Наследие древних

Меня в очередной раз кинула бета. Так что жду помощи от читателей. Эта глава, соответственно, неотбечена. *** В какой-то момент слёзы сменились безразличием и слабостью. На них просто не осталось сил. В свете угасающего факела Аяна сгребла в угол разбросанную по полу солому и свернулась на ней, словно котенок. Всяко лучше, чем проникающий до мозга костей холод камня. Её платье явно не было рассчитано на длительное пребывание в каменном подземелье. Солома подарила иллюзию тепла. В какой-то момент она погрузилась в полузабытьё. Назвать сном овладевшее Аяной заторможено-бездумное состояние было нельзя. Разбудил ее скрип двери и свет от нового факела, который тюремщик воткнул на место догоревшего несколько часов назад. Она потянулась, потерла распухшие глаза и попыталась заговорить. Однако тюремщик никак не отреагировал на звук ее голоса. Аяна вскочила и дернула его за руку. Он повернулся к ней, улыбнулся, и тут девушка поняла, что у него вырван язык. Охнув, она невольно отшатнулась. Его лицо в момент помрачнело. Опомнившись она поспешно заверила его, что не испытывает к нему неприязни. Он снова улыбнулся и принялся махать руками. Спустя несколько минут повторяющихся жестов Аяна поняла, что он должен оставить ее одну, но скоро вернется и принесет завтрак. Только сообразив, что он собирается принести ей еду, девушка поняла, насколько сильно проголодалась. В последний раз она вчера завтракала. Или даже не вчера… Сколько времени прошло с тех пор, как она оказалась в этой могиле с запорами на дверях? Пока она размышляла над ходом времени, тюремщик успел не только оставить её одну, но и вернуться. В руках у него был поднос с тарелкой гречневой каши, кувшин молока, целое ведро воды и даже полотенце. Вручив все это девушке, он снова ушел. Ну хотя бы уморить ее голодом никто не пытался. Немного повеселев от этой мысли, Аяна набросилась на еду. Утолив голод и жажду, она намочила полотенце, скинула с себя платье и, шипя от холода, растерлась влажной тканью. Немного повеселев, после импровизированного умывания и завтрака она распустила волосы и попыталась расчесать их, используя вместо расчески пальцы обеих рук. Получалось медленно и не очень хорошо, но времени у нее было много, и в конце концов она все - таки избавилась от излишней спутанности прядей. От этого действия была одна польза – оно успокаивало. Снова заплетя косу, Аяна как раз завязывала ее узлом на затылке, когда дверь камеры вновь открылась. На этот раз тюремщик не вошел сразу, а немного потоптался за полупритворённой дверью, видимо, давая ей время завершить туалет. Забрав грязную посуду и полотенце, он ушел, снова оставив её в обществе факела и соломы. Снова оказавшись одна, Аяна вернулась на свою импровизированную постель. Иного места и возможности присесть у неё вообще не было. Разве что на ледяной камень пола. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием факела. Странный факел. Судя по тому, сколько горел предыдущий, этого должно хватить до полудня. Приятная новость. Оставаться в полной темноте в этом просторном гробу ей совершенно не хотелось. Поскольку делать было нечего, узница принялась строить предположения относительно своей дальнейшей судьбы. Относительно того, что ей уготовано пленителями, ничего вдохновляющего в голову не приходило. Как говорится, у страха глаза велики. Вскоре Аяна довела себя до истерики. В очередной раз отревевшись, она за неимением лучшего занятия погрузилась в тяжелый сон, полный кошмаров. Даже не сон, а непонятное состояние, когда глаза закрыты, а дурные мысли сменяют друг друга в голове с необычайной быстротой. Ещё немного и она соскользнула бы в свой персональный кошмар с мешаниной запахов, мельтешением образов и какофонией звуков. Из этого преддверия ада ее выдернул звук отворяемой двери. Аяна вздрогнула, разлепила покрасневшие глаза, и, узрев на пороге Филиппа, опираясь спиной о стену, поднялась на затекшие ноги. За спиной нового императора маячили