Возвращение ассасина

В тот день я легла спать только под утро, всю ночь слушая рассказы Цицерона о Матери Ночи, о былом величии Темного Братства... После того разговора с Цицероном в убежище прошло почти полгода. С Цицероном с тех пор мне доводилось общаться мало - контракты сыпались один за другим. - Уже несколько лет такого не бывало, - как-то заметила Бабетта на очередном нашем занятии по алхимии. Эта вампирша от меня так и не отстала. Она, действительно, не подпускала меня к лаборатории, пока не убедилась, что я выучила наизусть несколько толстенных томов по одним только свойствам ингредиентов. За это время Темное Братство стало мне настоящей семьей. Я, действительно, любила их, своих названных сестер и братьев. Но, как всегда, в бочке меда есть ложка крысиного яда - с Астрид мои отношения не клеились. Точнее даже, не клеились у меня с ней - сама Астрид, пожалуй, неплохо ко мне относилась. Я втайне начала учить, собирая по крупицам, историю и обычаи Темного Братства. Почему втайне - мне казалось, что Астрид это сильно не понравиться. Даже Габриэлла, которая, хоть и трепетно относилась к старинным обычаям, прикусывала язычок и не смела заикаться о Матери Ночи при Астрид. И, спустя полгода, я поняла, что правильно я это делала, скрывая свою приверженность Пяти Догматам. Иногда мне остро не хватало того, с кем можно было бы поделиться. Порой во сне я видела другие, незнакомые мне, убежища. В них кипела жизнь, а за их пределами - жизнь отнималась, в них новые, молодые сестра и братья обучались у старших искусству убивать, в них всё было... правильным? Но эти сны всегда обращались кошмаром - я, охваченная огнем, сгораю заживо. - ААААА! Я резко села на постели, отбросив душную волчью шкуру. Я, всё ещё не оправившись от кошмара, дотронулась до своего лица - оно было покрыто горячими, почти обжигающими, каплями испарины. Дверь скрипнула, и в комнату вошел - я с удивлением отметила, что не впрыгнул, не влетел, а именно вошел - Цицерон, держа в руке подсвечник. Он был без своего обычного шутовского наряда, в обычной хламиде, и я невольно вздрогнула - без своего шутовского наряда он казался опасным, как лезвие обнаженного кинжала. - Сестра? Что случилось? Цицерон проснулся от крика, - сказал он необыкновенно для него тихо. - Статуя... разрушена... - мой голос звучал сипло, и вдруг я поняла, что по моему лицу текут слезы. - Огонь... так жарко, так больно... - Сестра заболела? - голос Цицерона, почему-то, повеселел, но - хотя, наверное, показалось, - его взгляд стал очень напряженным. - Цицерону позвать Бабетту? Вдруг он резко сорвался с места и нырнул ко мне под кровать. Я не успела испугаться, как он выудил из-под неё мою книгу, которую втайне от Астрид мне дала почитать Габриэлла. Я уже успела забыть о ней... "Темное Братство - от вершины до пропасти". Так вот откуда кошмары... - Цицерон... пожалуйста, отдай книгу, - я с ужасом смотрела на шута, рот которого растянулся в предвкушающей улыбке. - Не говори Астрид... - О, как сестра порадовала бедного Цицерона и матушку! Цицерон хочет плясать от переполняющего его счастья! Цицерон всем-всем расскажет, что маленькая сестра встала на истинный путь! Моё сердце упало в пятки. - Ха-ха! Цицерон пошутил! - шут залился диким хохотом, и быстро засунул книгу обратно под кровать. И, уже тихо, добавил, наклонившись ко мне, обдав горячим дыханием, - это будет наш маленький секрет! Он уже собирался закрыть за собой дверь, как я, повинуясь какому-то порыву, вдруг окликнула его. - Цицерон, скажи... Неужели Темного Братства больше не существует? Цицерон повернулся ко мне, и, чуть обнажив зубы в улыбке, произнес: - Темное Братство вечно. Не знаю, что с той поры нашло на Цицерона, но со следующего дня он с десятекратным усилием стал вещать о необходимости возвращения древних Догм. не то, чтобы я была не согласна, но всё же и Астрид я понимала - она, всё-таки, спасла Темное Братство от полного краха. Для безболезненного перехода от существующих норм к традициям Цицерону следовало бы действовать чуть деликатнее, но... деликатность и Цицерон? Астрид ходила злая, готовая сорваться на любого. В очередной раз, когда мы собрались на ужин, и Цицерон-таки опять заговорил о необходимости возрождения традиций и поиске Слышащего, Астрид не удержалась и высказала Цицерону все, что она о нем думает. Шут, разумеется, не остался в долгу. - Шлюшка Астрид, продажная шлюшка Астрид продала традиции за звонкий звон золотых! Астрид встала, отодвинула свою чашку с похлебкой, и молча вышла. Тогда Арнбьорн не стерпел. Он вскочил и несколько раз ударил своей тяжелой лапищей Цицерона, едва успевшего поднести ложку ко рту. Цицерон свалился со стула, и только захохотал, отчего-то даже не сопротивляясь. Кажется, оборотень успел выпустить когти, потому что