Сказ о македонце

Словарь: Мелас - Черный. (Прозвище Клита Черного в греческом варианте) ************************************************************* - А вот это - Буцефал, - указал Леоннат на величавого черного коня, у которого на спине красовалось седло с красным знаменем царской семьи. – Он даже более внушителен, чем я мог себе вообразить. Ты слышал, как Александр приручил его? Гефестион закатил глаза. - Я там был, - ответил он, не скрывая усталости и недовольства в голосе. – Это было на фестивале после моего дня рождения. Леоннат заинтересованно взглянул на него. - Действительно? И что произошло? Что? Гефестион тяжело вздохнул. Эта история уже порядком надоела. С его первого дня во дворце он только и слышал, как великолепно царевич Александр приручил дикого жеребца Буцефала. До него даже доходили слухи, что Буцефал был конем-людоедом, и что Меласу Клиту и Птолемею было поручено убить его, но тут его увидел Царевич… - Ты уже знаешь всю историю и от меня ничего нового не узнаешь, - сказал сын Аминтора, ухаживая за одним из его любимых коней в царских конюшнях. – Буцефал – дикий конь со странным страхом собственной тени, Александр же догадался об этом и ловко сыграл на его слабостях, приручив к себе. Конец. Леоннат дважды моргнул, прежде чем засмеяться. - Неужели ты настолько сильно ненавидишь Александра? - Он раздражающий, высокомерный, испорченный недоносок, который только и любит выпендриваться перед другими, - процедил Гефестион; с каждым словом его движения становились резче, и животное невольно обернулось узнать, чем же оно заслужило такую муку. - Он не такой, Тион; тебе следует дать ему шанс. Его собеседник посмотрел на него так, словно тот свихнулся. - Знаешь, Леон, твоя проблема в том, что ты слишком благороден и добр, чтобы признать, что даже в сердце Мистера Совершенство есть зло. - Говори, что хочешь, Тион, - тряхнул головой Леоннат. Знаменитый Леоннат - хороший мальчик с превосходными манерами. У него длинные темно-каштановые волосы, которые он всегда собирает в высокий хвост, и темно-синие глаза, как и у всех членов династии Аргеадов. Он не настолько высок, как Гефестион, а кожа его смугла как у перса. Леон понравился Гефестиону чуть ли не с первой встречи, и его радости не было передела, когда большинство обязанностей по дворцу им приходилось выполнять вместе. - Ну и каково это – быть пажом самого Царя? – спросил Леоннат, тем самым меняя тему; говорить об Александре в присутствии Гефестиона было опасным. - Сложно и ответственно, все время уходит на выполнение поручений. Главк, управляющий дворцом, сказал, что, если Царь пойдет в военную кампанию, мне нужно будет отправиться с ними - это просто невероятно. – Гефестион был счастлив, он очень любит путешествовать, и, когда ему представляется шанс покинуть царский дворец, он просто готов прыгать от счастья. - Я тебе завидую, - вздохнул Леоннат. – Я прикреплен к Павсанию, но, если Царь уйдет в военную кампанию, он вряд ли возьмет Павсания с собой, - расстроенно продолжил он. - Почему нет? – полюбопытствовал Гефестион. - Я точно не знаю, но когда-то Павсаний был любовником Царя, а потом он потерял в Павсанию интерес или что-то вроде этого, - попытался объяснить брюнет, но он был слишком юн, чтобы полностью понять все сложности любовного романа между Царем и его фаворитом. – Сейчас Царь не обращает на него внимания, и поэтому тот все время в плохом настроении, и именно из-за этого я сейчас здесь… - пожаловался Леоннат. - Хэй, выше нос! Я уверен, что еще будет та битва, в которой будет участвовать и твой Павсаний, - заразительно улыбнулся Гефестион. – Расскажи мне о нем. - Жуткий, он разговаривает сам с собой. – Гефестион подавил смешок. – Честно говоря, это немного пугает меня. - И о чем же он говорит? - Он жалуется на все, что угодно, и думает, что он худший человек на Земле, и о том, что мир лишил его всего, что он заслуживает. - Жутко, - согласился сероглазый паж. - Здравствуйте, - поздоровался Пердикка, входя в конюшни. Его хитон был порван и покрыт пылью и грязью, короткие светлые волосы были в жутком беспорядке. - Что с тобой произошло? – спросил Гефестион, оглядев его с головы до пят. - Дочь Антипатра, Никаи, потеряла