Наследие древних

Глава 14. День менял день. Жизнь текла дальше. За прошедшие три недели в поведении Филиппа произошли сильные изменения. Они сразу бросились в глаза тем, кто был с ним постоянно. Став императором он словно повзрослел. Сменив кабинет министров, он меж тем оставил на своих прежних должностях тех, от кого действительно была польза. Даже Наир вынужден был признаться самому себе, что из Филиппа вышел неплохой монарх. Фавориты сменились, власть перераспределилась, но в стране все шло по-старому. И это было непонятно. Учитывая недавние события, отсутствие новостей напоминало затишье перед бурей. Как ожидалось, буря воспоследовала. Заседание имперского совета представляло собой осложненное множеством формальностей мероприятие, на котором с одной стороны присутствовали представители всех семнадцати королевств империи, а с другой кабинет министров в полном составе. Заседания эти никогда не проходили быстро. Но именно это готовилось побить все рекорды. Сидящая рядом с Филиппом Злата, одна во всем зале не чувствовала скрытого конфликта. Ей было не до этого. Сегодня утром Ларэс вызвали к воротам парка. Кто-то представившись племянником служанки, слезно умолял позвать к нему девушку. Ларэс, которая абсолютно точно знала, что у ее родителей не сестер не братьев не было, все же пошла на встречу, более для того, чтобы взглянуть в глаза самозванцу, нежели поверив его словам. Ожидавший ее паренек, отведя Ларэс в сторонку, чтобы любопытные гвардейцы не подслушали их разговор, тут же согласился, с тем, что в родстве они состоять никак не могут. Зато он выполнил указания своего господина. С этими словами он достал из сумки свиток и попросил передать его госпоже. Кому именно служит Ларэс, он не знал. Зато теперь с чувством выполненного долга собирался отправиться во дворец Наиров. Испугавшись, что новое лицо тут же будет подмечено шпиками, следящими за резиденцией первого министра с тех пор, как произошли известные читателю печальные события, Ларэс попросила его обождать, и, словно за ней гнались демоны, поспешила к её величеству. Получившая, наконец, известия от своего возлюбленного Злата была на седьмом небе от счастья. Одного ее слова оказалось достаточно, что бы паренек остался в Кеннельбуре, став её личным посыльным. Она, наверное, могла бы быть куда счастливее, если бы не одно обстоятельство. Вот уже четвертый день как она окончательно убедилась в том, что ждет ребенка. Старая нянька, приехавшая с ней из Эрды, с видом эксперта объявила эту «радостную» весть и, несмотря на свой преклонный возраст, пустилась в пляс по спальне Златы. До нее дошло, что дело не чисто, только когда Ларэс предложила побелевшей императрице попытаться вытравить плод. Но как она могла пойти на такое! Филипп приговорил Ранта. Так неужели она убьет и его ребенка?! Все четыре дня, прошедшие с того момента, три женщины придумывали различные способы сокрытия беременности императрицы. Самым простым было бы уехать куда-нибудь подальше и выждать пока Злата не разродиться. Только вот куда и как? Вторым из рассматриваемых вариантов, была попытка все-таки соблазнить Филиппа, а затем, когда подойдет срок изобразить что-то вроде неудачного падения с лестницы, спровоцировавшего преждевременные роды. У этого плана имелось два существенных недостатка. Во-первых, Филипп не выражал намерений появляться в спальне ее величества, а во-вторых он не был настолько наивен, чтобы не заметить, что оказался в постели с женщиной. Второй вариант особого оптимизма не вызывал. Таким образом, ей следовало остановиться на отъезде в одну из летних резиденций и каким-то образом задержаться там, скрывая от всех своё положение. Только как? Сколько не старалась, Злата не могла найти способа вырваться из Кеннельбура. Сидя в зале Совета перед рядами министров, она ломала голову над своими проблемами. И тут ее взгляд остановился на Радже Наире. Вот кто ей поможет! Ведь она носит под сердцем его внука! А заседание все не прекращалось. Атмосфера в зале казалась настолько напряженной, что вот-вот должны были полететь искры. Филипп ждал известий о реакции Эльзиэре на смерть Раи и исчезновение Аяны. Но Овара молчала. Более того, оварский представитель был пугающе любезен. Но не верилось Филиппу, что до старой ведьмы не дошли известия о произошедшем. Только не до нее. И все же север молчал. То есть, конечно, представители отдельных стран дипломатично фыркали