Сказ о македонце

На следующий день Леоннат вновь отправился в дом Аминтора. Собрав все остатки храбрости, он намеревался просить Беренику о встречах, поэтому выглядел безупречно. Темно-каштановые волосы причесаны, хитон приглажен, а в руках гигантский букет цветов. Но увидев Беренику, сидящую в саду со свитком в руках, (египтянка расчесывала ей волосы), он забыл как говорить, и, когда пятнадцатилетняя девочка повернулась к нему и улыбнулась, он запаниковал, развернулся и зашел в дом. - О, Артемида! Какие прелестные цветы! – воскликнула Антигона, увидев юношу в дверях. – И кому же они? - Кому? – нервно заикнулся Леоннат. – Эм… Гефестиону. Антигона растерянно посмотрела на него и пожала плечами. Кто она такая, чтобы критиковать современное поколение? - Вот, это тебе, - буркнул Леоннат, сунув букет Гефестиону. Александр, сидевший в комнате, застыл: - С каких это пор ты приносишь цветы моему эромену? - Не спрашивай. – Царевич прищурил глаза и ухмыльнулся. - О, теперь я заинтригован, - протянул блондин, и по лбу Леонната скатилась капелька пота. – Ты такой нарядный сегодня и… это что, благовония? – Леоннат покраснел, и Гефестион ободряюще улыбнулся ему. – К тому же ты принес цветы, а значит, ты хотел впечатлить женщину, а так как ты пришел в дом Тиона, это может быть только его мать, в чем я сомневаюсь, или же его сестра. – Леоннат превратился в помидор. - Ты шутишь! – воскликнул Гефестион. – Тебе нравится моя сестра. - Не говори это так, - попытался защититься Леоннат, но сын Аминтора не сводил с него глаз. Вздохнув, молвил: - Ладно. Да, мне нравится твоя сестра, счастлив? Александр и Гефестион посмотрел друг на друга и захохотали. - Что смешного? – нахохлился Леоннат. - Ничего… просто вчера, - Гефестион вновь закатился смехом. – Ксандре сказал мне. – Царевич схватился за живот от смеха. – Что хочет жениться на Эни… Леоннат помрачнел еще больше, и друзьям пришлось долго убеждать его в том, что это была шутка. Хотя он и не до конца поверил в это. ХХХ Александр с друзьями покинули Пеллу через два дня. Никандрос и Аминтор также покинули Пеллу, следуя приказам Царя, а Гефестион остался дома вместе с матерью и сестрой. Его дед настоял на поездке в Афины. Он хотел убедиться, что с его сестрой все будет в порядке. Теперь, когда Царь и Царевич уехали, царевна Клеопатра почти каждый день навещала Гефестиона, и, когда ее сводная сестра узнала об этом, они стали навещать его вместе. Теперь Фессалоннике было тринадцать лет. Белокурые волосы и голубые глаза делали ее похожей на куклу. Для всех был очевиден интерес Царевен к нему, и Береника не уставала дразнить брата на эту тему. - Кто тебе нравится больше? Клео или Фесса? – спросила однажды сестра. - Никто из них, - процедил Гефестион, устав от столь пристального внимания к своей персоне. Ему хотелось отдохнуть. - Клео, конечно, горяча, но вот Фесса красивее. Ты замечал, что они надевают очень короткие хитоны, когда приходят сюда? – пихнула его в плечо Береника. Ей было весело. - Нет, не замечал, - солгал он. Конечно же он замечал, да и кто бы не заметил… Однажды даже Антигона отчитала Клеопатру, которая была разодета как шлюха, а не как Царевна. - О, ну же, одна из них тебе должна нравиться больше, - настаивала сестра. - Молчи. Что это тебе даст? - Даст мне? – спросила Береника притворно удивленно, но Гефестион знал ее слишком хорошо. - В обмен на то, что я скажу, кто мне нравится больше. – Береника попыталась возмутиться, но увидев блеск в глазах брата, надула щеки. - Ладно. Клеопатра обещала мне ожерелье, а Фессалоника – браслет, - призналась она. – Так что мне им говорить? «Никто»? - Почему нет? - Прошу, Гефестион, скажи хоть что-нибудь другое… и вот только не говори, что тебе нравится Александр, потому что иначе я тебя пну, - пригрозила девушка. Живя в доме с братьями и без сестер, она прекрасно