***
Проснувшись, сонно потираю лицо руками и замираю, вспоминая то что мне приснилось ночью. Или не приснилось? «Не может быть…» Выпутавшись из одеяла, отбрасываю его в сторону и осматриваю себя. Одежда на мне была вовсе не та, в которой засыпала. «…даже думать не хочу, как это на мне оказалось после…» Сев, обхватываю голову руками, впиваясь ногтями в кожу.«… я вчера... что же я натворила?» Зарывшись пальцами в волосы, закрываю глаза, тяжело дыша. «Не укладывается в голове… просто… в голове не укладывается. Я не могла…» Шторы резко раскрываются, и свет, ворвавшись в комнату, заливает комнату, освещая тёмное пространство. Дёрнувшись, поднимаю голову, встречаясь взглядом со слегка расширенными из-за тени вертикальными зрачками кроваво-красных глаз. — Добрый день, мисс Анжелика, — говорит Михаэлис с дежурной улыбкой на губах, медленно подходя к кровати и замирая рядом с изголовьем. — После обеда мы начнём ваши занятия, а сейчас вставайте, вам нужно одеться. «И всё? Ни слова о том, что произошло? Или для него, что… это обыденность какая-то?» Не сводя с дворецкого настороженного взгляда, свешиваю ноги на пол и поднимаюсь, тут же дворецкий передаёт в руки сложенную одежду и кивает в сторону ширмы. Скрывшись за ней, снимаю сорочку, переключившись на более насущные дела. — «Это панталоны? — глянула я на то, что было под сорочкой. — Какие длинные». — Поведя плечом, вяло начинаю переодеваться. Сняв «панталоны» ночные и надев другие, которые мне выдал Михаэлис, отделанные кружевами — жуть какая, — что доходили мне почти до самого колена. После них надеваю короткую нижнюю сорочку с низким вырезом, и только тогда, ко мне подходит дворецкий, помогая надеть кринолин, а затем нижнюю юбку с кружевами по краю подола, после и корсет. «Как же много одежды…» — Только сильно не затягивайте, — тихо прошу, бросив взгляд на мужчину. — Я не хочу быть в полуобморочном состоянии. Кивнув, Михаэлис зашнуровал корсет. Не туго, но всё же ощутимо. «Что ж, хоть горбиться разучусь. В нём это будет крайне трудно». Поверх корсета надеваю пояс с подтяжками для чулков. После чего дворецкий просит, чтобы я села на постель. Подойдя к кровати, сажусь на край, а в это время Михаэлис, опустившись передо мной на левое колено, дождавшись, пока я сяду, аккуратно берёт мою правую ногу и ставит ступню себе на правую ногу, затем аккуратно надевает сначала один чёрный чулок с вышитыми стрелками, закрепляя на них ленты от пояса, а затем тоже самое проделывает с другой. С моей точки зрения всё это было уж очень... необычно. От его пальцев, скользящих по ноге вслед за чулком, по коже разбегаются предательские отряды мурашек, которые он не мог не заметить. Я бы предпочла одеться самостоятельно, чтобы избежать лишнего с ним контакта, тем более такого... интимного. Вот только в этом ворохе одежды я не разбираюсь совершенно и точно бы что-то забыла или не так надела, не говоря о том, что затянуть корсет самостоятельно не представляется возможным. После того, как чулки были надеты, Михаэлис поднялся на ноги и помог мне встать. Далее он поверх корсета надел, как я потом узнала, корсаж, или лиф-чехол по-другому, защищающий платье от корсета и наоборот, корсет от платья. Корсаж щедро украшенный кружевами и вышивкой спускался чуть ниже талии, имел короткие рукава и застёгивался спереди. И, наконец-то пришло время платья. Рукава его были присобраны у плеча. Проведя пальцами по ткани, ощущаю, что она довольно-таки приятная на ощупь, знать бы ещё, что это за ткань. Затем я снова была вынуждена сесть на край кровати, чтобы Михаэлис смог надеть обувь. Устроившись у моих ног, он снова поставил мою ногу себе на колено и надел туфли с небольшим каблуком. Закончив с ними, поднявшись с колен, Михаэлис помог мне встать, повернул к себе спиной и заплел волосы в какую-то высокую замысловатую причёску. Закончив придавать мне надлежащий вид, Михаэлис отошёл на пару шагов, осмотрел меня с причёски до подола платья, расправил складочки на платье, разогнулся и предложил мне руку, чтобы отвести в столовую на обед.***
