Сказ о македонце

Но время все-таки нас изменяет... и эта секунда так завидует - вечности... твои тени - принадлежат мне - в руках моих тают... верь мне - и мечтам - и бесконечности... (Ashes and Dreams. Theater of Tragedy)

Завтра Гефестион отправится в так называемое «святилище Нимф», в Миезе, деревеньке к северу от Веррии (Береи)(1). Через день он уже будет далеко от двора, насыщенного интригами и кознями, но что самое важное, он уедет подальше от царя Филиппа. Юному пажу дали разрешение пойти домой, и сейчас его мать была чрезвычайно занята сборкой вещей, перебегая из одной комнаты в другую. - Мам, мне не нужно столько вещей, честно, - сказал Гефестион, глядя на возвышающуюся стопку отглаженных хитонов на деревянном столе. - Еще чего! Ты едешь не только для того, чтобы учиться у Аристотеля, там будут и другие учителя, которые будут преподавать вам разные науки, включая технику борьбы. Ты можешь порвать одежду. И я не хочу, чтобы ты был в клочьях перед самим Аристотелем и Наследным царевичем, что они скажут? Что твоя мать не следит за тобой? – воскликнула Антигона, тряхнув головой. – И к тому же ты очень быстро растешь, скоро и хитоны будут маленькими… Лисаний, не трогай это, дорогой, это одежда твоего брата, - мило улыбнулась женщина младшенькому сыну. – Сколько мальчиков едет в Миезу? - Семь, включая меня. - Хмм, – Антигона приложила палец к щеке, задумываясь. – Надо что-нибудь им приготовить. - Нет, мам, не надо, - смущенно воскликнул Гефестион. - Тион! – в комнату вбежала Береника, пряча что-то в руках. – Я сделала тебе это, - сестра гордо подала ему браслет, на который были неуклюже нанизаны бусины. – Это оберег. - Спасибо, - брат улыбнулся ей одной из самых очаровательных улыбок. - Вот и вся семья! – прогрохотал Деметриос, его громкие шаги эхом отдавались по всему дому, когда он зашел в комнату Гефестиона. – Всемогущий Атлас! Что здесь творится? Кто-то переезжает? Лисаний засмеялся, Антигона приподняла бровь. - Это вещи, которые Тион возьмет в Миезу, - сказала его невестка. - Все? Он едет учиться, а не жениться! – Его внук засмеялся, и даже маленький Лисаний от смеха упал на спину. - Дедушка, Тион будет жить с другими мальчиками из македонской знати. Он не должен быть в лохмотьях, - защищалась Антигона. - Мам, ты не видела мой льняной хитон? – растягивая гласные, сказал Никандрос, появившись в комнате с персиком в руках. - Ты был здесь? С каких пор? – спросил Гефестион. - Я приехал почти сразу за тобой, - ответил Никандрос со ртом, полным еды. - Не сейчас, милый. Я занимаюсь свертком Гефестиона, - ответила Антигона, параллельно пытаясь найти шнурок. - Он берет с собой все это? – спросил Никандрос, и женщина приподняла уже обе брови. - Госпожа! - Зачем ты кричишь, Кибела? – воскликнула жена Аминтора, глядя, как к ней бежит девушка. - Снаружи пришел парень, он просит встречи с Тионом, - объяснила Кибела, и пять пар горящих глаз уставились на Гефестиона. - Кто это тебя ищет? – спросила Береника, сидя на кровати брата. Первым делом Гефестион подумал о том, что это Пердикка или Леоннат решили его навестить, но это было маловероятно. Они тоже отправились по домам, а их семьи живут в Верхней Македонии, достаточно далеко от Пеллы. Неужели они вернулись так скоро? - Я пустила его в прихожую, госпожа, - подала голос Кибела, разрушив молчание. - Ты впустила его? Не спросив нас? – возмутился Деметриос. - У этого парня есть имя? – спросил Гефестион, уставший от всех загадок. - Он сказал, что он Наследный царевич Александр, поэтому я подумала, что будет нехорошо, если он будет ждать на улице, - робко продолжила Кибела, и вся семья Аминтора уставилась на