Where is my mind?

В одночасье все голоса для меня смешались в один неясный, мнимый писк. Я слышала лишь биение собственного сердца, ощущая пульсацию в висках. Догадаться было не сложно — речь обо мне. В помещение повисла тишина, и это стало еще одной причиной моего беспокойства. — Итак, Толя, Влад, Никита… — Это я, — перебила шатена я и сделала шаг вперед, чувствуя на месте нашего соприкосновения с Владом холодок. Все, просто каждый присутствующий смотрел на меня. Я ощущала взгляды со всем сторон, и, честно говоря, меня это действительно смущало. Обернувшись, я столкнулась с глазами Свята, в которых читалась злость и его коронное: «Идиотка!» — Хм, — режиссер дотронулся до подбородка рукой. — Хвалю за смелость. Только она тебя не спасет. В правилах проекта черным по белому прописано, что курение в помещении строго запрещено. Мужчина протянул мне сверток бумаги. Я лишь безразлично смотрела на белый лист, стоя со сложенными руками на груди и постепенно отпуская волнение. С каждым вздохом становилось спокойнее и спокойнее. В скором времени стало вообще плевать. Ну, а что? Он хотел пристыдить меня прилюдно? У него не вышло. А мне совершенно безразлично: выгонят меня из проекта или нет. Группы, являющейся частью меня, больше не существует. А значит, и стимула быть здесь, у меня тоже больше нет. Продолжая стоять чуть впереди остальных, я не меняла позы и лишь смотрела в глаза разъяренному Бадоеву. Лист с «режимами» этого лагеря находился в руках у Цоя, лицо которого, Слава Богу, мне видеть не довелось. — Ты хоть понимаешь, что я должен тебя дисквалифицировать? — втирал мне Алан, повышая голос. — Понимаю, — простая реплика, так легко мне давшаяся. Недоуменный и обеспокоенный вздох справа, заставил меня повернуть голову и столкнуться с глазами Лизы — участницы под предводительством Гагариной. С девочками из этой команды у нас сложились весьма доверительные отношения, что не совсем нормально для специфики данного шоу. По взгляду брюнетки стало ясно, что она за меня испугалась. На моих устах нелогично появилась улыбка. Помимо девочек из Казахстана на меня вылупилась еще половина из всех присутствующих. Моя реплика, мое отношение удивляло многих — а вот мне было глубоко все равно. А на взбешенным Бадоевым наблюдать была даже прикольно.  — А я, что, теперь в ноги вам должна упасть? — едва открыл рот режиссер, как я снова подала голос, и от мимолетной улыбки не осталось и следа. — Отлично, иди собираться, — проговорил Бадоев и отвернулся. — Ты больше не участница шоу.  — Погодите! — Стоп! — Без проблем, — вопреки всем возмущенным возгласам, едко бросила я и зашагала в сторону выхода с этой гребаной сцены, как почувствовала, что кто-то схватил меня за руки и поставил на место. — Ты чего?! С недовольным выражением лица я уставилась на Рамма, который продолжал держать меня за плечи и даже не заглянул мне в глаза. — Алан, все ошибаются, — вступился Цой, делая несколько шагов вперед. — Толь, не надо, — попытка — не пытка. Я рискнула остановить наставника, но получила лишь грозное «Замолчи» от Владислава. Заслужила, не спорю. — Да ей все равно! — развернувшись обратно, вымолвил мужчина и показал на меня рукой. — Думаешь, если тебя позвал Меладзе, тебе все можно? Не закатить глаза было выше мох сил. Боже мой, что за ерунда? При чем тут вообще Меладзе? Это типа называется «У меня больше нет аргументов, поэтому я начну кидаться бессмысленными оскорблениями». Поселился гнев. Бесил этот самоуверенный Бадоев. Раздражал Рамзес, что продолжал держать меня сильной хваткой, даже не пытаясь ее ослабить. Выводил из себя этот перекаченный Пиндюра, который наделал дел и побоялся появиться передо мной на следующий день. «Мужчина». — Алан, дай ей шанс, — перебил меня Влад, не кидая на меня даже мимолетного взгляда. — Она не понимает, что говорит! Эй. Я возмущенно посмотрела в карие глаза дылды, но тот, как и прежде, не удостоил меня взгляда. Ну, спасибо. — Это третий