В следующей жизни, когда я стану... кошкой?

      Прошло ещё несколько недель. За суетой вошедших в колею рабочих дней из памяти незаметно стёрлась дата моего появления в этом мире. Хотя я и не стремилась её запоминать, да и отсчитывать дни моего нахождения здесь я не бралась, но всё же… всё же… её стоило бы помнить. Хотя, собственно, зачем?.. Ведь, когда бы я сюда не попала, того, что я здесь бесповоротно застряла, эта дата не изменила бы. Она меняла другое. С этого дня моя жизнь перевернулась: и я не я, точнее, тело не моё, и мир другой, незнакомый, и люди - не люди, хотя это, скорее, относилось к некоторым отдельным индивидам с нечеловеческими способностями, как Финиган, или нечеловеческого происхождения, как Себастьян Михаэлис и Плуто, — и к этому пришлось приспосабливаться. И вроде бы это у меня вышло, но мне судить сложно. Со стороны наверняка видней. Что ж, теперь я, на мой взгляд, сносно владею способностью превращаться в кошку. В этом даже нашлись свои плюсы. Один и, возможно, самый главный заключался в том, что в этом образе можно спокойно обходиться без какой-либо одежды и лежать так, как душеньке было угодно и где ей было угодно. И это самое где - любые труднодоступные мало-мальски горизонтальные поверхности.       Таких поверхностей, как обнаружилось при моих выходных осмотрах поместья, было множество, но не все из них были пригодными. Чтобы выбрать среди этого множества место, я использую такие критерии, как наличие падающих на них солнечных лучей — естественно, этот показатель учитывался не всегда, так как зависел от погоды, которая чаще всего была пасмурной, и времени суток. Также отсутствие пыли, хотя этому показателю можно было поспособствовать лично там полазив и испачкавшись в ней, да так, чтобы дворецкий видел, или же просто сказать о ней ему (но я же не ищу простых путей); более или менее хороший обзор; наименее очевидное для поиска место, чтобы меня было сложнее обнаружить, — хотя от дворецкого это мало спасало, а лишь давало несколько дополнительных минут перед тем, как он шустро цапал меня в свои загребущие ручки.       Одним из облюбованных мною мест была, как ни странно, дверь. Лежишь на ней лапки свесив. Красота. Теперь я вполне понимаю кошек, почему они любят труднодоступные места, подобные этому. А если до места добираются ещё и солнечные лучи - вообще шикарно. На такое ленивое времяпрепровождение, которое можно было, отчасти, назвать прятками, я выделяю все свои выходные, чтобы как следует расслабиться и набраться сил на следующие за ними трудовые будни, в которые из меня старались слепить чуть ли не настоящую леди. И, должна признать, что, несмотря на то, что занятия достаточно сложны, а обучение местами, как правило, монотонно, узнавать что-то новое, пусть не всегда логичное, достаточно занятно.       Одним из полюбившихся уроков были танцы. Хорошая разминка для утра — она отлично помогала проснуться и поднять настроение на весь день или, по крайней мере, на несколько часов. Дворецкий был отличным учителем и идеальным партнёром, а с тем учётом, что я совсем немного умела танцевать, во время обучения с ним я ещё ни разу не наступила ему на ноги. Его движения были отточенными и уверенными, при этом ещё и выглядели невероятно естественными и лёгкими в исполнении, хотя на самом деле такими не были, что говорило о его опыте и мастерстве в классических танцах. В минуты отдыха я думала, как у него обстоят дела с другими танцами? Например, танго? Оно вообще здесь существует? Пока я пребывала в задумчивости над этими вопросами, демон успешно ловил на себе мои взгляды, и спросить о его умениях в этой области я так ни разу и не решилась.       