После обеда мы прошли в гостиную, где Михаэлис помог мне сесть в кресло, стоящее у стола. — Сегодня мы начнём Ваше обучение. И начнём с поведения в обществе. — В обществе? И зачем мне это знать? Я ведь буду заниматься бумагами, а не выходить в свет… — нахмурившись, замираю, навострив уши, чувствуя, как нервно заходил из стороны в сторону хвост, ударяя по ногам. — … подождите. Вы не шутите? Зачем мне где-то там появляться? Изогнув бровь, Михаэлис молча смотрит на меня. — Я же никто здесь, считай обычная работница, так зачем мне это? Тем более, что у меня уши и хвост. Ладно, хвост можно скрыть под платьем, а уши как? Шляпой? — Я не вправе говорить о планах Господина. Насчёт ушей не волнуйтесь, их точно никто не увидит. — … — посмотрев на него скептически, изгибаю бровь. — Пусть вы скроете кошачьи уши и научите меня правилам поведения в обществе, но говорю я не так как вы, я не могу знать, что и кому можно говорить потому, что я никого не знаю в лицо и могу кому не следует что-нибудь не то сказать… — А Вам и не нужно ничего будет говорить, пока Вас не спросят лично. — То есть? — Таков этикет, Вы же незамужняя девушка, а не вдова, и, значит, не можете говорить до тех пор, пока Вас не спросят лично. — А если представить меня как вдову? Например, дальней родственницей графа, у которой больше нет более близких родных? — В этом есть смысл, так как тогда Ваша собственность будет полностью принадлежать Господину, и Вы тогда будете в полной зависимости от Него. Однако, аристократы в своём узком кругу знают друг друга, а также родословную, так что немногие поверят в этот вымысел. — … — расстроенно опустив взгляд вниз, чувствую как невольно прижимаются ушки к голове. — Но, — я снова посмотрела в кроваво-красные глаза, — почему бы мне не быть просто обычной работницей, например служанкой? — Для служанки у вас слишком нежные руки. — Это легко исправить работой. — Но в свете вашего обморока можно понять, что вы не обладаете хорошим здоровьем для того, чтобы работать наравне с обычными служанками, и нужных знаний у вас нет для этой работы в отличие от другой, не так ли? Я было хотела ответить, открыв рот, но я ведь действительно не знала, как в этом времени убираются без электронных приборов и специальной химии. И хотя всему этому можно было тоже обучиться, но, если честно, дома я особо никогда не любила заниматься уборкой, и сейчас никакого желания не возникало тоже, тем более, в таком большом доме, который явно не сравнится с моей маленькой квартиркой по площади. Всё-таки лучше будет заниматься бумагами на их условиях, чем уборкой. — Ладно, допустим, я из семьи аристократов, тогда зачем мне присутствовать на балах? Я же буду работать на графа Фантомхайва, а не буду частью его семьи. И если я незамужняя, то, если я буду присутствовать на балах, мне нужна сопровождающая, компаньонка или как её там… И вообще, как я буду представлена-то? — Вы будете представлены, как дочь близких друзей семьи Фантомхайва. У Вас нет родителей, они, обедневшие аристократы, недавно умерли и практически не оставили Вам денег для существования, поэтому Вы не могли не принять предложение о работе у графа, так как Вы не хотели бы работать гувернанткой. — Хм, ну да… я бы не хотела работать с детьми… — Здесь дело не только в детях, мисс Анжелика, — проговорил дворецкий, вставая рядом со мной. — Дело в том, что если бы Вы стали гувернанткой, то Вас бы не