сезон подобного шоу, — переключился на длинного шатена. — И никто — ни-кто — себя так не вел. Зашибись теперь. То есть поведением здесь только я отличилась, да? А причина этого? Курила в туалете. Последний раз меня за это в школе ругали. И то, отчислять меня никто не собирался. — Ну, извините, — раздраженно пролепетала я, снова скрещивая руки на груди. Всеобщий взор снова остановился на мне, а я лишь расслабилась в руках зататуированного, стараясь смотреть в одну точку на полу. Снова тишина, изрядно меня напрягающая. — Так, все. До свидания. Все потихоньку тронулись в разные стороны, расходясь. Руки Рамма оторвались от моих плеч, и вся троица, встав передо мной, глядела мне в глаза. А мне им сказать было нечего. Не буду же я называть причину своей слабости, повлекшей за собой такие последствия. Я просто стояла среди парней, стараясь не поднимать на них взора — стыдно, видать. — Ничего не хочешь объяснить? — на мое удивление, первым игры в молчанку не выдержал рыжий. Я бы придумала что ответить — с моими ораторскими способностями это не стало бы проблемой, — только вот… — Тогда выгоняйте меня тоже, — послышался до безумия знакомый голос, и мне пришлось повернуть голову, дабы удостоверится в своих ужасных догадках. Внутри меня почувствовался прилив адреналина. Я-то проживу без музыки, но Свят не выдержит этого точно. Второй сезон шоу — второй шанс. А он берет и так глупо от него отказывается! Зачем? Хотя, «скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты». -Что?! — развернулся Алан и с непониманием уставился на блондина. Друг уверенно сделал шаг вперед, игнорируя восклицания рядом стоящего Тимати. — Я говорю, если уходит Селиверстова, то я покидаю проект с ней. Мои глаза стали метаться между режиссером и другом в надежде, что Степашка спохватится и заберет слова обратно. — Степанов, ты понимаешь, что делаешь? — на шумном выдохе произнес шатен и сложил руки на груди, крепко сомкнув губы. — Да, — без запинки ответил парень и кинул взгляд на меня. Наплевав на ожидание MBAND, я подлетела к блондину. — Свят, ты последних мозгов, что ли, лишился? — я тут же перешла в нападение, не обращая внимания на удивленные взгляды других участников шоу. — А ты? Долго думала, когда курила в ванной? Да уж, от спокойствия белобрысого через мгновение не осталось и следа. Он грозно смотрел на меня, осуждая и, что самое главное, не скрывая этого. — У меня была причина! И это неважно, — заранее отвечая на его вопрос, ляпнула я и продолжила: — Второго такого шанса не будет. Пошевели остатками извилин! — Да пошел нахер этот проект, если тут нет тебя, — вспыхнул Свят, взмахивая руками. — Мы пришли сюда вместе и уйдем тоже, ясно? — Ясно, — огрызнулась я и скрестила руки. Придурок. Просто придурок. Сердце немыслимо колотилось. Кровь в венах бурлила. А сама я злилась, закипала и нервничала. Степанов в нескольких шагах от мечты! Это полнейшая глупость — уходить за мной. Я не собиралась своим поступком привлекать внимание, да, черт возьми, я понятия не имела, что курение обратиться таким исходом. Говорил же мне Тиман: «Бросай эту дрянь!» — Так, заткнулись оба! — подал голос мой бывший наставник, вставая между нами, тем самым отдаляя нас друг от друга. — Вы с ума сошли, что ли? Оба? Вы на телепроекте, где за каждым вашим шагом следят. На вас смотрят миллионы зрителей. Да у вас, как ни у кого другого, есть шанс выбиться на большую сцену! А вы? Курите в туалете и следуете идиотским принципам! Я чувствовала нервное дыхание Тимати, который смотрел то в глаза мне, то Святу. Он говорил это все быстро, комбинировано и очень сердито. Я, в свою очередь, тупила взгляд о пол, стараясь сдерживать эмоции, чтобы не убить этого белобрысого охламона. Репер закончил, и в помещении снова возобновилось молчание. Кроме частого сердцебиения я не слышала ничего. Казалось, что все в шокированном состоянии обдумывают слова Тимура. От части — ну, ладно-ладно — он прав. Полностью. Я, не