Негаа и Ваур. Оба оставались за дверью, и даже отступили к другой стене коридора. Нио о чем - то заговорил с приятелем. Девушка почти сразу позабыла об их существовании. Филипп подходил медленно. Надвигался, словно продолжение кошмара. Факел, висевший у входа, остался за его спиной, и Аяне казалось, что молодой человек обратился в одного из тех демонов, которые по сказкам питаются непослушными детьми. Как не раз бывало, в присутствии угрозы, заставляющей трепетать ее детское сердечко, Аяна тряхнула головой и распрямила спину. Мама называла такое поведение защитной окраской, сравнивая дочку с каким-то северным зверьком, который в момент опасности раздувается, чтобы большими размерами напугать противника. Впрыск адреналина в кровь инициированный то ли страхом перед неизвестностью, то ли кажущейся необходимостью реагировать на изменившуюся обстановку. Стоило ей гордо поднять голову, Аяна почувствовала, как страх уходит, вместе с остатками сна. Филипп. Значит, он решил таким образом отомстить ей за разбитый накануне нос. И кто мог ожидать от принца такой мелочности?! Хотя нет. Даже Филипп не стал бы убивать Раю из-за подобной ерунды. Или он как раз и стал бы? Аяна принялась лихорадочно припоминать все слухи, о развлечениях принца, когда-либо достигавшие её ушей. Ничего утешительного. Филипп между тем разглядывал свою новую сестру. Конечно, сейчас её щёки были бледны, а измятое платье служило сомнительным украшением фигуры. Да и кто бы выглядел молодцом оказавшись ни с того ни с сего в тюрьме? Но, видимо такова участь всех влюбленных - превращать недостатки в достоинства, либо находить им оправдания. Филипп исключением не был. Смотря на то, как Аяна встречает его, сначала испуганно - растерянно, а затем преображается, гордо вскидывая голову, он чуть не позабыл о цели своего визита. Захотелось спокойно поговорить, удостоверится в том, что он действительно видит гордую и непокорную горожанку, которая осмелилась поднять на него руку, а не зарёванную дуру, подобную многочисленным сёстрам и жене.  Значит, ты не являешься графиней или баронессой? - он тоже оперся плечом о стену и принялся изучать ее, как показалось узнице, словно клопа, - А ты ужасно скромна, милая сестричка. И к тому же отменная лгунья.  Сестричка? - Аяна ошалело уставилась на него. - Вы не похожи на Кинчи, чтобы звать меня сестричкой, – спустя миг отпарировала она. - Или это новая придворная мода? - гнев оттеснил чувство самосохранения на задний план, и она взвилась, словно кошка, которой прищемили хвост, - И кто Вам позволил называть честную девушку лгуньей?! Можно подумать, будто тот факт, что мы из разных сословий дает вам право оскорблять меня как Вам заблагорассудиться! Никогда не предполагала, что принц способен унижаться до уровня базарной…  Из разных сословий? - перебил он, чувствуя, как ее отповедь порождает ответную весёлую злость. - После этого ты продолжаешь требовать называть себя честной? Может, ты думаешь, что я вчера оглох и ослеп ровно настолько, чтобы пропустить момент, когда наш покойный отец назвал тебя своей дочерью? Или ты полагаешь, я не знаю, кем была твоя мать? Так что не надо делать из меня большего глупца, чем я был до этого, изображая бедную родственницу, а про себя гордясь своей брильянтовой кровью.  О чём вы? – Аяна с недоумением посмотрела на мужчину, гадая, что могут означать непонятные слова про кровь. Тлеющие угольки гнева, так и не превратившегося в пожар, отпустили Филиппа так же резко, как и появился. Он снова с внешним безразличием принялся рассматривать свою пленницу. Даже если она не претворяется, и его слова стали для неё откровением, не могла же она совсем ничего не знать? Разве такое в принципе возможно? Аяна некоторое время невидяще смотрела на стену за его левым плечом, осмысливая то, что услышала от Филиппа. Затем неожиданно охнула и вдруг засмеялась. Испытывая одновременно удивление и беспокойство, молодой император застыл в ожидании, когда новообретённая