своего пса, и угадайте, кто носился за этим щенком? – Леоннат и Гефестион засмеялись. - А я еще жаловался на то, что мой наставник Павсаний, - пробормотал Леоннат. – У Антипатра 10 детей, и зачем ему столько? Старший ведь Кассандр, так? - Ага, - ответил Пердикка, отряхиваясь от пыли. - Пердикка, а когда пребывают Персы? – Гефестион хотел знать все о предстоящем событии. - Через 3 дня, - ответил ему голос у входа, и улыбка исчезла с лица брюнета. - Здравствуй, Александр! – радостно поприветствовал Леоннат. Вот только его не хватало! – нахмурился Гефестион. - Что это с тобой произошло, Пердикка? – насмешливо спросил Птолемей, проходя внутрь вместе с Гарпалом и Неархом. И почему они всюду ходят вместе? Сопровождение великолепного Александра? Тьфу. - Я охотился на диких зверей в царских лесах, - ответил Пердикка, стараясь заинтересовать старших товарищей. - Никогда бы не подумал, что ты будешь заинтересован в Персидском посольстве, - сказал Александр. Его разноцветные глаза всматривались в лицо Гефестиона. Молчание повисло между ними. Все стоящие здесь знали, как сильно сын Аминтора ненавидит Царевича. Гефестион поднял голову, чтобы посмотреть на него, словно только что заметил его. - О! Ты со мной разговариваешь? – спросил он, удачно симулируя удивление, все еще ухаживая за лошадью, хотя животинка уже сверкала от чистоты. - Да, - ответил Александр, сохраняя спокойствие, словно и не заметил наглый тон брюнета. – Ты бы хотел принять участие в приеме персов в Пелле? Мой отец сказал, что я могу привести моего Компаньона туда. Пердикка, Леоннат, Птолемей и Герпалос уставились на Гефестиона, словно впервые увидели его. Правильно ли они расслышали? Александр оказал ему великую честь, и, судя по молчанию, вновь повисшему между ними, Гефестион тоже осознавал это. Зачем он это делает? Он же знает, что мне он не нравится, хочет опять продемонстрировать свою власть, наверное. - Я приду, - принял он предложение. Александр подошел к нему и потрепал спину коня, слушая, как Леоннат спрашивает у Гарпала о начале нового военного сезона. - Этот конь – один из самых любимых у моего отца, - сказал Царевич. – Царь сказал мне, что он спас его при Амфиполисе. Говори, что хочешь, - подумал Гефестион, опустившись, чтобы погладить живот коня. Александр тоже опустился, и их взгляды вновь встретились. - Что? – недовольно спросил Гефестион, ему не нравилось, когда на него так смотрели. - Ты всегда такой грубый? - А тебе, по-моему, нечего делать, если уже беспокоишь пажей по пустякам. Я думал, что у наследного Царевича мало свободного времени, чтобы тратить его на ерунду. – Слова сорвались с губ Гефестиона прежде, чем тот подумал, но Александр лишь улыбнулся. - Беспокою? Я думал, что я мил с тобой. Ты ранишь мои чувства, - Царевич сделал вид, что обиделся, и приложил руку к груди. Гефестион закатил глаза. Бросил щетку в корзину с другими щетками и уже собирался покинуть неприятное ему общество, когда… - Знаешь, у этого коня живот не почищен должным образом, - покачал головой Александр, и Гефестион замер на месте. Он глубоко вдохнул и досчитал до 10, чтобы не свернуть шею назойливому мальчишке. – Боюсь, моему отцу это не понравится. Сын Аминтора проигнорировал его и вышел из царских конюшен. - Тебе не следовало так поступать, - вздохнул Леоннат, прежде удостоверившись, что Гефестион их не слышит. - Он сам начал, - ответил Александр, облокотившись на деревянную стену, счастливый, как ребенок, укравший с кухни пирог и не пойманный за этим. - Ну да, но, если ты в курсе, что не нравишься Тиону, зачем на него вообще обращать внимание? – упорствовал Леоннат. - Александр, Леон прав, будь я на твоем месте, я бы лучше игнорировал его. Зачем ты его пригласил на вечер с Персидской делегацией? – спросил Гарпал. Он на дух не переносил Гефестиона и сейчас был счастлив высказать свое мнение об этом высокомерном хаме. - Он меня интригует, - признал Александр, удивив собеседников. – Гефестион – первый человек, поступки которого я не могу предсказать. Я не знаю, что творится у него в голове, он сплошная загадка. Его друзья понимали, что их юный Царевич очарован, заинтересован, полностью поглощен тайной в виде этого юноши, и, пусть они мало