***
Звонок будильника должен был заставить меня открыть глаза, но этого не произошло. Я продолжала смыкать веки, слушая треск классической мелодии яблочной продукции. Нет, дело даже не в том, что я не хотела подниматься с кровати — хотя это является одной из причин. Этот день гордо назван мною самым ужасным. Он помечен в календаре черным маркером, и близкие друзья никогда не трогают меня именно в июле. Тридцатого. С горем напополам, я разодрала очи и, на автомате отключив смартфон, села на кровати, зарывая руки в волосы. Думать не хотелось ни о чем. Делать не хотелось ничего. Разговаривать не хотелось ни с кем. В голове мысли столетней давности, которые нормальный человек уже давно выкинул бы из головы, а у меня не получается. Не так-то просто попрощаться с тем, что в корне поменяло тебя. Преодолевая себя, я встала на ноги и, посмотрев в зеркало, усмехнулась. Еще каких-то два года назад никто и подумать не мог, что я буду выступать в шоу великого композитора вместе со Святом и нашей группой. Никто, да и мы сами, особо не верили в свой успех. Хотя, многие такие коллективы просто мечтают работать в одном из лучших клубов Москвы. Но людям же всегда всего мало. Включив радио, я обратила внимание на стоящую у комода знакомую голубую упаковку. На лице тут же образовалась улыбка. — Свят, бли-ин, — протянула я, взяла коробочку тыквенной Фруто Няни в руки и прочитала написанную черным маркером фразу: — Не грусти. Господи, как же сильно я люблю этого белобрысого говнюка. Серьезно, я никогда не понимала людей, которые твердят: мол, дружбы между мужчиной и женщиной не существует. Ну что за ерунда? Как пол вообще влияет на возникновение некой химии между людьми? Какая разница мужчина, женщина ли, если главное — понимание, поддержка и уютное времяпрепровождение? Признаться, небольшой презент Степашки даже поднял мне настроение. Совсем чуть-чуть, но поднял же. Я вышла на балкон и, приоткрыв окно, облокотилась на подоконник. Воспоминания просто пожирали изнутри. Сегодняшний день просто ужасный. Отвратительный. И дело даже не в том событии, что произошло два года назад. Проблема во вчерашнем дне. За окном стеной шел дождь. Взяв пачку сигарет в руки, которые давно поменялись с моих Captain на раммовские Parliament, я вышла на балкон и, приоткрыв окно, облокотилась на подоконник. Я прикрыла глаза, выдыхая дым, и передо мной предстала картинка предыдущего вечера. Вечера, поменявшего все мое представление о будущем.Flashback.
— Молодцы, — устало сказал Паша — наш гитарист. Мы уже спустились со сцены после первого этапа финала шоу — исполнение мужской песни. На самом деле, это самый простой тур, и я вообще не переживала, выходя на сцену. Мы отыграли, как мне показалось, на «твердую четверку». Блин, с Тимом не занимаюсь уже столько времени, а его фразочки все равно остались в лексиконе. Слова продюсера, который не выразил особого восхищения, меня не задели и не расстроили — я уже давно сказала, что мне плевать на свой дальнейший путь в этом шоу. К сожалению, это не смогло остаться незамеченным, и Верочка Брежнева задала мне пару-тройку провокационных вопросов. Благо, с горем напополам, я свела разговор в другую сторону. Держа в руке бутылку с водой, я смотрела в экран телевизора — там вовсю носились по сцене Свят и рыжая, исполняя песню Алексея Воробьева: «Сумасшедшая». Кстати, прикольная композиция, когда-то мне даже нравилась. — Да ничего не получится! — крикнул кто-то слева от меня, и я автоматически повернула голову. — Нас вышвырнут отсюда! Подопечные Поли Гагариной стояли в узком кругу и громко причитали о том, что все плохо. Я бы, наверное, не обратила на это должного внимания — все волнуются перед выступлением — но всхлипы и рыдания Лизы заставили меня оторвать задницу от стола и подойти к соперницам. — Что случилось? — без лишних церемоний спросила я, уверенно оглядывая собравшихся. — Катя, у нее… в общем… — начал лидер коллектива, но заплакала. — Катя сломала руку, ее только что забрала скорая, — грустно произнесла блондинка, прикусывая ноготь. Я крутила головой от одной девочки к другой, пытаясь найти в глазах женской группировки хоть какой-то лучик надежды. Но там было лишь отчаяние, печаль и обида. — А Катя у нас кто? — скривила бровь я и посмотрела на милую вокалистку. — Барабанщица. У меня в голове замкнулась логическая цепь. Ну, ясно теперь, что именно у них не получится, и почему все плохо. Я сложила руки на груди и, залипнув на одной из девочек, задумалась. Собственно, выходов то было немного: бросить неплохой коллектив на растерзание судьбы