Славься, Темная Властительница!

Этот сон часто снился женщине. События прошлого въелись в мозг так сильно, что она уже знала их наизусть. Вот она бредёт по лесу, а живот урчит в такт завываниям ветра. Еды в сумке не осталось, местные звери боязливо разбегаются, едва учуяв её запах, а холод пронизывает до костей. Женщина кутается в плащ, но тонкая материя не даёт даже мысленного ощущения тепла. Однако здесь безопасно. Гораздо лучше, чем в кабаке, где любой неосторожный взгляд завсегдатого под капюшон может стоить ей жизни. Несколько раз подобное происходило, и несколько раз, сбегая из сожжённого, заполненного трупами здания, она петляла по дикой местности, сбивая учуявшую кровавый след погоню. Эта гонка бесконечна. Она не прекратится, пока женщина жива. Свет вдали ознаменовал продолжение сна. Сейчас она пойдёт на огонек, сжимая в руке рапиру в надежде поживиться едой и деньгами, утолить клокочущую внутри злобу. Но дверь откроет не лесничий и даже не атаман шайки разбойников. Высокая старуха с провалами вместо глаз улыбнётся беззубым ртом. - Здравствуй, дочка, - старуха поманила её жестом единственной руки. Женщина до сих пор не понимала, почему стальной прут клинка не пригвоздил хозяйку к стене. Сама мысль родства с лесной обитательницей должна была вывести её из себя. Но не вывела. Более того, стоило прозвучать приглашению войти, она послушно проследовала в избушку. Быть может, дело в сучковатой палке, в которой внимательный взгляд рассмотрел барабаны чародейского посоха? Но нет, магов она не боялась. Эти выскочки такие же смертные, как все остальные. Разве что убить их гораздо сложнее. Но вот что колдунья делает в такой глуши, вдали от городов и дворянских замков? - То же, что и ты, дочка, - старуха улыбнулась, но в этот раз за переплетением морщинистых губ промелькнула жуткая, едва уловимая ухмылка. Графин с вином, мясо, фрукты и орехи поочерёдно заняли место на столе, и женщина внезапно осознала, что у хозяйки откуда-то возникла вторая рука. Несколько минут пальцы оставались юными, пока едва заметное заклинание не пустило по ним сеть морщин и серых пятен. - Прячусь. - В этом лесу? - В лесу, избушке и так далее. Когда у тебя могущественные враги, не стоит пренебрегать любыми укрытиями. - Могущественные враги? - Крестьяне из-за речки за лесом говорили, что из-за меня у них молоко киснет. Грозили домик поджечь, пришлось перебраться сюда. - Ты вроде как сильная колдунья, - ночная гостья с задумчивым видом опустила обломанный ноготь в стакан с вином, наблюдая за рябью на алой глади, - могла бы их убить. - Если убивать всех, кому не приглянулся, Континент опустеет. К тому же не безопасное это дело, истреблять маленьких и слабых. В отличие от больших и сильных, они гораздо более изобретательны по части доставления неприятностей. Женщина запрокинула голову. Маленькие и слабые? На мгновение ей показалось, что хозяйка леса говорит о ней. Те, кто изгнал её и пытается убить тоже гораздо слабее неё. По отдельности. - Маленькие и слабые, - повторила старуха, задумчиво устремив пустой взор вперёд, точно не только не была слепа, но и могла видеть сквозь стену избы, - порой мне кажется, что они гораздо опаснее больших и сильных. Приспособленные, могут работать вместе, умеют выжидать. И я подумала, что если исчезну, их поглотят собственные ссоры и разногласия, многие из них умрут, они не будут готовы к моему возвращению и моей мести. Возможно, тебе тоже стоит научится выжидать? На мгновенье сон поплыл, растаял точно свечной воск, растёкся по дремлющему сознанию. Словно что-то смазало воспоминания, и теперь она не могла точно восстановить ход разговора. О чём они говорили? О старухе? О прокисшем молоке? Или было что-то ещё? - И вот я жду. Возможно, нам стоит подождать вместе? Я могу помочь тебе, а ты поможешь мне, когда придёт время моей мести. Злые люди лучше организованы, кажется так говорят о нам подобных. Я могу спрятать тебя на время. Что скажешь? - В избушке в лесной чаще? - женщина покачала головой. - Ну конечно же нет, дочка. Здесь слишком мало места для нас двоих, и твоя способность к терпеливому ожиданию вызывает у меня крайнюю