подумав, пренебрегла, пусть и идиотскими, но законами шоу, а Святослав посчитал дружеским долгом уйти за мной. Ну, не дурак ли, часом, а?! Всеобщее замешательство прервала типичная мелодия телефона. Не отрывая глаз от деревянного, коричневого паркета, я услышала следующее: — Алло. Да. Да. Понял, — голос Алана был спокоен и тверд — было ощущение, что он вышел и вернулся только сейчас, не застав все ранее произошедшее. — Хорошо. Да, идем. Да. Шатен отключил телефон и поднял глаза на отрешенных присутствующих. — Значит так, Селиверстова, Степанов, MBAND и Тимати, за мной. Остальные свободны. Мы со Святом пересеклись уже не такими сердитыми взглядами и пошли за Бадоевым, что так быстро покинул репетиционный зал. Догадаться, куда он нас ведет, и почему именно таким составом, не смог бы только наиглупейший. Шли мы молча. Я сверлила глазами бардовую футболку-поло на режиссере, стараясь собраться с мыслями и попрощаться излишними эмоциями. Поступок Свята вывел из себя настолько же, насколько действие Пиндюры, которое не получалось выбросить из головы даже сейчас. — Проходи, — «любезно» проговорил шатен, открывая передо мной дверь с табличкой: «Главный продюсер». Первой внутри кабинета оказалась я. Небольшое помещение было сделано в светлых тонах. Один стеллаж с книгами, папками и прочими штукенциями, пара черных кожаных диванов, большой стол из черного дерева, за которым виднелась фигура композитора. А ножки-то мои уже стали ватными. — Здравствуйте, — привстав, произнес Константин Шотаевич и указал на стулья за огромным, заседательным столом. — Присаживайтесь. Я расположилась на мягком черном сидении и посмотрела в глаза мужчины. Он подождал, пока все займут предложенные места, поправил очки и, оглядев всех, заговорил: — Итак, давайте разберемся во всем п-по порядку, — Меладзе положил руки на стол, переплетая пальцы. — Женя нарушила правила проекта и была дисквалифицирована из шоу, так? — я кивнула, чувствуя пробежку мурашек по спине. Музыкант перевел взгляд на Степанова, расположившегося справа от меня. — Ты, Свят, решил уйти за ней, так? — Да, — ответил Свят, а я закатила глаза. Маэстро музыки на минуту задумался, приложив правую руку к подбородку. — Вы п-понимаете, что лишаете возможности развития не только себя, но и ваших т-товарищей? — продолжая терзать нас обоих взглядом, спокойно продолжил Константин. Вдруг передо мной нарисовалась картинка моих парней, что стоят сейчас в этом репетиционном зале в компании этой рыжей мымры, переживая и беспокоясь за нас. Вспомнились слова клавишника, приободрившие меня в последнее выступление. Возник образ барабанщика, просидевшего возле меня не один вечер, в надежде передать все навыки «ударного» искусства. Помимо этого, есть еще три молодых человека, которые тоже не заслуживают прощания с проектом сейчас. Композитор прав, уйти — значит, поставит крест на бешеной карьере великих музыкантов. Повернув голову, я столкнулась с голубыми глазами Святослава, который, клянусь, думал о том же, о чем и я. Он едва заметно мне кивнул, а внутри меня вдруг разлилось такое тепло, будто я после долгой зимней прогулки наконец-таки попила чай. — Понимаем, — за обоих ответил Свят, но я не поняла, насколько это было искренне. Продюсер взглянул на главного режиссера шоу, сидевшего рядом с Тимати напротив меня. — Ну и что мы будем делать? — Я предлагаю отпустить их обоих, — ответил шатен, чем вызвал у меня новый приступ агрессии. И почему с некоторыми людьми у нас автоматически складывается антипатия? — Подождите. Костя, Алан, я уверен, что у ребят должен быть второй шанс, — заговорил Цой, за что мне стало неловко. Почему из-за меня ставят себя не в выгодную позицию другие люди? Из-за какой-то идиотской ситуации, моего проступка, себя подставляют они: те, кому должны быть наплевать? — Они оба просто подвластны эмоциям. В памяти возник тот момент, когда меня представили к кличке друга. Я еле сдержала смешок. — Меня