нее ошеломленными глазами, словно та была привидением. Гефестион рванул в прихожую. Его мать тряхнула волосами, пытаясь привести их в подобающее состояние, и, поправив тунику, последовала за сыном. В прихожей Царевич рассматривал красивую мозаику на стенах. На картинах была изображена величественная гора Олимп и битва между богами и Титанами. Один из них привлек внимание Царевича, Гея, сражавшаяся против Посейдона. Бог морей создал Пегаса из морской пучины и предстал перед богиней земли во всем великолепии. - Что ты здесь делаешь? – спросил паж, появившись в поле зрения Царевича. Впервые голос Гефестиона был дружелюбным без следа иронии. С поры их приключения на фракийской границе, его чувства к царевичу кардинально изменились. Он никогда не признает, но он думает о блондине каждый день, вспоминает их разговор в лесу и неудавшийся поцелуй… Почему он вспомнил об этом сейчас? Александр улыбнулся, и паж, к своему несчастью, жутко покраснел, сознание подсовывало картинки того, как эти губы совсем рядом к его, едва заметное дыхание… Хватит! – рыкнул на самого себя паж, он не будет выставлять себя дурачком, ни в жизни. - Мне было скучно. Главк сказал, что тебе разрешили поехать домой, и я решил навестить тебя. – Гефестион улыбнулся в ответ. У Александра была очень красивая улыбка, почему он раньше не замечал этого? Сын Аминтора был счастлив видеть его сейчас. - Александр, - воскликнула Антигона с мягкой улыбкой, подходя ближе. – Какой приятный сюрприз! - Это моя мать, - представил ее Гефестион. - Антигона, жена Аминтора, - Александр подумал, что женщина невероятно очаровательна. - Мой дед, Деметриос, сын Никандроса, - продолжил паж. - Рад видеть тебя снова, Александр. - Хайре, Александр! – поприветствовал его Никандрос, а за ним в прихожую ввалились младшие. Увидев Царевича, Береника подошла ближе. - Это моя сестра, Береника, - сказал Гефестион. - Хайре, Береника! – улыбнулся Александр, и девочка застыла. - Ты действительно македонский царевич? – спросила дочь Аминтора, словно не веря своей семье и не зная, кто этот юноша перед ней. - Да. - Ты не выглядишь как царевич, маловат. - Эни! – воскликнули взрослые. Гефестион засмеялся. ХХХ - У тебя хорошая семья, - сказал Александр, идя вдоль небольшой речушки, отделяющей владения семьи Аминтора. - Да, только им не говори об этом, иначе они начнут в это верить. – Гефестион был счастлив, это было настолько очевидно, что одного взгляда на него хватало, чтобы понять об этом. - Твоя мать прелестна. - Ага, когда не собирает мою одежду. - Ты о чем? – остановился Царевич. - Семейная шутка, не обращай внимания, - Они вновь продолжили идти. – Ты останешься на ужин? - Не хочу пропустить это; Пердикка сказал, что твоя мать просто Богиня на кухне. – Красивая синяя птичка присела на ветку неподалеку от них и принялась чистить крылья. - Это так, она действительно великолепна. Знаешь, мама сможет сделать все, что только хочет, к тому же, она одна из самых благородных людей, которых я когда-либо встречал. – Паж заложил руки за голову и потянулся. – Скажи, почему ты хочешь, чтобы я поехал с тобой в Миезу? - А что ты думаешь насчет этого? – в ответ спросил Александр. - Ненавижу, когда ты так делаешь… дай подумать, - Паж внезапно застыл. Ты нравишься Александру. - Без понятия, - солгал Гефестион. - Ты не умеешь врать, - сказал Царевич. – Я знаю, что у тебя есть какие-то мысли, но ты трус и ничего не скажешь мне. Гефестион остановился и яростно посмотрел на собеседника. - О! Нет-нет-нет, я знаю, что ты пытаешься сделать! Пытаешься взять меня на «слабо», но у тебя не получится, - ответил паж с высоко поднятой головой. – И то, о чем