Сказ о македонце

ПЕСКИ ВРЕМЕНИ

Входи, Вкуси от нас и живи на веки Гнилая красота Будет преследовать тебя до конца твоих дней; Сделай мне больно, будь той, Что приносит ночь. (Nightwish Whoever brings the night)

Константинополь, 1190 Гефестион шел по улицам ночного города. Константинополь казался ему родным. Здесь он чувствовал себя лучше, чем в каком-либо другом европейском городе. Здесь ему еще не наскучила человеческая глупость, которой он вдоволь насмотрелся за пять сотен лет. После падения Римской империи мир окутали темные времена, несчастья, голод и разруха. Люди в эти времена были никем иными как жалкими существами, как нравилось думать Гефестиону, без мечты, без надежды. Казалось, будто времена великих свершений уже прошли, и многие впали в отчаяние, только подумав об этом, но для цимисха это было всего лишь скучно. Он жил вот уже некоторое время в Византийской империи, потому что это был последний оплот цивилизации в безумном мире, но через несколько ночей планировал покинуть город. Мир изменился так сильно с тех пор, как папа римский Урбан II объявил первый крестовый поход за сто лет до этого дня. Я видел первых крестоносцев в Константинополе в 1095 году, как граф Рэймонд Тулузский, Годфри Буллонский и его брат Болдуин отправился на прием к императору Алексею. Слышал, как были поражены христиане в битве при Хаттине, видел марш третьего крестового похода под руководством французского и германского королей Луи VII и Конрада III, и вот теперь собирается третий крестовый поход, в этот раз под английским руководством. Я знал, что рано или поздно мне придется идти в Святую землю. Мои поиски в Европе ни к чему не привели, настал истинный момент. При жизни я был только в Газе. Иерусалим видеть мне не удалось, но со временем изменится и это. Той ночью я шел в дом другого вампира, к одному из трех моих друзей… Кажется, вы удивлены. Думаете, три друга за две тысячи лет слишком мало? Другие вампиры с вами не согласятся. Мы прокляты, мы монстры, скитающиеся по ночам и пьющие кровь ради выживания. У нас не может быть друзей, поэтому сказать, что у тебя три друга, равно тому, чтобы сказать, что у тебя их много. Мои друзья принадлежат к другому клану, Вентру. Ненавижу этот клан. Они думают, будто являются аристократами среди всех нас, но мои друзья не похожи на других, по крайней мере, мне хочется так думать. Я прибыл в роскошный дом, маленький дворец; слуга встретил меня у дверей и провел в величественный зал, где меня ждали друзья – Анаксагорас и Луций с кем-то, кого я еще не знал к тому времени, но кто стал мне драгоценным другом позже. Анаксагорас – спартанец, единственный выживший после битвы при Фермопилах; он был гораздо старше меня, хоть и выглядел на 30 лет. Высокий, светловолосый с пронзительно голубыми глазами. Он сир Луция. Луций же римлянин, он был Центурионом во втором легионе под командованием Тита Флавия Веспасиана. Он невысокий и широкоплечий, совсем как мой Александр, черноволосый и зеленоглазый мужчина, выглядящий лет на 35. И третий… я не видел его раньше, но слышал о нем. Дитя Луция, его звали Эрик, и он, наверное, один из самых красивых людей, которых я только видел, а я видел многих. Он очень высокий, на голову выше меня, светловолосый и голубоглазый. К тому же Эрик был самым младшим среди нас и внешне, и морально – на тот момент ему было всего лишь 343 года. - Ты рано, Тион, - сказал Анаксагорас, стоило македонцу появиться. Гефестион застыл, увидев новое лицо. - Не знал, что прерываю что-то. - Ты не прерываешь, - возразил Анаксагорас и раздраженно кивнул в сторону блондина. – Это дитя Луция. - Викинг? – удивленно воскликнул Гефестион. Ему еще не приходилось видеть его, хоть он и слышал о нем вот уже три сотни лет. – Прости, не хотел тебя оскорбить, - тут же извинился он, заметив, что смотрит на него, будто на экзотическое животное. - Ты меня не оскорбил, - ответил вампир на совершенном греческом. – Эрик Свейнссон. - Тион Аминторос, приятно познакомиться. Ах да, теперь я не использую свое полное имя. Видите ли, молодые вампиры всегда ищут способы сделаться сильнее, выпив кровь древнего. Мы называем это диаблери. Диаблери – одно из немногих преступлений, которые жестоко наказываются, и именно из-за этого такие вампиры, как я, стараются скрывать свой возраст. Мне стоит сказать лишь имя, и все, кто хотя бы читал историю, узнают, кто я, и что важнее всего, мой возраст. Забавно, когда я был жив, только друзья звали меня Тионом, а все остальные – Гефестионом, теперь же только друзья