сестрица прекратит истерический смех. Если бы не приятели, которые, вне всякого сомнения, обратили внимание на её звонкую реакцию, вызванную его словами, Филипп не удержался бы и постарался бы её успокоить. Странно. Она казалась ему куда более близкой, чем все братья и сестры, которых он знал с детства. Видя, как она попадает в неприятности, хочется протянуть руку помощи, постараться укрыть от невзгод, успокоить. Да что с ней? Уж не явилось ли его сообщение последней каплей, повредившей ее разум? Филипп забеспокоился. Слишком долго смеётся. Разве это нормально? Тревога и недоумение проступившие на его лице отчего-то никак не давали ей успокоится, а лишь сильнее провоцировали истеричное веселье.  Простите, - минут пять спустя, когда Филипп уже начал думать, поможет ли конец её смеху пара пощёчин, или сводная сестра окончательно тронулась умом, отсмеявшаяся, но все еще задыхающаяся Аяна обрела способность говорить. – Проблема в том, что я вчера не успела разобраться в происходящем. И вплоть до того момента, когда Вы сюда пришли, никак не могла понять что происходит. Вы не находите, что это забавно?  Не очень, - признался Филипп. – Я вообще не вижу поводов для веселья.  Не видите поводов? – колко спросила она - А кто, войдя сюда, первым делом повторил мои слова, о том, что я не являюсь графиней? Теперь настала очередь Филиппа улыбнуться, но он этого не сделал.  У меня к тебе несколько вопросов, - сообщил он.  И вы надеетесь получить на них ответы? - это была не глупость, а бравада, призванная скрыть ужас. Сказать, что Аяна напугана до смерти, было бы слишком сильным преуменьшением. Есть ситуации, в которых можно на что-то надеяться. Есть ситуации, в которых надеяться не на что. Девушка искренне считала, что оказалась во второй. Если раньше она страдала от отсутствия необходимой для осмысления случившегося с ней информации, то теперь её голова слишком быстро сделала выводы из нескольких фраз, сказанным принцем. Впрочем, уже императором, раз на её глазах вчера вечером скончался император Гай. Нужна ли царствующей семье ещё одна сестра? Смешно думать, что да. Немного сбивала с толку загадочная фраза о матери. Но ведь и сама Аяна до последнего времени не имела понятия о том, что Рая – ладанида. Даже при этих исходных данных можно было на что-то надеяться. Но! Баат от неё отказался, а документов, подтверждающих законность её рождения нет. По крайней мере, она не знает о существовании таковых. А это - верная смерть в руках инквизиторов. Единственной причиной, по которой её до сих пор не убили, Аяне представлялась та информация, которую надеялся получить от неё Филипп. Следовательно, чтобы выжить, нужно как можно дольше ничего ему не рассказывать. Тянуть время. Пока не изобретёт способ бежать. Плевать на то, что из этой тюрьмы до сих пор никто никогда не сбегал! Она будет первой. Не зря же она столько лет была вдохновительницей и правой рукой сразу двух сильнейших атаманов столицы!  Я не надеюсь, сестричка, - Филипп подошёл к ней и, взяв за подбородок, заставил посмотреть на себя. – Я их получу.  Как бы не так! – фыркнула девушка и отступила назад, вырвавшись из его рук. – Я не знаю, и знать не желаю ни о каком родстве с Вами, многоуважемый господин. Я девушка простая. Хотите от меня что-то узнать, придётся мне что-то дать. Небось в городе вы бы мне за информацию монетку кинули, а тут хотите всё бесплатно получить. Стыдитесь! Беззащитную сироту обидеть хотите, - слова сыпались с её языка сами собой.  А чего бы ты хотела? - император поймал себя на том, что начинает заигрывать с ней. Но ведь она – его сестра. Боги не простят ему такого. О чём бы он не мечтал минувшей ночью, теперь этим мечтам не сбыться. Испугавшись собственных желаний, вернее кары богов, велевших почитать кровосмешение одним из преступлений, влекущих за собой попадание в руки демонов, он резко отступил и громко позвал друзей.  