«Вы там еще не съели друг друга?»
Свят. Боже мой, какой же ты придурок. — Кто там? — Да, — быстро заблокировав дисплей, проговорила я и присела на стол, — неважно. Парень в момент оказался рядом со мной и одарил меня недоверчивым взглядом. — Степанов? — с некой ухмылкой спросил брюнет, но в ответ получил лишь мой закатанный взгляд. И чем они друг другу так не угодили? — Значит, он. Как же они меня достали. До свадьбы они еще не проявляли такой жесткой агрессии, но едва я надела кольцо на палец, как отношения лучшего друга и любимого мужчины стали ухудшаться с каждым днем. И самое ужасное, что я ничего не могла с этим сделать, ибо на все мои разговоры я получала лишь отмашки с обеих сторон. Я быстро слезла со стола, не желая продолжать эту тему. Хотелось освежиться, поэтому в планах было посетить великолепный бассейн, что в другом конце яхты. Едва я дернулась в том настроении, как парень схватил меня за руку, и я в два счета оказалась окруженной его руками. Ну, конечно, где там пятидесятикилограммовая девочка сравнится с мужиком, чей вес за восемьдесят, а рост за сто девяносто. — Только не говори, что ты обиделась, — усмехнулся зеленоглазый, когда я увернулась от очередного поцелуя. — Конечно, нет, — саркастически ответила я, но, увидев скривившуюся бровь собеседника, улыбнулась. — Вы бесите просто. Оба. — Я-то при чем? Ах да, конечно же, не причем! Здесь только одна неугомонная Женя придумывает себе проблемы. — Слушай, он мой лучший друг — был и будет, — строго сказала я, наблюдая за тем, как молодой человек ходит из стороны в сторону. — И точка. Прекрасно. И ругаемся мы только из-за этого белобрысого. А все почему? Потому что тридцатилетний мужчина и практически совершеннолетний парень не могут найти общий язык. Детский сад, ей богу. — Все, ладно, — сдался он и посмотрел на меня. — Навсегда? — Навсегда. Я улыбнулась.***
— И что с ней? Это опасно? — знакомый голос раздался где-то вдалеке. Веки были настолько тяжелыми, что открыть глаза казалось нереальным. Очередная попытка и снова безуспешная, ибо сил не было совершенно. — Нет. Сильное переутомление и обезвоживание, — ответил незнакомый голос. — Пару-тройку дней у нас полежит. — Хорошо, спасибо. Захлопнулась дверь, и я поняла, что кто-то зашагал по комнате. Едва попытка распахнуть очи увенчалась успехом, как передо мной предстала зеленоватого оттенка комната. Белый столик, рядом с ним стул, тумбочка и огромный аналогичного цвета шкаф. Как-то мало похоже на среднестатистическую больничную палату. Я перевела взгляд и увидела, как рядом с окном стоит знакомый силуэт в белоснежном халате и бахилах, без которых, естественно, сюда не пустили бы. Белобрысая смотрела куда-то вдаль, а я была настолько слаба, что еле открыла рот. И то, вместо членораздельной фразы получился лишь мнимый хрип. Но своего я добилась — на меня обратили внимание. — О, Женечка, — слащаво пропела Олейникова и через несколько секунд сидела около меня. — Как ты? Хм. Ну, как сказать. Я ни черта не помню, плохо соображаю и чувствую, будто меня кувалдой по голове ударили. — Нормально. Зеленоглазая взяла мою руку, а только сейчас поняла, что оттуда торчит небольшой катетер, а рядом красуется стойка с капельницей. Откармливают меня глюкозой, значит. — Что вообще произошло? — увереннее спросила я, посмотрев в глаза художнице. Та отвела взгляд, потом прикусила губу и снова взглянула на меня. И что это за ерунда? — А ты… — замялась она, теребя в руках ткань белого халата, — совсем ничего не помнишь? — Ну… — я хотела почесать затылок, но движение рукой отдалось