знают мое настоящее имя. - Расскажи, Эрик, а как ты познакомился с Луцием? – спросил Гефестион, облокотившись на спинку кресла с естественной грацией. Бронзово-золотые локоны спадали по его плечам, делая его невероятно красивым. Аминтор всегда был красивым, а будучи вампиром и вовсе стал восхитительным. - В первый раз, когда я увидел его, он обратил меня, - ответил Эрик. – Я направлялся в Бирку. - Луций сказал, что в твоей стране иногда целыми неделями стоит ночь. - Это так, зимой у нас очень мало солнечных дней. - Как интересно. Мне следует побывать у тебя, - сказал македонец. Он не мог себе даже представить день без солнца, для вампира подобная погода была бы идеальной. - Жаль, что это страна дикарей, - вмешался Анаксагорас. Он все еще был зол на Луция за то, что тот обратил варвара. Слова его были полны ненависти и отвращения к этим людям, что разозлило Эрика еще больше. - Эрик был уважаемым воином среди своих сородичей. Видеть, как он сражается, - услада для моих глаз, - поспешил защитить его Луций, за что его дитя был безумно благодарен ему. Спартанец рассмеялся, словно лучшей шутки и придумать нельзя было. - Воин? – поддразнил Анаксагорас. – Вор! - Ты не знаешь меня, - спокойно ответил викинг, но блеск в глазах говорил о том, какой ураган творится в его душе. Луций нахмурился, а Гефестион заинтересованно оглядывал друзей. Спартанец улыбнулся. - Скажи мне кое-что, викинг, - выплюнул последнее слово вампир. – В каких значительных битвах ты участвовал? И я имею в виду битву, а не осаду города или, там, церковь обокрасть. – Эрик молчал, не сводя глаз с Анаксагораса. – Я сражался при Фермопилах против персидского царя Ксеркса; Тион – на Гавгамелах против Дария III, а Луций сражался в Британии против царя Каратака. Викинг старался не казаться удивленным. Он знал лишь немного о прошлом своего Сира, но ничего об этих вампирах. - Я был среди тех трех сот спартанских воинов, Тион был гиппархом в кавалерии гетайров, Луций – центурионом, префектом римских легионов, - продолжал Анаксагорас. – Ты не нравишься мне, викинг, потому что ты варвар, рожденный воровать и убивать за деньги. В этой комнате трое из нас сражались за своих царей против царей во имя великих империй, и, что более всего возмущает меня, теперь мы связаны родственными узами. Мрачная зловещая тишина опустилась в зале, накрывая их своим одеялом. Анаксагорас был суров с Эриком, но он был стар, и он был греком, для кого мы, македонцы, были варвары. Македонцы же думали, что римляне – варвары, а римляне думали, что германцы – варвары. Вот теперь и представьте, какого спартанцу иметь во внуках викинга. - Анаксагорас, я понимаю, о чем ты говоришь, - сказал Эрик очень тихо. – Я никогда не был в профессиональной армии и не захватывал города, но мне нет и 1600 лет… - 1700, - поправил его спартанец. Эрик улыбнулся губами. - Как скажешь, 1700. Я не родился в Спарте царя Леонида или в Македонии царя Александра, или в Риме императора Клавдия, - продолжил викинг. – Но я не стыжусь того, кем являюсь. Мы то, что сотворило с нами время. Я не выбирал себе Скандинавию в качестве родины, но если бы я и мог выбирать, то стал бы викингом вновь. Гефестион рассмеялся. - Он тебя сделал, - широко улыбнулся македонец. Анаксагорас заскрипел челюстями. - А ты чего смеешься, Луций? – гаркнул спартанец, но его дитя продолжил смеяться, развевая мрачную атмосферу. Не знаю, что привлекло меня в Эрике, но я чувствовал, будто могу верить ему. Поэтому я решил посвятить и его в мои планы. Спустя две ночи после нового знакомства Гефестион стоял перед картой известного на тот момент мира, висящей на стене во дворце Анаксагораса. - Я всегда думал, что спартанцы очень практичны и непривередливы, - подал голос Эрик, с восхищением оглядывая богатую мебель. Когда-то это здание принадлежало императору Юстиниану I. - Только не сейчас, - строго ответил Анаксагорас. - Что ты делаешь, Тион? – спросил Луций, подходя ближе. - Рассматриваю все возможные пути в Иерусалим, - не отводя взгляда от карты, ответил Гефестион. - Иерусалим? – спросил Эрик, и вампиры обернулись к нему. – Вы собираетесь в Святую землю? - Ты ему не рассказывал, Луций? – посмотрел Анаксагорас на вампира, развалившись в кресле. - Не было времени. - Не рассказывал что? – всполошился викинг. - Мы с Анаксагорасом и Тионом отправляемся в Иерусалим на следующей неделе, - пояснил Луций. – Мы планировали эту поездку уже достаточно давно. - Что вам там нужно? – Эрик присел на стул рядом со своим Сиром. - Константинополь в упадке, - объяснил