я думаю - не мои собственные мысли, так что не считается. - Так ты все-таки говорил обо мне с другими людьми? – Александр хотел знать. - Нет. - Лжец, почему ты не скажешь мне? – Гефестион покраснел: это все вина Никандроса, черт побери! Я хочу поцелуй от тебя. Почему я не могу перестать думать об этом? – подумал паж. - Ты всегда хочешь все знать? - Я не принимаю «нет» за ответ, - сказал Александр. - Так вот почему ты не отпускал меня, пока я с тобой нормально не поговорил? - Именно! – блеснул улыбкой Царевич. – Я знал, что, если ты поговоришь со мной, то поменяешь свое мнение относительно меня. Гефестион повернулся, чтобы посмотреть на него. - Ты странный. Сначала говоришь, что я хорошо разбираюсь в людях, теперь говоришь, что плохо. - Я не виню тебя, ведь я не такой как все. - О да! Я заметил. Ты ненормальный, - засмеялся Гефестион. Вдруг паж поскользнулся на мокрой от росы траве и полетел на землю; Александр хотел подхватить его, но в итоге сам свалился на Гефестиона, придавливая его к земле. Паж начал хохотать. - Знаешь, для человека столь невысокого роста ты много весишь… Александр? Царевич не двигался. Он упал на грудь Гефестиона и мог слышать его сердцебиение, чувствовать тепло под своими ладонями. Александр никогда не чувствовал себя лучше; лежать на Гефестионе, все равно, что лежать у речки в горячий день, наслаждаясь легким бризом в лицо, забыв все проблемы и заботы… Рядом с пажом он забывал обо всем. - Александр? – мягко позвал его Гефестион. - Хмм? - Ты на меня упал. - Боги! Я бы здесь спал, - прошептал Царевич, закрывая глаза. Паж сел, мягко отталкивая Александра. - Я так не думаю, - Он встал, подав Царевичу руку, чтобы тот поднялся. – Пойдем, нужно возвращаться домой. - Тебе нравится театр? – внезапно спросил Александр. - Да, очень. - Давай пойдем на выступление Фессала. - Известного актера? – Гефестион слышал о Фессале, он был знаменит во всей Греции. Его самой известной ролью был Ахиллес, и, насколько знал Гефестион, Александр плакал, когда была сцена смерти Патрокла. - Да, он приезжает в Пеллу в конце года, он мой друг, и я попросил его приехать сюда, - объяснил Александр. - Выпендриваешься. - Что теперь-то я сказал? - Гордишься тем фактом, что знаешь известных актеров и считаешь их своими друзьями, - шутливо пожурил его Гефестион. – Но на этот раз, пожалуй, прощу тебя и приму твое приглашение. Лицо Александра озарилось счастливой улыбкой. ХХХ К тому времени, как Гефестиону исполнилось 14, все было прекрасно. Происходящее вокруг казалось сказкой: он учился у одного из величайших умов современности, в красивом месте, которое может соперничать с Елисейскими полями, изучал философию, которую обожает, много читал из того, что ему действительно нравится, и находился далеко-далеко от Филиппа, что, несомненно, бесценно. - Почему ты молчишь, Александр? – спросил Гефестион, читая записи на пергаменте лежа на кровати царевича. Филипп приказал построить резиденцию в Миезе и использовать ее как учебную академию, совсем как в Афинах. Он желал, чтобы у его сына было все только самое лучшее: лучший учитель, самые верные друзья, красивейший дом, все должно быть на высоте. Аристотель согласился стать учителем Александра, если Филипп, взамен, восстановит его родной город Стагир, который был давно разрушен им. Философ и Царь встречались ранее, когда были совсем детьми, тогда, когда отец Аристотеля, Никомах, был личным доктором царя Аминты, отца Филиппа, и теперь Аристотель учит его сына. Царевич ответил не сразу и продолжил сидеть в той же позиции, что и ранее, на подоконнике, вглядываясь в зелень сада. Он сидел так с сумерек и с тех пор не сказал ни