болью во всем теле, — смутно. На самом деле, я помнила все ровно до того момента, как Верник должен был объявить победителей. Ну, еще помнила, как держалась за конечность длинного. — В общем, — блондинка сглотнула, а я решила не изнурять подругу тяжелыми рассказами. Я прекрасно знаю, что команда Степанова выиграла. Моя команда. — Вы… — Расслабься, — слабо улыбнулась я, перебив Олейникову. — Мы проиграли. Она шумно и облегченно выдохнула, а я перевела взгляд куда-то в сторону и задумалась о том, как бы сейчас все было, если бы не самая значимая рокировка Меладзе за все время проекта. Я бы сейчас не лежала здесь — я бы репетировала с моей группой или же подписывала контракт, или готовилась к первым самостоятельным выступлениям. А на деле? Лежу пластом и наблюдаю сочувствующие взгляды белобрысой. А ведь еще придет куча народа, который захотят «поддержать» меня. Так стоп, а где… — А где Степанов? — Он недавно уехал, — автоматически ответила Соня, будто заранее готовясь к этому вопросу. Понятно. Чувствую я, его здесь даже не было. Естественно, теперь у него очень мало времени. Нет, я понимаю. Искренне. — А сколько времени? И какое сегодня вообще число? — Время начало четвертого, а число — пятое. Чего? — Какое?! — в ужасе переспросила я, вылупив глаза. — Ты две суток спала. М-да уж, дела. Хотя, после всего, что мне пришлось пережить на этом горе-шоу, я не удивлена. Единственное — я думала, что я более стойкий игрок. А сама не выдержала какого-то проекта — это даже как-то обидно. Шоу не выиграла, да еще и в больницу попала. Супер. И чего не спокойно-то не жилось? — Алло, — мягкий голос художницы вывел меня из собственных мыслей, и я с интересом уставилась на нее. — Да. Нет, с ней все хорошо… Нет, не надо, я сама… Ты что? Не надо приезжать! Вашу ораву все равно не пустят… Все, нет. Скривив бровь, я чувствовала, как на моем лице вырисовывается хитрая улыбка. Знаете, я могу угадать за доли секунд, с кем она разговаривает, ибо ее румянец выдает с головой. Боже, как это мило. — Я позвоню, пока, — прощебетала блондинка, отключила телефон и, пару секунд игнорируя мой взгляд, резко повернулась. — Что? — Ни-че-го, — усмехнулась я и поспешила перевести разговор в другое русло. — Слу-ушай, а где мой телефон? — Его же Тема разбил, — без какой-либо задней мысли ответила Соня, но тут же столкнулась с моим взором и прикрыла рукой рот. — Ой. — Ой, — передразнила ее я с забавной гримасой на лице и оглядела комнату в поисках своих вещей. — Раммовский телефон где? Девушка покрутила головой, отчего ее завитые, светлые пряди разлетелись в разные стороны. — О! — вскрикнула та, чем заставила меня вздрогнуть. — На. С благодарностью улыбнувшись, я разблокировала серый айфон Влада и обомлела — порядка тридцати непринятых вызова, несколько десятков сообщений, а оповещений в «Вконтакте» и «Instagram» вообще завалилось за две тысячи. Я удивленно подняла глаза, а Олейникова уже поспешила посмеяться: — Ну, популярность — она такая. Боже мой, как же я разгребать все это буду? Жесть. Да уж, а что бы было, если бы я выиграла проект? Едва мои размышления перешли грань реальности и выдумки, как в дверь постучали, а через мгновение она открылась. — Звезда России и СНГ, к вам можно? — послышался знакомый, веселый голос. Пара секунд и шатен уже полностью оказался в палате, прикрыв за собой дверь и обворожительно улыбнувшись. — Здорово, систр. Привет, коротышка. Хоккеист в три шага оказался возле меня. Поцеловав меня в щеку, он поставил пакет с какими-то продуктами на тумбочку и приземлился на место