знала, как бить побольнее. - Между Клеопатрой и Фесссалоникой? Пожалуй, Клеопатра, - сказал Гефестион, не сильно заботясь об ответе. - Почему? - Почему!? Мне еще и должно дать объяснения? - Конечно, почему Клеопатра тебе нравится больше? – спросила Береника с возрастающим интересом. - Я не знаю. - Тион, ну же, скажи, для меня, - хлопнула ресницами девушка. - Хм… думаю, потому что она... больше похожа на Ксандре, - наконец сказал юноша. Береника закатила глаза: - Этот ответ меня не устраивает, но, думаю, они купятся на это, - сказала девочка, вставая с кровати. – Мне нужно еще кое-что спросить у тебя. - Что? – Гефестион присел на кровати,поместив руки на коленях. - Ты уже спал с Александром? – юноша покраснел. - Что это за вопрос? - Мне любопытно. – Бедный Гефестион, думавший доселе, что его сестра еще так невинна. – Так что? - Я не буду отвечать. - Вредина! – крикнула Береника и, хлопнув дверью, вышла из комнаты. Теперь, когда Александр узнал, что собственный отец крал его почту, он писал Гефестиону, используя всех, кроме официального гонца. Поэтому его возлюбленный получал письма почти каждую неделю. Удача была на стороне македонцев, хотя год и прошел без захватывающих битв, и это в некоторой степени подстегивало Гефестиона. Он хотел быть готов к тому времени, когда будет окончательная битва про бунтующих Фив. Гефестион явно был неудачником. Едва оправившись от ранения, он схватил простуду, и заболел еще больше. Он провел месяцы в кровати, и когда прошел день рождения Александра, он столкнулся с новой проблемой: потеря формы. Жестокие слова Филиппа все еще были свежи в его памяти, и он решил для себя, что станет лучше, а в этом ему мог помочь только дед. - Дедушка, ты свободен? – спросил Гефестион, входя в комнату. - Да, сынок, тебе что-то нужно? – Деметриос закрыл сундук и присел на стул. Комната деда была очень простой. Ему не нравилась роскошь, поэтому иногда Никандрос дразнил его говоря, что он живет как спартанец, имея в комнате лишь кровать, стол, стул и большой сундук. Гефестион присел на кровать. - Я хочу попросить тебя кое о чем, - сказал его внук немного нервничая, и Деметриос насторожился. – Ты можешь научить меня биться на мечах? Я хочу сражаться как ты. Дед замолчал. Давным-давно, когда сам он был еще молод, он научился сражаться с двумя мечами и без щита. Гефестион даже слышал, что его дедушка способен остановить стрелы своими клинками, хоть и не знал, правда ли это, но Деметриос был лучшим мечником во времена царя Аминты III. - Почему ты хочешь научиться сражаться как я? Твой отец много платит этому спартанскому инструктору, чтобы вы с Ником умели обращаться с мечом, - нахмурился Деметриос. - Потому что я хочу защитить Александра. Я хочу быть лучшим мечником, совсем как ты, чтобы всегда быть рядом с ним. Я не хочу быть обузой. Мне нужно быть сильнее. – Что-то было особенное в голосе Гефестиона, что заставило Деметриоса вздрогнуть. Серые глаза горели огнем. Деметриос кивнул. - Пусть будет по-твоему, я буду учить тебя, но предупреждаю, будет нелегко, - сказал мужчина, серьезный как никогда в жизни. Гефестион выдержал его взгляд. - Я вынесу все, для него. У Деметриоса никогда не было ученика, ему не нравится обучать, он создал боевые техники самостоятельно, до этого момента у него просто не было причин обучать кого-то. Когда его сыновья были младше, они хотели сражаться как он, но, завидев, как на самом деле это тяжело, они сдавались. Но теперь… видя огонь в глазах внука Деметриос знал, что у него хватит духа выстоять все тренировки. Может, талант перешел к нему? Посмотрим. Дедушка решил, что мы должны уехать подальше от дома, потому как пока рядом находится мама и ее потрясающая еда, я не стану сильнее. Поэтому мы отправились в Иллирию, не к той границе, которую она делит с Македонией, нет. Мы отправились в опасные непокоренные