степень сомнения. Я спрячу тебя не в чаще и не в здании, не в берлоге и не под водой, но спрячу так, что никто из тех, кто тебя ищет, не наткнётся на твой след. Правда, это всё равно потребует определённой доли осторожности и будет весьма болезненно для твоей ранимой души, - старуха подошла к стене, сдёрнув занавесь со старого, пыльного зеркала. - Я спрячу тебя в другом облике. Сон плавно плыл через мозг, словно челн по волнам умиротворённой реки. В её сознании предстало покорёженное стекло, в котором она видела настоящую себя. Видела в последний раз в своей жизни. Туман в сознании становился всё гуще, она чувствовала боль меняющегося тела, рвущееся на части отражение, холод ночного воздуха, запах еловой хвои и последнее наставление колдуньи, едва слышное «будь осмотрительна в своих поступках». *** Последние события на театре военных действий привели к срочному совещанию, которых и так порой было по три на дню. Гонцы доложили, что орочья армия наконец объединилась и готова атаковать вторгшихся в Западные горы гарвейцев. Королеве надлежало принять решение: либо поддержать зеленокожих союзников, либо сберечь силы для все ещё предстоящей схватки с Князем. - Разработанный мной план военной кампании требует начать действовать немедленно, - пояснил главнокомандующий. - Чем больше сил мы бросим на его воплощение, тем скорее завершим это кровопролитие. Что до орков, признаться, никогда не питал к ним симпатии. - Даже после того, как послы кланов пришли тебе на выручку? - укоризненно молвила сидевшая чуть поодаль Грета. - Орки отличные ребята. Тупые, злые, вонючие, но слово своё держат. В отличие от некоторых. Джафар раздражённо фыркнул. Его, некогда принца, учила понятию чести едва получившая титул простолюдинка! Сделав несколько глотков вина, он обернулся в сторону сидящей в кресле королевы. - Что думает Её Величество? - молвил воин. Мерль сидела неподвижно. Глаза под длинными ресницами были закрыты, рыжие с вкраплением русого волосы падали на лицо. Опять потеряла сознание! Багарди-Джамала беспокоило состояние эльфийки. Подобные приступы случались с ней всё чаще, порой девушка даже не могла сдержать крик внезапно настигающей её боли. Мерль плохо спала, почти не ела, галлюцинации и кошмары наяву всё глубже проникали в сознание новой королевы. - Эй, кончай спать уже, не то страну проспишь! - Грета что есть силы тряхнула девушку за тонкие плечи. Зелёные глаза открылись, в них читалась усталость, боль и отчаяние. Однако Грета Хайниц по-прежнему плохо читала и тряхнула королеву ещё раз. - У нас орочий вопрос! - повторила она. - Мы солдаты, политические проблемы не наше дело. Тебе решать, что здесь предпринять! Мерль сделала глубокий вдох, даже в перешитых доспехах Торвальд подобное давалось ей с трудом. На секунду задумавшись, она огляделась по сторонам, окинула взглядом Джафара, Грету, сотников, словно взвешивая мнения сторон. - У орков очень мало лучников. Пошлите им на помощь всех стрелков, что у нас есть. Дайте щит отрицания. Пусть видят, что мы по-прежнему один народ, - королева извлекла из сумки колокольчик и позвонила. Вслед за этим в зал вбежала пара гоблинов. - Продолжайте дальше сами, мне необходимо отлучиться. Собравшиеся молча проводили взглядом удаляющееся кресло на колесиках, которое катила пара длинноносых слуг. ** * Глэдис проснулась. Чёрные волосы, прилипшие к белому словно из мрамора лицу, застилали глаза. И всё же она увидела удар, вернее услышала звук рассекающего воздух лезвия. Доли секунды хватило командующей, чтобы заблокировать удар рукоятью рапиры, попутно перекатываясь в сторону. В блёклом свете магического фонаря перед ней предстала высокая женская фигура, скрытая мраком. Однако кое-что можно было сказать наверняка - кожа убийцы была серого, как речной камень, цвета, а рубиновые глаза горели в темноте тем самым огнём, при виде которого девять десятых обитателей Континента тянутся за завещаниями. - Глэдис? Командующая элийского гарнизона, - убийца говорила с тем самым акцентом, принятым в подземных городах, когда говорящий сознательно коверкает язык жителей поверхности, демонстрируя своё превосходство. - По поручению ордена Алых Сестёр и Князя. Ты нарушила соглашение, предав доверие алаарского правителя, в связи с этим он передаёт тебе своё приветствие и желает долгих мучений в посмертной жизни. - <Что молчим?