слова, глядя в темно-синее небо. - Эй! Здесь кто-нибудь есть? – наседал Гефестион, прекратив читать. - Я думаю о том, что сказал сегодня Аристотель, - наконец ответил Александр, не глядя на него. - О варварах, которые ведут себя подобно зверям? Или о рабстве, являющемся естественным устройством для них? – спросил его нынешний друг. - О варварах. - Так что ты думаешь о них? - Неужели это правда, что персы сходны со зверями? – Александр встал с подоконника и сел на кровати, рядом с брюнетом. - Единственные персы, которых я видел, приезжали к нам делегацией во главе с Арзамесом, и у меня осталось от них не очень хорошее впечатление… хотя, с другой стороны, я не помню ничего такого, что отличало бы их от нас, - ответил Гефестион. - Ты имеешь виду, они не отличаются от нас, потому что имеют две руки, две ноги? Гефестион приблизился к блондину и тряхнул волосами. - Аристотель сказал, что «одни люди по своей природе свободные, другие — рабы, и этим последним быть рабами полезно и справедливо»… - «Варвары живут целиком во власти лишь своих чувств и ощущений”(2), - продолжил Александр. – Что ставит их в один ряд с животными и растениями. - Ты думаешь, что мысли Аристотеля означают, будто мы, македонцы и греки, отличаемся в лучшую сторону, что мы имеем право, обязанность, уничтожать персов, да? - Это его точка зрения, - кивнул Александр. - Но и здесь есть македонцы, живущие эмоциями, чувствами, так где разница? – Царевич отметил негодование и ненависть в голосе друга. - Мы лучше их. - Почему? – воскликнул Гефестион. Разве мы сильнее, умнее? Может быть. Но у нас те же слабости, и они делают нас еще более жалкими. - Гефестион, все не так, как ты думаешь, - Царевич старался успокоить его, потому что знал причину его ярости. - Как ты можешь быть в этом уверен? - Нужно ли мне напомнить тебе, что я вырос в окружении всего царского двора. Происходило многое, но я совсем не такой наивный, как ты думаешь, - Александр взял его ладони в свои руки. – Посмотри на меня, Гефестион, неужели ты думаешь, я не знаю об оргиях моего отца и балах разврата?.. Прошу, дай закончить, я знаю, что говорю: Царь должен быть лучшим среди людей, примером подражания. Но мой отец не таков, и я лучше других знаю о его провинностях. - Знаешь ли ты? – Голос Гефестиона задрожал. Александр не выдержал взгляда брюнета и крепко обнял его, словно боялся, что паж мог исчезнуть в любой момент. - Тион, я знаю, что то, что сделал тебе мой отец, отвратительно, и ты имеешь полное право ненавидеть его, - Гефестион распахнул глаза, слыша откровение. – Я дам тебе все, о чем ты только пожелаешь, и сделал бы все, чтобы этого не произошло, но ты не можешь судить всех македонцев по… - О чем ты говоришь? – перебил его Гефестион, не веря своим ушам. Царевич ошарашенно замолчал, осознав ошибку. - Тион, я… - Не называй меня так! – Гефестион оттолкнул блондина и посмотрел на него глазами, полными недоумения и ярости. – Ответь мне, как ты узнал, что произошло между мной и твоим отцом? Отвечай! - Я догадался. - Как? – Александр молчал. – Как?! - Я проник в твою комнату и спрятался под кроватью. Я видел, как ты вошел в комнату вместе с лекарем Филиппом, счастлив теперь? – В ответ Гефестион ударил его в лицо и выбежал из комнаты. Я заслужил это, - подумал Александр, приложив руку к горящей щеке. - Александр! Ты видел Гефестиона? С ним что-то не… Что с тобой произошло? – воскликнул Леоннат, проходивший в коридоре, когда из комнаты выскочил разъяренный брюнет. - Ничего, - ответил Александр, говоря в нос. Он запрокинул голову назад, и Леоннат тут же подскочил к нему с платком. - Вы снова подрались? – спросил друг. - Моя