Так незамысловато, по-своему спокойно, но вполне насыщенно и интересно проходили дни. Пока в один из дождливых выходных дней в поместье не заявились гости…       Точнее будет сказать, гостья. Это эфемерное создание, будто состоящее из кучи оборочек, бантиков, ленточек, рюшечек и кудряшек влетела в поместье как в дом родной, хлопнув то ли от широты душевной, то ли от избытка нерастраченной энергии входной дверью так, что задрожали стёкла, а побелка чудом не посыпалась с потолка. В это время, я, никого не трогая, отдыхала на подоконнике в коридорчике, спрятавшись ото всех за тяжёлой шторой…       От хлопка этой самой двери дёргаюсь и чувствительно прикладываюсь темечком об оконную раму. Тихо недовольно зашипев от боли, провожаю неласковым взглядом пронёсшуюся мимо меня дальше по коридору блондинку. Вскоре громко хлопает и дверь, ведущая в гостиную, откуда, спустя миг, раздаётся радостный крик:        — Сиэлю!!! *       Благодаря моему чудо-слуху, вполне чётко слышу придушенный голос:        — Лиззи, — настолько придушенный, что больше походит на предсмертное сипение, — рад тебя видеть.       Поразившись спокойствием голоса, которым прохрипел граф, и его самообладанием, уважительно качаю головой и решаю, что пора бы сменить место своего пребывания, чтобы невольно не подслушивать чужой разговор тет-а-тет. Потянувшись, выпустив коготки, зеваю. Убрав когти, сажусь на край подоконника, собираясь спрыгнуть на пол, когда ухо улавливает торопливые шаги от входной двери, перемежаемые извинениями, которые непонятно к кому относились — раздавался звук только одних шагов. Застыв, выпрямляюсь и незаметно высовываю мордочку в зазор между шторой и стеной, когда шаги стали раздаваться с лестницы. Через минуту из-за угла вынырнула молодая девушка. Гувернантка, судя по всему. Рядом с ней, соразмеряя шаг, шёл никто иной как дворецкий, — да, кто бы сомневался, ведь только его шагов то я и не способна услышать, — вежливо слушающий поток непрекращающихся извинений. Он, судя по всему, вёл девушку в гостиную, куда умчалась и так невоспитанно ворвалась её воспитанница. Когда дворецкий оказался прямо напротив меня, он до жути резко, прямо в последний момент, стрельнул в мою сторону глазами, да так неожиданно, что сердце ухнуло куда-то вниз, а дыхание аж спёрло в груди, и я поспешила спрятаться за шторой, чудом не ударившись о стену. Вся шерсть теперь стояла дыбом и не хотела опускаться. Взглянув в своё отражение в окне, нахожу, что теперь по форме похожа на шар. Дождавшись, когда парочка покинет коридор, от греха подальше спрыгиваю с подоконника и спешу убраться от места своего обнаружения, торопливо перебирая лапками, чуть ли не переходя на рысь, чутко вслушиваюсь, а не откроется ли снова дверь в гостиной. А то мало ли, Михаэлиса отпустят и он придёт по мою душеньку, точнее, мою шкуру.       Спустившись на первый этаж, избежав прислуги, подхожу к закрытой двери в сад. Подпрыгнув, зависаю на ручке двери и открываю её. В лицо мордочку пахнуло озоном и сыростью. «Ну и как я могла забыть?» Дождь как шёл, так и продолжал идти, щедро заливая всё вокруг. Ветер, сопровождающий нескончаемый поток воды, дунул в проём, обрызгав водой с лап до кончиков ушей, затем изменил направление и, будто в насмешку, захлопнул прямо передо мной дверь. Гипнотизируя древесину у своего носа, прислушиваюсь к звукам особняка. Об оконные стёкла остервенело барабанит дождь, — из-за которого я ещё больше приуныла, — из гостиной доносится приглушённый бубнёж и неразличимый девчачий щебет; по первому этажу лениво ползают, шурша за работой, слуги. «Что ж. Надо куда-то идти, а то сюда скоро слуги придут. Но куда? Мокнуть под дождём не хочется, на второй этаж пока нельзя, на первом слуги, так куда же мне податься?.. Точно, подвал.»       