> - тёмная эльфийка перешла на родной язык, извлекая из чехла ещё один клинок. - <Начинай визжать, сучка!> Лэнс только крепче сжала рукоять рапиры. Она смотрела на сваленные в кучу доспехи, осознавая, что не успеет их одеть... «Будь осмотрительна в своих поступках», - пронеслось в голове. *** Кресло выкатилось из подъёмника и, прокатившись по коридору, свернуло за угол. Один за другим открывались магические запоры. - Рада нашей очередной встрече, Миз. Вот уже несколько дней зеленоглазой девушке казалось, будто каждая такая встреча может стать последней. Чем тяжелее ей становилось, тем сильнее тянуло к спящей вечным сном подруге, точно она черпала силы, сидя у изголовья саркофага. - А вообще, у нас время мыться! - когда ведёрко с водой возникло перед эльфийкой, её мордашка не удержалась от улыбки. Ей всегда нравилось купаться с Миз, пускай ведёрко и губка совсем не походили на обильные водные процедуры, которым обычно предавались девушки, мысль о том, что она будет как раньше тереть спинку своей похитительницы, согревала её сердце. - Прости, я не справилась, - влажная губка скользила по смуглой коже. Торвальд нисколько не изменилось в этом плане, цвет коже придавало не солнце, а магия, и последняя по-прежнему была при своей хозяйке, обдавая эльфийские руки дуновением мягкого бриза. - И даже то немногое, что получилось сделать, было сделано лишь благодаря тебе. Люди, которых ты приблизила к себе, оказались настоящим сокровищем, Миз, настоящими друзьями, ты действительно была превосходной королевой. За губкой оставалась дорожка влажных бусинок. Точно кусочки хрусталя они отражали рассеянный окнами свет, переливаясь и играя. Нежные руки девушки двигались мягко и медленно, точно боясь потревожить сон некогда грозной колдуньи. - Мне кажется, твои друзья будут рады, когда ты проснёшься, - продолжала говорить эльфийка. - Все, кроме одного. Но не волнуйся, я не позволю ему причинить тебе вред. Даже когда меня... - она сглотнула. - Когда я уйду... Рука остановилась на груди, ощупывая длинный, грубо зашитый шрам. Некромант не планировал оставлять в живых свою подопытную и не особо задумывался об эстетике. Вероятно, он и сейчас строит далеко идущие планы, в которых нет места ни Мерль, ни Мизори. Клаус походил на голодную собаку, которой бросили кость. На какое-то время она вцепилась в неё зубами, но рано или поздно ей захочется мяса. Мель было больно это признавать, но она слишком ослабела, чтобы защищать подругу, скоро она даже себя не сможет защитить. Кровь единорога, ставшая частью гоблина и столетия продлевавшая ей жизнь, превратилась в смертельный яд, отнимая силы за каждое дурное слово или поступок. Она не сможет обнять Торвальд, когда она проснётся, но кое-что она еще может - позаботиться о том, чтобы это смогли сделать другие. - Грета - честная девушка, она очень тебе благодарна и считает тебя другом. Она согласилась заботиться о тебе и станет новой королевой после моей смерти, - шептала Мерль, переворачивая спящую на спину и омывая её плечи. - Цин-хош - сильная шаманка, гораздо сильнее Клауса, и всё ещё верит, что ты сыграешь великую роль в жизни зеленокожих. Через три дня она будет здесь, её магия поможет защититься от влияния на разум. Третий человек - мужчина, знаю, ты бы уши мне открутила за подобный выбор, и прекрасно понимаю, что он совсем не в твоём вкусе, - губка замерла на пояснице. - Его зовут Густаво, он очень тебя любит и готов на всё. Такой человек непременно тебе пригодится, ведь любовь это поистине величайшая сила на Континенте. К тому же Густаво умён, а этого качества будет сильно не хватить Цин и Грете. Все вместе они должны справиться и с твоей защитой, и управлением страной. - А как же я? - послышалось со стороны двери. - Какую роль в таинственном далёко ты уготовала старине Клаусу? Некромант расположился в дверном проёме, опираясь на посох. - Как ты... - Хочешь пирожное? - рука в долгополой мантии протянула эльфийке