Анаксагорас. – Скоро он будет в руках Оттоманской империи, а это видеть мы пока не планировали. Каждый раз, когда рушится Империя, лучше уйти, пока не начались беспорядки. - Я понимаю… - Сомневаюсь, - перебил Анаксагорас, и Эрик холодно посмотрел на него. Как же он ненавидел этого спартанца. - Но если вы пытаетесь избежать проблем, то почему отправляетесь в самое конфликтное место? Планируется третий крестовый поход, слышали? – отметил Эрик. - Все не так просто. – Луций задумался, как бы объяснить Эрику их планы, не выдавая всей правды. Он знал, что викинг очень умен и не будет удовлетворен парой слов. - Мы отправляемся в Иерусалим, потому что так я хочу, - приподнял подбородок Гефестион. – Что ты знаешь о тамплиерах? – Македонец направился к ним. - То же, что и любой другой. Они кучка религиозных фанатиков, оберегающих святые места и паломников. – Гефестион кивнул. - Несколько лет назад тамплиеры захватили горную церковь и сделали ее своей резиденцией, - продолжил Гефестион, ходя из стороны в сторону. – Я слышал, будто они нашли великое сокровище, и этой драгоценностью является древние манускрипты, говорящие о бессмертии. Это я и ищу. - Разумно ли рассказывать викингу наши планы? – нахмурился Анаксагорас. – Мы не знаем его. Гефестион улыбнулся, глядя на Эрика. - Он дитя Луция, если Луций верит ему, то и я верю. – Луций кивнул. – Вот видишь! – обернулся македонец к спартанцу, торжествующе улыбаясь. – К тому же нам не помешает лишняя помощь, когда будем проникать в горную церковь. - Вы собираетесь обокрасть тамплиеров? – удивился Эрик. - Что-то не так? Я думал, ты уже привык брать чужое, - глумился Анаксагорас. – Или кишка тонка? - Когда мы выдвигаемся? – сухо ответил на это викинг. Луций засмеялся: - Вот это мой мальчик. - Сразу, как только решим, как будем двигаться, - сказал македонец и повернулся обратно к карте. - Морем быстрее, - подключился Эрик, указывая на карте пальцем. – Если мы двинемся с Таранто до Джаффы, вот сюда, - он остановил палец на карте. – А из Джаффы до Иерусалима не так далеко. - Таранто находится в Италии, - сказал Анаксагорас так, будто Эрик был недоразвитый. – Ты говоришь, что мы должны ехать обратно, потерять неделю на лошадях, а затем поплыть в Иерусалим. Мы сейчас ближе к нему. - Да, но только один порт посылает свои корабли на Святую землю, и он находится в Таранто, - настаивал на своем Эрик. Они, конечно, могли спорить хоть всю ночь, но путь, предложенный Эриком, оказался наиболее рациональным, правда, отправляться в Святую землю нам предстояло с воинами короля Ричарда, так безопаснее. Путешествовать морем опасно для вампиров. К тому же поднимает тревогу и резкая пропажа пассажиров, и ехать вчетвером было опасно, но необходимо. Мы прибыли в Таранто в сентябре, и вскоре услышали интересные вести – король Ричард не собирался путешествовать сюда так, как это сделали мы; он отправлялся туда пешим путем. - Мы пойдем с тамплиерами и нищими, - сказал Эрик Гефестиону, стоявшему неподалеку от основной толпы. Македонец был одет в теплые меха, покрыв голову, почти полностью скрывшись в них, что зацепило внимание викинга. На улице не было так уж холодно, или, может быть, он уже так привык к холоду, чтобы ощущать его в полной мере. - Когда? – поинтересовался Гефестион. - Через пару часов. Если честно, то я удивлен, что мы приплыли еще ночью, - зашептал Эрик. – Я слышал, они хотел избежать шторма. - Идем. Нам пришлось заплатить по таланту, чтобы иметь личные каюты, которых и так было не слишком много. Эрик любопытно рассматривал меня все это время и, в конце концов, не выдержал и спросил, почему я закрываюсь в меха. Гефестион улыбнулся. - Ты подумаешь, что я высокомерен, но не хочу привлекать слишком много внимания к себе. – Эрик сначала не понял, но потом вспомнил слова Луция о том, что из всех них у Гефестиона наиболее запоминающаяся внешность. - Когда Тион был смертным, то на него истекали слюной, а теперь уж что говорить, - сказал тогда Луций. – Когда вампир достигает первой тысячи лет, он меняется, становится еще менее похожим на человека и скорее… божественным. А Тиону сейчас уже 1434 года. Если бессмертие сделало меня красивым… К тому же, он цимисх, способный управлять костями и плотью, поэтому у него и нет шрамов, как у нас с тобой. Луций был прав. Даже поднимаясь на трап корабля, македонец уже привлек к себе немалое внимание, будучи покрытым с головы до ног. Первые дни на корабле были тихими и скучными. На пятую ночь Эрик нашел Гефестиона на палубе, глядевшего в бездну