и даже ругались, но, в общем, создавалось впечатление, что в стране царит мир и покой. И это пугало. Это было необъяснимо. Филипп, в который раз пробежался глазами по сосредоточенным лицам присутствующих. Сидящие на разных концах зала представители Овары и Тилара ни разу не посмотрели друг на друга. И это за пять часов заседания! Овара и Тилар. Два полюса, вокруг которых, словно стены вокруг замков сгрудились сторонники севера и юга. Глядя на них, Филипп живо представлял себе кривую невидимой границы, проходящей по самому центру доставшейся ему в наследство империи. Готовые в любой момент взорваться мятежами Овара, Ньюи, Тэл, Ниас, Онар, Са - Алн, Чин, Омидан, Элькорн и почти половина Туранки с одной стороны, и заснеженные Яиссола, Тилар, Эрда, Турун и Силар с другой. Они и сейчас, словно границей отделились друг от друга кабинетом министров. Тилар даже не попытался отрицать свою причастность к смерти Раи Тэлийской. То ли они сами не знали, были здесь или нет их фанатики - убийцы, то ли им было безразлично, как это воспримут остальные. Гордый посланник Тилара с самого начала заседания замер, словно статуя Ракха и так ни разу и не шелохнулся. Даже рта не раскрыл. Да и потребности в этом не возникло. К удивлению всех присутствующих, первое, о чем заявила посланница Тэла, это о полном нежелании королевства развязывать гражданскую войну из-за действий нескольких фанатиков, затем она произнесла поистине зажигательную речь, о необходимости возвращения наследницы Раи, а теперь и королевы Тэла - Аяны. Ее ораторское искусство было поистине совершенно, ибо к концу речи даже Филипп поймал себя на том, что готов прямо сейчас выскочить из зала и помчаться искать Аяну по всей стране. Несколько часов, прошедших с того момента были заняты выражением соболезнований, предложениями оказать всю посильную помощь и прочее. Но, несмотря внешнее благодушие, только Злата не замечала накала страстей. Наконец, не выдержав, Филипп объявил о переносе заседания на следующий день. И тут события посыпались на его голову одно за другим. Для начала верховный жрец Ракха - Феропонт Феофелахт попросил у него частной аудиенции. Поскольку никаких событий, требующих немедленного внимания императора в церковном мире не ожидалось, Филипп сильно удивился. Однако предлога отказать в приеме самому могущественному жрецу столицы не придумал. Феропонт Феофелахт, достигший к тому времени шестого десятка лет, имел, молодой подтянутый вид. Пурпурный балахон сидел на нем безупречно. Тронутые сединой, зачесанные назад волосы, рассыпались по плечам и обрамляли почти лишенное морщин умное лицо с неожиданно бледными зелеными глазами. Филипп не любил его. Этот человек слишком многое скрывал, и явно стремился укрепить собственную власть, не считаясь с интересами империи. Войдя в Мягкую Гостиную, жрец с масляной улыбкой протянул ему залитый кровью, в нескольких местах порванный пергамент. - Мой император, да благословит тебя рука Ракха на долгое правление во славу Яиссолы и на благо твоих подданных, - возгласил жрец и тут же першёл к делу: - Сей документ был полторы недели назад отобран при аресте еретика и шпиона ладанидской мерзости и в частности, королевы Эльзиэре. Негодяй оказал при аресте отчаянное сопротивление и попытался уничтожить эту, вне всякого сомнения, важную улику, коей на суде, поверьте, было отведено достойное место. Это письмо содержит явно клеветнические высказывания в адрес вашего величества. Как только я ознакомился с этим сочинением бессовестного лжеца и предателя, я счел своим долгом немедленно поставить Вас в известность о его существовании. Ведь это может стать предлогом для новой вспышки мятежей и антиправительственных выступлений. - А где же сам преступник? - поинтересовался Филипп, беря письмо, уже упомянутое нами в прошлой главе и разворачивая его для прочтения. - Осужденный был приговорен к рабству. Ожидалось, что он будет отправлен на галеры. Но, сын первого министра выкупил его за четыре золотых, - с преувеличенно безразличным видом сообщил старый интриган, - Инквизиция не посмела перечить ему. Поскольку младший князь Наир покинул город, в котором происходили данные события, мы не смогли отследить его дальнейшей судьбы. - Где это было? - Филипп, почти преступивший к чтению, резко поднял глаза от пергамента. - В Жа-Эшере, - если жреца и удивила его реакция, то он никак этого не выказал. - Как звали преступника, и