Сказ о македонце

Словарь: Сарисса - копье длиной от 4 до 7 метров Таксис - пехотный батальон, насчитывающий около 1500 людей. Гиппарх - командир кавалерии. Семья Гефестиона очень удивилась, услышав, что Царь берет их мальчика в военную кампанию. Никто не ожидал подобного, никто не мог объяснить внезапного интереса к Гефестиону у Царя. Антигона подумала, будто их хотят обдурить, словно то, что происходит, могло объяснить грусть в серых глазах сына… Аминтор поторопился отправиться с ним в город, чтобы купить нужное обмундирование и все, что может понадобиться в кампании. - Ник продал свое обмундирование при первой попавшейся возможности. Думаю, он хотел замять печальный опыт в Агеме Гипаспистов, правда не понимаю, почему ему так не понравилось. Он ведь даже не был пезетайром, несущим сариссу, - бодро шагал Аминтор с сыном по пыльной улице Пеллы, где находились лавки кузнецов. – Так что нам нужно купить все. Аминтор увидел растерянность на лице Гефестиона и застыл. Его сын в одно мгновение стал таким далеким от него, грустным, и сердце отца разбивалось при каждом взгляде на сына от незнания, что делать. – Чем, кроме разговоров, я могу помочь ему? – Аминтор никогда не заставлял своих детей разговаривать с ним, он давал им шанс прийти к нему, когда им этого хочется, но то, что происходит с Гефестионом, начинало беспокоить его. Раб за ними нес все то, что они уже купили: бронзовый нагрудник, беотийский шлем, бронзовая шквара, сандалии и копис (изогнутый меч), маленький кожаный щит, именуемый пелта, со звездой династии Аргеадов на нем. Когда Гефестион вступит в кавалерию гетайров, ему придется сменить длинное копье на кзистон, более короткое, и не нужно будет нести все свое оборудование, весившее в общем счете около двадцати трех килограмм. - Тион, не обращай внимание на то, что говорил Ник о пехоте или Агеме, пехота не так ужасна, - сказал его отец, потягиваясь. – Помни, что все юноши из благородных семей служат в Агеме как телохранители Царя перед тем, как стать частью кавалерии. Это большая честь быть в Агеме. Гефестион выдавил улыбку. Ему до смерти хотелось рассказать отцу правду, но он не мог. Не хотел вызывать проблемы. Ему уже было плохо от того, что произошло между Царем и Александром. Он поедет в Византий, проявит доблесть на поле боя и вернется победоносным. – Папе не следует переживать обо мне. Даже если кампания будет тяжелее, чем задание Тесея об убийстве Минотавра, я перетерплю, - подумал Гефестион. Бесполезно жаловаться. Они прибыли в лавку, где три солдата испытывали сариссу. Гефестион смотрел на них широко раскрытыми глазами: их тела были покрыты шрамами, сразу вспомнился Царь Филипп, который был живым доказательством всех его битв, тело было похоже на карту, показывающую, каким путем ему досталось величие: глаз был выколот, жуткие шрамы на лице, руках, прессе, ногах… даже если Царь выглядел так, то его мужчины не могли выглядеть лучше. Глядя на них, юноша не переставал сравнивать себя с ними, свою белую кожу без единых отметин; кожа еще не обожжена солнцем, а мышцы совсем не развиты. Солдаты заметили его испытующий взгляд, поэтому Гефестион решил посмотреть куда-нибудь в другую сторону… о! Кузнец уже показывает отцу копье. - Кузнец! – Мощный громкий голос заполнил лавку. Высокий мужчина тридцати двух лет вальяжно зашел в помещение, будто был хозяином. Гефестион мгновенно узнал его; это был Клит Черный, командир Иле Базилике. Что можно сказать о Клите? В войске было два известных человека по имени Клит, поэтому забавно то, что этого Клита Филипп решил называть Черным. Очень интересное решение, а главное, творческое, ведь у командира были черные глаза, волосы, и он был более смугл, чем все воины вместе взятые. Никогда не догадаетесь, как называют другого Клита – Белый. Да, Филипп – явный юморист, - фыркнул Гефестион. Клит Черный – патриот или же фанатик, идеальный македонец, настоящий мужчина: