В следующей жизни, когда я стану... кошкой?

      Раздавшийся рядом с нами голос оказывается принадлежащим графу Фантомхайву, непонятно откуда и когда подошедшему. Не знаю, сколько он простоял так рядом с нами, но, сказав своё слово, граф просто разворачивается и уходит, ни разу не оглянувшись назад. Но идёт он вовсе не в сторону единственного выхода, а куда-то в бок, где и исчез, внезапно свернув налево, в стену, растворившись в ней. По крайней мере, так мне показалось с того места, где я стою. Моргнув, присматриваюсь. В стене оказывается неприметный скрытый тенью узкий проход. В подвале в этот момент повисает тишина, и я невольно снова оборачиваюсь к разворачивающемуся действу. Оказывается, все затихли из-за Себастьяна, вышедшего из средины толпы в странной одежде…       Смерть главной маски порождает хаос. Тишина взрывается воплями ужаса. Но мне их вовсе не жаль. Заслужили. Вся собравшаяся здесь толпа в страхе кидается к единственному известному выходу — лестнице, ведущей наверх. Видно, что каждый из них сам за себя. Никто не замечает упавших, каждый стремится убраться отсюда подальше, затаптывая тех, кому не повезло упасть. Никого из них сейчас не волнует, что будет, когда они поднимутся наверх в одних балахонах на голое тело. Жизнь пока дороже будущего позора. Отвернувшись, от всё возрастающей кучи, обращаю взор на Михаэлиса. Неторопливо, с показной ленцой, всех, кто попадается ему под руку, демон методично вырубает. Вспоминая ночь в саду, думаю, что вряд ли он оставляет их в живых по своей прихоти. Но даже при его аккуратности без дополнительных жертв не обошлось. В давке пострадало уйма народа. Жалею ли я их? Возможно. Но только если где-то глубоко в душе…       Под шумок, пока все в страхе бегут, стараясь не оглядываться назад, Михаэлис решает ненадолго оторваться от своего занятия. Бросив взгляд в мою сторону, он останавливается, прищурившись. Выбитая из колеи всем происходящим, продолжаю недвижимо подпирать стену, смотря прямо на него. «Наверно, - поздно осознаю я, — мне нужно было последовать за графом. Но было ли сказано об этом хоть слово? — Прокрутив последние события у себя в голове, решительно ничего подобного не могу вспомнить, кроме разве что слов дворецкого о том, что нужно было закрыть глаза. — Чёрт… Нужно было закрыть глаза…» Пока я была занята своими размышлениями, Михаэлис развернулся, подошёл к жертвеннику и отвязал детей, замерших при виде него в страхе, словно кролики перед удавом. Взяв их не сопротивляющиеся тушки, он, ступая прямо по телам павших, подходит ко мне. Большими глазами, полными непролитыми слезами, с его рук на меня смотрят перепуганные мальчики, не переставая трястись всем телом то ли от страха, то ли от холода, при этом умудряясь икать с испугу. При виде всего этого в груди сжимается сердце.        — Возьмите их, — доносится сквозь непрекращающиеся крики то ли просьба, то ли приказ. Понять невозможно.       Облизнув в волнении губы, чувствую во рту неприятный привкус помады. Опомнившись, запоздало, но всё же беру на руки детей. Они тут же прижимаются ко мне изо всех своих силёнок и обхватывают ручками шею, немного придушивая. Мне не больно, поэтому не обращаю на это внимание, ведь в данный момент меня больше волнует обладатель белого лица усыпанного мелкими красными каплями. Кажется, что от его вида в ушах эхом раздаётся противный хруст, а перед глазами проносятся события той самой ночи в саду поместья, когда я… мы… Становится не по себе. Отвожу взгляд. Но делаю явно только хуже. Вид, что оказывается за спиной дворецкого ничуть не лучше. Он словно взят из фильма ужасов: груда бессознательных