Как ни странно, но в нём не было темно — на стенах чадят масляные лампы. Пусть и тускло, но они хоть как-то всё же освещают тёмный коридор подвала. Неспешно начинаю обход не до конца исследованной территории. Переходя от одного проёма к другому, осматриваю неосвещённые помещения одно за другим. Где-то стоят шкафы, где-то лежат какие-то складские запасы, также обнаруживаются несколько больших деревянных бочек для выдержки вина, а может его и содержащие. Бросив взгляд в конец коридора, чтобы оценить, сколько ещё не осмотренных помещений осталось, вижу в одной из самых дальних комнат коридора свет. Прислушиваюсь: оттуда доносится какое-то знакомое сопение. Медленно приближаюсь и выглядываю из проёма, проверяя, что же, а, точнее, кто же там такой. А внутри обнаруживается разобиженный Плуто, лежащий у дальней стены. К ошейнику на его шее была прикреплена внушительная цепь, которая другим своим концом была закреплена у пола. При виде меня он поднял со скрещенных лап голову и, радостно застучав по полу хвостом, заскулил. Задумчиво поведя усами, осматриваю полутёмную комнатку, в которую посадили на цепь адского пса. Здесь, кроме коврика, даже, скорее, ковра на полу да миски, точнее, кастрюлищи с водой, ничего не было. Оно и понятно — чтобы пёсик ничего лишнего не сломал. Его сюда, скорее всего, посадили, чтобы наша гостья его не увидела, а, может, чтобы не мок под дождём.       Снова глянув на разнесчастную мордаху, со вздохом вхожу в комнату, чтобы составить компанию скучающему зверю. А дабы эта махина случайно не задавила своей немаленькой тушей такую маленькую меня, принимаю размерчик побольше, правда итак небольшая комнатка при этом уменьшилась ещё больше, но не беда — в тесноте, да не в обиде. Устроившись под горячим боком Плуто прикрываю глаза, поджав под себя лапы. Через пару секунд, правда, глаза я открыла, так как была радостно атакована облизана этим недоразумением. Вылизывание против шерсти, да и само вылизывание, было малоприятным, и, чтобы остановить «умывание», легонько хлопаю лапой по светлой морде, чтоб он успокоился, и вольготно расплываюсь на ковре, как могут только кошки. Озадаченно посопев пару минут — почему его остановили? - Плуто осторожненько прижимается ко мне потеснее и обвивает хвостом, положив морду на скрещенные лапы так, чтобы упираться в меня лбом. Вскоре на всю комнату раздалось наше дружное сонное сопение и порыкивающее похрапывание Плуто.       Ближе к позднему завтраку меня пришёл будить дворецкий. Идти никуда не хотелось, но желание покушать было много больше нежелания куда-либо идти — пришлось вставать. Так как с собой у меня одежды не было, а по поместью в это время ходили люди, то пришлось уменьшиться в размере и позволить себя донести до комнаты. Плуто грустно скулил нам вслед, но, на удивление, выть не стал. Оставлять его в полупыльном сыром подвале было нехорошо, но в поместье ещё пребывала некая Лиззи со своей гувернанткой и уходить, судя по всему, в ближайшее время не собиралась, поэтому перед тем как уменьшиться, чтобы дворецкий без происшествий и проблем смог доставить меня до моей же комнаты, мягко хлопаю на прощание лапкой по грустной мордашке пса.