и Константина Меладзе или попытаться помочь. — Какую вы песню выбрали? — я строго посмотрела на Лизу, и ее взгляд, кажется, отрезвился. — Нервы: «Кофе мой друг», — ответила брюнетка и поднялась с пола. — Ну, хоть с чем-то нам сегодня повезло, — улыбнулась я и сбросила с ног бежевые туфли на каблуке. Женская коалиция смотрела на меня изумленными глазами. Они не поняли ни моих слов, ни моего действия. — Чего вы стоите? — наехала на подростков я, завязывая волосы в хвост. — О вас сюжет уже пошел! — А что нам делать? — удивленно спросила клавшиница, теребя на левом запястье красную нить. Схватив ее за руку и потянув в сторону лестницы, я резко ответила: — Снимать штаны и бегать, — я собрала квартет девушек вокруг себя и взяла роль шефа. — Так, девоньки, успокоились и выдохнули. Все будет хорошо. Эта наша любимая песня — партии к ней я знаю лучше всего. — Господи, Женя… — Фух! — Та-ак!!! — взмахнула руками я, привлекая всеобщий внимание. — Все потом. Улыбнувшись, я почувствовала на себе объятия присутствующих, но долго это не продлилось: — Хочу к Меладзе. Я не заметила, как оказалась за барабанами. Не запомнила, как начала играть до боли знакомую партию. Не обращала внимания на вид из-за любимой установки. Не смотрела на зрителей и даже не следила за тем, как поет Лиза. А самое главное, у меня впервые получилось не думать об этом чудовищном дне, который вот уже второй год под ряд не оставляет положительных ассоциаций. Я утонула. Море музыки и барабанного инструмента погрузили меня так, что я не могла и не хотела замечать что-нибудь еще. Я играла с закрытыми глазами. Или с открытыми. Я не помню. Из всего трехминутного выступления я запомнила лишь то, что мне было на редкость хорошо. Странно, после всего, что успело произойти сегодня, я еще могу себя хорошо чувствовать. Громкие аплодисменты, обилие которых было по-новому интересным и необычным, вернули меня в реальность, и я выползла из-за любимого места. Я и подойти то не успела, как женский батальон набросился на меня и едва ли не свалил с ног. Я засмеялась. Заряд радости прибавился в разы, как только я поняла, что смогла помочь начинающим артистам. — Стоп, стоп, стоп, — здравствуйте, Игорь, я скучала! Наша радостная, визжащая коалиция разошлась, и передо мной впервые за все время препровождения на сцене пристало лицо продюсера и наставников. И, честно говоря, ничего слишком лицеприятного я там не увидела. По спине пробежались мурашки. Ой-ей-ей. — Девушки, и как это понимать? — обращаясь не то ко мне, не то в брюнетке, спросил изумленный Верник. — Где Екатерина… — Дело в том, — довольная Елизавета не слишком тактично перебила ведущего, поднеся микрофон к устам, — что Катя получила травму и не смогла нам сегодня помочь. Пока казашка продолжала, я пыталась уцелеть от убийственных взглядов квартета моих гуру. Каждый из них просто испепелял меня глазами, а я толком не понимала причину. Если они решили озлобиться на меня из-за того, что я не спросила у них разрешения, то это полнейшая чушь. Я девочка не маленькая — сама могу решать, что делать. — Я бы хотела поблагодарить Женю, — услышала я свое имя и подняла перевела взгляд со строгих глаз Цоя на блондинку. — Ты действительно спасла выступление моей команды. Спасибо тебе огромное! О-оу, я прямо расплылась в улыбке. Я ни на какие комплименты не рассчитывала, я всего-то хотела помочь нуждающимся людям. Но, черт возьми, приятно слушать слова благодарности. — Конечно, этот поступок удостаивает похвалы, только в регламенте шоу нет правил действий в такой ситуации, — сказал Игорь, а я с удивлением уставилась на него. — Разобраться нам поможет продюсер проекта. Костя, что будем делать? Я, знаете, как стояла с открытым ртом, так и осталась стоять. При чем здесь регламент? Правила какие-то. А разбираться в чем нужно? — Д-действительно, такая с-ситуация за три сезона шоу п-происходит впервые, — приложив ладонь к подбородку, произнес мужчина и отправил взору в небытие. Смотрите-ка, да я вообще первооткрыватель: курила в туалете — первая, переговаривалась с режиссером — первая, помогла людям — первая. Памятник мне, срочно! — И как поступать сейчас я, честно с-сказать, не знаю, — в той же задумчивости сказал Меладзе, а я не на мгновение не сводила с него взгляда. — Наверное, здраво было бы попрощаться обеими командами. Зал недовольно загудел. Меня, честно говоря, сначала ударило обухом по голове, а потом пришло осознание — я почему-то не удивилась. Принципы и правила этого шоу настолько не предсказуемы, что я уже давно наплевала на всеобщее