бабник, способный пить до потери сознания, что крайне тяжело сделать в его состоянии из-за терпимости к алкоголю. Гефестион слышал, что Клит Черный однажды соревновался с Галем с северной границы, кто больше пива выпьет, пиво то было на вкус как моча дикого кабана. Интересно, откуда Никандрос знает, какова на вкус моча кабана? Боюсь, ответ на этот вопрос я знать не хочу. По слухам командующий Иле Базилике выиграл после того, как выпил почти десять литров. Галь потерял сознание уже после восьмого. Для Клита не было лучше места на свете, чем Македония, и остальной мир казался ему отсталым лишь потому, что не является ею. Гиппарх увидел Гефестиона с отцом. - Ну-ну! Это же царский мальчишка, - воскликнул Клит так громко, словно хотел, чтобы его услышала вся улица. Гефестион скривился. - Клит Черный! – улыбнулся Аминтор. - Аминтор, а ты что здесь делаешь? Хочешь оставить коня и пойти в пехоту? – спросил Клит, глядя на купленную экипировку. Аминтор засмеялся: - Это Гефестиону. - Зачем? - Для византийской кампании, или же Царь поменял свое решение, и я могу оставаться? – высокомерно сказал юноша. - Гефестион! – Его отец никогда не слышал, чтобы его сын так говорил. - Оставь его, Аминтор, - прищурился Клит. – А тебе, пацан, я скажу вот что: Царь приказал перевести тебя в мою группу немедленно. – Аминтор и солдаты, прислушивающиеся к разговору, замерли в удивлении. - Но ему только шестнадцать, - воскликнул удивленный Аминтор. – Он ведь даже не служил в пехоте, как он может быть в Иле Базилике? Клита передернуло. - Не знаю, приказ Царя, - сказал он в ответ. – И пацан, в следующую нашу встречу, ты будешь называть меня «сэр», понял? ХХХ - Что сделал мой отец? – гневно воскликнул Александр, сидя на берегу небольшого озера. Гефестион был зол настолько, что, покинув торговую лавку, побежал во дворец за филэ, в первый раз пропустив мимо ушей крики отца. Брюнет взял небольшой камешек и швырнул его в воду. - Он сделал это, чтобы держать меня ближе к себе, - заныл Гефестион, глядя стеклянными глазами на водную гладь. - Я понимаю твое негодование, но… - «Но»? - Если бы я был на месте отца, я сделал бы то же самое, - признал Царевич, и его филэ задумчиво посмотрел на него. - Что ты имеешь в виду? - Если бы я был Царем, я бы никогда не определил тебя в Агему, я бы включил тебя в Иле Базилике, чтобы, как ты уже сказал, держать тебя ближе к себе, - пояснил Царевич, передернув плечами. – Я разделяю твое негодование не потому, что считаю, будто мой отец сошел с ума, а потому что ты будешь рядом с ним. - Тогда, - Гефестион взял в руки еще один камень. – Ты говоришь, что я достоин награды только из-за своего лица. Может, тогда мне следует подрабатывать шлюхой, а не солдатом. Спорю, у меня будет отличная карьера, - разозлился Гефестион, и Александр знал почему. - Я этого не говорил. - Не хочу быть испорченным, тобой или твоим отцом не суть важно. Я пойду. – Брюнет швырнул-таки камень в озеро и встал. Александр тяжело вздохнул и пошел следом. - Тион, постой. Быть в Иле Базилике не так уж и плохо, - начал Царевич. – Ты будешь рядом с Царем, прямо в центре битвы. Это почетная позиция не для трусов. Гефестион остановился и запустил руку в волосы. - Знаю. Знаю, что это большая честь, и что я могу получить полезные навыки, но… я не могу быть счастлив от того, что нахожусь в Иле Базилике, потому что нравлюсь Царю. - Тогда сделай все, чтобы быть достойным этого места, - взял его за руку Александр. – Покажи все на что ты способен на поле боя и дай понять другим, кто ты. Брюнет улыбнулся и наклонил голову. - Думаю, ты прав, - сказал Гефестион, чувствуя себя гораздо лучше. – В конце концов, я не могу выставить своего эраста в плохом свете. – Александр улыбнулся ему в ответ. - Не забывай о своем обещании. - Не забуду, - прошептал сын Аминтора. – Но, насколько я помню, это ты должен поторопиться, чтобы я мог исполнить свое обещание. По телу