понимали его, им нужно было принять решение своего повелителя. У Царевича всегда было слишком много мыслей в голове. Когда одни лишь думали над ответом, Александр уже был готов ответить и доказать свое решение. Для него другие люди были словно открытая книга, выражения лиц, движения тел, и блондин знает многое о людях. Но только не о Гефестионе. Тот был слишком спонтанным, чтобы суметь предугадать его действия. - Птолемей, - внезапно позвал Александр. – Что ты знаешь о нем? - Эм… не очень много, - ответил Птолемей, запуская пятерню в спутанные волосы. – Судя по тому, что мне рассказал о нем его старший брат Никандрос, Гефестион питает интерес к философии и театру. И что он не умеет обращаться с копьем. Никак. Леоннат и Пердикка улыбнулись. - Это так. Ему просто нужно больше практиковаться. - А что насчет его самого? – настаивал Александр. - Он добрый и веселый, - сказал Леоннат. – Умный, гордый, упрямый… Совсем как ты. - Мне он не нравится, - процедил Гарпал. – Он всего лишь раздражительный малец. - У Тиона сложный характер, но, как только ты хорошо узнаешь его, то поймешь, что он может быть потрясающим другом, - закончил Пердикка. Какой же ты на самом деле, Гефестион, сын Аминтора? хxx Через три дня в Пеллу прибыли персы, поражая македонцев яркими нарядами, экзотическими рабами и внушительными стражниками. Их сопровождали четверо из Бессмертных, охраны самого Персидского Царя. Вся царская семья присутствовала на приветствии делегации. Во главе стоял Царь во всем своем величии; по его правую руку стояла его старшая 14-летняя дочь Кинана, его жена Никесиполис Фессалийская со своей 9-летней дочерью Фессалоникой, его вторая жена Олимпиада, также известная как Поликсена и Миртал, (она изменила свое имя, когда конь её мужа выиграл скачки на олимпийских играх в том году, когда родился Александр) с 10-летней дочерью Клеопатрой, третья жена Филиппа, Филинна Ларисская, со своим 10-летним сыном Архидеем и, конечно, сам Наследный Царевич Александр. Приветствие было публичным, поэтому Гефестион, его отец, дядя Алфемен и дед Деметриос могли наблюдать церемонию. Алфемен, младший брат отца брюнета, только что прибыл из Потидеи. Аминтор был очень горд, когда узнал, что Наследный Царевич лично пригласил Гефестион на это мероприятие. Гефестион же, в свою очередь, пытался одеть маску безразличия на лицо и не выглядеть глупо среди царившего вокруг величия. Юный паж был одет в свой лучший хитон и плащ, несколько темно-каштановых локонов выбились из общей массы и закрывали от окружающих глаза Гефестиона, которые при плохом освещении блестели, словно драгоценные камни. Светлая кожа на его руках и ногах словно просила прикосновений, браслет, блестевший на его руке, словно мерк по сравнению с красотой своего обладателя, лишний раз подчеркивая, что сам Гефестион был украшением этого вечера. Глаза Александра то и дело возвращались к красивому пажу, который стоял рядом с Царем так, будто сам был Царевичем. Он был уверен в том, что персы тоже могут принять Гефестион за члена царской семьи, его уверенность и грация, привлекавшие к нему внимание, не оставляли сомнений в том, что он происходит из благородного рода. Но не только юный Царевич смотрел на пажа, Царь тоже не мог оторвать глаз от своего подчиненного. С самого первого дня брюнета в царском дворце Филипп обратил внимание на его необычайную внешность. Мальчишка словно был богом, когда-то спустившимся на землю и забывшим путь обратно на Олимп. Только из-за его внешнего вида Царь приказал ему быть именно его пажом и ничьим другим. Всё в сыне Аминтора порождало в нем похоть и желание, как же ему не терпелось укротить характер этого гордеца! Филипп хмыкнул и вновь вернулся к роскошным подаркам, которые ему отправил персидский Царь Артаксеркс. Ох, лучше сейчас перестать смотреть на мальчишку Аминтора, или потом надо будет объясняться перед его отцом, который тоже был здесь. Гефестион же внимательно слушал переводчика, любопытно осматривая царскую семью, жен Царя, которые были слишком юны и милы для 40-летнего Филиппа. В каждой из них была изюминка. Если бы все его жены были живы, то их было бы пятеро: Аудата, внучка царя Бардилия Иллирийского, и Фила Элимионтисская. Как