Возвращение ассасина

Глаза Тенегрива горели, как огни маяка. Его черная морда была вся в мыле. Мы стремительно приближались к Данстару. "Только бы он был жив..." - стучало у меня в голове. Он - это, конечно, Арнбьорн. Цицерона я готова была прикончить сразу, стоит лишь мне его увидеть. А я ещё не придавала значения словам Назира... Это надо же! Распинаться о Пяти Догматах, а самому напасть на Астрид и ранить Визару! Убью! Дневники Цицерона на всякий случай покоились у меня в вещмешке. Я наскоро вычитала в них о Данстарском убежище, и сразу помчалась сюда. Но, если шута не окажется там, боюсь, придется читать и остальные его бредни... Арнбьорн сидел на земле. Он тяжело дышал, но, к счастью, был жив. Я, не говоря лишнего, тут же спешилась с Тенегрива и влила в него два пузырька лечебных зелий, что дала мне Бабетта. Через полчаса, когда оборотень пришел в себя, я принялась расспрашивать его о том, что случилось. - Что случилось, что случилось... Ну, мы с Астрид сидим, пьем мед, отдыхаем... Говорим о том-сем... Астрид перебрала чутка, признаю, но ей надо было - слишком много всего навалилось... Ну и начала говорить, что, мол, не нужен нам Слышащий - ну, не принимай близко к сердцу, - что она - глава, что Братство и без Матери Ночи обходилось и что этот гнилой трупак нам больше не нужен... Ну... много чего говорила... И смеялась над трупаком, да, было дело, ну так и что ж? А Цицерон это услышал, Обливион его подери! И напал на нее! Визара бросился Астрид помогать, да и началась заварушка... Ну, шут и сбежал... А я... - он закашлялся, - нагнал его прямо вот туточки, и хорошенько погрыз... У меня внутри всё похолодело. Братья и сестры смеялись над самой Матерью Ночи... А Цицерон всё же Хранитель... Мне было больно слышать даже о самом факте этого богохульства от оборотня, что уж и говорить о Цицероне. Я вдруг пожалела, что потратила все лечебные зелья на Арнбьорна. - А... что с Цицероном? - спросила я, пряча волнение. - Внутри он, в убежище... А пароля я не знаю... А то бы погнался за ним. Хотя, надеюсь, что он уже сдох! - Вот что, ты бери Тенегрива и скачи в убежище. Я разберусь с Цицероном. Добью, если что. Последние слова мне дались с трудом, но простодушный Арнбьорн не заметил подвоха. Он, не мешкая, взобрался на Тенегрива, а я дождалась, когда конь скроется за поворотом, подбежала к двери. - Что есть величайшая иллюзия жизни? - спросила дверь. - Невинность, брат мой. Пробраться через засилья стражей убежища не составило труда. Особенно, когда я призвала Льюсена на подмогу. - Льюсен! - прокричала я, блокируя щитом атаку призрачного меча. - Я не хочу их убивать! Они же охраняют убежище... - Не беспокойся, Слыщащая, - глубокий голос призрачного ассасина разнесся по древним стенам. - Они отправятся в Пустоту, но придут, если в них будет необходимость. Перебив стражей, мы с Льюсеном побежали к ледяной пещере - дорожка крови вела именно туда. Моё сердце сжалось, когда я представила, что мог оборотень сделать с Цицероном! Ледяной тролль пал от клинка Льюсена, но призрак, едва вытащив лезвие из головы тролля, сам рассыпался в пыль. Это был уже третий раз, когда Льюсен при мне отправлялся в Пустоту - в первый раз я испугалась, что призрак взаправду погиб. Хорошо, что он не чувствовал боли... А вот и дверь. За ней раздавался слабый стон. - Слышащая пришла, чтобы убить меня? Цицерон лежал у очага, дрожа всем телом. О, Ситис, сколько же крови он потерял... Я молилась всем богам, чтобы было еще не поздно... - Я попался! Я сдаюсь! Ха-ха-ха! - хрипло рассмеялся он, хотя мне было совсем не весело. Его лицо было мертвенно-бледным. Я молча смотрела на него, не зная, что предпринять - с магией у меня было плохо от слова совсем, да и не знала я ни одного лечебного заклинания, а все зелья, твою мать, истратила на оборотня! - О, предпочитаешь слушать, да? Конечно, конечно! Слыщащая слышит! Шутка! Смешная шутка! Дошло. Тогда послушай - не убивай меня. Сохрани жизнь бедному Цицерону! Я напал на шлюху Астрид, о да! И сделаю это снова и снова! Все ради нашей матери! Вернись к самозванке, скажи ей, что я мертв! задушен собственными кишками! Я присела рядом с шутом. - Никуда