тел, непонятно, то ли живых, то ли мёртвых, кровь, обезумевшие люди, старающиеся протолкнуться сквозь других наверх, к выходу, засушенные головы и сердца на жертвеннике. Всё это настолько чётко предстаёт перед глазами, словно я до этого спала и только сейчас проснулась от долгого сна, поэтому кажется, что всё, что происходило до этого самого момента, было лишь мгновением затянувшегося сна…       Дождавшись, когда я вновь на него посмотрю, он склоняется и чётко выговаривает, вызывая дрожь:        — Я же говорил. Закройте глаза.       Кровь отливает от моего и так бледного лица. Холодок пробегает по спине. Опустив взгляд, вижу всё те же красные капли и разводы на белой коже и на чёрных перчатках. «С того дня прошло столько времени, что я уже успела подзабыть, кто он на самом деле. Этого явно не стоило делать». Сглатываю. Мокрые мордашки тыкаются в шею с двух сторон, словно слепые котята, отвлекая от общей гнетущей атмосферы. Устроив детей на руках поудобнее то ли для их удобства, то ли чтобы чем-то занять затянувшуюся паузу после слов дворецкого, вновь отваживаюсь посмотреть на Себастьяна. Он молча глядит на меня, прожигая непонятным взглядом, и после пары ударов сердца, отдающихся в ушах, говорит:        — Идите за господином. Мне нужно здесь ещё кое с чем разобраться.       Едва кивнув, на деревянных ногах ухожу, не оборачиваясь. Один за другим за моей спиной затихают истошные вопли ужаса…       Под покровом ночи и начавшейся неразберихой, мы незаметно покидаем особняк. Никто по пути нам не встречается, поэтому вместе с двумя маленькими детьми, завёрнутыми в пару наших плащей, без особого труда покидаем расцвеченный огнями газовых ламп особняк. Малыши, наревевшись, успевают уснуть прямо у меня на руках по дороге в имение, но даже так не выпускают из своих на удивление цепких лапок мою шею, продолжая в неё исправно сопеть и обтираться о неё. Просить их прекратить вытирать о меня сопли бессмысленно, не услышат, да и, может, в таком состоянии и не поймут, что от них хотят, если ещё только больше не испугаются. Что ж, слёзы, сопли — ерунда, приеду в поместье — отмоюсь, не беда. После этого мысли вновь перескакивают к Михаэлису. Его вкрадчивый шёпот о том, что я не послушалась его, раздаётся в ушах и ещё долго в них эхом вторит…       Неделю спустя после События.       Меланхолично помешиваю ложечкой чай, сахар уж давно растворился в то ли молочном чае, то ли чайном молоке. Кто поймёт эти английские причуды? Уж точно не я.       Детей на третий день успешно отправили домой. К счастью, у них он был, как и испуганные отчаявшиеся родители. После их отъезда, накатила тоска по дому, воспоминания о котором уже какое-то время понемногу стираются из памяти. «Как и почему я оказалась у поместья? Где хозяйка этого тела? Что с ней случилось?» Вопросы так и остаются без ответа. И это мучает меня. Не даёт покоя теперь не только днём, но и ночью, ведь я до сих пор не могу уснуть.       Положив ложечку на блюдце, смотрю на место, где должен сидеть граф. Оно пустует. Фантомхайву не до чаепития. Он занят проверкой дел в своём кабинете. Вот так я снова и оказываюсь в компании молчаливой Мэйлин, прожигающей тяжёлым взглядом мне спину по непонятной причине. Игнорировать её у меня выходит совсем неплохо, жаль только что чай со сладостями не радует, как раньше. Хотя как может радовать чай с молоком? Это прямо какое-то извращение пить этот то ли молочный чай, то ли чайное молоко. Англичане... Помедитировав над чашкой, пригубляю то ли молочно-чайную, то ли чайно-молочную жидкость, обратив взор в окно. Солнце вышло из-за туч и уже пару дней щедро делится своим светом и теплом. «Какой отвратительный чай, » — думаю, снова смотря в чашку и, тем не менее, вновь делая из неё новый глоток.       