темного моря. Звезды отражались в бушующей воде. - Что-то случилось? – вдруг спросил Гефестион, не поднимая головы. - Нет, просто удивлен видеть тебя здесь. Ты не показывался с тех пор, как мы покинули Таранто, -очнулся викинг и подошел ближе к вампиру. - Не люблю плавать по морю, - повернулся македонец спиной к борту корабля. – Когда я был жив, у меня была морская болезнь. Эрик улыбнулся. - Любопытно. Вы, ты, Луций, Анаксагорас, слишком привыкли путешествовать по земле, - усмехнулся викинг. – Я скучаю по тем временам, когда рассекал моря со своими братьями по оружию. - Расскажи мне о своей родине, Эрик, - попросил Гефестион. Раньше он даже не подозревал о существовании германской земли, а о том, что там живут люди, он и подумать не мог. Они разговаривали несколько часов. Эрик рассказал ему о своих путешествиях, Богах, обычаях, городах, обо всем, что привлекало македонца в Скандинавии. - Твой народ гораздо более интересен, чем я представлял. - Да… жаль только, что теперь его не существует, - грустно протянул Эрик. - Мне бы хотелось встретить твоих людей, - наклонил голову Гефестион. - Я смогу взять тебя в Скандинавию в любое время, - оскалился викинг. - Я подумаю об этом, - улыбнулся Гефестион и откинул волосы назад, когда медальон, который он всегда носил, упал на землю и раскрылся. Македонец испуганно распахнул глаза и опустился на колени, чтобы поднять свою драгоценность, внимательно осмотрев локон светлых волос внутри, глядя на предмет так, будто видел его впервые. - Что-то не так? Сломался? - Нет, - едва слышно прошептал Гефестион, поглаживая локон большим пальцем. – Просто… он никогда так не падал. - Медальон старый? – спросил Эрик, уже протянув руку к предмету, но Гефестион не позволил ему прикоснуться к нему. -Ему столько же, сколько и мне. - Застежка сломалась, - сказал викинг, осмотрев медальон. – Ювелир может починить его. Гефестион продолжал гладить локон. - Ты… знаешь что-то о ювелирном деле? – Македонец начал понемногу расслабляться. В падении медальона он видел плохой знак, и невыносимый страх окутал его естество. Но потом он напомнил себе, что не верит в подобные приметы. Эрик прав, это просто старый медальон, так что ничего удивительно в том, что сломалась застежка, не должно быть. - Немного, но если ты не дашь мне проверить его, я не смогу его починить, - улыбнулся блондин. Справедливо,- подумал Гефестион. Он бережно положил золотистый локон обратно в медальон и передал Эрику. Викинг проверил предмет, маленькое золотое украшение, и цепочку. - Красивый. Кто-то подарил его тебе? - Да, Александр. – Эрик пораженно уставился на него, и Гефестион, улыбнувшись, опустил глаза. – Я думаю, Луций сказал тебе мое полное имя. – Викинг кивнул. Он не хотел подводить своего Сира, но лгать македонцу себе дороже. – Не беспокойся, даже если Луций тебе и не говорил, ты бы догадался. Анаксагорас уже дал тебе две подсказки, когда мы встретились – «гиппарх кавалерии гетайров, сражавшейся при Гавгамелах». Всего два человека подходят под это описание – Филота, сын Пармениона, и Гефестион, сын Аминтора. - Должно быть, это были великий век. - Век такой же, как и любой другой. - Луций бы с тобой не согласился, - ухмыльнулся викинг. – Он еще убивается после падения Римской империи и за бедное состояние Рима. - Верно, - сказал Гефестион. – Но для меня здания не так важны, как люди. Я скучаю по людям. Я скучаю по Нему. Эрик поднял медальон. - Это его локон внутри? – Македонец кивнул. – Тион, я много не понимаю. Зачем тебе нужны манускрипты тамплиеров? В смысле, ты ведь и так бессмертен, что тебе какие-то манускрипты, говорящий о бессмертии? - Потому что я хочу узнать, как обокрасть Смерть. – От этих слов по коже Эрика пошли мурашки. - Обокрасть Смерть? Что это значит? – еще больше запутался викинг. - Я хочу вернуть Призрак в смертное тело, - сказал Гефестион просто, будто рассказывает рецепт приготовления печенья. – Другими словами вернуть мертвого к жизни. - Это возможно? – шокировано вымолвил Эрик. Неужели Гефестион не шутит? - За этим я отправляюсь в Иерусалим. - Тион… Кого ты хочешь вернуть к жизни? – Это был ключевой вопрос, македонец его ждал. - Не можешь догадаться? – улыбнулся Гефестион и положил ладонь на руку Эрика, еще сжимающую медальон. - Ты не можешь быть серьезен! - Я серьезен, - Серые глаза Гефестиона стали жесткими и холодными. – Всю мою не-жизнь я пытаюсь найти способ вернуть его. - Но он умер более тысячи лет назад… Я слышал, что через 3 дня после смерти уже нельзя вернуть умершего, потому что… - Душа покидает тело, - перебил его македонец.