вина. – Кровь хлестала из носа. - Ложись, будет полегче. Позвать Аристотеля? - Нет, дай воды, - попросил Царевич, и юноша выскочил из комнаты в поисках слуги. ХХХ Как он мог? Зачем он сделал это? – думал Гефестион, пока бежал по коридору. Он чувствовал себя ужасно, чувствовал себя преданным, униженным… Никто не должен был знать о том, что было между ним и Царем; это был худший момент в его жизни, и теперь об этом знает кто-то еще. Снова брюнет почувствовал себя изнасилованным. Александр шпионил за ним в самый темный час его жизни, и брюнет не мог простить его. Юноша пересек сад и убежал в лес, не обращая внимания на крики стражи. ХХХ - Вот это удар! – присвистнул Птолемей. - С тобой все нормально, переносица не сломана, просто немного сместилась, - проговорил Аристотель, сидя на кровати царевича. Александр мужественно выстоял, не издав ни звука, пока философ вправлял ему кость; лишь слеза, скатившаяся по щеке, и сжатые зубы говорили о мучительной боли. Его друзья скривились, когда услышали хруст, знак того, что кость встала на место. Аристотель взял мокрый платок и стал вытирать кровь с лица мальчика. - Немного опухнет, будет неприятно, но через пару дней ты уже забудешь об этом, - сказал философ, встав на ноги. – Отдыхай. - Прошу прощения за беспокойство. - Все в порядке. А вы, молодые люди, идите спать, уже поздно, завтра нам предстоит много дел, - Аристотель покинул комнату, прежде сказав несколько советов слуге. - Кто тебя побил? – спросил Коин. - Гефестион. - Ха! Я говорил, Пердикка, гони драхму, - торжественно воскликнул Леоннат, и его друг принялся рыться в складках хитона. - Вы снова дрались? – спросил Неарх. - Честно говоря, я не понимаю, почему ты хочешь быть его другом? Гефестион слишком высокомерный и нелюдимый, - подал голос Филота. Что действительно заботило сына Пармениона, так это то, что Александр выбрал Гефестиона, а не его, в качестве ближайшего компаньона, он же был старшим сыном полководца Пармениона! Хотя Александр и вовсе не нравился Филоте. Его лучшим другом был Аминта, но тот был бесполезным, а офицеру хотелось быть в окружении будущего царя. Александр не ответил. - Я думал, что между вами все уладилось, - недоуменно сказал Леоннат. – С тех пор, как мы приехали в Миезу, вы словно стали друзьями с пеленок. - Гефестион обаятельный, но у него жуткий характер, - сказал Птолемей, опираясь о стену. - Это не так, - возразил Пердикка, и Леоннат закивал в подтверждение. – Он хороший друг, просто… у него слишком много мыслей в голове, поэтому его сложно понять. Александр улыбнулся. Друг лучше всего описал Гефестиона. У него действительно было слишком много идей, но царевичу это нравилось. - Проблема Гефестиона состоит в том, что он не знает свое место, - фыркнул Кассандр. – Вся его семья происходит из Афин, у них афинские традиции, и он ведет себя как высокомерный грек. Буду честным, я не знаю, что он вообще здесь делает. Не удивлюсь, если его отец в хороших отношениях с Демосфеном, может быть, он здесь шпионит за нами. Хотя это бы у него получилось лучше, чем быть гетайром… Он больше не сказал ни слова, потому что царевич пнул его в живот. Птолемей и Гарпал встали между ними, чтобы предостеречь конфликт. - Уясни одну вещь, Кассандр, оскорбление Гефестиона в моем присутствии будет твоей большой ошибкой, и более я не буду столь толерантным к тебе, - Александр словно взбесился. Он совершил величайшую оплошность, проговорившись о том, что видел Гефестиона. Он сам разрушил месяцы дружбы в одно мгновение. Царевич был не в настроении слушать глупости от сына Антипатра. - Александр… - Уходи, Птолемей, - приказал блондин. – Все. Живо! За месяцы