Это уже знакомые тебе Лой Негаа и Нио Ваур, - последний соизволил поклониться, взмахнув при этом перетянутой носовым платком ладонью. Аяна злорадно отметила, что этой ночью пострадала не только ее гордость.  Они станут иногда навещать тебя, если не забудут. А сейчас мне очень хочется узнать, куда подевалась твоя сестра. Может, ты послала её к Ранту Наиру? И что ты ей велела ему передать?  Кинчи? Рант? - удивленно повторила Аяна, - Причем здесь они? Проклятье, Филипп! Ты хочешь найти управу на друга своего отца, и полагаешь, что я помогу тебе в этом! Ничего не получится, – она сама не заметила, как перешла на «ты» с императором.  Не получится? – удивился он. - Ты думай, что и кому говоришь девчонка! – эта пигалица решила, что может сказать ему «нет»! Только после того, как возмутился, он вдруг сообразил, что она абсолютно точно назвала одну из причин, побуждающих его искать не только неизвестную ему маленькую родственницу королевы Эльзиэре, но и Ранта Наира. В первую очередь Ранта Наира. Как только Радж поймёт, что сын ускользнул из рук нового императора, он станет неуправляем. К тому же… Филипп ещё не успел разубедить себя в привлекательности новой сестры. Точнее, он вовсе не хотел этого делать. Боги - богами, тем не менее, она ему нравится. Да и разве раньше он особенно стеснялся нарушать божественные запреты? Он ещё не принял окончательного решения, зато был уверен, что молодой Наир заговорил с покойным императором о возможном браке с Аяной не потому, что они никогда не были знакомы. Ни сейчас, ни в будущем он не желал делить свою (любовницу?) с кем бы то ни было.  Я прекрасно знаю кому и что говорю. Мою сестру ты не получишь! – Ей следовало продолжать изображать тупую горожанку, но нервы не выдерживали. Она совершала одну ошибку за другой. Нет ничего глупее, чем в открытую перечить тому, в чьих руках находится твоя судьба. Ещё глупее отказывать императору на глазах его верных подданных. Самое ужасное, что она видела свои промахи, но отчего-то никак не могла взять себя в руки и попытаться изменить ситуацию. От страха холодели руки, однако остановиться она никак не могла. Слишком много боли пережила за последние двое суток. Если раньше она страдала от нехватки информации, то теперь ей не хватило мгновений, чтобы взять себя в руки. Что будет дальше, она прочитала по яростному выражению на лице Филиппа, появившемуся как только смолк её голос.  Увидим, - нехорошо улыбнулся он, и, поманив за собой Нио, покинул камеру. Аяна с отчаянием смотрела ему вслед до тех пор, пока тяжелая дверь не закрылась, оставив ее наедине с Негаа, затем перевела взгляд на графа. Мрачный блеск его глаз заставил девушку вспомнить все, что молва приписывала одному из любимцев Филиппа, и тогда ей стало так страшно, как никогда в жизни.  Никто еще не смел безнаказанно смеяться надо мной, - словно змея прошипел он, подходя к ней. Аяна удивлённо посмотрела на вельможу.  Смеяться? Я вас не знаю. Вы меня с кем-то спутали, - она действительно не могла припомнить его лица, поскольку в вечер их случайной стычки на нём была маска, но ему на это было наплевать.  Спутал? – рявкнул он, заставив её вздрогнуть. – А кто заявил, что растерял свою честь, сторожа чужую? Не ты? – его глаза, казалось, сейчас покинут свое место от ярости. – Но теперь император отдал тебя мне, - тонкие губы расплылись в улыбке-оскале, отчего в неровном свете факела он стал походить на изображение одного из демонов. – Я заставлю тебя заплатить за моё унижение!  Ты не посмеешь… - не слишком уверенно заявила она.  Еще как посмею. Если ты, принцесса, не поняла, то объясню, благо у нас много времени: его величество только что дал мне право делать с тобой все, что мне заблагорассудиться, лишь бы ты ответила на интересующие его вопросы. Признаю, мне будет приятно выполнить приказ императора. Однако ты можешь просто рассказать мне все, что знаешь.  Но я ничего не знаю! – в панике взвизгнула она и оглянулась в поисках тяжёлого предмета, которым можно было бы огреть его по голове. Разумеется, в камере ничего подходящего не оказалось.  