кто согласно этикету склонив голову, ожидает её ответа. Прилагая титанические усилия к тому, чтобы вести себя подобающим образом, будущая императрица слегка натянуто улыбнулась Ранту: - Можете сообщить Его высочеству, что я вполне оправилась после путешествия и благодарю его за проявленные чуткость и заботу. А также прошу Вас передать, что с нетерпением и надеждой жду нашей новой встречи, - Кажется, ей удалось не выдать своих переживаний голосом. Не будь Рант так ошарашен внезапной сменой настроений своего новоявленного кумира, он наверное заметил бы печаль, плещущуюся на дне зрачков Златы. Увы. Юноша принял высказанное ею желание вновь видеть принца за чистую монету. От него не укрылось, как помрачнело лицо новобрачной, но он не смог найти ему объяснений. Предположив, что своим появлением он обманул какие-то ожидания Ее высочества, молодой князь совсем приуныл. Ему безумно хотелось хотя бы на миг задержаться возле Златы, но он не смог найти для этого удобного предлога. Филипп послал его с несложным поручением и, как предполагал Рант, влюбленному сознанию которого представлялось, что нет вокруг мужчины, неспособного оценить достоинства предмета его обожания, с нетерпением ожидал возвращения посыльного. Наверное, осмелившись взглянуть на него еще раз, Злата поняла бы всю беспочвенность своих сомнений в отношении к ней Ранта, но она твердо вознамерилась не смотреть в его сторону. - Спешу отнести сии известия его будущему величеству, - с поклоном заверил Рант, так и не придумав способа привлечь ее внимание к своей неожиданной любви. Разрываемый сомнениями и беспричинной обидой, понимая, что более не может оставаться в покоях принцессы, и не будучи в силах заставить себя уйти, юноша на мгновенье застыл в дверях. Затем он исподволь бросил последний взгляд на смотрящуюся в зеркало принцессу и чуть не бегом кинулся вон. Несмотря на шепот служанок, шарканье старой няньки, шелест их платьев, девушка слышала каждый его вздох. Сердце просто заходилось в груди. Если бы не свидетели, она, возможно, позабыв о приличиях и долге, остановила бы его, заговорила о чем угодно. Пусть он снова глядит на нее, как на пустое место, лишь бы не уходил! Вместо этого она невидящим взором уставилась в зеркало, позволив служанкам трудиться, накладывая на лицо столь портящий ее макияж. Звук закрывшейся за его спиной двери заставил ее вздрогнуть. На глаза навернулись слезы. Нет! Она не станет плакать! Она не может зареветь сейчас. Она - самая счастливая девушка в империи! Она должна быть счастливой! Или хотя бы выглядеть таковой. На свадебном балу никто не должен видеть ее с красными от слез глазами. Выскочив из покоев будущей императрицы, Рант миновал несколько коридоров и, оказавшись в пустом зале, резко остановился, чтобы отдышаться. Славно, наверное, повеселились рабы, глядя на бегущего, словно его ошпарили, офицера. Отдышавшись, Рант провел ладонью по взъерошенным волосам, поправил одежду и перевязь. Как ни старался молодой человек, выкинуть из головы образ Златы ему не удавалось. С того момента, как император подвел невесту к Филиппу, он ни на миг не переставал думать о ней. Смотреть на нее, знать, что она рядом, казалось счастьем. Пусть даже она никогда не обратит на него внимания. Как только ему показалось, что шум в голове немного поутих, Рант на негнущихся ногах направился выполнять остатки поручения. Когда он вошел в уже знакомый нам приемный зал, то не застал там Филиппа. Уставший и обозленный новобрачный сидел в кабинете, возле окна. Подле него на коленях стоял Рок. Опиравшийся на подоконник Лой Негаа слушал раба с не меньшим вниманием, чем Филипп. Молодого хранителя меча не заметили сразу. Стоявший спиной к дверям Нио Ваур скрыл приход Ранта. Князь остановился, краем