слышал Гефестион, по-настоящему Филипп любил только этих двух женщин, и сердце его наполнили страдания, когда они погибли. Наверное, поэтому сейчас Филипп такой жестокий и непробиваемый человек, чье сердце, кажется, сделано изо льда, и именно из-за этого Гарпал, племянник Филы, является советником Царевича. Также он слышал, что Филипп встретил Аудату, свою первую жену, когда был пленником в иллирийском лагере во время военной кампании своего старшего брата. Должно быть, это была действительно романтичная история, ведь Аудата влюбилась в храброго воина с первого взгляда и мечтала выйти за него замуж чуть ли не с первой встречи. Кинана – дочь Филиппа и Аудаты, любимая дочь царя. Вся Пелла знала, что родись Кинана мальчиком, лучшего наследника никто бы не смог найти. Она выросла в иллирийском военном лагере среди воинов; Кинана умеет обращаться с мечом и копьем, превосходная наездница, она может надрать задницы даже умелым ездокам. Принцесса-воин, отец позволял делать ей все, что ей будет угодно. Гефестиону она нравилась, потому что она сильная и никогда не таит собственного мнения, но иногда она выглядит варваром среди воспитанных людей. Но, к сожалению, Царь уже объявил о ее помолвке с Аминтой. Бедняжка. И, если уж говорить об Аминте, Гефестион не видел его в окружающей толпе, и это не удивило его. Царь никогда не уделял много внимания своему депрессивному племяннику. Третья жена Филиппа, Никесиполида, очень мила, но иногда выглядит глупо, потому что не знает, что, собственно, происходит вокруг нее, все время разговаривает о вязании. Каждый во дворце одарен её подарками. Филинна, четвертая жена, параноидальна, она живет в постоянном напряжении, которое, главным образом, исходит от царицы Олимпиады. Говорят, что именно Олимпиада подлила какой-то яд сыну Филинны, Архидею, отчего у того помутился рассудок. Последними, но не по значению, являются царица Олимпиада и её дочь Клеопатра. Если и есть зло в мире, думал Гефестион, то оно в полной мере воплощено в этой женщине. Если бы она играла в кино, то получила бы награду «Злодейка века», потому что на ее лице, в ее жестах, походке было что-то хитрое, коварное. Царица амбициозна, извращена, она является ярой последовательницей Диониса и не упускает возможности поучаствовать в диких оргиях в царском дворце, жертвоприношениях и других ритуалах. Её комната кишит змеями и, если бы кто-то сказал, что она перегрызает шеи куриц собственными зубами, он бы поверил в это, ни на секунду не усомнившись в этом. От взглядов Олимпиады по коже Гефестиона всегда шли мурашки, он боялся её. Александр же любил свою мать, и та была от него без ума. Поэтому паж думал, что юный Царевич был копией Олимпиады, которая внушала ему лишь отвращение. Клеопатра жуткая. Появляясь на публике, она воображает себя царевной, которая по утрам гуляет по лесу и поет с птицами наравне, милая, мягкая и добрая, но на деле она лишь капризная и вредная. Но Гефестион не знал её достаточно хорошо, чтобы судить о том, какая она. Лишь по слухам. Гефестион почувствовал на себе чей-то взгляд и, повернувшись, увидел голубой и карий глаза, глядящие на него. На мгновение он поймал взгляд царевича, но тут же поспешил обратить свое внимание на персов. Александр улыбнулся; никто раньше не мог поймать его взгляд, даже родители. Загадка. ххх Позже, во время ужина, который могли посетить только мужчины, Царь Филипп приблизился к своему сыну, когда красивые девушки-флейтистки исполняли очередную незаурядную мелодию, будучи почти полностью обнаженными для удовольствия гостей. - Что думаешь о сегодняшнем мероприятии? Александр долго думал, прежде чем ответить. - В любом случае, обе стороны не сказали ничего полезного. – Его отец лишь ухмыльнулся. - Конечно, нет. Пока нет. – Царь присел на кушетку. – Посмотри на нашего почетного гостя, Арзамеса. – Царевич посмотрел на мужчину, сатрапа Фригии. – Он не сводит глаз с мальчишки, с того, что разливает вино. Нужно будет послать его согреть постель нашему гостю, узнаем, какую информацию он хранит. Александр заметил, что Арзамес смотрит не только на виночерпия, но и на сероглазого пажа, который смеялся в окружении Пердикки и Леонната на кушетке в другом