- Эти 3 дня душа остается в теле, ты существуешь, но не можешь очнуться. Это период ожидания, когда можно обмануть смерть, запаять душу в мертвом теле. - Сделать вампиром. –Гефестион кивнул. – А что затем? – Эрик хотел знать, и Гефестион улыбнулся так, что блондин сразу пожалел об этом. - Зачем тебе это? Что я знаю о «другом мире» я узнал не так просто. – Глядя на него, викинг понимал, почему другие вампиры остерегались и боялись цимисхов. Что-то было такое в голосе Гефестиона, что в его голове звучала лишь одна мысль – опасность! Македонец заметил, что пугает викинга, даже если тот старался не казаться испуганным, и приблизился к нему. Он нежно поцеловал Эрика в губы, удивив того до крайности. - Прости, я был груб. Ты можешь быть любопытным, смерть интересна по своей натуре для всех нас, - Македонец вновь облокотился на борт корабля. – Что случается с душой через 3 дня? Она не отправляется в Валгаллу, определенно, - очаровательно улыбнулся он.- Душа отправляется в Нижнюю Тень, страну мертвецов. Тень – это мир духов, разделенный еще на три мира – Нижнюю Тень, Среднюю Тень и Высшую Тень. Души или Призраки, называй как хочешь, находятся в Нижней Тени. - Как ты узнал это? – очень осторожно спросил Эрик. - Я же говорил, я ищу решение этой проблемы всю мою не-жизнь. Эрик покачал головой. - Но тело Александра забальзамировано в Александрии. Гефестион рассмеялся. - Тело в Александрии – это не мой Александр. – И македонец рассказал ему все о смерти бедного Багоя. - Ты, должно быть, ненавидишь его, - сказал викинг о евнухе. - Не совсем. Я был зол и расстроен, зная, что потерял своего возлюбленного… Багой появился не в том месте не в то время. – Они замолчали, слыша голоса других пассажиров не так далеко. Корабль накренился, и ветер с новой силой раздул паруса. - Мне всегда было интересно, - продолжил Гефестион, меняя тему. – Что бы подумал обо мне Анаксагорас, если бы встретил меня живым? Я был… умелым воином, но совершенно никудышным командиром… Ты знал, что у Анаксагораса было четыре ребенка прежде, чем он обратил Луция? Он убил их всех, когда счел их недостойными себя и клана Вентру. – Это удивило Эрика. – Луций – гордость Анаксагораса, поэтому ты ему и не нравишься. Он думает, что ты недостоин его драгоценного ребенка… Я с ним не соглашусь. Эрик благодарно кивнул и улыбнулся. - У тебя есть Дитя? – спросил викинг. - Нет, на это у меня нет времени, - ответил Гефестион. – С тех пор, как я покинул Вавилон с телом Александра, я только и занимался поисками. Сначала отправился во Фракию со своей Матерью, Бендис, и там обучался дисциплинам нашего клана. Покинул я Фракию, только посетив похороны Леона… - Леона? - Леонната, сына Антея. Он был моим родственником, - Гефестион остановился. Больно было говорить о друзьях и родных. – Он умер, сражаясь против Антипатра в Ламии. Они называли эту войну войной Диадохов. – Эрик кивнул, он читал об этом. – Леон и Пердикка были моими друзьями, самыми близкими после Александра. Мне было очень грустно, когда я услышал о его смерти… Во второй раз я покинул Фракию за тем, чтобы поговорить с Пердиккой. Он был женат на сестре Александра, и являлся главным врагом Антипатра, Антигона Одноглазого и Птолемея. Я хотел предупредить его, предостеречь, поэтому отправился в Египет. Он замолчал на мгновение. Пердикка причинил столько боли его сыну, но вампир еще считал его другом и не мог не помочь. - Я не знал, что сказать ему, как объяснить ему, но меня это не волновало так сильно. Я слышал, что Птолемей украл тело «Александра», так что разозлился и нанес ему визит позже. – Гефестион маниакально улыбнулся. – Бедный Птолемей, он так испугался, завидев меня… Пердикку убили, когда он планировал захват Египта. Когда я пришел к нему, он умирал… ХХХ Гефестион вбежал в палатку, принадлежавшую другу. Сильный запах крови витал в воздухе, будоража его естество. Он только 3 года был цимисхом, поэтому сдержаться ему было достаточно трудно. Он закрыл глаза и попытался втянуть клыки. Пердикка лежал на кровати, покрытый кровью. Его ранили ножом несколько раз, и жизнь ускользала из его тела… Может, если бы Гефестион больше знал об Изменчивости, то смог бы спасти его, но тогда он смог лишь сесть рядом и приподнять голову умирающего. - Пердикка, - тихо позвал Гефестион. Друг распахнул глаза и, увидев Гефестиона, не казался удивленным. Измученная улыбка изогнула его губы. - Тион… ты пришел за мной… Я так рад видеть тебя... – его голос тонкий, почти неслышный. Гефестион