когда точно это произошло? - последнее интересовало императора гораздо больше. - Александр Гвельрбский. На его поимку ушло почти три года. Негодяй даже умудрился бежать, но его снова схватили. При этом он убил четырнадцать человек. Один из тех, кого с детства готовят к роли бунтовщиков. Суд состоялся пятнадцать дней назад. А выкупил его Рант Наир три дня спустя, - без запинки, словно заправский сыщик, отрапортовал служитель богов. - - Благодарю, Следующий Воле Ракха, - услыхав название города, указанное прежде Аяной, Филипп поспешил выставить его, - Есть ли у вас еще информация, которая, по-вашему, может быть полезна государству? - Нет, мой властелин, - поняв намек, Феофелахт попятился к двери. Дождавшись ухода жреца, Филипп развернул письмо и начал читать. По мере того, как глаза его пробегали по тексту, лицо императора становилось все более хмурым. Закончив, он резко выдохнул и со злостью отбросил прочитанную бумагу. Трое. В ту проклятую ночь, рядом с ним было всего три человека, которым он безоговорочно доверял. Помимо них правду знал только старый Наир. Но неужели, он успел отправить письмо в тот промежуток времени, когда они совещались. То, что Феропонт передал письмо с такими комментариями, ничего не значило. Не зная истинного положения Раджа Наира, его заклятый враг с давних времен искал повода побольнее задеть первого министра. Стоит ли успокаивать себя такими отговорками, или среди тех, кому он доверяет имеется предатель? Филипп закрыл глаза и попытался в точности припомнить события той ночи. Увы! Те, кто хоть раз проделывал подобный трюк, знают, что толку от него никакого, кроме чувства неудовлетворенности и беспомощности. Очень хотелось надеяться, что письмо - всего лишь попытка старшего Наира повлиять на события. Об этом же, казалось, говорит и тот факт, что в деле промелькнуло имя сына. Но вот незадача: подобное никак не клеилось с версией о том, что Рант увозил младшую дочку Раи. Не настолько дураком был Радж, чтобы сложить все яйца в одну корзину. Да и как не желало сердце отмахнуться от возможности предательства тех, кого он привык считать друзьями, лучше попытаться выяснить кто, чем подозревать всех. Но как? Не успел он задаться этим вопросом, как посыльный от матери передал ему просьбу посетить вдовствующую императрицу. Тяжело вздохнув, Филипп нехотя отправился к ее величеству. Его величество нашел мать в окружении трех придворных дам преклонного возраста, уютно устроившимися в одном из закоулков зимнего сада. Возлежа на специально принесенных диванах, они неспешно перемывали косточки знакомым. Рядом на небольшой подушечке сидел слепой гусляр и перебирал струны, стараясь подстроить звучание инструмента под ритм беседы. Увидев Филиппа, мать сделала попытку подняться. Он поспешил остановить ее и фрейлин, хотя в голове и промелькнула каверзная мысль заставить ее хоть раз встать, как положено по этикету. «Не сегодня», - решил Филипп. Чем меньше времени он проведет возле матери, тем лучше. - Добрый день, матушка. Как твое здоровье? - с самой любезной улыбкой, на какую он был сейчас способен, Филипп пристроился на другом конце дивана - в ногах матери. - Мой сын и император, - за столько лет, проведенных при дворе, она научилась изображать почтительный поклон, не изменяя позы, - Арантея да будет мне свидетельницей! Я безмерно скучала без вашего общества. Конечно, я понимаю, что для Вас, сын мой, служение империи есть важнейшее занятие. Но не следует забывать и о вашей старой матери. Всего лишь несколько минут в день видеть Вас, для меня огромное счастье. - Мне жаль, мама, что я столь редко Вас навещаю, но как Вы сами заметили: дела. И всё же, Вы позвали меня, и вот - я возле вас. - Ты мог бы не переутомляться. Уверена, что тебе стало бы намного легче, если бы ты отправил Наира в отставку и назначил первым министром Юдлама. Ведь Юдлам твой дядя. Он кровно заинтересован в соблюдении твоих интересов, в то время, как Наир продолжает грести под себя, как привык при твоем отце, - с горячностью принялась агитировать его мать. - Мы уже обсудили это, мама. Давайте не будем вновь возвращаться к решённому вопросу, - нахмурился Филипп. Судя по всему, Мыдар непрерывно осаждал вдовствующую сестру своими честолюбивыми притязаниями, а она верила каждому слову брата. - Как хочешь. Хотя, Вы мой сын и упрямы, я все равно чувствую себя обязанной предостеречь Вас от влияния этого