В следующей жизни, когда я стану... кошкой?

      - ... Вы должны представить, как Ваши уши меняются, превращаясь в человеческие, - объяснял мне дворецкий. Сидя напротив него, я с глубоким скептицизмом во взгляде взирала на этого засранца, который по каким-то своим извращённым соображениям не сообщил мне о возможности убирать кошачьи уши и хвост Михаэлиса.       - Просто взять... И представить? - переспросила я, сцепив руки на коленях, приподняв бровь.       - Можно сказать и так.       - Почему же вы не рассказали мне об этом раньше?       - Не было необходимости, - ослепительно улыбнулся этот гад. Аж руки зачесались пожать ему в благодарность горло... По тому, как его улыбка стала напоминать жуткую пародию чеширского кота, я поняла, что он прочитал на моём лице всё, что я о нём думаю.       Покрыть его отборным литературным матом не получалось: рот не позволяло открыть хорошее воспитание, что, впрочем, не мешало мне убивать его взглядом, а мысленно расчленять. Я даже придумала, куда потом девать его останки: закопать под каким-нибудь кустом в саду. Только я после этого зачем-то ещё подумала о том, что куст мне всё-таки жалко: как бы не засох от его демонической крови, бедненький.       - Закройте глаза и сосредоточьтесь, - бархатным голосом наставлял меня дворецкий, отвлекая от коварных планов по его истреблению. Прищурившись, я запомнила положение тела демона - с него не станется незаметно подкрасться ко мне - и, закрыв глаза, мысленно стала представлять, как кошачьи уши перетекают в другую форму и принимают обычный человеческий вид.       Не сразу, но я почувствовала, как они стали медленно изменяться. Ощущения были, мягко говоря, странными, да и весь этот процесс был для меня настолько необычен и нов, что я не была уверена, всё ли у меня правильно получается. Когда изменения прекратились, подняв руку, я коснулась ушей. Почувствовав гладкую безволосую кожу и нащупав в общем-то обычную человеческую форму, я удивлённо распахнула глаза, не веря, что у меня всё получилось.       Прямо передо мной с небольшим зеркалом в руках стоял дворецкий. Даже не вздрогнув от того, что, пока я была занята собой, он успел сходить за зеркалом и вернуться, я посмотрела на своё отражение. Глаза оставались кошачьими, но вот уши стали вполне себе обычными, что не могло меня не порадовать. Ведя пальцем по завитку ушной раковины, я невольно улыбалась.       - Хвост убирается также? - спросила я, налюбовавшись результатами своих стараний.       - Да, - просто ответил дворецкий, его лицо теперь приняло безразличный вид. И я нутром чувствовала, что он хотел бы, чтобы я забыла про то, что мне ещё нужно убрать хвост, ведь под платьем он незаметен.       - Хорошо, - пробормотала я, снова закрывая глаза. В этот раз представить то, что у меня исчезает хвост, на примере ушей, было значительно легче и быстрее.       Поёрзав в кресле, я не почувствовала никакого дискомфорта. Заведя руку за спину, я с трудом через юбку платья ощупала копчик: хвост исчез без следа. Довольно улыбнувшись, я открыла глаза. Дворецкий снова сидел в кресле напротив меня. Судя по отсутствию зеркала, он уже успел его отнести, хотя мне оставалось ещё поменять форму зрачка с вертикального на круглую, то есть человеческую.       - А как насчёт глаз? - решила я спросить дворецкого.       - Глаз? - переспросил дворецкий, строя из себя невинную овечку.       - Точнее зрачков.       - ..? - продолжая строить из себя дурачка, он слегка склонил голову к плечу, улыбаясь.       - Их же тоже нужно поменять.       - Люди не обращают на них внимание.       - Люди, может, и не обращают, но вот мне всё-таки хотелось бы выглядеть человеком полностью.       Михаэлис показательно вздохнул, встал с кресла и вышел из комнаты, быстро вернувшись с зеркалом. Взяв его у дворецкого, я стала переводить взгляд с одного глаза на другой. Сосредоточиться на них двоих не получалось, поэтому, чтобы не отвлекаться, я снова закрыла глаза и попробовала представить себе обычные зрачки. Что оказалось сложнее, чем я думала, так как ощутить изменения в данном случае было невозможно. Зрачки не хотели меняться ни с первого раза, ни со второго, ни с пятого, что, откровенно говоря, меня уже начинало бесить. В конце концов, я психанула, пихнула в руки Михаэлису злосчастное зеркало, которое, будто издеваясь надо мной, показывало бесплодность моих попыток.       - Не расстраивайтесь, Анжелика, глаза менять сложнее всего, - "успокоил" меня дворецкий.       - Поэтому они у вас демонические? - огрызнулась я, скрестив руки на груди.       - Менять их Мне нет необходимости: на дворецких, как и на остальных слуг, редко обращают внимание. Для хозяев и их гостей Мы - часть интерьера.       Хмыкнув, я отвернулась. Хвост стал отбивать нервную дробь по моему бедру.       "Хвост?" - опомнилась я и проверила уши: "Почему они вернулись?"       - Поэтому я и говорил Вам не расстраиваться. Пока не научитесь легко принимать человеческую форму, Вам нужно сдерживать свои эмоции.       Прищурившись, гляжу на мужчину: "Вот раньше не мог он об этом сказать? Мне же нужно опять всё с начала начинать".       - Зрачки мы оставим на потом, а сейчас попробуйте убрать уши и хвост одновременно, - но, видя мой скептический взгляд, продолжил, - если Вы считаете, что пока не сможете сделать это, попробуйте убирать, а затем возвращать их по очереди, а уже затем, когда почувствуете, что сможете справиться, попробуйте сделать это одновременно.       Полтора часа моих мучений позволили мне свободно манипулировать появлением и исчезновением ушей и хвоста, однако делать это одновременно пока не получалось.       - Неплохо, - подытожил мою тренировку демон, смотря на измотанную меня. - Продолжим завтра, а на сегодня закончим.       "Ура," - мысленно воскликнула я, вяло откинувшись на спинку кресла.       - Не желаете выпить чаю?       - Было бы неплохо, - пробормотала я, потирая руками лицо.       Дворецкий отправился заваривать чай, предварительно проводив меня в гостиную. Таким образом сменив место нахождения, я не сменила место расположения своего бренного тела, перекочевав из одного кресла в другое. С удобством устроившись в глубоком кресле, я смотрела как тёмно-серые тучи, подгоняемые ветром, быстро неслись по затянутому, словно серо-белой пеленой, небу. Они находились достаточно близко к земле, поэтому, наверно, казалось, что небо превратилось в жидкую ртуть, быстро перетекающую из одной формы в другую так, будто оно превратилось в бушующее море.       То, что творилось за окном, было полной противоположностью той тишине, что была во мне. Это состояние опустошённости и тихой тоски охватывало меня каждый раз, как я оставалась одна. Сжимая меня в своих холодных объятиях, они не давали мне и шанса сделать вдох, пока я была одна, и отпускали, не оставляя следа, когда рядом кто-то появлялся. Именно поэтому, как бы меня не бесил и не раздражал дворецкий, я была благодарна ему именно за то, что он не давал мне хандрить, отвлекая и изматывая настолько, что, ложась в постель, я крепко спала всю ночь, если не учитывать незваных ночных посетителей, невольно будивших меня...       На одном из деревьев вдали я заметила красное пятно, но оно быстро исчезло, заставив меня сомневаться в том, видела ли я его вообще, или это была игра моего воображения.       На столик, стоящий между двумя креслами, в одном из которых сидела я, опустилась чашка с блюдцем, на котором лежала серебряная ложечка, звонко стукнувшаяся о тонкую стеночку чашечки. Посмотрев на малютку, я с тоской вспомнила свою большую кружку на четыреста пятьдесят миллилитров, которая была у меня в другом мире. Дома я любила пить чай, превращая его распитие в своеобразную церемонию. После работы я любила, предварительно поужинав, заварить себе какой-нибудь интересный чай: из смородиновых листьев, зверобоя, ромашки, шиповника и тому подобного. В моей коллекции был широкий ассортимент баночек из различных засушенных трав, которые я закупала у знакомых бабушек. Эти баночки занимали целый отдельный шкафчик, забитый ими под завязку. Я берегла их как зеницу ока, но, тем не менее, была не против разделить с родными и друзьями...       