Александра пробежала дрожь. Гефестион заметил волнение по красным щекам. Да, Царевич не мог контролировать свое смущение, и его филэ удачно пользовался этим. Гефестион лениво улыбнулся и подошел ближе к возлюбленному. ХХХ На протяжении нескольких дней Филипп без устали составлял план грядущей кампании, и сегодняшний день он решил посвятить отдыху. Вскочив на верного коня, он неспешно объезжал город. Выехав за пределы города, Царь двинулся к озеру. Евмен, его секретарь, хотел сопроводить своего господина, но Царь отверг его просьбу и поехал самостоятельно с двумя воинами в сопровождении. Филипп был доволен собой, а прохладный ветер и умеренный топот конских копыт успокаивал его… На природе однозначно было лучше, чем во взбалмошном дворце. Мужчина спустился с коня и посмотрел на солнце, скрывающееся за горами, окрашивающее небо в оранжевые цвета. И заметил близ воды светлые кудри сына, сияющие в свете заката. Глаза Царя удивленно распахнулись, стоило ему заметить рядом с сыном Гефестиона. Мужчина повернулся и спрятался за деревом. Это было так по-детски, и всемогущий Царь знал, как это выглядит со стороны, но не мог противостоять внезапному желанию. Рядом с мальчишкой Аминтора он превращается в дурака. Александр притянул к себе ближе Гефестиона за пояс, наслаждаясь вкусом губ филэ, пока брюнет гладил шнурок на шее Царевича. Юноша улыбнулся в губы возлюбленному, видя, что блондин носит его подарок. Александр уткнулся лицом в шею любимого, щекоча кожу дыханием. Царевич не мог оторваться от него, от кожи, запаха, от всего его. Гефестион был только его и больше ничьим. Сильное чувство горело в груди Александра, почти ослепляя его разум, когда он впился губами в изящную шею. Руки обвились вокруг Гефестиона с почти одержимой силой, и юноша невольно застонал. - Ты дразнишься, - улыбнулся Гефестион. - По твоей вине, - прошептал Александр в его кожу. Гефестион слегка оттолкнул блондина от себя и коварно ухмыльнулся. - Оставайся на месте, - попросил он, заинтриговав Царевича. Гефестион опустился перед ним на колени, не отводя взгляда от завораживающих глаз возлюбленного, и опустил собственные руки на колени Александра, скользя пальцами по коже, наслаждаясь твердостью мышц, пока не достиг бедер блондина, и Александр посмотрел на него с непониманием. Юноша поцеловал кожу на внутренней стороне бедер и мазнул губами чуть выше, пробуя кожу кончиком языка. Он приподнял хитон Царевича и оставил поцелуй на колене, и Александр прикусил губу от происходящего действа. Александр был счастлив. Ему казалось, будто само божество сейчас услаждает его. В его юной жизни он еще не испытывал подобных эмоций, и все его тело горело в предвкушении. Ноги Царевича дрожали, и вскоре из груди его вырвался стон. Он не знал, откуда Гефестион научился этому, но в этот момент это мало интересовало его. Он был во власти своего возлюбленного. На конец блондин устало опустился на спину, тяжело дыша, щеки горели огнем, а светлые волосы больше походили на птичье гнездо. - Тебе понравилось? – спросил Гефестион, облизнувшись, и Царевич сглотнул. - Очень, - ответил Царевич одними губами с широкой улыбкой на лице. – Я люблю тебя. – Снова эти слова. Почему же они так влияют на него? И снова Гефестион не смог ответить, лишь улыбнулся и чмокнул Александра в щеку. Недалеко от них Филипп чувствовал, как все его существо заполонили две мощные разрушительные силы: желание и ревность. Две силы, способные разрушить самообладание любого мужчины. Даже во снах Филипп не смел вообразить, каков может быть сын Аминтора, и откровение поразило его до кончиков пальцев. Что бы ни случилось, а этот мальчишка подчинится ему. ХХХ За два дня до отбытия войска в Византию Александр услышал, что известный греческий художник Апеллес находится в Пелле. Апеллес рисовал Александра и Царя Филиппа множество раз, и спустя много лет Юлий Цезарь, римский диктатор, будет владеть коллекцией