уха прислушавшись к их беседе, чтобы понять, будет ли уместным вмешаться. - …Абсолютно, – ответил на какое–то замечание невольник. - Не могу поверить. Что забыл Наир в Сараганском квартале? – покачал головой Негаа. - Да, мой господин, и именно в том доме! - Кажется, вчера младший Наир говорил о ней, - припомнил Филипп, - Когда я вошел, оба старика сильно побледнели. - Значит, она интересует не только нас… - заговорив, Ваур шагнул в сторону, и молодые люди заметили Ранта, который насторожился, услыхав свое имя, и изрядно удивился, поняв, что разговор идет об Аяне. - А, вот и Вы, князь, - обратился к нему Филипп, взмахом руки отсылая Рока, - давно Вы вернулись? - Нет, мой повелитель. Я только что вошел. Ее высочество находится в добром здравии, полагает себя отдохнувшей и с нетерпением ожидает вашего появления, - сообщил он, надеясь, что его словам о недавнем приходе поверили. Хотя… подозрительно внимательно на него смотрит этот Ваур. - Превосходно! - Филипп тоже пристально посмотрел на Ранта, но тот сумел скрыть свои тревоги под маской почтительного внимания, - Приятно слышать, что моя молодая жена томится в ожидании моего появления, но мы не станем спешить. Ей просто необходимо пережить появление матушкиных шпионок и бесцеремонное вторжение моих сестер. Полагаю, именно сейчас они спешат поближе познакомиться с новой родственницей. Полчаса будет вполне довольно для того, чтобы они успели ей надоесть. Вот тогда и наступит наша очередь спасать положение. Филипп не ошибся. Почти сразу же после ухода Ранта в покоях Златы появились две фрейлины императрицы, которая под предлогом нездоровья, а скорее страшась невольного сравнения с юностью невесты, отказалась присутствовать на празднике. Следующими гостями оказались две маленькие принцессы: Флория Даримо и глухонемая Ларэс Шуо. Последняя вошла в сопровождении служанки–толковательницы и тут же начала приставать с расспросами к Злате. Новобрачная была даже довольна этим обстоятельством, ибо никто из присутствующих не прерывал их своеобразной беседы. Для девушки было просто счастьем отвлечься от бушевавших в голове мыслей, связанных со столь неожиданно вторгшимися в ее жизнь чувствами, и вести незамысловатую беседу с семилетней девочкой. Вскоре, пересказав малышке сокращенный вариант поведанной ранее Филиппу истории своего путешествия, Злата сама начала задавать вопросы. Втянутые в разговор придворные сплетницы охотно засыпали ее фактами, слухами, именами, мнениями и прочими малозначительными подробностями. К тайному сожалению принцессы, в их рассказах в основном фигурировало имя Наира-старшего. Неудивительно. Любимец императора был известен всей империи. Она действительно уже принялась скучать, когда, следуя своему обещанию, к ней вошел Филипп. В и без того казавшейся тесной гостиной с появлением свиты наследника престола возникла серьезная угроза давки. Мысленно усмехнувшись при виде того, как сбываются его предсказания, будущий император с невероятно галантным поклоном предложил Злате проследовать вместе с ним в бальный зал. Девушка смотрела во все глаза на своего мужа, дивясь тому, как резко изменился Филипп с момента их расставания. Она тут же предположила, что ошиблась в нем утром, приняв за проявление его характера плохое настроение принца. Сейчас же даже самый пристальный наблюдатель не смог бы подметить под маской светского льва и дамского угодника истинных чувств, владевших Его высочеством. Шутя, развлекая ее и придворных дам, Филипп казался сейчас добрым, благодушным, обходительным… Жестоко упрекая себя за невнимательность, капризность, неумение разбираться в людях и неподобающие ей мысли о молодом придворном, девушка меж тем из-под ресниц то и дело кидала осторожные взгляды в сторону