Тогда расскажи мне то, чего ты не знаешь, а я сам решу, будет ли интересно это его величеству.  Я ничего не знаю! - с надрывом в голосе выкрикнула Аяна.  Ты отказалась выполнить пожелание императора, - губы его раздвинулись в улыбке-оскале. - Глупая маленькая стерва, - Лой явно был доволен развитием событий, - Придется тебя за это наказать, - он уловил момент, когда она попыталась, воспользовавшись своим малым ростом, проскользнуть под его рукой, и схватил за локоть. Она, не растерявшись, вмазала ему носком туфельки по коленной чашечке. Какой-никакой опыт уличных драк у неё был. И от полиции отбиваться приходилось. Взвыв, он выпустил её и, опершись на стену, принялся массировать ушибленное место. Инстинктивно она кинулась к двери, но та оказалась заперта. Девушка забарабанила кулаками по толстой древесине, резонно предполагая, что этот изверг должен был иметь возможность выйти отсюда и, значит, в коридоре кто-то должен ждать его знака, чтобы отпереть дверь. Он успел справиться с болью раньше, чем из-за дверей раздался лязг ключей. Она услышала за спиной как стучат по полу каблуки его обуви и шарахнулась вправо.  Ах ты, ладанидское отродье! – рявкнул он, разворачиваясь перед лицом ничего не понимающего тюремщика, распахнувшего двери и кинулся к Аяне. Двигался он всё ещё немного скованно. Девушка в панике огляделась. Что дальше? Чем защищаться. Взгляд её упал на факел. Если выдернуть его из держателя, то лучшего оружия, чем огонь, придумать нельзя. Даже бешеный зверь не кинется в пламя. Видимо он отследил ход её мыслей.  Только посмей! – к факелу они бросились одновременно.  Она стояла ближе и имела шанс опередить своего врага, но… На втором шаге её настигла уже привычная мешанина запахов, звуков, вспышек и тёмных пятен. Девушка мотнула головой, отгоняя демоническое наваждение. И отогнала, чтобы прейдя в себя, ощутить пальцы вельможи сжимающие горло. Она впилась ногтями в руку аристократа, однако это лишь спровоцировало его на дальнейшую жестокость. Он отшвырнул её к стене и в следующий миг всем телом прижал девушку к камням темницы. Наступила пауза. Оба тяжело дышали: он от боли, она от выброса адреналина.  И что дальше? – задал он волнующий саму Аяну вопрос. – Даже если тебе удастся выбежать за дверь, куда ты пойдёшь дальше? Побежишь куда глаза глядят? Нет, кроха, не выйдет! - дружелюбие, что он подпустил в свой голос резко контрастировало с напряженностью ситуации, и оттого, наверное, Аяна почувствовала, что дрожит, - Я пожалуй, даже не стану портить твою нежную кожу, - он словно страстный любовник провел ладонью по ее скуле, затем резко облокотился на стену, хлопнув ладонью по камню, рядом с её ухом и заставив девушку ойкнуть. - Мы по-другому укротим твой вздорный характер. Шент, - крикнул он, - Шент, пойди сюда, - Неплотно претворённая дверь пропустила незнакомого тюремщика. - Принеси мне веревку.  Что ты собираешься делать? - положение, в котором она оказалась, сильно действовало на нервы.  Сейчас узнаешь, - он начал обводить пальцами её скулы. Аяна непроизвольно дёрнулась и сильно приложилась затылком о стену. Это, как ни странно, вернуло ей некоторую способность здраво соображать. Как бы он себя не вёл, вряд ли Филипп спустит ему с рук изнасилование сводной сестры. Значит, её чести ничего не угрожает. Или угрожает. Нужно срочно попытаться взять ситуацию в свои руки.  Послушай, я понимаю, что тогда задела твою гордость, но во имя Ракха, не делай того, что собрался! – она заискивающе посмотрела ему в глаза. Может, получится заболтать этого выблюдка демонов?  Скажи мне где Рант Наир и твоя сестра и я уйду, оставив тебя скучать в одиночестве. – его взгляд стал чуть менее зверским.  Но как я могу знать где они, если я сама здесь? Я же не какая-то младшая богиня! – Аяна мысленно взмолилась Арантее, прося её защиты и покровительства. Её собственных сил и способностей на то, чтобы спастись, явно было недостаточно.  