конце зала. Царевич нахмурился, а Филипп улыбнулся, проследив за взглядом сына. - Я тоже заметил, - сказал Царь. – Мальчишка Аминтора загипнотизировал его. Если бы я мог отправить его в постель нашего гостя, я уверен, что тот выдаст ему даже секреты его деда, - Он засмеялся над собственной шуткой. К этому времени царь уже был изрядно пьян. – Я не виню Арзамеса, мальчишка красив настолько, что ради него можно начать войну как Елена Троянская. На другом конце зала Гефестион, смеясь, лег на кушетку. Его хитон чуть приподнялся, обнажая часть светлой кожи на бедре, заставив Арзамеса затаить дыхание, Филиппа – почувствовать, как весь жар сконцентрировался в низу живота, Александра – пораженно вздохнуть. - О, Зевс! Он должен греть МОЕ ложе! – воскликнул Царь, смутив сына. Пир продолжался и позже, ближе к полночи, когда в зал вошли обнаженные женщины, наметилась кульминация вечеринки. Пердикка тут же принялся вертеться возле женщин, словно пес, а Леоннат стал смеяться, как глупая девочка. Трое из них были слишком юны, чтобы принимать участие в оргии или выпить неразбавленного вина, поэтому они могли только смотреть. Гефестион почувствовал, как жар наполняет все его тело, картинки, звуки поглотили его. Тело его невольно подавалось вперед, требуя прикосновений. Почувствовав неладное, он решил покинуть вечеринку. - Увидимся, - бросил друзьям Гефестион. - Х-х-хорошо, - рассеянно ответил Пердикка, который смотрел на нумидийку и иллирийку, которые уже принялись ублажать гостя. Гефестион закатил глаза и покинул зал. Ему нужна холодная ванна. - Покидаешь вечеринку так скоро? О нет, опять он, - Гефестион поджал губы. - Не знал, что мне запрещено уходить, - дерзко ответил паж. Александр улыбнулся, Гефестион выглядел сейчас необычно: светлые щеки пылали, дыхание сбилось. - Тебе не нравятся оргии? – спросил Александр так, будто они говорили о погоде. - Что? А ты? Тебе бы следовало вернуться иначе пропустишь концовку. - Нет, спасибо. Я уже видел игры и знаю, чем все закончится. - Хм. – Паж повернулся и продолжил идти. - Почему ты покинул вечеринку? Люди приходят на ужин только за тем, чтобы потом остаться на оргии, а ты же насладился ужином и покинул мероприятие так скоро, как слетели первые хитоны. Почему? – Александр последовал за ним. - Мне не нравятся оргии, - ответил Гефестион, шагая еще быстрее. - Почему нет? - Почему тебя это так волнует? - Потому что это ненормально. - Что? – Гефестион резко остановился и посмотрел на него так, будто они говорили на разных языках. - Ты уже 2 недели во дворце, тебе бы следовало узнать, что здесь «нормально», если ты, конечно, настолько умен, насколько я думаю, - пожал плечами Александр. – Здесь людей заботит только два факта: сколько кубков вина ты выпил и сколько женщин взял, но ты игнорируешь гулянья. - Мне 13, я слишком юн, чтобы пьянствовать и спать со шлюхами. Зачем оставаться, если я не могу насладиться? Брюнет все еще хотел уйти, но всё-таки ему стоило поблагодарить Александра за то, что теперь он не возбужден. - Леон и Пердикка остались, - моргнул Царевич. - Ты не остался, значит, ты, должно быть, тоже ненормальный? Блондин улыбнулся. - Да, я ненормальный. Гефестион вновь возобновил ход. - Ты невозможен. - Почему? Только из-за того, что говорю свое мнение? - Знаешь, что мудрецы умеют держать рот на замке, - процедил Гефестион, не глядя на него. - Трусливые тоже. - Однажды ты напорешься на большие неприятности, если будешь так болтать. - Совсем как ты, почему я тебе не нравлюсь? - А разве тебя должен любить весь мир? - Ты не «весь мир», в конце концов, ты ведь даже не знаешь меня, - сказал Александр, ему нравилось гневить того. - Я не ненавижу тебя, ты мне просто не нравишься. - Почему? – настаивал Царевич. - Это не твое дело. - Это не мое дело, почему я тебе не нравлюсь? – Гефестион резко остановился и посмотрел ему в лицо. - Именно поэтому ты мне и не нравишься, - он отвел взгляд. – И прекрати преследовать меня. - Я не преследую тебя, - Гефестион посмотрел на него, как на чокнутого. – Моя комната в этом направлении. Паж зло цыкнул и продолжил идти. - Увидимся завтра на Львиной охоте. – Александр был настолько счастлив, что даже забыл зайти к матери перед сном.