Весь день тянется медленно и нудно, словно скучная лекция в институте.       Ночь того же дня.       В голове пусто. Часы отстукивают полночь. За ними проходит ещё около получаса. И наступает этот момент. Далеко за полночь тихо приоткрывается дверь. Быстро закрываю глаза, притворяясь спящей. Застываю и лежу неподвижно. А дальше… дальше ничего не происходит. Отчётливо чувствуется чужой взгляд, но не слышится ни звука шагов, ни звука дыхания, лишь, может быть, раздастся шорох одежды. Или мне только это кажется. Страшно даже просто неловко пошевелиться не то, что сбиться с глубокого спокойного ритма дыхания.       Третью ночь он приходит ко мне. И ничего не делает. Просто стоит. И смотрит. А затем уходит. Не сразу после исчезновения ощущения пристального внимания открываю глаза и смотрю на закрытую дверь, ведущую в коридор. Не знаю, зачем он это делает. Чего хочет. Но… может, оно и к лучшему. Просто не знать.       Девять дней спустя после События.       «Он приходит снова и снова. Каждую ночь. Ни чай, ни еда после этого просто в рот не лезут». Сев с утра за завтрак, понимаю, что не хочу есть, поэтому, даже не притронувшись к приборам, только лишь равнодушно смотрю на красивый натюрморт под названием «Ранний завтрак». В голове нет ни единой мысли о еде, все мысли занимает Он.       Так и не притронувшись к завтраку, возвращаюсь в спальню. Упав в кровать, подкладываю под голову сложенные руки и смотрю на часы, провожая взглядом секундную стрелку. Смотрю на неё некоторое время:«Кажется, чем дольше на неё смотрю, тем медленнее она движется». Время будто растягивается, замедляется. Тихое тиканье становится всё громче, всё чётче, пока не заглушается раздавшимся стуком в дверь.        — Войдите, — отзываюсь, даже не попытавшись сдвинуться с места.        — Доброе утро, мисс, — знакомый бархатный голос вливается в уши.        — Доброе утро, — звучит несколько равнодушно.        — Что-то случилось?        — Случилось? — попугаем повторяю последнее слово. — Да нет, с чего вы взяли?        — Вы сегодня не завтракали.        — Просто нет желания.       Помолчав немного, Михаэлис вновь задаёт вопрос:        — Вас что-то беспокоит?       «А ты как думаешь что это может быть?» — кидаю на него мимолётный взгляд:        — Нет.       Красные глаза смотрят пристально прямо в лицо. Не выдержав, отворачиваюсь, снова смотря на циферблат.        — Хорошо, — всё же отступает Михаэлис. — Меня прислал за вами господин. Через два часа мы поедем в Лондон.        — Хм. Хорошо.        — Вы едете с нами. Мэйлин вскоре придёт помочь вам с одеждой.        — Хор… что? С вами? Зачем? - встрепенувшись, оборачиваюсь.        — Лиззи хочет с вами повидаться.       По пути на встречу мы зачем-то подъезжаем и останавливаемся у непримечательного здания. «И что у нас за дело в похоронном бюро?» — с сомнением осматриваю табличку над входом. Я могла бы остаться в кэбе, да только сидеть там одной в компании Мэйлин желания нет, поэтому и захожу вместе с графом. Внутри ожидаемо мрачно, темно. И везде, куда ни падает взгляд, гробы, стоящие у стен или лежащие на специальных подставках. Обстановку немного разбавляет шкаф, полки которого заставлены всевозможными склянками, банками и коробками с неизвестным содержимым вперемешку с какими-то книжками. Тихо. Никого нет. На горизонтально размещённых гробах стоит пара горящих керосиновых ламп. Вероятно, если хозяин не рассеянный и не ушёл их не погасив, он где-то неподалёку. Вдруг: «Матушку твою за ногу!» — крышка одного чёрного гроба сдвигается, открываясь, и оттуда выходит, жутенько похихикивая, лохматый седовласый мужчина, облачённый в мешковатую чёрную одежду и чёрную шляпу-цилиндр. Открыв рот, смотрю на широко улыбающегося мужчину, появившегося ну уж очень неординарным способом. На горле и лице его чётко видны жуткие шрамы, будто кто-то провёл по его коже ножом, а затем безуспешно попытался зашить.        — Граф, — протягивает издевательским скрипучим голосом, — никак не ждал вас сегодня, не ждал.        — Мы к вам по делу.        — Хм? По делу? Всё-таки решили примерить себе гроб? — потом его голова слегка поворачивается. — Или, может, хотите что-то подобрать для очаровательной мисс? — «подплывя» поближе и, улыбаясь, со страстью начинает расписывать, — У нас хороший выбор гробов. На любой вкус. Также мы делаем и индивидуально под заказ… — не замечая ни недовольного взгляда графа, ни моего ошарашенного вида, продолжает с чувством расписывать свой товар.        — Нет, благодарю, — несколько грубо прерываю его словесный поток.        — Зря. Жизнь такая непостоянная, — говорит с широкой белозубой улыбкой. — Вот ты жив. А вот тебя уже нет, — разводит руками в стороны, улыбаясь. — Хм, ах, граф, вы, что-то хотели сказать? — резко переключается на Фантомхайва мужчина. Я же, выдохнув, отхожу от него. И не вслушиваясь в разговор, прохожусь по помещению, чтобы оказаться от странного индивида подальше. Место… неуютное. Да и чего ждать от похоронного бюро, где стоят гробы «на любой вкус» и цвет. Окинув взглядом ассортимент, возвращаюсь к ведущим разговор графу и Гробовщику, как его называл сам граф, и меня охватывает нехорошее предчувствие, но не от человека, чьё настоящие имя я пока не знаю, а от гроба, на который облокотился граф, терпеливо пытаясь добиться ответа на свои вопросы у седовласого мужчины, похожего на сумасшедшего Шляпника из «Алисы…». Кажется, что даже волосы дыбом встают по всему телу от того, что ближе подхожу к каменной опочивальне. Еле оторвав от каменной глыбы взгляд снова смотрю на седого. Заметив пристальное внимание к своей персоне, он слегка склоняет голову набок и улыбается. Из-за длинной густой чёлки показываются прищуренные зелёные глаза, взгляд которых слишком уж осознанный для сумасшедшего. Затем он снова начинает хихикать, глаза снова скрывает чёлка, и он обращается напрямую ко мне:        — Вам что-нибудь приглянулось, мисс?~       Гробовщик явно мастер того, чтобы одним предложением, а то и словом вогнать человека в ступор. От одного этого его вопроса по телу пробегает дрожь. И так непонятно от чего не по себе, так этот сумасшедший, будто чуя моё состояние, добавляет ещё. Невольно в голове возникает вопрос: «А так ли он неадекватен, каким хочет казаться?» «Отойду-ка я от него лучше подальше». Покачав в ответ на заданный вопрос головой, встаю у окна и снова смотрю на чьё-то последнее пристанище. И опять охватывает странное нехорошее предчувствие.        — Вам понравился этот гроб? — вновь спрашивает неизвестно когда подошедший безымянный Гробовщик, и вкрадчиво добавляет, — Хотите посмотреть, что внутри?       Скосив на мужчину взгляд, снова качаю головой, отстраняясь и бросая взгляд на Фантомхайв с Себастьяном. Граф явно недовольный тем, что его не слушают, прищурившись, зло смотрит на Гробовщика. Чтобы не мешать Фантомхайву, извинившись, выхожу на улицу вместе с Мэйлин. На свежем воздухе становится полегче. Только вот кто-то настойчиво буравит спину взглядом. Обернувшись, смотрю в окно. Напротив него стоит Гробовщик и что-то говорит графу. Из-за чёлки сложно определить, куда он смотрит, но я готова поклясться своими кошачьими ушами и хвостом, что в мою сторону. Отхожу вбок так, чтобы скрыться за стеной и осматриваюсь. Мэйлин, безразлично смотрит по сторонам, не особо обращая на меня внимания. «Наверняка со стороны мои действия выглядят несколько странно».       