портретов будущего Царя. Сразу же Царевич связался с художником и отправил посла за филэ. - Апеллес уже во дворце? – спросила Клеопатра, сестра Александра четырнадцати лет. Она сидела на кушетке и расчесывала свои длинные рыжие волосы, так похожие на материнские. - Да, тебе он нужен? – спросил ее брат, проглядывая карты на отцовском столе. - Я хочу, чтобы он нарисовал меня, - заявила девочка. – Хочу быть как Афродита, обнаженная перед ликом Ареса. Александр засмеялся. - Боюсь, ты еще юна для такого. – Кто-то постучал в дверь. - Царевич, - сказал страж, входя в кабинет. – Гефестион, сын Аминтора, просит аудиенции. - Впусти его. - Гефестион? Разве это не тот твой друг, которого ненавидит мама? – оживилась Клеопатра. - Он самый. Гефестион вошел в комнату и поднял руку в знак приветствия: - Хайре, Александр! – улыбнулся он, когда глаза внезапно остановились на юной Царевне. - Я думал, что никогда не представлял Вас друг другу, - сказал Александр, и Клеопатра мгновенно поднялась с места. – Клеопатра, это Гефестион, сын Аминтора, мой филэ и эромен. - Клянусь Аполлоном, ты красив как бог! – взмахнула руками Клеопатра, пораженная до глубины сердца. - Вы льстите мне, Царевна, - легко кивнул Гефестион. - Клео, можешь звать меня просто Клео. Как угодно называй, как только пожелаешь, - подумала Царевна, не сводя взгляда с юноши. Александр удивленно посмотрел на нее. - Хорошо, Клео. - Ты уже собрал все вещи? – спросил Царевич, пытаясь перевести тему. - Да, мать настаивает на том, чтобы я взял свой личный обед, подразумевая под ним печенье и ветчину,.. – ответил Гефестион, и Клеопатра засмеялась, захлопав в ладоши. - Твоя мать хорошо готовит? – спросила девочка. - Потрясающе. - Ох, какое совпадение! Я тоже обожаю готовить. Александр застыл. - Нет, не обожаешь, ты не можешь поджарить даже яйцо. – Сестра смачно наступила ему на ногу. - Я учусь, - насупилась Клеопатра и вновь повернулась к другому юноше и сверкнула улыбкой. – Так Гефестион, ты отведешь меня в свой дом, чтобы отведать блюда твоей матери и научиться новым вещам. Ты не против? - Конечно. – Иного ответа Гефестион придумать не мог, потому как не знал, как можно избежать этого. - Пойдем, хочу тебя кое о чем попросить, - сказал Александр, ведя филэ за руку. - Увидимся, Клео. - О! Постой, Александр, может Апеллес нарисует нас, тебя, меня и Гефестиона, вместе? - И тебе здравия, Клеопатра, - сверкнул злобным взглядом Александр и скрылся за дверью вместе с другом. ХХХ - Зачем ты посылал за мной? – поинтересовался Гефестион, следуя за филэ. - Я прошу твоей милости. - Что? - Заходи. – Юноши вошли в большую комнату с окном во всю стену. Солнечный свет проникал в покои, освещая силуэт тощего блондина, склонившегося над пергаментом. - Надеюсь, я не помешал Вам, мастер Апеллес, - сказал Александр, подходя к нему ближе. Мужчина поднял на него зеленые глаза и улыбнулся. - Царевич, для меня честь приветствовать Вас снова. – Затем Апеллес заметил брюнета рядом с царской особой. – Вы говорили об этом юноше? - Да, это мой эромен, Гефестион, сын Аминтора. Тион, это мастер Апеллес, - представил их Александр. - Апеллес? Сам мастер Апеллес? – шокировано выдохнул сын Аминтора. Подобная встреча могла бы сравниться со встречей с Да Винчи. Мужчина, стоявший перед ними, был легендой пенинсулы. Любой аристократ дрался бы за портрет от него до самой смерти. - Я попросил мастера нарисовать тебя, - шепнул Александр, и его филэ посмотрел на него с недопониманием. - Меня? Зачем? – спросил Гефестион, недоумевая. - Потому что мысль о том, чтобы не видеть тебя месяцами, разбивает мне сердце, и я не знал, как иначе я мог видеть тебя, кроме как нарисованного. – Его слова были сравнимы с огнем, полыхающим в сердце Гефестиона. Даже художник невольно улыбнулся. - Царевич, сколько дней мне отведено с вашим другом? - Два дня, - ответил Гефестион, глядя на блондина. Александр счастливо улыбнулся.