земли иллирийцев. А затем я увидел настоящего дедушку, которого не знал ранее: дикого, сильного и беспощадного воина. Он тренировал меня каждый день, чтобы сделать мое тело сильнее, и несколько месяцев не учил ничему новому; мы повторяли одно задание раз за разом: просыпаемся перед рассветом, идем к реке, умываемся, возвращаемся, завтракаем, затем упражняемся почти весь день, охотимся и убираем за собой следы, даже если уже хочется валиться с усталости. Мне было тяжело. Хотелось закончить быстрее и вернуться к Александру, но дедушка не торопился. И только через почти пять месяцев он начал учить меня действительно бою. Мы тренировались на паре деревянных мечей. Они были тяжелее обычно меча раза в четыре. Я не был ловок, поэтому приходилось очень тяжело. После первого месяца таких тренировок я был весь в синяках, а дедушка никогда не лечил мои раны… - Хочешь знать, в чем твоя проблема, Тион? – сказал Деметриос, поджаривая тушку оленя, пока Гефестион лежал на земле, неспособный двигаться после нескольких часов тренировок с деревянными мечами. – Твои родители слишком избаловали тебя. Вот в мои времена все было иначе. Помню, однажды родители оставили меня голодать, пока я не научился сам охотиться… Тион? Ты слишком тих, живой? - Едва ли, - выдохнул Гефестион. – У меня, наверное, сломано ребро. - О ну с тобой все будет в порядке, - сказал мужчина спокойно. – Однажды мне пришлось сражаться со сломанной рукой, и я даже так убил троих… Хорошие времена были. - Дедушка? - Да, сынок. - Откуда у тебя эти мечи? – спросил Гефестион с искренним любопытством. Мужчина улыбнулся. - Это долгая история. - Все хорошо, я все равно не могу двигаться. – Деметриос захохотал. - Ну если дело обстоит так, - мужчина вытянул ноги перед собой. – Когда мне было примерно столько же, сколько тебе сейчас, я встретил кузнеца, приехавшего из итальянского городка Этрурия. Он хотел проехать в Римскую Испанию, недалеко от Геркулесовых столбов. Здесь он учился, как делать двуручные мечи. Также он говорил, что создать такие мечи было очень трудно, и только благодаря многим усилиям и труду он смог создать два потрясающих меча. И тогда он решил, что отдаст их лучшему мечнику, которого только встретит на своем пути. Поэтому он и путешествовал по Европе. - И ты был тем лучшим мечником? - Так он сказал. Я встретил его после одной дикой битвы с Иллирийцами, - продолжил Деметриос. – В Греции и Македонии принято сражаться как солдатам, следуя строгой дисциплине для общего блага. Варвары (кельты или германцы) сражались поодиночке, были воинами. Ты должен уяснить, Тион, солдат и воин – это совершенно разные понятия. Солдат обучен следовать приказам, стоять в иерархии по отношению к другим, сражаться ради других. Воин же сражается для себя. - И ты учился сражаться как воин? - Да, поэтому-то меня и называют Варваром, - ответил дед. – Но также я знал, что должен подчиняться приказам, что отличало меня от других варваров. - Сколько ты заплатил за эти мечи? - Нисколько, ни единой драхмы, - улыбнулся дедушка. – Он не хотел взимать с меня плату, просто сказал: «лучшие мечи лучшему воину». Вот и все. Он не сказал мне своего имени, но сказал имена мечей – Кастор и Полидевк. - Кто это? - Боги его страны, итальянские боги, - объяснил Деметриос. Повисло молчание, и на мгновение они услышали даже треск огня. - Гефестион, у тебя тяжелая судьба, - низко начал мужчина. – И боюсь, ты будешь горько страдать. - Знаю, - ответил юноша. - С тобой произошло что-то ужасное, я знаю, но ты не обязан говорить мне об этом. – Внук посмотрел на него с сожалением. – Просто хочу сказать, что тебе будет нелегко. Не буду говорить, что ты краше Аполлона, не хочу повторять ошибку Кассиопеи, но ты отличаешься от других… А мужчины не доверяют тем, кто краше их. Мы не доверяем тем, у кого красивое лицо, и не спрашивай