ткань на груди Цицерона тут же начала пропитываться кровью. Визара, Бабетта, и Габриэлла сидели, не двигаясь. - А ну, падаль, извинись перед моей женой! - Ха-ха! Волчонок хочет, чтобы Цицерон извинился? Хорошо, хорошо! Глупый Цицерон извиняется, что Астрид шлюха! Глаза Арнбьорна налились кровью, и он уже заносил лапу для следующего удара... - Стой! Я бросилась к Арньбьорну, который уже рычал, как дикий зверь. Не знаю, на что я надеялась, но оборотень, всё же замер, так и не нанеся удар. - Он наш брат и Хранитель, - сказала я. - А ещё и дурак. Разве на дураков обижаются? - И правда, Арнбьорн, - подала голос Габриэлла. Арнбьорн все еще смотрел на шута ненавидящим взглядом, но все же, сделав над собой усилие, сел на место. - Эй, отбивная, ты его спасла, так доспасай уж до конца - уведи с глаз моих! А я - жрать! - Пошли, - шикнула я на Цицерона. Тот послушно поплелся за мной на выход из убежища. Цицерон, к счастью, молчал - сейчас мне очень хотелось приложить его чем-нибудь тяжелым. Мы молча уселись на поваленное ветром дерево рядом с дверью в убежище. - Маленькая сестра правда считает, что Цицерон - дурак? - обиженно спросил он. А я и не знала, что ему ответить. Цицерон, конечно, шут гороховый. "Мамочку надо смазать маслом!" "Нарву ей цветочков!". Но, если отбросить подачу, то всё, что он говорит... оно вполне логично. Если не считать его маниакальной тяги к убийству, о которой он слагает песенки(хотя я ни разу не видела его в деле), то Цицерон, пожалуй, даже нормальный. Конечно, в Братстве с этим никто бы не согласился. Я посмотрела на Цицерона. Он опять был в своем шутовском наряде. Отчего-то я не могла долго сердиться на него. Сейчас я было куда больше зла на Арньборна. На груди, через порванную когтями ткань, проступали порезы. Кажется, оборотень его просто поцарапал, но всё же... - Нет, Цицерон. Я не думаю, что ты дурак. Я так сказала, чтобы Арнбьорн тебя отпустил. - Сестра беспокоиться о глупом Цицероне! О, как это мило! Но неужели сестра думает, что Цицерон не может постоять за себя? Что Цицерон жалок? Вдруг его лицо очутилось прямо напротив моего. От Цицерона пахло душистым маслом. Я невольно взглянула в его лицо - сейчас ни я, да и никто не мог бы обозвать Цицерона дураком. Его взгляд был похож на взгляд опасного хищника. - О, умной сестренке незачем бояться бедного Цицерона! - он облизнулся. - Цицерон так много лет никого не убивал... во славу Ситиса, разумеется... А остальное? Да разве это убийство... - казалось, он смаковал каждое слово. О, Ситис, да кто же он такой, этот шут?! На следующий день, стоило мне вернуться с задания, меня встретил Назир. Выглядел он мрачнее тучи. - Ты вчера заступилась за Цицерона, - он не спрашивал, он утверждал. Его не было на том ужине, и потому даже боюсь представить, что он там себе навоображал. - Он наш брат, - я пожала плечами. - Разумеется, - после паузы выдал Назир, все еще строго смотря на меня. - Но потом вы куда-то ушли. Вдвоем. - Ну, да, Арнбьорн попросил меня увести его с глаз долой, - я сказала это нарочито весело. Этот разговор был каким-то очень уж странным. Назир что, беспокоиться, что Цицерон ненароком перережет мне горло? Мне? - А, Арнбьорн, - сказал Назир с каким-то странным облегчением в голосе. - Но ты смотри, осторожнее. Цицерон только кажется глупым шутом. Я-то вижу, что у него руки по локоть в крови. Вряд ли он всегда был таким... своеобразным. - Назир, ты ведь в курсе, что я - Довакин? - сказала я, понизив голос до шепота. Я редко об этом упоминала, но сейчас Назира нужно было убедить, что шут, будь он хоть ассасином Темного Братства в прошлом (я было усмехнулась, но после слов Назира эта мысль уже не казалась мне бредовой), не представляет опасности для меня. - И ты думаешь, что я не смогу постоять за себя? - Довакина вели руки богов, - сказал Назир. От этих слов я поежилась. - Боги хотели его победы. А за нашей сестрой хоть и присматривает сам Ситис, но не направляет её руку, когда она заносит клинок, как и не сможет остановить занесенный клинок над её шеей. Береги себя. - Хорошо, Назир. Но беспокоиться не о чем. Я уже предвкушала чашку меда и тарелку горячей похлебки - было время ужина, как по дороге к трапезной меня остановила Астрид. - Нужна твоя помощь. По одному... личному делу. Личному? Я едва сдержала улыбку. Что, проследить за Арнбьорном? Да не ходит он налево, это я точно знаю, а сбегает в Фолкрит только для того, чтобы как следует накидаться шейном в таверне. - Цицерон что-то замышляет. Он запирается в комнате с гробом Матери Ночи и говорит... С кем-то. Да хоркеру ясно, с кем он говорит! - Астрид, - осторожно сказала я, - мне кажется, у тебя паранойя. - Моя паранойя уже не раз спасала убежище, - ответила Астрид. - Значит, так. Ты должна будешь выяснить, с кем говорит Цицерон...