Пытайся удержаться В этом сердце Ещё немного Пытайся удержаться. (Try, try, try. Smashing Pumpkins)

Наконец войско было готово к походу. Гефестион плохо спал ночью, а на утро, к большому сожалению матери, даже не позавтракал. Он выехал за пределы города к месту сбора, и, когда прибыл на место, юноша шокировано открыл рот. Он никогда не видел подобного скопления людей. Здесь было около тридцати тысяч душ, вооруженных до зубов и готовых маршировать и сражаться под приказы… По телу его пробежали мурашки. Гефестион похлопал коня по белому боку и двинулся дальше, выглядывая единственного мужчину, которого он знал в этом хаосе, - Клита Черного. Его старший брат Никандрос, должно быть, выехал раньше него, если вообще был дома. Скорее всего вновь развел какую-нибудь девчонку, драматизируя, что идет на войну и не вернется. Бедному воину нужна последняя ночь любви, как же, - закатил глаза Гефестион. Он никогда не чувствовал себя настолько потерянным в гуще народа, он не знал расположение отрядов… Ну теоретически он знал, но теория проще практики. Юноша чуть приподнялся на коне, поджав колено под себя и вытягивая шею, чтобы разглядеть получше что впереди, не заметив, что наехал на одного из пезетайров. - Смотри, куда прешь, идиот! – зло воскликнул мужчина. - Простите, - смущенно проговорил Гефестион, выглядывая из-за гривы коня и видя огромных размеров мужчину лет сорока. Юноша мгновенно узнал в нем ветерана из лавки кузнеца (его шрамы были отличительным признаком), ровно как и мужчина узнал его. - Ты потерялся? - Что-то вроде этого, - кивнул Гефестион. - Иле Базилике находится в центре. Видишь пурпурное знамя со звездой? – указал мужчина. – Там Царь и вся Иле Базилике… Пойдем, я проведу тебя. – Мужчина пошел дальше, позвякивая оружием на каждом шагу. Они двинулись вглубь настолько медленно, что воины невольно обращали внимание на ездока, заставляя юношу краснеть от ненужного внимания. - Как Вы узнали, что я ищу Иле Базилике? – спросил Гефестион, не зная, куда деть себя от вездесущих взглядов. - Я видел тебя в лавке, а спутать с кем-то тебя сложно, - ответил мужчина, совершенно не стесняющийся того, что только что признался, что подслушивал. – Как бы то ни было, я Крирякос, сын Клеандра. - Гефестион, сын Аминтора. - Сколько тебе, сынок? - Шестнадцать. - Первая военная кампания? - Да. - Все будет в порядке. Не спускай глаз с врага, и все будет хорошо. Одна ошибка может стоить тебе жизни, - сказал ветеран. - Я запомню… а в каком Вы отряде? – спросил Гефестион. - В отряде под командованием полководца Пармениона, серебряные щиты, - гордо выпятил грудь Крирякос. – Вот и гиппарх Клит. В нескольких шагах от них стоял Клит Черный, выкрикивая приказы. Его длинные черные волосы развевались на ветру. – Вот про кого писал Ликирг, - подумал Гефестион, вспоминая известного философа, давшего спартанцам перечень правил поведения. Ликирг писал, что длинные волосы делают солидных мужчин красивее, а уродливых – еще ужаснее. – Наверное, к нему будет применимо второе. - Спасибо, я бы никогда не добрался сюда в одиночку, - начал Гефестион, но ветеран прервал благодарности взмахом руки. - Тион! – раздался знакомый голос. – Где ты был? Я ждал тебя целую вечность. – Александр подошел к нему. Гефестион слез с коня и попрощался с мужчиной: - И снова спасибо. - Увидимся еще, сынок. - Кто это? – спросил Александр, когда мужчина уже был достаточно далеко. - Его зовут Крирякос, он помог мне добраться