почему. Просто таков закон. И даже сейчас к тебе приковано слишком много внимания. - Ты говоришь об Александре? – осторожно спросил Гефестион. - Об Александре, его сестрах… Царе, тебе лучше знать, - сказал Деметриос, доставая мясо. – Хочешь знать, почему я согласился учить тебя? - Да… - теперь юноше действительно было интересно. Он бы никогда не подумал, что его дед столько знал о нем. Никандрос был прав: Гефестион недооценивал свою семью. - Потому что из всех нас твоя судьба будет более жестокой, и ты должен быть готов, - сощурил глаза Деметриос. – Ты хочешь защитить кое-кого, благороднее этого желания не существует, чем стать сильнее для того, кого любишь. Поэтому мы здесь. Гефестион улыбнулся, чувствуя растекающееся в груди счастье. Он был горд, что у него есть такой дед. - Дедушка, если я научусь сражаться как ты, ты отдашь мне мечи? – Деметриос громко расхохотался, словно не слышал ничего смешнее в жизни. - Только через мой труп, сынок. Через пару дней наступит восемнадцатый день рождения Александра, и с каждым днем Гефестион терял терпение. Он перечитал последнее письмо Царевича, в котором тот писал о том, что греки отступили под Херонею. Если он не поторопится, то пропустит сражение. Сражение, которым грезил Александр, - против Священного отряда. - Дедушка, мне нужно идти, - упрямо канючил Гефестион. – Я слишком далеко от центральной Греции, и если не выеду сейчас, то не успею вовремя. - Ты не готов, - отрезал Деметриос, и Гефестион почти отчаялся уговорить его. - Мы здесь уже год, я готов… Мне нужно идти. Александр будет сражаться против Священного отряда, я нужен ему. – Дед засмеялся. - Ты ему нужен? Тион, ты не можешь победить Священный отряд. Фиванцы называют их Тенями Смерти, потому что последнее, что ты видишь в битве с ними перед тем, как войти во врата Аида, это их тени. Они не отступают и не сдаются. И самые счастливые из их врагов это те, кто погиб быстро. Гефестион почувствовал, как страх за Александра больно кольнул его в сердце. - Мне. Нужно. Идти, - медленно сказал он. – Пусть я умру рядом с ними, а не пережидая сражение, словно трус. Снова огонь в глазах, - подумал Деметриос. - Ладно. Достанешь до меня мечом, поедешь. – Гефестион улыбнулся. Мужчины будут сражаться на деревянных мечах. Гефестион, стоя напротив деда, чувствовал себя неважно; тревога затмевала его разум. Нужно сконцентрироваться, - тяжело вздохнул юноша. Ему нужно выкинуть все лишнее из головы и успокоиться. Дедушка учил его читать мысли врагов, и теперь он не мог позволить Деметриосу прочитать его собственные. – Всего лишь одно касание. - Помни, Гефестион, когда ты сражаешься с двумя мечами, сила нападения очень велика, но защиты как таковой нет. Ты должен быть быстрым и покончить с врагом быстрее, чем он доберется до тебя, - сказал мужчина, и внук кивнул. – Готов? Гефестион атаковал первым, делая выпад одновременно двумя мечами. Деметриос поставил блок одним мечом и вторым попытался достать до беззащитного бока юноши. Внук скрипнул челюстью и сделал обманчивый выпад в бок, вторым мечом прикоснувшись к груди деда, где гулко билось сердце. - Я выиграл, - высокомерно улыбнулся сын Аминтора. Мужчина моргнул и удивленно посмотрел на кончик деревянного меча, уткнувшийся в сильную грудь. - Хм, я старею. - Стареешь? – Гефестион опустил мечи. – Или же я становлюсь лучше? - Нет, я определенно старею. – Внук закатил глаза. – Теперь ты можешь идти, и если не поторопишься, то будешь чистить поле после сражения. Гефестион сверкнул улыбкой и побежал к своему коню. Он заехал домой, чтобы захватить свое обмундирование и новый плащ, что сшила ему Береника, и потом продолжил свое путешествие. Мать настаивала на том, чтобы хотя бы два слуги из их дома сопроводили его, но сын отказался. Если он не может защитить себя, то как же он сможет защитить Александра? Юноша взял с