Олейниковой, которая, закатив глаза, прошла смотреть содержимое сумок. — Ну и видок у тебя, конечно, — усмехнулся он, отрицательно покачав головой. — Я тоже безумно рада тебя видеть, — парировала я, показав язык. — Радуйся, что стены хоть зеленые, а не белые — совсем слилась бы. Я лишь цокнула и вновь осмотрела палату. И все-таки, учитывая, что я лежу здесь одна, плюс мебель абсолютно новая, и ремонт совсем «свежий», эта комната не обычной больницы. — Кстати, — опомнилась я и стала переводить взор от брата к подруге, — почему нельзя было всунуть мне нашатыря и просто отвезти домой? — Просто… — Твои наставнички настояли на том, чтобы тебя повезли в Склиф, ибо твое состояние было очень тяжелым, — писклявым голосом проговорил брат, а я чуть не скривилась. Наставнички позаботились? Хм, ну, спасибо. Теперь я буду чувствовать себя им обязанной. Я тупая, да? — Ладно, Жек, я пойду, — улыбнулась Соня и подошла ко мне с противоположной от брата стороны. — Давай подвезу? — ловко покрутив головой, спросил Глеб девушку. — Спасибо, но меня ждут, — холодновато для их прошлых отношений отозвалась блондинка. — Выздоравливай, дорогая. Она порывисто меня обняла, придерживая белый халат, накинутый на плечи. Потом художница наделила брата мимолетным взглядом, попрощалась и покинула помещение. Та-ак, интересное кино. А между этими-то, что успело произойти? — Гле-еб, — протянула я, привлекая внимание парня от давно захлопнувшейся двери, — чего стряслось? — Ничего, — моментально отозвался он, потом перевел взгляд на телефон, что я держала в руках, и вскинул брови: — Не понял. А где твой? Брат небрежно вытащил сотовый Рамма, смотря на него с неким презрением. Н-да, адекватность и мой брат — вещи совершенно противоположные. — Мой… Ну… — Я клещами буду все вытаскивать? — серьезно отозвался он, продолжая стискивать телефон длинного в руках. — Я разбила, — черт, черт, черт, опять вру! — Рукожопая, — последовал ответ и смачный такой facepalm. — Это чей? Только не говори, что одного из твоих новоиспеченных друзей? Брюнет скривил бровь и протянул смартфон мне. — Во-первых, они мне не друзья, — выхватив агрегат из рук брата, грубо произнесла я. — А во-вторых, между прочим, если бы не Влад, мы бы с тобой каждый вечер не разговаривали. — Ну, конечно же, как же я мог забыть про этого заботливого дылду! Нет, вы это видели? Что за ерунда происходит на моих глазах? У этого человека постоянно меняется настроение, прямо как у… меня. Гены, чего уж тут поделаешь. В любом случае, какого хрена нужно так орать на свою больную, между прочим, сестру? — Слушай, что вообще происходит? — хотела сложить руки на груди, но сделать это не получилось бы из-за торчащей трубки. — Чем вам так не угодили ребята? — Кому еще они «не угодили»? — встав с мест и подойдя к окну, съязвил брат и уставился вдаль. - Отцу, например. Повисла тишина. Брюнет сложил руки на груди, продолжал что-то выглядывать в окно, а я лишь видела, как ходят его скулы. — Значит, ты единственная слепая в нашей семье, — невесело проговорил он, быстро подошел ко мне и заявил: — У меня тренировка. Не залеживайся ты сильно. Парень поцеловал меня в лоб и удалился так же быстро, как вселил в меня непонимание. Я знала, конечно, что ни отец, ни брат особо не в восторге от моего нового окружения, но я даже представить не могла, что настолько. Четверо парней, добившихся своих успехов самостоятельно, мотивирующих и человечных. Чего не устраивает мою семью? Звук оповещения в социальной сети заставил меня опомниться и заглянуть в сеть:«Ты как? Напугала нас всех, просто ужас!»