молчал, да и что он мог сказать. Его товарищ умирал, и лгать ему не хотелось. – Леон… бедный Леон… мы не смогли… Империя… - Вы сделали то, что смогли, - голос Гефестиона уже дрожал. - Не…до…статочно… мне… жаль…Аки… Пердикка умер. Гефестион смотрел на него некоторое время прежде чем закрыть тому глаза. Пердикка был последним из его друзей, кто еще был живым, и ему трудно было осознать, что теперь он и вправду один. Этот запах. Запах крови был так силен. Он поцеловал щеки друга и почувствовал, как сильно ему хочется попробовать его кровь. И тут же отшатнулся, испугавшись себя. Теперь он монстр. ХХХ - Почему ты не обратил его? – спросил Эрик. - И сделать его цимисхом? У тебя когда-нибудь были друзья, которых ты любил как братьев? – Викинг тут же вспомнил своего лучшего друга. - Да. - Если бы ты был на моем месте, ты бы обратил его? Эрик ответил тут же: - Ни за что. – Гефестион улыбнулся. - Для Пердикки я смог сделать только одно – убить его убийцу, Пифона. Я позволил Селевку, сыну Антиоха, жить, потому что он имел право ненавидеть моего друга и забрать его жизнь, - сказал Гефестион, вспомнив сладкую улыбку сына, по которому он так сильно скучал. – Не знаю, быть может я и сам бы убил его. Я любил его, но не мог простить за… - Тут он резко остановился и переменил тему. – Пифон умер через неделю, я изрядно постарался, что его и мать родная потом не узнала. Они оба замолчали на мгновение. - Как ты узнал о Тени? – Если бы Гефестион мог дышать, он бы вздохнул. - Через единственный возможный путь – изучил некромантию, - ответил вампир. – Я искал хозяев смерти, клан вампиров в Каппадокии. – Эрик слышал о них. Говорят, будто лидер этого клана, Ахур, мог разговаривать с мертвыми. Их называли расхитителями гробниц. - И ты уговорил их обучить тебя? – Это казалось почти невозможным, но Эрик начал понимать, что на пути у этого македонца ничто не стоит. - Это было не так уж и сложно, - сказал Гефестион. – Я соблазнил одного вампира из Циклопейского союза, это фракция Каппадокийского клана, доверенная по части магических заклинаний. Они близко связаны с Тремерами, вампирами-чародеями, и знают действительно много. Мой каппадокиец был настолько поражен мной, что манипулировать им было очень легко. Мы, цимисхи, им интересны, но они слишком боятся нас. Ты когда-нибудь видел каппадокийца? - Никогда. - Они ужасны, в большей степени. Но чем уродливей, тем мудрее. К тому же они почти не выходят на контакт с миром. Мой каппадокиец был из Карфагена, его звали Ханон, и его обратили в его 40 лет. Высокий, тощий, в лохмотьях, но умный. Эрик не сомневался ни секунды в том, как Гефестион сумел подчинить себе несчастного. - Я смешал нашу с ним кровь и установил связь, так что он рассказал мне все, что знал. Бедняга умер в стычке с Тремерами, а я получил взамен его книги и Призраков. - Призраков? - Именно! Некромант может манипулировать призраками по своей воле, - подчеркнул Гефестион. – И не надо на меня так смотреть. - И что после? - После этого я путешествовал по Англии. Слышал, что там живет великий чародей по имени Мерлин. Этот ублюдок был эгоцентричным придурком, который только и оставил мне, что загадки. Эрик рассмеялся. - Полезные хоть? - Полезные, - признал Гефестион. - Вот и вы! – воскликнул Луций, появляясь из ниоткуда. – Что делаем? - Я рассказывал Эрику, зачем мы отправляемся в Иерусалим, - ответил Гефестион. - О, так ты теперь в курсе. – Луций одобрительно посмотрел на блондина, и викинг кивнул. - Как давно Тион пытается вернуть Александра к жизни? – спросил юный вампир. - Не знаю, может тысячу лет, может, меньше, - пожал плечами римлянин. – Мы с ним друзья с тех пор, как Траян был императором Рима. Мы встретились в Дасии, когда римская армия покоряла земли царя Децебала, так, Тион? Македонец кивнул. - Расскажи мне кое-что, Луций, думаешь, все удастся? – спросил викинг так, будто Гефестион и не стоял рядом. - Ты ему не рассказал? - Нет, сам говори, - покачал головой македонец. - Сказать что? – нахмурился викинг, переводя взгляд со своего сира на цимисха. - Тион может призывать призраков, - объяснил Луций. – Однажды он провел ритуал по призыву души Александра, и у него было все, что требовалось для этого. – Римлянин выставил пальцы, чтобы считать. – Сильная связь с вызываемым, предмет, принадлежащий Александру, его локон, и имя. - И? – нетерпеливо отозвался Эрик. - Я не смог призвать его, что-то удерживает его в Тени, - ответил за Луция Гефестион. – Не знаю почему, но мне нужен оборотень, чтобы узнать наверняка. - Почему