собой двух коней: белого жеребца Аластора и гнедого коня из семейных конюшен. Он ехал весь день и всю ночь без сна и прибыл в македонский лагерь на третий день. Зрелище было захватывающим. Палатки расположены в идеальном порядке, согласно группам и подразделениям. Например, все солдаты из Верхней Македонии находились в одной зоне лагеря, как и все союзники. Лагерь был обнесен частоколом, и на границе стояли посты часовых. Гефестион подъехал к главным вратам, покрытый пылью с головы до ног, но не терявший при этом своей привлекательности. За спиной висели два кописа, один - рукояткой вверх, другой – рукояткой вниз. Волосы сильно отрасли, опускаясь до середины спины. Ему хотелось отрезать их уже по прибытию, поэтому сейчас они были в высоком хвосте. - Кто там? – донесся голос часового. - Гефестион, сын Аминтора, - сказал юноша, остановившись недалеко от частокола. - Чего надо? – Гефестион нахмурился. Судя по акценту, он скорее всего из Верхней Македонии… и новый в войске, - вздохнул Гефестион. - Я прибыл из Пеллы, чтобы вступить в войско. - Пароль? – спросил мужчина. Гефестион глубоко вздохнул и попытался ответить более менее вежливо. - Я только прибыл из Пеллы, - вновь сказал он очень медленно. – У меня нет… кхм.. пароля. - Тогда ты не можешь пройти. Таковы правила, - отрезал мужчина, и обычно спокойный Гефестион начал злиться. - Почему бы Вам не спросить офицера выше по рангу, могу ли я пройти? Спокойно, он всего лишь делает свою работу. - Ты не можешь пройти без пароля, - повторил мужчина. - Как ваше имя? - Зачем тебе? - Я состою в Иле Базилике… - Нет, не можешь состоять, - перебил часовой, полностью уверенный в свлих словах. – Ты слишком юн, чтобы быть в Иле Базилике. Гефестион закатил глаза. - Меня не волнует, верите Вы или нет, я состою в Иле Базилике и я эромен царевича Александра. – Ему не нравилось представляться таким образом, но у него не оставалось выбора. – Иди и спроси офицера выше по рангу. - Ну ты и правда можешь быть чьим-то эроменом. - О Зевс! Идите. – Мужчина посмотрел на него с недоверием, но все же пошел. Юноша слез с Аластора и начал идти. Он чувствовал себя очень уставшим после стольких часов беспрерывной езды. Сын Аминтора поднял голову вверх и посмотрел на заходящее солнце. Вскоре потемнеет, и он лелеял мечту о том, что наконец примет ванну и отведает трапезы с Александром. На лице расцвела глупая улыбка. Часовой, чье имя было Александрос, нашел офицера выше по рангу, но тот был слишком занят и отправил его прямиком в палатку Царевича. Паж уже самого Царевича отправил мужчину в шатер Царя. - Царь вызвал Царевича еще ранним утром, он должен быть так, - сказал мальчик, и Александрос двинулся туда. Вот здесь стражники задержали его надолго. Когда уже смеркалось, Царевич показался из шатра, и стражники пихнули заснувшего Александроса. - Вот и он. Часовой поднялся и посмотрел на Александра, не зная, как к нему обратиться: следует ли ему назвать того Царевичем, высочеством, Александром или же юным господином? Он не знал, но дело не требовал промедления, Александр уходил. Александрос побежал за ним. - Царевич! – наконец выкрикнул он, молясь, что он правильно выбрал слово. Александр и Птолемей, сопровождавший его, остановились и развернулись. Мужчина сглотнул, когда разноцветные глаза Царевича столкнулись с его, что-то было нечеловеческое в них. - Чего ты хотел? – спросил Птолемей, и Александрос очнулся. - Я Александрос, сын Гипата, - начал часовой. – Главные врата сегодня – мой пост, днем прибыл юноша, говорящий, что он ваш эромен, сэр. Блондин распахнул глаза. - Гефестион здесь? – спросил Александр, подходя к мужчине. - Да, так он назвался, - сказал часовой. - И где он? – Царевич был так рад, что Птолемей невольно улыбнулся. Только Гефестион мог заставить Александра вести себя как ребенок. - О! Снаружи. - Где снаружи? Снаружи