Аня, Нюся, Анюта или Я никогда не забуду

Время – глубоко за полночь. Я и Мари – в состоянии дров. Парни ещё более менее адекватные. Покинув клуб, мы отправились домой пешком, что бы мы с моей подругой хоть немного протрезвели. Проветрились, так сказать. Влад и Мари шли немного впереди нас. Вот Мари предусмотрительная – обула сразу балетки, и пофиг, сколько она танцевала. А я теперь шла босиком и несла туфли на высоких каблуках в руке. Но что не поделаешь, что бы эффектно выглядеть на танцполе? Домой дошли примерно за час. Алкоголь почти выветрился, но сознание еще протрезвело не полностью. Войдя в квартиру я первым делом пошла в ванную и помыла ноги. Потом, выйдя на кухню, обнаружила Никиту, стоящего возле холодильника. Он стоял у открытой дверцы и прямо из пачки пил сок. — Варвар, — сказала я. — Стаканы же есть. Никита поперхнулся и облился соком. — ЭЭх, третья белая майка, которую я испортил, — сказал он, снимая пиждак и стягивая майку. Я скользнула взглядом по его лицу, шее, груди, прессу, переключила взгляд на крепкие руки… Внутри сразу всё потеплело, а внизу живота сладко заныло. Я подошла к парню и, обняв за плечи, прошептала ему на ухо: — Я тебя хочу. Через десять минут, в твоей комнате. Никита немного опешил, но через пару секунд улыбнулся и прошептал: — Буду ждать. Я улыбнулась ему и ушла наверх. Войдя к себе в комнату, я зажгла светильник на прикроватной тумбочке. Расстегнув молнию на платье, я сняла его , бросила на пол и подошла к шкафу. Хотелось выглядеть как-то по-особому. Найдя тот самый комплект белья «для особого случая», который на днях купила, я решила, что это именно то, что нужно. Тёмно-синяя ткань, чёрное кружево. «Думаю, Никите понравится». Надев бельё, я подошла к туалетному столику и взглянула в зеркало. Пьяная я красивее меня трезвой. Я расчесала волосы и зачем-то накрасила губы. Нет, не ярко-красным. Простая розовая, матовая помада. Накинув синий атласный халатик, я вышла из комнаты и пошла в спальню Никиты. Он стоял и смотрел в окно, спиной ко мне. Комната была освещена светом одного единственного светильника, который стоял в углу. Такой приятный полумрак… Я подошла к Никите и коснулась руками его обнажённой спины. Тот вздрогнул и повернулся ко мне лицом. — Анютка. Он приблизился ко мне и прильнул губами к моим губам. Так нежно и робко, словно это был наш первый поцелуй. А у меня опять вспорхнули бабочки в животе. И правда, словно он целовал меня впервые. Руки Никиты оказались на моей талии. Я стала целовать его требовательнее. Тело просило продолжения. Никита разорвал поцелуй и немного отстранился. — Меня хочешь ты, или алкоголь в твоей крови? — шепотом спросил он. — Не знаю, — в тон ему ответила я. — И сейчас это не имеет значения. Снова поцелуй. Нежный, влажный, требовательный. Никита, словно в танце, как-то повернулся, и за руку снова притянул меня к себе. Теперь я стояла спиной к окну, а он спиной к кровати. Чуть позже Никита оторвался от меня и сел на кровать. Потом улыбнулся и потянул поясок халата, одним движением развязывая нетугой узелок. — Мой любимый цвет, — усмехнулся он, когда в полумраке увидел моё бельё, и опять притянул меня к себе. Я села верхом ему на колени, и мы снова целовались. Жадно, стараясь насытиться, не потеряв ни крохи этого простого удовольствия. Его руки гуляли по моей спине, мои покоились на его плечах. Никита стал покрывать поцелуями мою шею и плечи. Я запустила руку ему в волосы на затылке. Он зубами стянул с моего плеча бретельку лифчика. А потом и вовсе снял его с меня, потратив на застёжку не больше двух секунд, и отбросил куда-то в сторону. Осыпал поцелуями грудь, заставляя меня стонать. Я нажала ему на плечи и заставила лечь на спину. Сама наклонилась над ним, стала целовать губы, потом целовала жилку на шее, опустилась к ключицам. Почувствовала, что что-то твёрдое упирается мне в бедро. Опустившись чуть ниже, я стала расстёгивать ремень на Никитиных штанах. Потом стянула с него брюки, и он остался передо мной в одних трусах. Я хотела сесть обратно, но Никита приподнялся, перевернул нас и подмял меня под себя. — Ты же не думала, что я буду просто так валяться? — прошептал он и стал целовать мои ключицы, а рукой проник мне в трусики. От такой ласки я выгнулась, а с губ сорвался громкий стон. За эту ночь я узнала и впервые почувствовала и испытала многое. И, кажется, влюбилась в Никиту ещё сильнее. Чёрт, как же приятно было засыпать на плече у человека, с которым только что была одним целым, когда у обоих нет сил чтобы что-то говорить, а за окном уже встаёт солнце.