После того, как мы покинули бюро, разговор графа длится ещё около пятнадцати минут. Затем раздаётся такой громогласный заливистый хохот, что невольно становится завидно. Его обладателю явно очень весело, так как смех перемежается похрюкиванием. Изнутри вышли покрасневший, крайне недовольный граф и на контрасте крайне довольный дворецкий. «Судя по всему там произошло нечто крайне интересное…» Но что там происходило, мне так и не довелось узнать. Нужно было всё же подслушать.       Спустя какое-то время мы были у ботанического сада, где нас уже с нетерпением ждала Элизабет.       Национальный ботанический сад Кью** или просто сад Кью растянулся вдоль берега Темзы. На его территории площадью более 300 акров располагаются питомники для выращивания растений, сады, дендрарий, Большая пагода в китайском стиле, Дворец Кью, Пальмовый дом* — каменная оранжерея перенесённая с территории Букингемского дворца ещё в 1836 году для выращивания в ней пальм и других тропических растений. В это «южное царство» мы и направились.       Внутри оказывается очень красиво. Мне доводилось ранее слышать об этом саде, но лично там бывать не посчастливилось, поэтому осматривать экзотические растения да и окружение в целом оказывается очень даже занимательно. Оглядываясь по сторонам, неторопливо шефствуем по дорожкам, слушая как соловушкой заливается от восхищения Лиззи, не давая воцариться между нами тишине. Немного, конечно, хочется, чтобы она попросту помолчала и не мешала наслаждаться видом, но делать нечего, приходится слушать. Ладно я, но вот графу приходится терпеть, как она на него не то, что не очень красиво, а очень некультурно, вешается у всех на виду и то и дело дёргает за руку пусть и своего жениха, но это же публичное место. Хотя, если посмотреть на лицо графа… то он сам не так уж и против. От этой идиллии становится тоскливо: «Вот и зачем я здесь нужна? Словно пятое колесо у телеги, — вздыхаю, — что ж. Нужно наслаждаться, что вообще удалось выбраться за столько времени куда-либо за территорию поместья». О недавней вылазке в странный особняк предпочитаю не вспоминать, так как та вылазка относится больше к работе, чем к отдыху, которого, как такового, там почти не было.       После Пальмового дома решаем Лиззи решает, что неплохо будет прогуляться по остальной территории сада. Никто не против.       Свежий воздух. Неторопливая прогулка. Беседа. Монолог Лиззи. Красота сада. Всё это, словно свежий ветер, привносит в обычный день так желаемое разнообразие. Через несколько часов мы прощаемся и, посадив Лиззи в один кэб, сами уезжаем в другом. Перед отъездом Лиззи берёт с меня слово, что в конце месяца мы с ней должны «обязательно-обязательно» пройтись по магазинам вдвоём. Что мне делать с ней вдвоём и о чём говорить, не имею ни малейшего понятия, но прогуляться я вовсе не против. Бросив взгляд в сторону графа, получаю от него лёгкий кивок и соглашаюсь. В конце концов, сама же хотела разнообразия, и вот она, ещё одна возможность развеять скуку. Против такого времяпрепровождения я вовсе не против, а насчёт другого выезда из поместья… надеюсь, такого больше не повторится. Видеть ничего подобного не хочу. И как только граф может всем этим заниматься? Он же ещё совсем ребёнок…       Этим вечером спокойно обедаю, после прогулки снова появляется аппетит. Можно сказать даже появляется снова и вкус к жизни. Позже с