моей палатки? Снаружи…? - Снаружи лагеря, сэр. Он не знал пароля, поэтому я не посмел пропустить его, - отчитался часовой. Александр посмотрел на него, думая, убить ли его за нерасторопность или же посмеяться над глупцом. В итоге он решил ничего не делать и пройти к главным вратам вместе с Птолемеем и озадаченным мужчиной позади. Уже потемнело. Гефестион ждал уже несколько часов, ему было скучно, и, уже не надеясь на то, что кто-нибудь вернется к посту, он стал есть оставшиеся запасы еды. - Знаешь, Аластор, а это облако похоже на подвыпившего Пердикку, - от скуки Гефестион говорил бред, когда врата открылись. Юноша встал и увидел трех приближающихся мужчин, и когда он признал в одном из них Александра, на лице его расцвела счастливая улыбка. Его возлюбленный очень изменился, повзрослел. На теле бугрились мышцы, кожа потемнела от частого пребывания под солнцем. Наконец-то он стал походить на того мужчину, кем всегда хотел быть. Александр, в свою очередь, остановился в паре шагов от того, по кому так сильно скучал. Гефестион тоже сильно изменился, вырос. Теперь в свои восемнадцать лет он был выше Александра на целую голову. И теперь его привлекательность возросла в разы, потому как он стал зрелым, потерял юношескую угловатость в чертах. Царевич уставился на него так, будто увидел впервые. Они молчали так долго, что Птолемею пришлось громко хмыкнуть, чтобы пробудить их. - Тион, - выдохнул Александр. - Ксандре, - засиял Гефестион и рванул к блондину, чтобы страстно обнять. Птолемей покачал головой, не скрывая улыбки, и потрепал часового по спине: - Пойдем. Не думаю, что мы им понадобимся. – Стоило мужчинам удалиться, Александр прикоснулся собственными губами к губам Гефестиона. Царевич поцеловал его сладко, Гефестион вплел пальцы в пыльные светлые волосы, притягивая его к себе ближе, заставляя того подняться на цыпочки. Да, между ними любовь. И желание. Большим пальцем руки Александр прикоснулся к уголку рта филэ и заставил того низко застонать. - Я так скучал по тебе, - прошептал Царевич, положив руку на его щеку. - Как и я, - улыбнулся Гефестион и поцеловал его в кончик носа. - Пойдем, ты, должно быть, сильно устал, - сказал Александр, нехотя отпуская его. Уже стемнело, нужно торопиться в лагерь. - Ты ведь не знал, что я здесь, а твой часовой не пропускал меня, - сказал Гефестион, поднимая свое обмундирование с помощью Царевича. - Он не мой часовой, а Царя. – Филэ захохотал. - Хороший. Александр взял за узды гнедого коня и переплел пальцы другой руки с пальцами Гефестиона, ведя его по лагерю, где мужчины уже готовились к отбою. Ночь перед битвой еще предстояла, и Царь приказал удвоить паек и подать каждому только два кубка вина, не больше, потому что завтра ему понадобятся сильные воины, а не пьяницы, мучающиеся от перегара. - Пердикка и Леон обрадуются тебе, - обернулся Александр. Он не мог ни на секунду отвести взгляд от повзрослевшего филэ. - И не знаю почему, но до завтра я их не увижу, так? – Гефестион был счастлив настолько, что запел бы… Вот только если бы он умел петь. Однажды он попытался спеть с Береникой, вот только соседский пес стал лаять как бешенный. Это был божественный знак, говорящий, что петь ему явно не надо и пытаться. Александр улыбнулся. - Почему все так… взбудоражены? – спросил Гефестион. - Завтра на рассвете мы сражаемся против Афин и Фив, - удивленно пояснил Царевич. - И ты говоришь мне это только сейчас? - Отдохни, мы победим. Я командую левым флангом, и весь сегодняшний день мы с Царем обсуждали стратегию боя, - вздернул подбородок Александр. Он говорил несколько самоуверенно, словно знал, что произойдет в будущем. - Левым флангом? Всей конницей? - Всей конницей, - кивнул Александр. – И не только это меня будоражит. Мы будем биться против Священного отряда. Гефестион приподнял брови, вспоминая, что сказал