***

       «Божечки-кошечки, на руках у этого дворецкого я прямо-таки чувствую себя котом Доктора Зло. Ну, точнее, кошкой. И это, должна признать, достаточно интересное ощущение. Так и хочется как-нибудь по-злодейски захохотать. Вот только кошки смеяться не могут. Только трястись в беззвучном смехе, да покашливать. Проверено лично мной. Эти действия уж никак не тянут на злодейский смех. А жаль. Было бы эпично когда-нибудь взять и захохотать в присутствии важных особ, что время от времени посещали маленького графа. Моё воображение очень ярко рисует мне выражения, которые бы приобрели от этого холёные аристократические лица. Может, как у того неудавшегося вора? М-м-м, таки презабавненько получилось… Мда. Жаль, очень жаль, что в кошачьей форме я не могу смеяться. Об этом остаётся только мечтать. Зато никто не мешает мне в воображении представлять себя котом кошкой антогониста Доктора Зло из серии фильмов про Остина Пауэрса. Мва-ха-ха (изображаю злодейский смех). Нет, я же кошка, надо по-другому. Мря-ха-ха. Вот это другое дело… Эх. Такая возможность развлечься пропадает! Одно только совпадает с моим воображением, что меня то и дело таскает на руках само Зло, то есть демон. И пусть он внешне на злодея тянет мало, но, как говорится, не судите книжку по обложке, он будет покруче всякого киношного Доктора Зло. Да и как может сравниться комедийный персонаж с самим воплощением зла? Ответ прост — никак.»       Пока я «каталась» на руках у дворецкого и размышляла в подобном роде, он был странно тих. Да, Михаэлис и так не был из болтливых, но сейчас эта тишина была какой-то другой. Подняв мордочку, всматриваюсь в его лицо — оно ровным счётом ничего не выражает. Заметив, что я обратила на него внимание, он ухмыляется и, подняв свободную руку, начинает массировать за ушами. «Ах, зар-раза, знает же, как меня отвлечь… М-м, как хо-ор-ро-шо!» Я хочу возмутиться незаконному посягательству на свою тушку, но я ещё несколько дезориентировано себя чувствую после сна, а его пальцы почёсывают так приятно, что я, зажмурившись, невольно закайфовала, мурча. Махнув лапкой на непозволительные вольности дворецкого, лениво, из-под полуприкрытых век слежу за тем, каким путём мы идём, попутно обводя взглядом пустые коридоры. О чём же в этот момент думает дворецкий, пока я катаюсь у него на руках, определить было сложно, но определённо, судя по расплывающейся на его лице ухмылке, о чём-то таком… хорошем. Хорошем для него, конечно же. Узнать, о чём он таком думает было, конечно, и соблазнительно, но вероятность того, что мысли демона мне вряд ли понравятся, несколько охлаждают мой интерес. Мало ли, что у него там, в голове, творится? Мне и внешних свидетельств его благодушного состояния и сверкающих алых глаз хватает, чтобы шерсть на загривке и хвосте поднималась дыбом в непонятном предчувствии чего-то, а уж если я буду знать наверняка, о чём же он там думает… А уж воображение-то у меня отменное, и сейчас оно было направлено исключительно на нехорошее, да ещё и такое, что от нелицеприятных картин им нарисованных, внутренне передёргивает. И не хочется об этом думать, да не получается. Точнее, получается, но с трудом и не очень-то хорошо.       По возвращении к себе в комнату и обретении своего человеческого обличья, я была вынуждена принять ванную, чтобы смыть с себя собачий дух. Михаэлис к этому времени подготовил мне всю необходимую одежду. Наскоро помывшись без его помощи — я, честно, отбивалась от негоотказывалась, как могла, и, на счастье, мне сегодня повезло, — закутываюсь в оставленное им полотенце. Молча подождав, пока я закончу окукливаться в полотенце, он помог мне насухо вытереться другим полотенцем, подсушил мокрые волосы третьим — сколько он принёс с собой, честно, не считала, — чтобы с кончиков не капало, и быстро уложил волосы в какую-то незамысловатую, но тем не менее красивую причёску после того, как вскорости меня одел, несколько перетянув корсет туже обычного. Михаэлис повёл меня в столовую, где нас уже некоторое время дожидались маленький граф и его юная гостья.       