Я слегка улыбнулась и принялась печатать ответ мелкому. По-моему, они совершенно не такие, какими их видят мои родственники. Ну, разве что, за исключением одного. Взгляд упал на иконку ссылки человека, с которым до проекта мою переписку можно было перечитывать и перечитывать.***
Проснулась я при свете яркого солнышка и с телефоном в руках. Видать, пытаясь вчера разобраться со всеми сообщениями, комментариями и добавлениями в друзья, я уснула и даже не попыталась отложить гаджет. Н-да, это болезнь. Следующие двадцать минут я скиталась по палате, пытаясь найти хоть какую-нибудь обувь, дабы выйти из помещения. Оказалось, что ребята, а точнее Рамм, заботливо отвез мои вещи ко мне домой. Даже боюсь представить, что было, когда они с Глебом встретились. Да, вещи-то мои парни додумались отвезти, а вот элементарно тапочек мне купить не догадались. — Капец, — встав в позу «руки в боки», проговорила я и еще раз посмотрела на белоснежные носки на ногах. Вдруг взгляд упал на зеркало, а точнее, на девушку, что в нем «красовалась». Прическа а-ля: «Я только что из макаронной фабрики», небольшие синяки под глазами, ужасная бледность и… странная синяя пижама, которой в моем гардеробе точно не было. — Красотка, блин. — Не спорю, — послышалась сзади и я мгновенно обернулась. И обомлела. Папа. — Папочка! Непривычно для себя самой закричала я и бросилась на шею мужчине. Едва я почувствовала тепло и любимый мужской парфюм, как внутри будто что-то отпустило — гора с плеч, что ли. Я не общалась с этим человеком несколько месяцев, а ради чего? Ради того, что бы проиграть в проекте и получить диагноз: «Нервный срыв и сильное переутомление». Не знаю, сколько это длилось — я потеряла счет времени. Я могу сказать точно лишь одно — я была абсолютно счастлива. — Жень, ты прости меня… — Ты с ума сошел? — быстро выпустив отца из мертвой хватки, начала трепещать я. — Это ты меня прости! Я просто редкостная идиотка. Вот члены нормальной семьи сейчас должны были улыбнуться и слиться в примирительных объятиях. Что сделали Селиверстовы? Заржали. Нет, серьезно, папа просто усмехнулся, закивал и залился смехом. За это я его и люблю. — За дверью подождите, — бросил отец этим двум орангутангам, что всегда ходят за ним. Зачем? Понятия не имею. — Но Дмитрий Владимирович… — Я сказал — за дверью подождите, — так же ровно проговорил папа и присел на стул, указав мне на кровать. Проводя взглядом этих двух мужчин, что едва ли не дотронулись макушкой косяка двери, когда выходили, я послушно села на кровать и немного насторожилась. Обычно только меня смущали эти двое. — А что это… — Она тебе звонила? — прямо в лоб спросил отец, с лица которого пропал и намек на веселье. Сначала я жестко тупанула. Видимо, сказался перенесенный несколько дней назад инцидент. А потом я пыталась понять, откуда он знает, ибо разговаривала я на эту тему исключительно с Олейниковой. Даже Свят не в курсе. Хотя, ему и некогда было. Ответить я не решилась — лишь утвердительно кивнула. — Что она сказала? — операясь локтями на ноги, спросил собеседник. — Н-ничего, — мать моя, заикаться начинаю. Папа недоверчиво на меня посмотрел. — Она… она не успела. Я телефон разбила. Я указа папе на серый смартфон Рамма, что лежал на тумбочке. — Прямо в момент разговора? — Там долго объяснять, — отмахнулась я, и отец, к счастью, не стал развивать эту тему. Продолжая сидеть в том же положении, папа лишь периодически чесал нос большим пальцем и смотрел куда-то в бездну. Я одного не могу понять: что, японский городовой, происходит? — Па, я могу начинать переживать? Молчание. Блин, лучше бы он соврал, и я бы хоть немного успокоилась. Вру. Не успокоилась бы. — Нет, — бодро произнес родственник, будто выйдя из своего собственного мирка. — Все будет хорошо, поняла? — А что она вообще может мне сделать? — поинтересовалась я, когда мужчина поднялся с места. Отец остановился. И мне вдруг стало страшно. Он обернулся и глазами полными страха, боли и… нарастающей ярости взглянул на меня. — Пообещай мне, что ты не будешь с не встречаться, что бы она тебе не говорила. — О…обещаю, — машинально ответила, скорее боясь папиного выражения лица, чем действительно соглашаясь с его мнением. — Ну, вот и хорошо, — улыбнулся он и продолжил: — Ладно, я поехал. Встреча сегодня еще. Пока, малышка. Он лишь поцеловал меня в щеку и под мое тихое «пока» закрыл за собой дверь. — Не жизнь, а какая-то мелодрама, — вслух проговорила я и распласталась на кровати. Честно говоря, лежать уже надоело. Делать здесь было абсолютно нечего — книг нет, гитары нет, ничего нет. Сиди и, как дурак, зависай в Интернете, от нечего делать. А едва начинаешь заниматься бестолковыми вещами, как в голову закрадываются думы. И первая из них — что происходит с моей семьей, и за какие такие неистовые заслуги на нас свалилась мать? И знает ли об этом Глеб? Почему он мне ничего не сказал, не спросил? И что это вообще за странные намеки, плохо на них похожие, а-ля: «Не говори с ней»? Да уж, отец, как никто, умеет оставлять за собой тьму вопросов. На телефон пришло sms. Я автоматически достала некий презент Влада, который я, естественно, верну, и разблокировала экран:«Выгляни на улицу».