именно оборотень? - Оборотни единственные, кому открыты дали Тени, - пояснил македонец. Они замолчали. Группа рыцарей, смеясь, прошла мимо них, и вампиры терпеливо ждали, когда они пройдут. Эрик узнал многое, и ему придется осознать все происходящее как можно быстрее для продвижения дела. Он был еще юн, ему не исполнилось и пятисот лет, и он ничего не знал о том мире, в котором живет, по сравнению с его Сиром и Гефестионом. - Тион, я хочу задать один вопрос, - сменил тему Эрик. – Вы с Анаксагорасом любовники? Луций захохотал. - Уже нет, а почему ты спросил? – удивленно приподнял брови Гефестион. - Любопытно. Как вы встретились. - Хм, это было во время правления царя Филиппа V, - задумался Гефестион. – Ох, как же я ненавидел его! Он был потомком Антигона Одноглазого. После войны диадохов сын Антигона, Деметрий, объявил себя царем Македонии. - Подожди, - остановил того Эрик. – Если ты присутствовал при событиях войны диадохов, то почему не защитил сына Александра? Гефестион нервно заправил прядь волос за ухо. - Какого сына? – спросил он, чувствуя ком в горле. - Ахиллеса. – Грусть на лице македонца казалась такой очевидной и душераздирающей, что викинг смущенно попятился, пожалев о вопросе. - Я был еще молод… Бендис не позволила мне идти к нему… - Он не хотел говорить об Ахиллесе, и Эрик краем глаза увидев, как Луций неодобрительно качает головой. Еще не время. - А что насчет Александра, его сына от Роксаны? - С ним все гораздо сложнее, - тихо ответил на этот раз Гефестион. – Он не был сыном Александра. Эрик округлил глаза и воскликнул: - Откуда ты знаешь? - Я знаю, поверь. Александр был копией своей двуличной матери. Роксана была злобной, мстительной, коварной подстилкой с претензией на власть, - яростно процедил вампир. – Этот ребенок был ненормальным. Уже в 10 лет он убил своего пса, вывернув тому все конечности и вытащив внутренности наружу. Когда Кассандр убил его, я даже пальцем не двинул, чтобы спасти его или его мать, или же Олимпиаду, все они были казнены по приказу Кассандра. Как и он, - подумал Гефестион, чувствуя, как к глазам приливают слезы. - Ты хотел рассказать мне о том, как встретил Анаксагораса, - сменил тему викинг, видя, как сказанное повлияло на македонца. Гефестион кивнул. - Филипп V был македонским царем и имел большие проблемы с Римом, - начал вампир. – Филипп объединился с Ганнибалом Баркой, когда атаковал Рим, но стоило Сципиону Африканскому победить Ганнибала в Заме, то Рим вмешался во внутренние дела Греции. Филипп нападал на многие греческие города, и Афины пожаловались римскому сенату и попросили помощи. – Гефестион сделал паузу. – Римский консул Тит Квинт Фламинин победил Филиппа в битве при Киноскефалах. - Ха! Никто не может выстоять против римских легионов, и вот что я тебе скажу, парень. Я сражался против многих, даже против парфян, когда был центурионом, и никто не сражался так, как это делали мы, - гордо воскликнул Луций. – Если бы я жил во времена Тиона, мы бы и Александра повергли в страх. Гефестион лишь улыбнулся, зная, что спорить с Луцием на эту тему абсолютно бесполезно. - Как я говорил, даже проиграв бой, Филипп продолжал плести заговор против Рима. Это было в 196 году до Рождества Христова, - продолжил македонец. – Мне было около 160 лет на тот момент, Анаксагорасу было 317, и он прибыл в Пеллу с делегацией из Спарты. Видишь ль, Филипп хотел заключить союз со спартанским тираном Набисом ценой женитьбы своих сыновей на его дочерях. Анаксагорас прибыл с делегацией, чтобы обсудить условия сделки, в качестве последней воли своей Создательницы, вентру по имени Артемида. ХХХ Анаксагорас почувствовал присутствие другого вампира за территорией Пеллы. Сначала он подумал, что это его компаньон Лисандер, но когда достиг холма, то увидел совсем иное от того, что ожидал увидеть. Гефестион был там, стоя на коленях перед красивым старинным домом. Если бы спартанец еще верил в Богов, то не сомневался бы в том, кто находится перед ним. - Ты громко ходишь, - отозвался Гефестион. - Я и не пытался скрыться, - ответил Анаксагорас. – Это твоя территория? - Нет, - поднялся брюнет. – Но когда-то здесь был мой дом. - Ты македонец? - Да, - Гефестион подошел ближе, взгляд зацепился за красный плащ. – А ты спартанец? Решил посмотреть на шута, коим является наш царь? - Что-то вроде этого. Македонец улыбнулся. - Конечно нет. Ты пришел за книгой, - медленно продолжил он, разглядывая спартанца вблизи. – Каждый вампир, приходящий сюда, ищет одно и то же, загадочную страницу книги