Загрустив, я взяла наполненную ароматным напитком чашечку одной рукой, поддерживая под её донышком блюдце другой рукой, и посмотрела на дворецкого, стоящего столбом рядом со мной.       - Хотите ко мне присоединиться? - предложила я, отпивая приятно согревающую янтарную жидкость.       - Благодарю за приглашение, но я, пожалуй, откажусь.       - Почему? - спросила я чисто из вежливости, не ожидая услышать ответ.       - Я всё равно не почувствую разницы между обычной водой и чаем.       - Вы не чувствуете вкуса? - предположила я, делая ещё пару глотков чая.       - Да.       - Хм, а запах чувствуете? - спросила я, вспомнив, что аносмия сопровождается потерей вкуса.       - Обоняние у меня прекрасное, - кивнул мужчина, разрушив моё предположение.       - Подождите, - вдруг опомнилась я, - а как же вы готовите, если не чувствуете вкус? Ведь при готовке нередко нужно пробовать еду, - на эти слова демон лишь улыбнулся.       - Я долго тренировался.       - Тренировались? - изгибаю удивлённо бровь. - Но кто-то же должен был пробовать то, что вы готовили.       Михаэлис молча продолжал улыбаться.       - Не граф же в самом деле... - пробормотала я, допивая чай. - Извините, налейте, пожалуйста, ещё чай.       Дворецкий выполнил мою просьбу. Приняв вновь наполненную чашку, я продолжила допрос:       - Так кто?       - Прошу простить меня, но я не могу Вам сказать.       - Хм-м, - протянула я, отпивая чай и неотрывно глядя ему в глаза.       Когда чай был допит, Михаэлис поставил посуду на поднос и ушёл, оставив меня снова в одиночестве.       Погипнотизировав стены, внимательно рассмотрев ткань, которой были обклеены (или обшиты) стены вместо обычных бумажных обоев, я, наконец, поднялась из кресла, чтобы отправиться к себе, когда в комнату тихо вплыл дворецкий с масляной лампой в руках.       - Идите за мной, - сказал он мне и, не глянув, следую ли я за ним, ушёл. Делать мне было всё равно нечего, поэтому я пошла следом.

***

      Зачем-то он привёл меня в подвал. Там было темно и прохладно. Стояли большие винные бочки и несколько шкафов. В остальном же обстановку можно было описать двумя словами: темно и пыльно.       Михаэлис зачем-то освещал нам путь, хотя ни он, ни я не нуждались в свете. Поставив на пол рядом с одним из шкафов лампу, он бросил на меня горящий жутким красным светом взгляд и стал к чему-то прислушиваться. Я тоже навострила уши. Из шкафа доносилось подозрительное копошение. Невольно напрягшись, я, будто в замедленной съёмке, видела, как он открывает дверцы шкафа. Первые лучи лампы выхватывают из тьмы несколько пар отливающих зелёными бликами глаз, а затем... из тьмы шкафа... стали выпрыгивать, громко мяукая, кошки и котята. Застыв от шока, я с открытым ртом рассматривала ластящихся ко мне и дворецкому разномастных кошек.       На моих глазах со знакомым фанатичным выражением лица демон гладил кошек. Его лицо при этом приняло такое блаженное выражение, что я захотела перекреститься, но я была настолько потрясена увиденным, что не только потеряла дар речи, но и способность двигаться. Взяв одну из кошек на руки, он обернулся и протянул её мне. Не задумываясь, я взяла чёрную кошку и стала гладить её, пытаясь прийти в себя, пока наблюдала за жуткой картиной, которая не могла мне приснится даже в страшном сне. Дворецкий игрался с кошками. Тискал их. Нажимал на лапки, чтобы они выпускали коготки, и, откровенно говоря, кайфовал. При виде такой картины нельзя было усомниться в том, что этот демон был ярым кошатником. Кошатником.       "Кошатник! Так вот почему он так ведёт себя со мной! - нашло на меня неожиданное озарение. - А я-то думала, что он так ко мне пристаёт постоянно и не упускает возможности меня потрогать?.. - и ещё одно озарение снизошло на меня. - И вот почему этот гад не учил меня скрывать уши и хвост! Конечно, кому понравится, когда его хотят лишить предмета его помешательства?"       