уважали ни слуги, ни аристократы, ваша жизнь буквально превратилась бы в ад, так как гувернанток редко кто любит. Причина в том, что в положении она приравнена к слугам, которые считают, что гувернантки смотрят на прислугу свысока. Как минимум, Вы бы чувствовали одиночество, презрение и много чего ещё, — спокойно закончил Михаэлис, а я застыла, хмуро смотря на дворецкого. «Да, что за жизнь здесь? Куда ни посмотри один страх и ужас…» — прижала я уши к голове. — А как же объяснить то, что я до сих пор не замужем? — спустя какое-то время молчания спросила я, снова навострив ушки, чувствуя, как замер мой хвост. — Ваш отец был очень мнительным человеком и не хотел отдавать замуж единственную и любимую дочь сомнительным личностям. Округлив глаза, я ошеломлённо смотрела на мужчину. — Как я понимаю, у меня уже есть своя история. Не могли бы вы тогда рассказать мне побольше о ней? — спрашиваю, переплетя пальцы рук на коленях. — Конечно, но немного позже. А теперь вернёмся к нашему занятию. — Тогда можно листок и что-нибудь, чем можно писать? Мне так проще запоминать… — Конечно, — согласился Михаэлис и принёс мне необходимое. — Итак. Будьте предельно сдержанны в выражении своих чувств. Взяв ручку с металлическим пером, я осмотрела её, пока мужчина говорил, а затем начала писать, стараясь не нажимать слишком сильно, чтобы не порвать бумагу. — С этим могут быть проблемы, — тихо пробормотала я. — Какие? — выгнул бровь Себастьян. — Я очень чувствительный человек и, — криво улыбнувшись, продолжаю, — у меня буквально всё на лице написано, я не умею притворяться. — Ничего страшного, я научу вас быть сдержаннее, а заодно исправим ваш почерк, — поморщившись, сильнее сжимаю ручку, слегка порвав лист в одном месте. — Продолжим... Не благодарите чересчур горячо... Окружающие должны понять, что Вы не нуждаетесь... Не перехваливайте обстановку дома, в котором находитесь, покажите, что Вам это не в диковинку... Изображайте легкий налет скуки (только не в присутствии хозяйки дома, конечно). — Помедленнее, пожалуйста, я не успеваю за вами, — бормочу под нос, чувствуя, как хвост снова начинает ходить из стороны в сторону. Хочется взять и привязать его чем-нибудь к ноге. Михаэлис прислушался к моей просьбе и повторил медленнее сказанное ранее, время от времени смотря за тем, как я успеваю записывать. — Не говорите слишком много и громко. Не смейтесь. Старайтесь не бросаться слишком в глаза. Также не стоит казаться лучше или умнее других — Вы можете нажить себе Проблемы, — сделал акцент на последнем слове мужчина. Выводя закорючки, я подумала: «Хоть с этим проблем не будет - с незнакомцами я больше молчу, чем разговариваю.» — За столом не ешьте жадно, это могут расценить как голод, а следовательно и то, что у вас недостаточно средств на еду... Медленно пережевывайте пищу. А лучше не ешьте совсем, так как Вы не замужем, а незамужним девушкам в гостях есть запрещено, чтобы выглядеть более привлекательно для потенциального жениха. «Если меня будут туго утягивать в корсет, то ничего больше крошки да маковой росинки и не влезет. — Будьте ненавязчивы при разговоре и не смотрите собеседнику постоянно в глаза. Лучше отводите взгляд, например, чтобы осмотреть помещение, но и совсем не смотреть на своего собеседника не стоит, как и игнорировать его. Соблюдайте баланс... Нахмурившись, я продолжала записывать, но это было несколько трудновато из-за того, что ранее перьевой ручкой пользоваться не приходилось, одновременно думая о сказанном дворецким: «Будто с собакой разговаривать. Ведь только хозяин может смотреть в глаза домашнему животному, чтобы не вызвать агрессию. А у аристократов, видимо, только родные могут смотреть друг другу в глаза. Краткий экскурс в мир