Нода, которая якобы хранится в царской сокровищнице. Раскусил, - усмехнулся вампир. - Меня зовут Анаксагорас, сын Леотихида. - Гефестион, сын Аминтора. - Ты знаешь, где эта страница? – Знаменитая книга Нода повествовала историю первого вампира – Каина. - Может быть, с чего мне тебе рассказывать? – сузил глаза Гефестион. - Есть вещи, которые лучше делать вдвоем, - сказал Анаксагорас, двояко обозначив свои намерения, и брюнет лишь улыбнулся ему в ответ. ХХХ - Я решил помочь Анаксагорасу. - Зачем? Ты ведь не знал его, - не понял Эрик, и Гефестион пожал плечами. - У меня слабость к светловолосым мужчинам. - Тион, что случилось с твоей Создательницей? – еще кое-что интересовало Эрика. - Бендис? Я убил ее. – Ответ застал викинга врасплох. – Выпил всю ее кровь. - Что?! – Блондин посмотрел на своего Сира, затем опять на Гефестиона. – Я думал, диаблери – это преступление! - Это преступление, но этот случай намного сложнее, - вмешался Луций. - Она попросила меня выпить ее кровь, - пояснил Гефестион. - Но зачем?! – Эрик не мог понять, почему кто-то мог желать умереть. - По ее словам, она устала. Сначала я не понял ее. Это был сотый год нашей эры, путешествовал по Европе, изучая некромантию, когда она пришла ко мне… ХХХ - Почему ты просишь меня об этом? – воскликнул Гефестион. Пламя свечей заколыхалось под волей ветра, проникнувшего в комнату через окно. - Я устала, Гефестион, - ответила Бендис. Она говорила твердо и решительно, словно обдумывала это уже очень давно. – Ничто в этом мире не интересует меня, все наскучило, мир похож на мусорную свалку, сгнившее яблоко. - Но почему ты… Почему я? Ты можешь подождать солнца, - все меньше понимал Гефестион. Бендис почти нежно улыбнулась ему. - В твоей не-жизни есть смысл, предназначение, и я… - Вампирша содрогнулась. – Я хочу, чтобы мои силы перешли к тебе, хочу быть полезной, хочу помочь… ХХХ - У тебя очень непростая не-жизнь, - заключил Эрик. - У нас у всех она такова, - задумчиво разглядывал небо Луций. – Быть бессмертным гораздо сложнее, чем хотелось бы. - Не могу не согласиться, - подтвердил Гефестион. – В ту ночь, когда Бендис обратила меня, она сказала, что я замру во времени, никогда не умру… Я не понимал тогда и уверен, что сейчас, Эрик, ты не осознаешь в полной мере, что это значит – «жить вечно». Луций кивнул. - Мне исполнилось уже 1182 года, - сказал римлянин. – И за все это время я как был ублюдком 35 лет на вид, так им и остался. Не было ни дня, чтобы я изменился. Пока ты не увидишь, как умирают твои семья и друзья, то не поймешь, что значит быть бессмертным. Поэтому мы и переезжаем с места на место. Так проще для нас… - Он грустно улыбнулся. – Тысяча лет прошла… Я видел не только то, как умирали мои друзья, но как умер Рим. Форум… скоро от него останутся лишь руины. Весь город в разрухе… черт побери, я люблю его! Но все же я еще здесь и буду здесь, даже когда все, что мне дорого, сотрется в пыль… - Ты можешь вообразить, что чувствую я… Я жил в золотой век Македонии, - сказал Гефестион, забирая медальон из рук Эрика. – И я был свидетелем того, как гасла ее звезда, рушилось царство моего Александра. Видел, как стал царем Кассандр, затем потомки Антигона. Антигон! Кем он вообще был перед Александром?! Антигон II, Деметрий III, Антигон III, Филипп V и Персей, все они ужасны... Я видел битву при Пидне, когда Луций Эмилий Павел победил этого идиота Персея, - Македонец едва мог сдерживать свои эмоции. - Это было раньше моих времен, но для государства столь сильного, как Македония, это был крах, - признал Луций. - Битва при Пидне… Александр бы никогда не проиграл подобного боя. А что, как ты думаешь, было потом? Этот Персей сбежал с поля боя словно трус! И только когда ему сказали, что нужно сдаться Риму, он отправился во вражеский лагерь со своими сыновьями, Филиппом и Александром. – Гефестион почти истерически захлебнулся смехом. – Филипп и Александр! Как иронично. И Эмилий Павел гордо промаршировал в мою родную страну. - После этого Македонию разделили на четыре части, верно? – спросил Эрик. - Да, юноша, а позже она стала римской провинцией. – Римлянин оглядел небо. – Скоро рассвет, лучше бы нам разойтись. Что случилось дальше? Это долгая история. Мы прибыли в Джаффу и отсюда направились в Иерусалим. Не стоит и говорить, насколько сложным был путь. Прошел месяц, когда мы добрались до убежища тамплиеров. Что я нашел в горной церкви? Точно не манускрипт, но кое-то более важное – драгоценный камень из меча Каина. Сам меч был ключом в Тень, ключом к душе Александра.