Ой, только вот никаких сюрпризов по типу огромных плюшевых медведей, сотен роз и тому подобного. Так, стоп, а с какой это стати Рамм вообще должен что-то такое делать? Мы не пара, мы не любовники, мы даже не люди, которые что-то друг к другу испытывают. Мы… просто выливаем друг другу душу. Поправочка — я выливаю, а Влад понимающе слушает. Кстати, для чего? Пока я тупила, телефон завибрировал. — Где ты, блин? — нетерпеливо спросил обладатель прекрасного голоса. — Ну… иду, — как-то глупо сказала я и поднялась с кровати. — Давай, давай, шевели поршнями. Звонок отключился. Я медленными шагами подошла к окну, одернула занавеску, которая, на удивление, здесь вообще присутствует, посмотрела вниз. Секунда, и я смеюсь в голос. Влад облокотился спиной о багажник и улыбался во все 32, пряча глаза под темными солнцезащитными очками. И все бы ничего, но весь его багажник наполнен коробками сока: «Фруто Няня». Запомнил. Не скрою — приятно. Я, продолжая смеяться, покрутила пальцем у виска, а парень жестом показал, что сейчас поднимется. Долго ждать мне не пришлось — пару минут, дверь открылась, и на пороге появился парень в непонятного цвета штанах, белой длинной футболке и красной рубашке сверху. Улыбнувшись, я сделала шаг по направлению к нему. — И как тебе? — усмехнулся Рамм, сняв очки и положив их на стол. — Ты — идиот, — в его же тоне ответила я и отрицательно покачала головой. — Куда мне столько? — А кто сказал, что это тебе одной? — Влад повел бровями, а я почувствовала дурой. Хотя, стоп, кому еще один мог это купить? — Тебе же не понравился, — я прищурила глаза. — Там много разного. Слушай, ты вообще собираться планируешь, не? Вместо ответа последовало лишь мое неподдельное удивление. — Я все утро уговаривала врача отпустить меня домой — ни в какую. — Не умеете вы, Евгения, с людьми договариваться, — ухмыльнулся Влад и присел на стол. Я лишь закатила глаза, желая объяснений. — Давай живее, а. А то поедешь на метро. — Пф, напугал, — отмахнулась я и достала из шкафа одежду. Ладно хоть додумались забрать платье и оставить мне штаны с рубашкой. Так, погодите-ка… Я присела на край кровати, думая, что буду делать дальше. — Ты решила передохнуть? — Не смешно, — моментально ответила я и подняла глаза на собеседника. — Влад, ты будешь смеяться, но… у меня обуви нет. Прикусив губу, я с некой долей вины смотрела на ржавого. Тот лишь привычно ухмыльнулся и подошел ко мне. — Цепляйся. — Чего? — усмехнулась я и скривила бровь. — Ну, тогда иди в носках, — парень развернулся, но был остановлен моей вовремя протянутой рукой. — Ладно, — Рамм победно ухмыльнулся я и снова предстал передо мной. — Только разреши, я переоденусь. Рыжий театрально поклонился и вышел из палаты. Я, присев на кровать, не смогла не расплыться в улыбке. И за что мне счастье то такое, а?