пребывания здесь компаньоны уяснили, что, если Александр зол, то лучше оставить его, потому что он превращался в монстра, способного убить без задней мысли. Поэтому все быстро выскочили из комнаты без лишних вопросов. - Как ты думаешь, почему они подрались? – спросил Леоннат в коридоре. - Не знаю, но, наверное, произошло что-то необычное: Тион еще не подошел жаловаться, - сказал Пердикка. - Не понимаю, почему Александр так держится за него, он говорит вещи и похуже наших, а тот не злится, - покачал головой Гарпал. - Да, но разница-то и состоит в том, что те вещи говорит малый Гефестион, - процедил Птолемей с некоторым превосходством, будто он знает что-то, чего не знают все остальные. - Что ты имеешь в виду? – спросил Коин, остановившись в середине коридора. - А что он еще может иметь в виду? – сказал Кассандр, все еще держась за живот. – Единственное достоинство Гефестиона – это его красота. - Ты думаешь, Александру нравится Тион? – спросил Пердикка так, будто ему сказали, что гарпии умеют танцевать балет. - Я так не думаю, я это знаю, - уверил их Птолемей, скрестив руки на груди. - Откуда ты знаешь? - Александр сам сказал мне. - Что именно он тебе сказал? Твоя память совсем не ахти, ты мог что-то придумать, - сказал Филота настолько серьезно, что все невольно засмеялись. Если бы взгляд Птолемея мог убивать, сын Пармениона уже бы лежал кучкой пепла. - Я спросил его: «Александр, тебе нравится Гефестион?» - сказал Птолемей, повышая голос, чтобы его расслышали. – А он ответил: «Да». Не знаю, что можно здесь перековеркать. Повисло молчание. - Твоя взяла, - удивленно пробормотал Пердикка. - Думаю, Гефестион будет хорош только грея чью-то постель, - сказал Кассандр. - Осторожнее, если Александр услышит тебя… - Знаю, знаю… Может быть, он твой господин, Гарпал, но не мой, - фыркнул Кассандр. – Я пойду к себе, эта комедия порядком наскучила мне. Все посмотрели на то, как уходит Кассандр, с облегчением. Тот был слишком высокомерным. - Идем спать, больше нечего обсуждать, - сказал Коин, и все разошлись по комнатам. ХХХ Прошел час… два, три… Почти рассветало, на улице гремел гром. Александр не спал, он продолжал смотреть на пустую кровать Гефестиона вот уже несколько часов. Когда началась буря, парень не выдержал и пошел искать друга. Первым делом он прошел в комнату, которую делили Пердикка и Леоннат, так уверенно, словно сам жил там. Пердикка громко храпел, а Леоннат закатился под кровать, но Гефестиона здесь не было. Если его нет здесь, значит, и в других комнатах нет смысла искать, - подумал он. Александр искал его в классных комнатах, в лаборантских комнатах, где Аристотель хранил свои гербарии, в обеденной зале, в каждом углу. Его нигде не было, поэтому царевич решил, что Гефестион на улице. В такую бурю? – с ужасом подумал блондин, слыша грохотание грома, от которого дрожали стены. Казалось, будто на небесах Зевс поссорился со своей женой Герой и вымещал свой гнев на мелких людишках. – Может быть, он потерялся и не может найти путь назад. Александр рванул к выходу и столкнулся с воином, спавшим на посту. Тот неловко подпрыгнул, когда блондин назвал его имя. - Никий, кто-нибудь покидал дом? Сонный мужчина пару раз моргнул, чтобы наконец проснуться. - Да, Александр, - ответил Никий. – Я видел сына гетайра Аминтора. - Когда? - Совсем перед закатом. - Куда он направлялся? – повысил голос Царевич, пытаясь перекричать гром. - В лес, - Никий указал направление. – Я пытался остановить его, по ночам в лесу опасно, но он не обратил на меня внимания. - Прекрасно, - процедил Александр. - Мне пойти искать его? - Нет, я сам. - Но… Больше царевич ничего не услышал и побежал