я не пойду, идиот! У тебя весь бок разорван! Все убежище кровью залил... - Слышащая... - Цицерон уже не улыбался и удивленно уставился на меня. - Цицерон, прости, я все зелья потратила на этого урода Арнбьорна... Даэдра, что же делать?! Цицерон дрожал, как лист, и стремительно бледнел. Я вытащила кинжал из ножен и быстро порезала плащ на лоскуты. Промыв раны чистой водой из походной фляги, я перевязала его, дивясь, как он ещё жив. Самые глубокие раны были на боку. Я стащила с него шутовской наряд, надеясь, что Цицерон не успеет вконец окоченеть, пока я перевязываю его. Оборотень его изрядно потрепал - по всему телу были следы кровоточащие порезы от когтей. - Цицерон, не спи, пожалуйста, не спи, - заметив, что Цицерон закрыл глаза, и сбивчиво дышит, я стала бить его по щекам. - Но Цицерон устал... - Потерпи... Перевязав раны, я тут же накрыла Цицерона шкурами, валявшимися в углу и, по-видимому, служившие ему постелью. - Слыщащая... - Молчи, хорошо? - мягко сказала я, вдруг осознав, что плачу. Нет, Мать, я не могу потерять твоего преданного Хранителя! От отчаяния я начала рыться в своем вещмешке, и - о, хвала всем богам! - нашла один-единственный крошечный пузырек с лечебным зельем. Придерживая голову Цицерона, я осторожно, стараясь не пролить ни капли, влила в него снадобье. Через несколько минут я заглянула под одну из повязок - кровотечение остановилось. Всё это время Цицерон послушно лежал с приоткрытыми глазами, хотя это и давалось ему с трудом. Я сняла с его головы колпак и мне вдруг отчаянно захотелось дотронуться до его спутанных рыжих волос. - Всё хорошо. Теперь можешь спать, - тихо сказала я, гладя его по голове, которая лежала на моих коленях. Он облегченно вздохнул и провалился в тревожный сон. Вокруг было тихо. Тишину нарушал только звон капель, падающих откуда-то со сводов. Прошел, наверное, уже час, а я все сидела и слушала неровное дыхание спящего Хранителя. Он все еще был холодным, как льдышка. Я осторожно залезла под шкуры и обняла его, в надежде согреть, и вдруг смутилась - всё же это было несколько... неприлично, - обнимать голого мужчину. Я почему-то с досадой подумала, что вряд ли кто из братьев и сестер воспринимает Хранителя в таком ключе - они, скорее, думают, что Цицерон некого, скажем, усредненного пола. От этой мысли мне отчего-то сделалось горько. Спать было нельзя - маловероятно, что кто-то посторонний проникнет в убежище, но, если вдруг Цицерону станет хуже, я должна быть наготове. Поэтому, чтобы не дать себе заснуть, я решила отвлечься и почитать дневники. Кажется, дочитав последний дневник, я всё же заснула... - Теперь милосердная Слыщащая всё знает о Цицероне! Всё-всё! - смех на высоких нотах меня разбудил. О, боги, сколько же я спала? Цицерон сидел рядом, закутавшись в шкуру, и улыбался. Правда, его улыбка более походила на оскал. Я вмиг проснулась. - Прости, я не хотела читать их без спроса... - Слыщащая теперь жалеет бедного Цицерона? - спросил он, так и не глядя в мою сторону. - Нет, не жалею, - ответила я. - Ты... отдал всего себя ради чего-то великого. Это достойно уважения, а не жалости. Цицерон медленно повернулся ко мне. Я заметила, что малейшее движение дается ему с трудом, но он старался не морщиться. - Слыщащая правда считает так? - спросил он, уже не смеясь. - Спасибо. Слыщащей нужно идти обратно, в Фолкритское убежище. - Я никуда не пойду, пока ты не поправишься, - отрезала я, и зачем-то добавила, - Мать Ночи не простит, если с её Хранителем что-то случиться по моей вине. - С Хранителем... - тихо сказал Цицерон, и тут же повеселел. - О, Слышащая, когда Цицерон поправиться, мы пойдем и вместе укокошим кого-нибудь! Я скинула с себя шкуры и натянула на спину вещмешок. - Мне нужно в Данстар. Добуду зелий и какой-нибудь еды. Да и одежда тебе новая не помешает... Думаю, пару дней я проведу здесь, а потом, и правда, придется возвращаться. - Конечно! Цицерон понимает! Но Цицерон будет скучать по маленькой Слыщащей и дорогой матушке... Ты ведь присмотришь за матушкой? - Конечно, - серьезно кивнула я, вдруг подумав, что за гробом, действительно, стоит присмотреть - мало ли что может выкинуть Астрид...