Ранта. Старания Филиппа показать всем, как сильно он очарован молодой женой, почти оправдали себя. По крайней мере, половина его братьев была введена в заблуждение. Филипп определил это сразу, как только вошел в бальный зал. Спектакль был однако сильно подпорчен поведением новобрачной. Одно из многочисленных оглядываний на Ранта оказалось уловлено его взглядом. Причем произошло это именно в тот роковой момент, когда глаза молодых людей на миг встретились, и тут же испуганно разбежались. Всего мгновенье, которого оказалось довольно для того, чтобы разрешилось возникшее чуть ранее непонимание. Словно озарение снизошло на обоих. Они вмиг осознали и ошибочность выводов, что продиктовал им разум, и силу чувств, испытываемых друг ко другу, и ту опасность, что несли с собой любые их проявления. Не допускавший мысли, что сердце и помыслы Златы могут быть отданы другому, Филипп между тем насторожился. Этот юнец словно задался целью внести в его жизнь хаос. Однако бал по случаю его свадьбы требовал делать вид, будто его интересует только молодая жена, и наследник престола великолепно играл свою роль, не забывая оценивать поведение многочисленных братьев. Появление императора под руку с Ее величеством ознаменовало начало праздника. Злата, чувствовавшая, что Рант наблюдает за ней, старалась скрыть смущение и говорила без умолку. Благо Филипп слушал в пол-уха и следил за кем угодно, только не за ней. Кстати, было за чем следить. В разгар танцев император покинул зал, после того как к нему подошел Радж Наир. Фаворит императора так и не сменил утреннего костюма, и сейчас выглядел усталым и взволнованным. И это в тот момент, когда празднуется свадьба наследника престола! Вернувшись, император, казалось, не замечал праздника, а сидел словно на иголках. Что могло так взволновать властителя империи? Если бы не эта загадка, наследник престола, пожалуй, даже смог бы получить некоторое удовольствие от сегодняшнего вечера. Любопытству Филиппа, однако, пришлось таиться за маской беззаботного веселья. Императрица значительно улыбалась своим фрейлинам, восхищаясь тем, как взволнованы молодожены, какой радостью светится лицо ее старшего сына и как мило краснеют щеки новобрачной. Она либо была очень хорошей актрисой, либо в очередной раз принимала желаемое за действительное. Дорогая сестричка Сурия, не желая подражать ханжескому умилению матери, тут же намекнула окружавшим ее девицам, что для Филиппа предстоящая брачная ночь станет истинным откровением. Проходивший мимо Эрст подлил масла в огонь, пробурчав, что Злата первая девственница, которой не грозит быть обесчещенной его старшим братцем. Мысль о первой брачной ночи беспокоила и саму новобрачную. Чем темнее становилось небо за окнами, тем сильнее она нервничала. Непонятно откуда взялось желание оттянуть тот миг, когда она останется наедине с Филиппом. Неприятные предчувствия, возникшие ещё на площади, где они повстречались, заставляли сжиматься ее сердце. Не менее, точнее намного более опечаленный предстоящим Рант, вопреки своей обычной общительности, подпирал колонну в самом дальнем углу бального зала и не сводил глаз с предмета своей нежданно-негаданно вспыхнувшей страсти. Стараясь заглушить свои страхи, девушка бессовестно флиртовала со всеми принцами и вельможами, с которыми ей полагалось танцевать по этикету. Ни разу с того момента, как их взгляды случайно отследил Филипп, не посмела она посмотреть в сторону Ранта, и все же чувствовала каждый его вздох, каждый удар его сердца. Горечь и боль переполняли ее грудь. Чем громче звенели свадебные тосты, тем бледнее становился Рант, тем сильнее сжималось сердечко Златы. Она сколько было возможным, тянула время, не желая оставаться наедине с Филиппом. И всё же… Часы