ему дед об этом отряде. - Это будет нелегко, - только и смог он сказать. - Тион, мне нужно столько рассказать тебе. - Как и мне, но сейчас бы я принял ванну… и поел. - Все что пожелаешь. После того, как сын Аминтора вымылся и поел, юноши сели на койку Александра друг напротив друга. Царевич высокомерно улыбнулся, заметив браслеты на запястье филэ. - Тебе они нравятся? – спросил он, указав пальцем на подарок. - Конечно же, только сумасшедшему они не понравятся, - ответил Гефестион. – Но сколько раз мне тебе стоит говорить, не трать деньги на меня. Мне это не нравится. - Почему ты думаешь, что я их купил? Может, я украл их или же…? – Гефестион поцеловал его. - Я знаю, что говорю. Спасибо, но прошу, пусть это будет последний раз, когда ты даришь мне такие подарки. - Я пообещаю, если ты еще раз заткнешь меня таким же образом. – Гефестион шутливо дернул его за локон. - Скажи мне о завтрашнем плане. - Ладно, - прочистил горло Александр. – Но мне нужно кое-что, чтобы изобразить своим слова. - Тебе нужен пергамент? – В качестве ответа блондин взял руку филэ. - Для начала, Царь командует левым флангом, - сказал Царевич, нежно погладив ладонь. – И гипасписты там же. – Он пробежал пальцами по мускулистой руке, наслаждаясь нежностью кожи. – На правом фланге, - Он взял правую руку филэ, поцеловал ладонь и оставил легкие поцелуи на запястье. – Будет конница гетайров со мной. - Что же насчет центра? - О! – Александр опустил руки на бедра брюнета и притянул того ближе к себе. Гефестион захохотал. – В центре у нас фаланга, - прошептал он в самые губы Гефестиона. - Полководец? – игриво спросил филэ, неприлично тесно прижимаясь ближе к возлюбленному. – А что насчет формирования врага? - Мы ожидаем, что враг воспользуется классическим порядком, - по-деловому продолжил Александр, и лишь румянец на щеках выдавал его возбуждение. – Афиняне столкнутся с нашей фалангой. – Он пробежал пальцами по внутренней стороне бедра. – Фиванцы и Священный отряд – с левым флангом. – Его правая рука начала двигаться вверх. – Союзники-гоплиты в центре напротив нашей фаланги. – Он вновь поцеловал филэ в губы, чувствуя улыбку. - А затем? Что дальше, полководец? – произнес Гефестион в красную от желания щеку блондина, спустился к мочке уха и начал посасывать ее. - Затем, мы позволим врагу начать битву, - Александр опрокинул друга на кровать. – Мы заставим афинян и их союзников поверить в то, что они могут победить. - И как же мы это сделаем? Глаза Александра хищно сузились. - Левый фланг и центр будут отходить назад, будто сбегают с поле боя, чтобы афиняне и союзники последовали за ними. – Гефестион поджал колени, и Царевич грубо шлепнул его по ноге. - А фиванцы? Они не последуют за ними? – Щеки Гефестиона горели от смущения, а грудь тяжело вздымалась. - О нет, не последуют. Они слишком дисциплинированы для этого. Они сохранят свои позиции. – Александр впился ногтями в правое бедро филэ. – А затем, - Царевич закусил нижнюю губу. – Образуется пробел. – Гефестион чуть раздвинул ноги, Александр был так близко, слишком близко… Пульс участился, ему сносило голову от голоса Царевича, его прикосновений, взгляда… Пальцы сжимали простыни, а юноша не сводил взгляда с глаз возлюбленного, он словно смотрел в дневное небо и беспросветную ночь одновременно. Каждое слово с трудом вырывалось из груди. – А затем, когда образуется пробел, я возглавлю кавалерию и обрушусь на фиванцев и Священный отряд… Стоило им наконец слиться воедино, Гефестион почувствовал, что не зря так рвался сюда. Он прикасался к Царевичу так, будто ничего важнее во Вселенной нет. Он любил его и знал, что будет не в силах покинуть его когда-нибудь. Никогда, в этой жизни или в другой, он не покинет его и защитит от всего, даже если это будет стоить ему жизни на утро следующего дня, когда их ждет сожжённое солнцем поле Херонеи.