Сиэль представил нас, и мы сели за стол. Еда вставала куском в горле, поэтому ела я мало, и причин этому была парочка: корсет и настойчивый взгляд девчушки, который нет-нет да и был направлен на меня. Вот есть, несмотря на голод и скручивающий живот, практически не хотелось.       — Мисс, Вы будете ещё чай? — неожиданно раздаётся рядом со мной бархатистый голос дворецкого, будто почуявшего или удачно угадавшего, когда и в какой момент нужно заявить о себе.       — Да-да, конечно, — отзываюсь несколько поспешно, осторожно поставив на стол чашку с блюдцем. Сделав небольшой шаг к столу, Михаэлис принялся наливать янтарную жидкость, я же в это время молча созерцала, как изящно он это проделывал. Нельзя было не заметить, что все его движения были невероятно чёткими и выверенными, будто отработанными до автоматизма. Вообще, всё, что делает Михаэлис - красиво, однако то, что на первый взгляд кажется пустяковым делом, на самом деле (как, на самом деле, многое из того, что делает Себастьян) достаточно сложно выполнимо. Набивал ли он на этом руку, или же этот демон может просто и изящно делать всё, за что ни берётся — история умалчивает. Мне прямо-таки хочется посмотреть, как он напортачит, ну, хоть где-нибудь. Но возможно ли это вообще? В самом же деле, не может же быть он идеальным во всём (не считая кошек)…       С трудом дождавшись окончания обеда, хочу удалиться к себе, но не успеваю вымолвить и слова, как меня мастерски перехватывает Элизабет (таково её полное имя) и утаскивает в гостиную. Граф при этом нас лишь взглядом проводил, да послал дворецкого вслед за нами. Наверное, чтобы чего лишнего не разболтала.       В гостиной за чашкой чая, в чисто женской (дворецкий не в счёт) компании, начинается допрос. Он несколько завуалирован, но всё же очевиден — Лиззи особой хитростью, видимо, не обладает, а вот детской непосредственностью вполне. Делая вид, что спокойно пью чай, внимательно слежу за разговором. Не напрягаться получалось плоховато, но я старалась. Девчушка вела себя непринуждённо: смеялась, легкомысленно болтала, переводя тему то в одну сторону, то в другую, но в какие-то моменты в разговор незаметно вставляла какой-нибудь вопрос и так на меня смотрела, что не заподозрить её в том, что Элизабет не была такой простушкой, как хотела казаться, я не могла. Хорошо, что ещё Михаэлис рядом, а то и так мне, откровенно говоря, не по себе, а без его молчаливого присутствия и временами незаметного перетягивания внимания на себя, за разливанием чая, несколько разряжавшего обстановку, я бы просто не знала, что мне делать.       Вызнав, видимо, то, что ей было нужно, Лиззи больше ни о чём не спрашивала, и разговор, наконец, перетёк в разряд незначительного, то есть разговора с целью самого разговора: о погоде, о моде, о последних новостях и т.д. — как принято в светских кругах, хотя и он давался мне несколько сложно, так как кроме погоды, я мало что знаю, но возможность потренироваться в поддержании таких вот бесед я упустить не захотела, поэтому и не ушла к себе в комнату, сославшись на плохое самочувствие или усталость. Внимательно следя за разговором, я, с упорством небезызвестного осла, сижу до последнего, стараясь поддерживать беседу.       