Демон всё продолжал развлекать кошачье семейство. Стараясь не смотреть в его сторону, я кое-как присела на корточки, подобрав платье, чтобы опустить на землю кошку, однако та воспротивилась и не пожелала слезать с рук, зацепившись когтями за рукава и недовольно мяукая. А пока я боролась с ней, мне на плечи запрыгнул рыжий кот и, громко мурча, стал тереться о мой висок. По юбке, цепляясь острыми коготочками, мне на коленки полезли трое трёхцветных котят, желая получить свою порцию ласки. Перед такой целеустремлённостью и напором я в конце концов не выдержала и сдалась этому кошачьему безумию...       Через какое-то время, покормив всех жителей шкафа, Себастьян снова запер их в своеобразном жилище. К этому времени я чувствовала себя настолько расслабленной, умиротворённой и счастливой, что не думала о том, куда меня ведут. Кототерапия пошла мне явно на пользу, и я была не против её повторить завтра.       Себастьян привёл меня в какую-то полутёмную комнату, а затем, зайдя мне за спину, стал ловко расшнуровывать платье, возвращая меня с небес на землю.       - Что вы делаете? - воскликнула я, хватаясь за платье и непонимающе оглядываясь. Мы оказались в ванной.       - Возможно, Вы не заметили, но у графа Фантомхайва аллергия на кошек. Поэтому Вам нужно непременно тщательно вымыться, - не отвлекаясь, ответил дворецкий.       - Но на меня у него нет аллергии... - пробормотала я, не двигаясь с места, пока дворецкий отошёл, чтобы включить воду и отрегулировать её температуру.       - На Вас нет: Вы же, хоть и кошачий, но демон, - подтвердил мужчина, оборачиваясь. - Одежду вешайте на ширму, я принесу Вам чистую, - и, откланявшись, вышел из комнаты. Я пару минут постояла посреди комнаты, придерживая платье и корсет, чьи шнуровки были распущены. Опомнившись, я полностью разделась, минут за пятнадцать, повесила одежду и юркнула в ванную, скукожившись в калачик. Выключив воду, я схватила оставленные Михаэлисом мочалку и мыло. Пока он не вернулся, я хотела по-быстрому помыться, без его помощи.       Но я успела только намылить ноги, когда вернулся дворецкий с одеждой, перекинутой через руку. Опустившись по подбородок в воду, я смущённо следила за Михаэлисом. Он же, ничуть меня не смущаясь и, казалось, не обращая на меня внимание, повесил на оставшуюся свободной часть ширмы чистую одежду и подошёл ко мне. Мягко забрав мочалку, он стал мыть меня. Мягко сказать, что я покраснела. Я была пунцовая, как рак, не только лицом, но и всем телом. Я прикрывала стратегически важные места, пока он намывал мне руки и спину. Но, когда дело дошло до этих самых мест, я отстояла своё право на их мытьё с боем: возмущением, криками и плещущей через край водой. В итоге, полностью мокрый, но спокойный как сфинкс, дворецкий, после того, как помыл мне волосы, отправился сменить одежду, оставив на стуле, стоявшем рядом с ванной, полотенце.       Воспользовавшись возможностью спокойно одеться, я наспех вытерлась, замотала полотенцем волосы в подобие тюрбана и стала одеваться в то, что Себастьян оставил мне: сорочку, пеньюар и панталоны с домашними туфлями.       С отвращением поглядывая на панталоны, я натягивала сорочку. И как бы мне не хотелось надеть нормальные трусы, а не этот пережиток прошлого, я быстро натянула их, пока не вернулся Михаэлис. И это мне, к счастью, удалось. Оправив сорочку, я выдохнула и стала надевать халат, когда вернулся дворецкий. Осмотрев, он усадил меня на стул и, размотав полотенце, стал сушить волосы. В процессе его нехитрых манипуляций я задремала, но очнулась, когда он попытался взять меня на руки, чтобы отнести в постель. Отказавшись, я, сонно зевая, под руку с Михаэлисом отправилась к себе в комнату.       В спальне он снял с меня халат и усадил на кровать. Взяв со столика расчёску, он помог мне привести волосы в порядок, аккуратно расчесав и распутав колтуны. В комнате всё это время было тихо, раздавались лишь моё сонное сопение и звук скользящей в волосах расчёски. Под них я опять задремала, разморенная горячей ванной. Усталость, накопившаяся за день, навалилась на меня всем весом, и я незаметно погрузилась в сон.       Последнее, что я запомнила, было то, как Себастьян уложил меня в кровать, укрыл одеялом и ушёл, тихо прикрыв за собой дверь.