мнение. — Тише, тише, — послышался знакомый голос, и я рефлекторно повернула голову. — Я разделяю шок этого зала…, но вынужден напомнить, что на этой недели с данной участницей уже произошла неприятная ситуация. Верник уверенно выговаривал каждое слово, а я молила Бога, чтобы тот помог мне не закатить глаза и не цокнуть. Странно вообще, что в эпизоде про нашу команду этого не вставили — это же такой фурор, вы что! — С-согласен. Наставники, ч-что вы скажете по этому п-поводу? Внезапно я почувствовала напряжение, упавшее на помещение. Рядом стоящие девочки были шокированы, если не сказать — разочарованны. Никто не ожидал такого поворота. Черта с два, да никто вообще ничего не ждал! Счет шел на секунды, и я не придумала ничего другого, кроме как помочь нуждающимся в этом людям. Или, может быть, я должна была наблюдать за тем, как девочки теряют свой шанс? Сердце забилось чаще, и сделать вывод было не сложно — я начинала злиться. -Извините, пожалуйста, Костя, — притягательный голос Ани Седоковой привлек к ней внимание, — я бы хотела встать на защиту Жени. Не каждый человек возьмет и поставит на кон все, чего добился, дабы помочь конкурентам. И не смотря на то… — всеобщий гул не дал ей продолжить. — И не смотря на то, что этот проект — своеобразная борьба за выживание, человеческие характеристики важны. Публика просто взорвалась довольными, соглашающимся криками, а я улыбнулась. Нет, я не рассчитывала на похвалы в свой адрес: мол, какая молодец, оказала помощь. Я не думала ни о чем — просто сделала то, что первое пришло на ум. — Согласен, — проговорил Сережа Лазарев, после того, как ведущий дал ему слово. — Как однажды сказала Анна Седакова: «В шоу-бизнесе очень мало людей настоящих». Евгения — одна из них. Щеки мгновенно покрыл румянец. Блин, это безумно приятно, конечно, слушать такие слова, но больше меня волнует судьба этого коллектива. Заметьте, не своего. Зал аплодировал стоя, а я вдруг, среди множества глаз, нашла одни — самые любимые и самые родные. Губы расплылись от уха от уха, и уверенность возросла в разы. В тот момент я почувствовала братскую любовь. И никакая сцена не была для нас преградой. — Х-хорошо, — вымолвил творческий продюсер, и все снов остановились в ожидании. — Пригласите, пожалуйста, остальных участников проекта. Гора с плеч все-таки упала. Если Костя позвал команды — значит, он принял решение относительно того, кто не проходит в следующий тур. Боже мой, когда это все уже закончится? Тройка брюнетов и один рыжий уже стояли возле меня. Парни музыканты тоже подошли. Я чувствовала себя ужасно неуютно, потому что прекрасно понимала, что меня осуждают. Каждый. Ох, Селиверстова, сколько же ты выслушаешь за кулисами. — Итак, все понимали, ч-что этот тур станет н-напряженным, — начал Меладзе, пока я мяла пальцы рук. — Я хочу все-таки п-прокомментировать ситуацию. Д-для меня стало весьма неожиданным и даже можно сказать удивительным т-то, что, собственно, произошло. Мужчина замолчал и строго смотрел в нашу сторону. Я дрожала. Мало того, что было холодно — а еще и босиком — было поистине страшно. И самое странное, что опасалась то я не за себя, не за свою команду, не за свою шкуру, — за коллектив, который из-за меня подвергся такой подставе. Черт. Когда же ты думать то начнешь, Евгения Дмитриевна? — В любом случае, я б-бесконечно рад, что у нас есть люди, которые не остаются р-равнодушными к чужим проблемам. Женя, лично я с-считаю твой поступок п-правильным, — мой тяжелый выдох, и в который раз я расплываюсь в улыбке. Однако поддержки со стороны своих коллег и наставников я не увидела. — В связи с этим, я бы тоже х-хотел нарушить правила проекта. Я вам «втирала», что мне все безразлично, и я совершенно не волновалась? Ага, я, кажется, много преувеличила. Да, чего я лукавлю! Ноги вмиг подкосились, и я еле воздержалась, дабы не схватиться за рядом стоящего Ника. В зале была полнейшая тишина. Даже мелодия песни «Вопреки» не раздавалась в данный момент, и это придавало большего трепета. — Команда под руководством группы MBAND становится финалистом шоу без прохождения дальнейших этапов, — выдал мужчина, и публика издала истошный, удивленный выдох. — Оставшиеся три команды поборются за второе свободное место. Груз снова поднялся. Мои руки похолодели до крайней степени. Я не слышала голосов зрителей, разделившихся на две категории: тех, кто были крайне за нас рад, и тех, кто считает это не честным. Я не ощущала ни грусти, ни радости. Я была шокирована. Нет, ну, я всего, конечно, от этого человека ожидала, но не такого же!End of flashback.