в-волнует то, что я не вижу в вас желания продолжать участие в конкурсе, — сказал мужчина и вызвал холодок по моему телу. — Степанов-то еще куда не шло, но Селиверстова… Я посмотрела в карие глаза Бадоева и в одночасье решила, что пора заканчивать так реагировать на его слова. Что я веду себя как маленький ребенок? Пусть он говорит, что хочет — мне нет до его мнения никакого дела. Меладзе явно был сбит с толку. Он не знал, как поступать дальше, и это было видно. И, знаете, я ждала любого исхода, но никак ни того, что произошло дальше: — Кость, а если мы пообещаем, что возьмемся за Селиверстову? — я услышала знакомый голос и с глазами по пять рублей уставилась на певца. — Глупо полагать, что у нее нет рвения — пересматривая все выпуски шоу, видно как она переживает за каждое выступление. Мой взгляд остановился на школьнике, который с уверенным видом что-то втирал продюсеру. Сказать, что я легонько прифигела, не сказать ничего. Что значит: «Возьмемся за Селиверстову?» Я разве похожа на маленькую девочку, нуждающуюся в опеке и контроле? Нет, я все понимаю: они хотят оставить меня в шоу, помочь мне, но… спросил ли кто-нибудь меня?! Я столкнулась с глазами с Константином и вдруг осознала то, что вертелось у меня в сознании уже несколько дней подряд. Может, мне даром не сдался этот проект? Я трачу здесь неминуемую груду сил, нервов и энергии, а ради чего? Я ведь прекрасно понимаю, что не смогу существовать с парнями из группы рыжеголовой, потому что мой коллектив состоит из Степанова и ребят, с которыми мы спевались, сыгрывались и срабатывались не день, не неделю и даже не год. Внезапно от всех вышеупомянутых мыслей на меня навалилась тоска, и я не смогла больше выдерживать взгляд композитора. Я опустила глаза вниз, взяла краешек красной рубашки в руки и стала судорожно ее теребить. Это получается, что я занимаю сейчас чье-то место, да? Меня не должно здесь быть, если я этого не хочу. Лучше уйти сейчас, чем тогда, когда я выиграю шоу. — Константин, — набравшись смелости, сказала я, чем перебила Толика, так долго убалтывающего Меладзе принять «верное» решение. Вмиг я почувствовала на себе шесть пар мужских взглядов, от чего мне стало не по себе. Все в ожидании уставились на меня, а я глянула на брюнета, глаза которого горели надеждой на то, что я скажу что-нибудь умное. Прости, Толян, моя речь тебе снова не понравится. Затем под прицел попал серьезный взор волосатого. В тот момент мне показалось, что Киоссе намного старше меня и мудрее, будто вопрос моего присутствия на шоу для него самый важный. В очи Рамма смотреть не хотелось, но пройти мимо него не получилось. Не знаю, показалось мне или нет, но Влад был больше взбешен, чем обеспокоен. Он смотрел уверенно, а от привычной ухмылки не осталось и следа. С неким сожалением я посмотрела в голубые глаза Степанова, и на голове зашевелились волосы. Блин, так если я сейчас озвучу решение о том, что покидаю шоу, то этот недалекий пойдет за мной. А я не хочу, чтобы мечты друга рушились из-за моих недо-амбиций и принципов. Че-ерт, и что вот делать? — Женя. Ты что-то хотела сказать? — Меладзе вывел меня из своих мыслей, и я быстро повернула голову в его направлении. Хотела. Внутри меня сражалось нечто похожее на добро и зло, белое и черное, хорошее и плохое, да как угодно назовите. Здравомыслие боролось с желанием помочь близкому человеку, а я не знала, на чью сторону встать. Я всегда руководствовалась умом и еще не раза не прогадала с выбором, но сейчас в руках была не только моя судьба — судьба друга. Лучшего друга. — Да, — проговорила я, продолжая терроризировать когда-то гладкую ткань. Так, Силя, взяла себя в руки и перестала нервничать. — Я хотела… В общем… Ребята правы. Меня не должно здесь быть. Я почувствовала на себе жгучий взгляд Степанова, и от этого захотелось выть. Но назад пути уже не было. Почему-то вдруг вспомнилась фрагмент одной из моих любимых песен в прошлом:

Вот и все. Ну и что?