помощью Мэйлин тихо готовлюсь ко сну и, улёгшись в постель, быстро засыпаю…       Дёрнувшись, открываю глаза. В комнате темно. Никого кроме меня нет. Но что-то же меня разбудило. Посидев пару минут в кровати, решаю спуститься на кухню и выпить водички, и, может быть, чем-нибудь попутно поживиться. Потерев руками заспанное лицо, откидываю в сторону одеяло, надеваю домашние туфли и пеньюар и выхожу в коридор. Темно, обычный человек бы сказал, что хоть глаз выколи. Но мне было вполне всё видно. Остановившись у лестницы, смотрю на погружённый в темноту холл. Тихо. Прислуга спокойно сопит, видя наверняка уже не первый сон, в своих комнатах. Скользя ладонью по поручню перил, спускаюсь, бесшумно ступая по ступеням. «В этом безмолвии есть какое-то особое очарование». Спустившись на первый этаж, решаю подойти к окну. Приблизившись, слегка отодвигаю штору и смотрю в окно. Полная луна заливает всю округу призрачно-белым светом отражённого солнца. Кажется, что кто-то специально создал Луну, чтобы развеять ночную тьму. Ветви деревьев едва покачиваются на ветру, поблёскивая лунными бликами на листьях. На душе так хорошо, спокойно, что невольно замираю, созерцая всю эту красоту. Кажется, что я могу простоять не шелохнувшись до самого утра.        — Зачем вы приходите ночью в мою спальню? — тихо спрашиваю, как только чувствую чьё-то присутствие. С учётом отсутствия какого-либо шума, остаётся лишь один человек одно существо способное застать меня врасплох. Обернувшись, убеждаюсь в своей правоте. В лице Михаэлиса ничего не изменяется от настигшего его вопроса, будто и не он вовсе приходит наблюдать за мной во сне который день, непонятно зачем. Кажется, что он сейчас спросит: «Вы о чём?» И на этом всё. Но тот не оправдывает мои ожидания и вместо этого отвечает:        — Пока я не могу ответить на ваш вопрос, — не собираясь оправдываться. Хотя от демона оно и ожидаемо.        — Пока? И когда же вы сможете это сделать?        — Это зависит только от вас.       Хмуро смотрю на него, думая: «И как это зависит от меня?» — но, тем не менее, не спрашиваю, чувствуя, что раз он не ответил на этот вопрос, то и на следующий не ответит тоже. О том, будет ли он дальше ночами посещать меня, не спрашиваю, из страха услышать ответ.        — Что ж… тогда… не составите мне компанию за чашечкой чая?       На то, что была глубокая ночь и для распития чая время не подходящее, ни я, ни он не обращаем внимания. Для демона время не имеет значения. Как истинная дочь никогда не спящего мегаполиса, время суток для меня не важно.       Последовав за дворецким, иду на кухню и, встав у кухонного стола, смотрю на то, как он ставит чайник и что-то достаёт с полок. Может, мне нужно было бы пройти в столовую. Но зачем такие сложности. Сейчас не хочется думать о правилах и приличиях этого мира. Сейчас, именно сейчас, просто хочется… да, хочется не аристократической важности и этикета, а именно вот такой обыкновенной повседневной простоты. Если не обращать особого внимания на обстановку, соответствующую этому времени, закрыв глаза, можно представить, что находишься дома. На плите стоит, закипая, чайник и вот-вот должен громогласно засвистеть, из-за стены должно раздасться бормотание соседского телевизора, а за окном гудок машины. Почувствовав на себе взгляд, открываю глаза, встречаясь с направленным на меня горящим красным взором. Удивительно, но от этого ощущение домашнего уюта не исчезает. *Позже Национальный ботанический сад в Лондоне назовут Королевским ботаническим садом. **Кто смотрел сериал «Звёздный путь» поймёт, почему я не могла не отметить это название. Кью наследил везде. =)