Окурок отправился в пепельницу, а я вновь подняла глаза на сырую природу, пытаясь отогнать воспоминания, которые менялись друг за другом. Вот такие дела, друзья. Теперь я — финалист сериалити: «Хочу к Меладзе2». При том, что мне никуда не упала эта группа, этот коллектив. Я была уверенна, что уйду в финале. А меня взяли и «автоматически» перевели в гранд-финал. Прекрасно. Просто потрясающе! Проведя рукой по волосам, я полезла в пачку за новой сигаретой, но столкнулась с пустой коробочкой. Тьфу, блин. Я говорила, да, что ненавижу этот день? Вернувшись в комнату, где во всю играло любимое Love Radio, я уже стала искать глазами новую пачку с «палочками здоровья», которые одолжил мне Рамм. — Степанов, если ты их выбросил, я тебе голову снесу, — зло проговорила я, в сотый раз проверив тумбочку. — Черт. Я села на кровать, а через секунду уже вновь растянулась на мягкой поверхности и прикрыла глаза. За эту ночь я тысячу раз успела подумать о том, как мне повезло, как я должна быть счастлива, и как мало мозгов у меня было, когда я соглашалась пойти на это шоу. И почему, принимая решения, мы никогда не думаем о последствиях? Я ведь не верила в свой успех. Я шла сюда попробовать. «Попробовала». Теперь готовлюсь к гранд-финалу с наставниками, готовыми прибить меня после последних моих выкидонов. Так мало того, квартет молодых парней я как-нибудь переживу, а вот выходить на сцену против своих — самое ужасное из того, что я могла ожидать. Да, мои ребята и рыжеволосая стерва — мои прямые соперники. Случилось все то, чего я так сильно боялась. Нет, ну разве такое возможно? Из тысячи людей, из сотен групп, в финале оказались две: мои ребята и я. Только, увы, не в виде единого целого. Внезапно мне захотелось кричать. Ком подходил к горлу, руки вжались в холодный пластик, а глаза зажмурились. То, что произошло за кулисами после объявления нас прямыми претендентами на группу Меладзе, невозможно передать словами. Толик и Влад орали на меня так, что я думала, повешусь прямо там. Даже после того инцидента с сигаретами на меня не кричали так сильно, как вчера вечером. Однако я бы реагировала куда более остро и грубо, если бы не мое, на удивление всем, упадническое настроение. Ну, вам-то не нужно объяснять, почему оно было таковым. В общем, теперь на часах девять часов утра. Я пропустила утреннюю тренировку, проигнорировала несколько десятков звонков и даже не заставила сходить себя в душ. А все почему? Потому что покидать пределы комнаты не хочется совершенно. Мне стыдно. Стыдно не только за то, что я сижу и не отвечаю на телефонные звонки людей, которые, вероятно, ждут меня. И дело даже не в том, что я занимаю место, которое должна была покинуть вчера — нет. Основная проблема в том, что я не смогла порадоваться за друга, так как была погружена в свои мысли. Блин, да пошло все к чертям, я не смогла порадоваться за Степанова только потому, что прекрасно понимаю — нам придется бороться за итог. Мне придется выступать против своих. Придется стоять в финале программы, слушая выразительную речь Верника, который будет очень долго вскрывать конверт с подсчитанными голосами. Буду вынуждена поздравлять друзей, если они победят вместе с девушкой, чье место исконно мое. Или буду принимать поздравления от самого близкого человека, зная, что больше никогда не выступлю с ним на одной сцене. Нам придется идти друг против друга. И один из нас в любом случае проиграет.