Через некоторое время, наговорившись, мы всё-таки разошлись. Я отправилась в свою комнату — шастать по поместью не хотелось, да и снова попадаться на глаза Лиззи не было никакого желания. Зайдя к себе, я встаю посреди комнаты, решая, чем себя занять. Взгляд, как обычно падает на стеллаж с книгами. «Почему бы и нет?» Взяв книгу, сажусь в кресло, приступая к чтению. Но выбранная книга не может занять моих мыслей — в голову лезет образ Михаэлиса, когда он сегодня нёс меня, чтобы придать мне надлежащий вид перед поздним завтраком, и то как он улыбнулся. «Что-то странное было в его поведении… в его молчании… Нет. Чушь. Не было ничего странного ни в его лице, ни в поведении. Всё было, как обычно, остальное лишь мои додумки.»       Вынырнув из своих мыслей возвращаюсь к настоящему как раз перед тем, как в комнату вежливо стучатся.        — Войдите, — разрешаю я, закрывая и откладывая книжку. Всё равно я так ничего и не прочитала, бесцельно скользнув невидящим взглядом несколько раз по одной и той же строчке.       Дверь открывается, и в комнату вплывает входит дворецкий. Сцепив руки за спиной, он предлагает мне пройти в столовую на послеполуденный чай и, дождавшись согласия, предлагает сопроводить туда.       Когда мы появляемся в столовой, я замечаю отсутствие одной лишь Лиззи. Перекинувшись с графом парой незначительных фраз о погоде, дожидаемся её появления и усаживаемся за стол, занявшись распитием чая. Лиззи о чём-то весело щебечет, старательно перетягивая всё внимание на себя и уделяя внимание лишь одному графу. Я же, пользуясь ситуацией, спокойно пью чай со вкусными печеньями, слушая в пол уха их диалог.       В какой-то момент, оторвав задумчивый взгляд от своей чашечки, я посмотрела поверх неё на Михаэлиса, неподвижно стоящего за стулом Фантомхайва. Встретившись со мной взглядом, дворецкий загадочно, как мог только он, улыбается, заставляя табун мурашек совершить марш-бросок от позвоночника по всему телу, а волосы встать дыбом; благо, что одежда у меня достаточно закрытая, чтобы этого не было заметно. Вот только, судя по его постной моське со сверкнувшими красным светом глазами, он вполне понимает, какой эффект производит своими действиями. И не только это. Демон явно наслаждается моей реакцией. Бьюсь об заклад, что он всё делает вполне продуманно, с какой-то очевидной только для него целью. Я же до сих пор не могу взять в толк, для чего или зачем демон всё это выделывает. Понятно, что не просто так. Хотя, кто этих демонов знает? чем они там руководствуются. Может, просто нашёл такой своеобразный способ развлекаться за мой счёт, чтобы разнообразить свои, а заодно и мои, будни. Благодаря ему, что-что, а вот скучать уж точно не приходится… может, так и надо. Пусть его странные непредсказуемые выходки, откровенно говоря, меня не то, чтобы пугают, скорее напрягают, зато они не позволяют погружаться в уныние и думать о мире и о времени, в которых я жила до того, как очутилась каким-то немыслимым образом здесь… где бы это «здесь» ни находилось.       Закончив чаёвничать, я, всё-таки сославшись на плохое самочувствие, вернулась к себе в комнату, граф же, под руку с Элизабет, направился в гостиную.       В комнате было темновато — тучи ещё больше заволокли небо, тёмно-серой пеленой растёкшись по небосводу, как масло по воде — ровным слоем, без начала и конца. Стоя у окна, слушаю мерный перестук капель о стекло. Смотрю на ртутное небо. Вздыхаю и, отведя глаза, отворачиваюсь — серая картина за окном вводит лишь в уныние. Заниматься чем-либо нет желания, поэтому, плюхнувшись на кровать, решаю, что, раз ничего не хочется, лучше подремать, чем изводить себя попусту. В одежде было, конечно, неудобно, но снять я её всё равно не могла. Смирившись с этим, стараюсь не обращать внимание на корсет, своими косточками раздражающе впивающийся в кожу даже сквозь нижнюю рубашку. Сложив на животе руки, прикрываю глаза и стараюсь заснуть. Как на зло, в голову, будто того и ждали, снова закрадываются прежние мысли о дворецком. Не знаю, сколько я боролась с ними, но уснуть мне так и не удалось. Когда мысли пошли по накатанной, незнамо по какому кругу, прокручивая эпизоды с личным участием Михаэлиса в качестве главного героя, как в кинотеатре, в дверь вежливо постучался виновник моих мучений, которого я узнала по отсутствию звука шагов, да и присутствия за дверью вообще. Приподнявшись на локтях, поворачиваю голову в сторону двери и позволяю ему войти. Сделав шаг, он перешагивает через порог, закрывает за собой дверь и, повернувшись ко мне, берёт под прицел своих глаз.        — Вам что-нибудь нужно, мисс Анжелика? — интересуется Михаэлис, сцепив руки за спиной, не двигаясь с места.       «О, я думаю, что мне нужно, чтобы ты ушёл, » — в слух же прозвучало другое:        — Нет, благодарю.       Кивает и спрашивает снова:        — Есть, что-нибудь, что я могу для вас сделать, мисс? — и замолкает, смотря на меня так, будто пытаясь заглянуть прямо в душу. Проведя неловко рукой по растрепавшимся волосам, невольно отвожу взгляд, смотря в сторону, стараясь уйти от его внимательного взгляда, а может, чтобы не видеть нечеловеческих вертикальных зрачков, так похожих на мои.        — Нет, благодарю, — повторяю.       Постояв пару мгновений в тишине, он чуть ли не ощупывает всю меня взглядом.        — Я думаю, что всё же есть то, что я могу для Вас сделать.       Нахмурившись, поворачиваюсь к нему:        — Что же? — и ожидаю пояснений.        — Расслабляющий массаж.        — Простите? — переспрашиваю, поднимая удивлённо брови.        — Массаж поможет вам расслабиться, вы сегодня слишком напряжены.        — О, — протягиваю, — понятно. Благодарю Вас, но в этом нет необходимости.        — Я настаиваю, — произносит он, сверкнув глазами, слегка склонив голову вниз.        Моргнув, повожу плечом и встаю с кровати — находиться в полулежащем положении при разговоре с Михаэлисом было более чем неудобно.        — Я всё же откажусь, — продолжаю гнуть своё.        — Что ж, — говорит он с лёгкой улыбкой на тонких губах, впрочем, не коснувшейся глаз, видя, что я соглашаться не намереваюсь, — тогда позвольте помочь Вам переодеться. Я вижу, что Вы собрались спать, а в платье это делать крайне неудобно.       Взвесив своё нежелание спать в одежде и облапывание моей персоны под благовидным предлогом дворецким, всё же решаю, что, пожалуй, лучше немного потерплю его прикосновения, чем буду мучиться всю ночь, а, возможно, и следующее утро. Себастьян неторопливо приблизился и, зайдя мне за спину, принялся за платье. Когда все пуговицы были расстёгнуты, а оно аккуратно снято и повешено на ширму, Михаэлис своим вострым взглядом замечает, что перетянул корсет.        — Прошу меня простить.        — За что? — не поняла я сначала.        — Я перетянул шнуровку.        — Правда? Я не заметила, — сцепив руки перед собой, склонив голову вниз, неподвижно стою, пока он быстро и ловко развязывает и ослабляет шнуровку.        — Вам стоило сказать мне.        — Мы спешили, — напоминаю, что это действительно было так, ведь нас ждали в столовой, а я уже давно должна была быть одетой в такое время. — Да и неприятных ощущений она мне не причиняла, поэтому я посчитала излишним тратить время на перетягивание корсета.       Расправившись со шнуровкой, он снял корсет и положил его на стул за ширмой. Снова подойдя ко мне, он встал за спиной, чтобы распустить волосы. Когда все заколки были сняты и убраны на прикроватный столик, он усадил меня боком на кровать, тщательно расчесал волосы и заплёл их в косу. Когда всё было закончено, он убрал заколки и расчёску в комод, проследил, чтобы я легла в кровать, занавесил шторами окно, поклонившись, пожелал «хорошо отдохнуть» и ушёл, тихо прикрыв за собой дверь.       «Странный он сегодня, » — мелькнуло в голове. Повернувшись к двери спиной, закрываю глаза, пытаюсь считать овец, лишь бы не представлять себе красных глаз с вертикальными зрачками. *Написано правильно, не исправлять. Взято из аниме.