застолья, казалось, промелькнули в одно мгновенье. Когда настал пугающий момент, Злата еле держалась на ногах. Ей казалось, что она тонет. С каждым шагом, приближающим ее к спальне мужа, жизнь словно вытекала из нее. Совсем на пороге девушка тоскливо окинула взором толпу новоявленных родственников, радостно взиравших на то, как она идет к покрытому шёлковыми простынями эшафоту. Снова повстречав глаза белого, словно мел, Ранта, она сглотнула и заставила себя посмотреть на Филиппа. Супруг, весь вечер изображавший чуть ли не влюбленность, ответил ей мальчишеской жизнерадостной улыбкой. Злата попыталась внушить себе, что ей не следует думать о Ранте, когда возле нее находится такой красивый галантный человек, как Филипп. Будущая императрица даже постаралась в уме перечислить все его достоинства. К несчастью, кроме очевидной мысли, что по закону он является ее полновластным господином, в голову ничего не лезло. Когда распрощавшись, наконец, с придворными, молодая чета осталась одна, остатки самообладания окончательно покинули Злату. Она с судорожным вздохом оперлась о спинку кресла. Последняя попытка скрыть от него свои мысли вылилась в опущенные ресницы и прикушенную губу. Филипп оставил ее руку, отошел к окну, несколько бесконечных минут смотрел на расцвеченный праздничными фонарями парк, затем развернулся. Чувствуя его изучающий взгляд Злата подняла глаза и похолодела. От того Филиппа, что она наблюдала еще минуту назад, не осталось и следа. Наследник престола, оставшись наедине с молодой женой, не счел необходимым продолжать фарс. На его прекрасном лице застыло выражение непроходимой скуки. И еще в глубине его глаз светилось нечто, наводившее на мысль, будто он видит ее насквозь и способен прочесть ее мысли, словно в открытой книге. Филипп же, сам не понимая отчего, наблюдая слабость и страх в глазах Златы, вспомнил Аяну. Не вызывало сомнений, что стоящая перед ним девушка не посмеет не только поднять на него руку, но даже подумать о том, чтобы в чем бы то ни было перечить ему. В этом она была так скучна и так походила на сотни женщин, которые непрерывно появлялись и исчезали в его жизни. Усмехнувшись своим мыслям, Филипп уселся на кровать, не спуская глаз с испуганной девушки. Злату начало трясти. Понимая, что делает отнюдь не то, чему ее научили, она не могла, однако же, шелохнуться. Тишина в комнате казалась звенящей. Наверное, ей следовало попытаться последовать советам служанок, но и руки и ноги не слушались ее. Филипп сидел неподвижно, наблюдая за ней, словно удав за кроликом. Что ж, пусть делает с нею все что пожелает, только сам. Она, как предписывает закон Арантеи, будет покорна. Но не более. Налюбовавшись на пассивное сопротивление Златы, Филипп наконец решился нарушить молчание. - Успокойтесь, дорогая, - не скрывая презрения, произнес он, - Сегодня у меня нет ни малейшего желания соблазнять невинную жертву, каковую вы из себя строите. На свете достаточно прекрасных женщин, готовых взбежать по радуге ради моего внимания. Вы мне неинтересны. Так что можете не переживать. Сегодня я Вас не съем. Одно условие: о простынях позаботьтесь сами. Спокойных снов. Сказав это, Филипп встал и, не оглядываясь, покинул ее комнату. Девушка не верила своим ушам. Ее охватило сразу два чувства: с одной стороны она была уязвлена его словами, с другой – испытывала огромное облегчение от того, что он оставил ее одну. Обессилев от переживаний, она упала на пол и разрыдалась. Разве этого она хотела от брака? Разве этого она заслуживала? Никогда и никто не позволял себе разговаривать с нею так грубо. Никто не внушал ей такого ужаса, как Филипп. И как грустно было сознавать, что она никогда не осмелится выказать внимание молодому офицеру, что так сильно ранил ее сердце.