Куда ты отправила свою сестру и что ей сказала? – Неужели не получится его заболтать?  Я не знаю где Кинчи! - она не выдержала его пристального взгляда и отвела глаза.  Лжешь. Ты ведь лжешь, - неожиданно он снова рассвирепел. - Где они находятся сейчас ты, может, и не знаешь, а вот где они могут быть тебе известно, - уверенно заявил он.  Нет, - она сама удивилась тому, что смогла испугаться ещё больше. – Я ничего не знаю. Подумайте, - она попыталась воззвать к его логике, - я же всё это время была тут. Как я могу догадаться, куда они исчезли? Миг ей казалось, что всё получится. Но довольная усмешка, появившаяся на его губах, зародила сомнения, спустя вздох превратившееся в уверенность. Что же делать? Она решительно не собиралась выдавать Филиппу сестру. Кинчи - единственная, кто остался из ее семьи. Ее Филипп не получит. Разумеется, она знала, где в городе станет прятаться Рант, если возникнет такая необходимость. Однако, рассказывать об этом Негаа она не собиралась, хотя бы потому, что если ей и удастся отсюда бежать, то она сама спрячется там же. Да и отдавать вновь обретенному брату друга детства, не хотелось. Все эти соображения вмиг улетучились из ее головки, когда вернувшийся Шент принес веревки.  Последний раз спрашиваю: где, - он, не сводя с нее глаз, протянул руку, в которую услужливый тюремщик вложил веревку, толщиной в ее палец.  Не знаю! – паника в голосе была совсем даже не наигранной.  Это я уже слышал, - пробормотал он и резко вывернул ей руку. – я даже рад твоему упрямству, - зашептал он ей на ухо. – Ты сама даёшь мне повод поступить с тобой так, чтобы ты навсегда запомнила, как оскорблять графа Нега! Она закричала. Она продолжала кричать и выть еще долго после его ухода. Скрутив ее так, что казалось все кости вышли из суставов, он зацепил веревку в одно из колец, вделанных в стену на уровне ее головы, и вышел, на прощанье пообещав, зайти завтра, если будет время. Уже находясь в полубреду от боли, она краем сознания отметила, что факел догорел. Темнота и камень всю ночь слушали ее всхлипы. В какой-то момент боль сменилась новой волной хаоса. Впервые Аяна была рада охватившей её сознание мешанине противоречивых галлюцинаций. Утратив счёт времени, потерявшись в клубящихся звуках и мерцающих запахах. Она неожиданно осознала, что может спокойно размышлять. Голова, пусть медленно, но заработала, вернулась способность оценивать и анализировать. Негаа не отступится. Слухи не лгали: он действительно был добровольным палачом Филиппа. Она ясно видела в его глазах наслаждение от того, что он делает. Он будет пытать ее до тех пор, пока она не потеряет всякое преставление о реальности и получать от этого удовольствие. Будь в ее лексиконе такое определение, как садист, она, не задумываясь воспользовалась бы им. Все, что включает это понятие было свойственно графу. Чтобы он отстал от нее, его следовало убедить в том, что он добился желаемого. И она принялась сочинять. Наверное, несколько часов, показавшихся ей вечностью, она продумывала и отбрасывала один вариант за другим. Филипп почему-то уверен, что Рант забрал Кинчи. Хорошо. Пусть так. Значит, она отправила сестру во дворец Наиров. А если прислуга не признается в том, что видела Кинчи, то ничего не попишешь. Слуги - люди невольные. Господин приказал забыть, они и забыли. А вот Рант. Судя по всему, он исчез, как только узнал о смерти императора Гая. Заходил ли он домой? Знать бы почему Филипп решил, что Кинчи с Рантом! Да еще не допусти Ракх, не угадать, куда он направился и не навести на его след подручных Филиппа. Придумала! Не будь она в таком положении, Аяна даже засмеялась бы от той шутки, что собиралась сыграть с Негаа. Она назовет ему город, название которого вычитала в одной книжке неделю назад. Главным достоинством этого городка было то, что он находился более чем в неделе пути от столицы. Если бы она тогда знала, что точно угадала место, в котором полторы недели спустя Рант выкупил Александра, она откусила бы себе язык!