изящную розетку, заполненную разовым кремом. - Нет? Тогда я сам, - зубы лича погрузились в угощение. Чернокнижник выглядел плохо: он был худ, бледен, со спутанными волосами, но измождённое лицо буквально светилось счастьем. - Что до замков, то ваша остроухость просто неправильно меня поняла. Я не лучший механик, набитый секретами и ловушками подземный дворец мне не по зубам. Но пара колдовских запоров не остановят мага. Моя милая Мерль, - его голос стал просто бархатным, - я просто не хотел торопить разрешение нашего с тобой конфликта. Некромант улыбался. Он был уверен в себе, уверен с самого начала. Пока они с эльфийкой были в одной лодке, он помогал ей всеми способами, хотя чаще просто не мешал. Однако многое изменилось с тех пор. Поглощённый изучением кристалла маг осознал, что для раскрытия его секретов потребуются годы, десятилетия. Клаусу нужно множество подопытных, денег, материалов, книг. Ему нужен Параракс. Теперь, когда опасность встречи с Князем, по крайней мере в скором будущем, миновала, ему больше не требуется соломенное чучело на троне. Игра закончилась, он будет править сам. - Но не волнуйся, ты вовсе не будешь забыта, - мальчик поспешил утешить прикованную к креслу королеву. - Люди доверяют тебе, любят тебя, и мне будет удобно, если они продолжат тебя любить. Ты станешь зомби. Нет, не высшим, твой разум и душа будут стёрты, но твой облик продолжит вести людей за собой, а твои милые губки будут говорить с ними моими словами. Да, соломенное чучело останется. Для черни, для далёкого Князя. А истинный король смиренно будет ожидать обретения бессмертия и неизмеримого могущества. Эльфийка резко дёрнулась, в руке мелькнул какой-то предмет, а Клаус в тот же миг метнулся за дверь. - Хочешь конфету, трусишка? - эльфийка широко улыбнулась, протягивая сласть некроманту. - Ты опасна, - колдун выглянул из-за косяка и, убедившись, что ему ничто не угрожает, покинул укрытие. - Только дурак стал бы тебя игнорировать. - Так отчего же ты тогда решил, что сможешь победить такую страшную, опасную, стоящую на краю могилы эльфийку? - Не я... В дверях показалось новое действующее лицо. Массивный доспех из серебристого метала покрывал фигуру с головы до пят, в одной руке покоилась тяжёлая дубина, во второй - меч. Рыцарь, что некогда едва не прикончил их во время путешествия в дворцовое подземелье, вновь стоял перед девушкой, грозный, неуязвимый, полностью контролируемый Клаусом. Последнему не было никакой нужды изобретать нечто новое, страж Гризельды уже показал свою эффективность в противостоянии эльфийским уловкам. Достаточно было лишь извлечь холодное железо и вновь зарядить доспехи. - Небось, неприятно было? - спросила девушка. - Знала, конечно, что некромантия грязное занятие, но чтобы настолько! - Как и любая другая работа с людьми, - беззлобно отозвался Клаус. - У тебя будет возможность ощутить её на себе. Вообще, я сильно изменился, - продолжал мальчик, доставая из-под полы мантии молоток. - Например, поверил в орочьи пророчества. И даже решил воплотить одно из них в жизнь. В груди бешено стучало сердце. Показная бравада - не то, чем можно сбить с толку умудрённого годами некроманта. В кресле было установлено несколько скрытых стреломётов и одноразовый алхимический огнемёт. Ни первое, ни второе не способны повредить закованному в митрил рыцарю. Он просто убьет её, а потом Клаус прикончит Мизори. Убьёт окончательно. Он превосходно рассчитал время и собственные силы. Пришёл, чтобы забрать приз, уже добытый другими. Его победа очень подлая и, тем не менее, это победа. Губка выскользнула из рук, пальцы в отчаянье сжались, невольно впившись в кожу подруги. Перед её глазами пронеслись мгновения, проведенные с Торвальд - весёлые вечерние посиделки, длинные беседы и откровенные разговоры. Миз была первым человеком, которому она открылась, человеком, отношение которого к ней не изменилось после этого ни на йоту. Такой была Мизори Торвальд. Такой она останется в памяти всех, кто её знал. А какой запомнят Мерль? Не всё ли равно? По крайней мере они умирают вместе, и это то немногое, за что можно сказать спасибо этому миру и этой жизни.