в лес. - Черт побери! И что предложите делать мне? – схватился за голову Никий. Если внутри казалось, что гром грохочет устрашающе, то, оказавшись на улице, Александр почувствовал трепет по всему телу: небо, будто вновь превратилось в поле боя между Богами и Титанами, молнии резко освещали землю, погружая всё через мгновение в темноту. Царевич блуждал, не зная, куда идти, где искать. Куда же мог запропаститься этот чертов Гефестион? Словно в ответ, он услышал знакомое гавканье среди листвы, и через мгновение на дорожке появился его верный пес Перитас. Он гавкнул дважды и побежал обратно, повернулся назад, заметив, что хозяин не спешит следовать за ним, гавкнул еще раз, потянул за грязный хитон и снова гавкнул. Перитас хотел, чтобы за ним следовали, поэтому Александру ничего не оставалось, как подчиниться воле пса. Царевич шел долго, и, когда уже он начал думать, что его ведут в никуда, они подошли к небольшой пещере. Перитас вбежал первым, и его хозяин вполз за ним. В конце небольшого туннеля он увидел свет огня из масляной лампы. Гефестион спал рядом. Перитас сел и гавкнул, побуждая мальчика проснуться. - Перитас? – сонно пробормотал Гефестион. - Гефестион, - сероглазый мальчик тут же открыл глаза, пытаясь вспомнить где он и как здесь оказался. - Александр? Что ты здесь делаешь? – последние слова потонули в грохоте грома снаружи. Царевич сел рядом с ним. - Я беспокоился, ты не вернулся, а на улице разыгралась буря. - Ты промок, - зевнул Гефестион. - По твоей вине, - сказал царевич. И эфеб вспомнил, почему же он находится здесь. - Я никогда не разрешал тебе входить в мою комнату, если меня там нет, - Александр вздохнул, а Гефестион оттолкнул его, отсаживаясь подальше. – Ты не имел права. - Знаю, - перебил его Александр. – Но я не жалею об этом, поэтому не буду просить прощения, - Сын Аминтора приподнял бровь в удивлении. – Если бы я не сделал этого, то у меня не было бы возможности помочь тебе. - Я не нуждаюсь в твоей помощи или жалости. Я не желаю, чтобы кто-то знал о том, что произошло, и мне совсем не нужно… Александр резко обнял его с невероятной силой. - Я никогда не смотрел на тебя с жалостью. Ты силен достаточно, чтобы самостоятельно справиться с этим, но я хочу помочь тебе. Я хочу быть частью твоей жизни, - голос Царевича упал до шепота. – Когда ты рядом, я ощущаю себя спокойнее, свободнее, и порой мне кажется, что остального мира не существует, что все проблемы исчезли и невозможное возможно. Гефестион закрыл глаза и расслабился в его объятиях. Его тело дрожало, но, нет, не от холода, а от силы и страсти слов, проникающих ему глубоко в душу. Если меня спросить, почему же я тогда поверил ему, я не смогу ответить. Может, сердце подсказало, мне казалось это правильным. И, наверное, я был счастлив, хоть бы и не признал этого в ту минуту. Все становилось возможным. Знал ли я, все, что он совершит, будет сохранено на века? Конечно, не знал, откуда мне было знать об этом? Он стал более великим, чем сам Ахиллес, но тогда мне это не казалось чем-то сверхъестественным. Я знал, что он стал Мегасом Александросом, когда Помпей Магн появился в его плаще в Риме, когда Цезарь Август отдал почести его останкам в Александрии, или когда он же, уже известный как Калигула, просил чести носить его нагрудник… Да, я знал насколько он велик, но в полной мере я осознал то, что он воистину величайший человек, которого я знал, когда понял, как много людей знают его имя, когда в XX веке Iron Maiden написали песню в его честь, а в XXI веке вышел фильм в его честь. Прошло более 2000 лет со дня его смерти… Тогда я понял, что он стал бессмертной легендой, мой Александр.