человека. - Вам, матушка, никогда не нравился Наир. Но согласитесь, не будь он свидетелем в первом браке моего отца, вы относились бы к нему намного терпимее, - высказал примиряющее предположение почтительный сын. - Никогда. Это самый гадкий человек, из тех, кого мне приходилось встречать! - вскричала вдовствующая императрица. - Если это все, что Вы хотели сказать мне, матушка… - Филипп предпринял попытку подняться. - Нет. Я позвала вас не для этого, сын мой, - она расплылась в радостной улыбке. - Я хотела оказаться первой, кто поздравит Вас. - С чем? – как ни старался. Припомнить радостных событий в своей жизни молодой император никак не мог. - Злата беременна. У Вас будет наследник! - - Что? - Филипп подпрыгнул и уставился на мать, словно у нее на лбу появился большой прыщик. - Знаю, Вам еще не сообщили. Моя служанка третьего дня зашла к ее величеству, когда Злата обсуждала это со своей нянькой. Осенга, конечно девочка смышленая, она не стала прерывать разговор, а тут же поспешила ко мне, сообщить эту прекрасную новость! - Да, - Филипп заставил себя разжать заиндевевшие губы. - Разве это не великолепно?! - продолжала меж тем мать, приняв остолбенение сына за проявление радости. – Помню, твой отец поверить не мог, в то, что у него будет сын, когда я сообщила ему о том, что ожидается твоё появление на свет. - Да, я тоже не могу поверить, - Филипп, словно загипнотизированный медленно поднялся. - Простите, матушка, мне придется Вас оставить. Мне необходимо поговорить со своей супруой и немедленно, - не дожидаясь встречной реплики матери, он резко развернулся и чуть ли не бегом направился в покои жены. Не замечая прислуги и придворных Филипп, словно за ним шла погоня, преодолел расстояние, отделявшее его от комнат Златы. Юная императрица в этот час сидела за вышивкой в компании Сурии и нескольких фрейлин. Появившийся в ее покоях император, застал дам за прослушиванием не совсем приличной песенки, исполняемой мальчиком - рабом. Молодые дамы хихикали и дружно краснели. Приход Филиппа прервал их на самом интересном месте. Он едва не проигнорировал дружные приветствия. - Злата, дорогая, - господин самого большого из трёх материков планеты все-таки сумел совладать с собой до такой степени, чтобы не устроить прилюдного скандала, - мне нужно поговорить с Вами наедине, - как мог спокойно произнес он. - С позволения Вашего величества, - вслед за Сурией дамы с поклонами покинули комнату. Филипп проводил их взглядом и, с трудом дождавшись, когда за последней из них закроется дверь, сделал шаг к жене. - Вы ничего не хотите мне сообщить, Ваше величество? - как можно ласковее поинтересовался он. - Нет, мой господин, - вздрогнув, она попятилась, поскольку в глазах мужа проявилось владевшее им бешенство. - Шлюха, - в один прыжок он прижал ее к стенке. Резная панель больно врезалась в спину. - Я не понимаю, - сердце Златы затрепетало. - Не понимаешь? - Филипп выдал тираду, состоящую сплошь из выражений в которых Злате были известны лишь союзы и предлоги. - Если, я чем-то разозлила Ваше величество, - нашла в себе силы пролепетать она, - то прошу Вас, не держите меня в неведении. Объясните же в чем дело! - А то ты не знаешь, потаскуха! – яростно сверкая глазами, прошиптал Филипп - Ты так умело изображала из себя невинного котенка в нашу брачную ночь, для того, чтобы подсунуть мне бастарда? Только не лги. Кто он? Кто отец ребенка? Отвечай! - он схватил ее за плечи и встряхнул так, что молодая женщина почти потеряла сознание. Видя, что от страха она не в состоянии говорить, он рывком усадил ее в ближайшее кресло и отвесил пару пощечин. Этих нехитрых й времени хватило и ему самому, чтобы взять себя в руки. - Как… Как вы узнали? - она подняла на него полные ужаса глаза. - Не важно. Разве это не правда? И ты не беременна, милая монастырская мышка! - Правда, - она не могла более смотреть ему в глаза – слишком страшно - и опустила голову. - Позволь поинтересоваться, что ты собиралась делать тогда, если бы я обнаружил это сразу после венчания и с позором отослал домой? – Филипп на всякий случай отошёл на два шага, чтобы в очередном приступе гнева не свернуть шею неверной жене. Ему было вовсе не жаль её или ребёнка, в её чреве, но остатки рассудка требовали предварительно оценить политические последствия. - Вы бы этого не обнаружили, - с неожиданной силой в голосе объявила она. - Интересно как бы ты это устроила? - Мне