сюда, - пояснил Гефестион. Он взял поводья и потрепал своего коня по морде. Царевич мягко рассмеялся. - Ты потерялся? – поддразнил он филэ. Гефестион поджал губы. – Не могу поверить, как? Ты ведь знаешь, как устроено войско. - Одно дело знать и совершенно другое наблюдать за всем этим, - скрестил руки на груди брюнет. - Тион, это легко. Все устроено в совершенном порядке. – Царевич взял его за руку. – Идем. Здесь находится пехота, называемая таксис, - указал он на отряды. – Фаланга содержит десять таксис, в каждой таксис находится по шесть лохос, а в каждой лохос находится шестнадцать декас, которые в свою очередь включают по шестнадцать мужчин в каждой, - объяснил Александр, переводя пальцы с одного отряда на другой. – Лучшие пехотинцы – это гипасписты, и личная охрана Царя рядом, Агема Гипаспистов. Впереди пезетайров и пехоты находится конница гетайров, разделенная на восемь Ил, отрядов. Первый из конных отрядов – это Иле Базилике во главе с Царем, над ней висит пурпурное знамя с шестнадцати-конечной звездой династии Аргеадов. - Что насчет них? – спросил его филэ, глядя на небольшое скопление воинов чуть в стороне. - Наемники и союзники. - Как ты это делаешь? – восхищенно спросил Гефестион. - Что делаю? - Не теряешься здесь. – Царевич улыбнулся. - Просто все запоминаю. – Внезапно на лице его отразилась жуткая для его возраста серьезность. – Я пришел подарить тебе кое-что. – Его филэ моргнул недоуменно, и Александр подал ему маленький медальон. – В нем находится локон моих волос… На удачу. - Спасибо, я всегда буду носить его, - улыбнулся Гефестион, надевая его себе на шею и чувствуя, как тепло разливается в его груди. - К тому времени, как ты вернешься, я исполню свое обещание, - уверил его Александр. - А я вернусь достойно, чтобы моя семья и мой Царевич были горды за меня, - сказал брюнет, глядя ему в глаза. - Я так хочу поехать с тобой. - Знаю, но у нас будет еще возможность. Позже. – Внезапно они замолчали. Гефестион взял его за руку и погладил загорелую кожу большим пальцем. – Сделай так, чтобы я был горд за тебя; не позволяй своему характеру брать контроль над тобой. - Это у кого еще взрывной характер? – притворно возмутился Александр. До них донесся гул трубы, созывающей войско на собрание. - Ты должен идти, - сказал Александр, не выпуская ладонь филэ. – Эта труба созывает твой отряд; Клит расскажет тебе, что делать дальше. – Гефестион кивнул. – Я люблю тебя. – Его филэ лишь улыбнулся, но в этот раз Царевич не мог оставить это незамеченным. – Почему ты никогда не отвечаешь мне? Черт, - подумал Гефестион. - Я.. я не знаю. - Не знаешь? – Александр отпустил руку Гефестиона. – Чего ты не знаешь? - Я не знаю, что сказать тебе. – Гефестион постарался быть честным. - «Я тоже люблю тебя» было бы неплохим ответом, не думаешь? – начинал злиться Царевич, вена на его лбу вспухла. – Если только ты не любишь меня. Брюнет тяжело вздохнул. - Я этого не говорил. - Не говорил, признаю, но и не сказал обратного. - Ксандре, мне правда нужно идти. Мы поговорим обо всем, когда я вернусь. – Царевич все еще злился, поэтому темноволосый юноша чуть смягчил тон. – Прошу, не злись, я не хочу покидать тебя на этой ноте. - Хорошо. - Будь осторожен. Филипп смотрел на своего сына и его филэ, как стервятник, готовящийся напасть. Парменион, Клит Черный и даже Аттал заметили, что с каждым днем одержимость Царя сыном Аминтора становилась все сильнее и сильнее, и это не могло привести к счастливому концу.