бы ничего не понадобилось устраивать. Вы сами велели мне позаботиться о простынях! - обвиняюще выкрикнула она, с неожиданной для себя смелостью посмотрев на него. - И ты позаботилась, - с сарказмом констатировал император. - Ну, - закончить ему не дал тревожный стук и последовавший за ним почти сразу звук открываемой двери. Резко обернувшись, Филипп узрел на пороге бледного и взволнованного Зорга. - Что случилось? – рявкнул его величество. - Я достоин смерти, мой император, ибо не выполнил твоего приказа, - вельможа упал на колени перед ним с самым расстроенным видом. - Встань и объясни, что произошло, - приказал Филипп, - Уверяю, в любом случае я не сомневаюсь в твоей преданности. Что бы ни случилось… - Ваш брат, Эрст покинул Кеннельбур, выехав без сопровождения через западные ворота, - сокрушенно сообщил Наол. - Все демоны ночи! - бледность придворного передалась императору, - Проклятье! Проклятье! И еще раз проклятье! Известно куда он поехал? - Нет. Охранявшие его покой стражники мертвы. У обоих очень аккуратно перерезано горло, - придворный замолчал, прерванный всхлипом услыхавшей о резне Златы. - Подожди меня в кабинете, - спохватился Филипп. - Я закончу разговор с женой и приду. - Как прикажете, мой император. – Наол скрылся из виду, и царствующие супруги вновь остались одни. - Вам повезло, - дождавшись, когда за другом закроется дверь, Филипп повернулся к Злате. - Мне позарез нужен Ваш ребенок. Но этот разговор еще не закончен. И, клянусь, когда я узнаю имя Вашего любовника, я заставлю Вас наблюдать за тем, как его будут казнить. А потом разберусь с Вами. До свидания, дорогая, - более не глядя на нее он развернулся на каблуках и вышел, громко хлопнув дверью. За полдня до этого, Пловец встретился с тайно приехавшей в столицу Олимпией. Услышав предупреждение, он чуть было не поддался первому порыву - бежать из столицы и как можно скорее. Но, подумав, решил повременить. Олимпия сказала, что письмо либо прибыло либо в ближайшее время прибудет в столицу. Почему - то он совершенно справедливо предположил, что он вскоре достигнет императора. И тогда с ним произойдет то, что с четырьмя его друзьями уже произошло - суд, пытки и смерть. Столько лет подготовки! Столько сил и средств, затраченных на внедрение! И все впустую. Из-за одного, пусть даже неимоверно важного письма. Нужно что - то делать. И немедленно. Тут его осенило. У него есть шанс не только, отвлечь внимание императора от письма, но и передать сведения Черному Совету. Распрощавшись с Олимпией он приступил к выполнению плана. За прошедшие три недели Эрст почти смирился с положением узника. Зная характер Филипп, можно было ожидать и чего-то худшего. Рано или поздно, он убедит брата в своей невиновности и снова обретет свободу. Надежда умирает последней. Эрст был достаточно молод, чтобы верить в справедливость для себя и надеяться на чудо. Как выяснилось, надежды его были не напрасны. Чудо свершилось. На подносе с поздним завтраком лежала слишком жесткая салфетка. Удивленный принц, попытался смять ее и обнаружил, что она шуршит, как пергамент. Стоп! Это же и есть пергамент, завернутый в салфетку. Эрст поспешно развернул испещренный буквами лист. Незнакомым почерком, немного криво, похоже, что писали левой рукой. Но прочесть можно. «Если Вашему Высочеству надоело томиться под бдительной охраной, приставленной старшим братом, то в течении часа, после того, как слуга заберет поднос, Вы сможете беспрепятственно покинуть свое жилище, спуститься по страусинной лестнице в парк. Возле круглой беседки Вас будет ожидать оседланный конь. Вы сможете укрыться от несправедливого гнева Вашего брата у королевы оварской. Она с радостью примет Вас и предоставит убежище за правду, которую вы сможете сообщить ей о пропавшей племяннице. Друг. » Прочитав, Эрст потерял аппетит. Побег это прекрасно. Но не слишком ли высока цена, которую запросил неизвестный «друг». Рассказать Эльзиэре правду, означало привести страну к гражданской войне. Он все еще размышлял об этом, когда рабыня пришла за нетронутым подносом. Неужели время вышло? Он вздрогнул, виновато улыбнулся девушке и решился. Просчитав про себя до ста, он ссыпал в кошелек все имеющиеся у него деньги и драгоценности, прихватил теплый плащ, проходя мимо жаровни кинул на угли измятую записки спасителя и решительно вышел в коридор. Два часа спустя резвый скакун уносил его из города в сторону Овары.