Where is my mind?

— Вот такие дела… — выдохнула Олейникова, сложила руки на груди и уставила взгляд в пол. Поставив бокал с вином на стол, я сглотнула и задумалась. Долгий монолог Сони обо всем, что успело произойти за долгие два месяца, был тяжел не только для нее, но и для меня. Будучи во Франции, белобрысой еще сложнее далась вся эта ситуация — я не брала трубки, со Святом они, естественно, не общались, Егору я общаться с ней строго на строго запретила. Потом она долго рассказывала о жизни в Париже, о работе, и эта тема мне нравилась однозначно больше. Однако уйти от обсуждения той сраной ситуации у нас не получалось. — А ты как выдержала это время? — Я? — я подняла насмехающийся взгляд на подругу, но тут же посмотрела в окно — сложно. Мне все еще сложно. — Да, нормально. — Врешь же… — секунду помолчав, вымолвила художница. Я лишь усмехнулась. — Естественно, я вру, — взяла в руки бокал с красным полусладким и сделала маленький глоток. — Трудно было. Без тебя, без парней, без Свята. Егору большое спасибо. Если бы не он… Отрицательно закивав головой, я зажмурилась. Не хочу я пускать эти гребаные мысли в свое сознание вновь. Сколько можно то? — А у вас с ним… ничего? Олейникова вопросительно изогнула бровь, а я закатила глаза. — Еще одна, — я покачала головой и посмотрела в глаза подруге. — Друзья мы, Сонь. Исключительно друзья. И почему у всех складывается это дурное мнение? Хотя, учитывая то, сколько времени мы проводим вместе, вполне логично сделать такой вывод. Пофиг. — Знала бы ты, как психовал Артем, когда вы с Егором в тур уехали… — мягко сказала подруга и, искоса посмотрев на меня, сделала небольшой глоток вина. Я заинтересованно подняла взгляд. Психовал? Да что вы говорите? И почему мне насрать? Хотя… Внутри что-то явно колит. Но это однозначно не скука по тем временам, когда у нас с Пиндюрой начало что-то складываться. Это нечто похожее на… обиду. Черта с два, во мне все еще сидит это поганое ощущение. — Даже ничего не скажешь? — не унималась блондинка. — А что мне сказать? — собрав все самообладание, выговорила я и пожала плечами. — Мне все равно, Сонь. — Я тебе не верю. У вас же что-то было… — Что было, то прошло, — грубо отрезала я и поднялась с удобного дивана. — И я не хочу больше это обсуждать. — Но… Вопреки возмущениям оппонента я взяла в руки ноутбук и приземлилась обратно. — Смотри лучше, сколько фоток мы наделали, — улыбнулась я, щелкая по клавиатуре. И правда, фотографий было уйма. В основном, как ни странно, это были профессиональные снимки с концертов, где мы с Егором отжигали, как могли. — О, вот эта очень классная, — воскликнула я, когда очередь дошла до моего любимого кадра. Профессиональная фотография, сделанная, между прочим, лучшим фотографом Сочи. На фото мы с Егором — он держит меня за талию, едва ли не валясь с ног от смеха, а я, отвернувшись от парня, пытаюсь петь. Живой кадр. Что-то мне это напоминает. — И после этого ты говоришь, что вы только друзья? — Олейникова скривила бровь и в воздухе показала кавычки. Закатив глаза, я демонстративно цокнула языком и оставила реплику без комментариев. Сколько можно уже мусолить одно и то же? — Слушай, может, суши закажем? — предложила я, когда поняла, что желудок начал издавать истошные звуки. Удивленно на меня посмотрев, подруга прищурилась, усмехнулась, а я точно поняла, что сейчас из ее уст вылетит какая-нибудь гениальная мысль. — Не боишься не влезть в концертные костюмы? — иронизировала блондинка, театрально положив ногу на ногу. — Тебе же теперь нужно следить за внешним видом, как никогда раньше. Пихнув художницу в бок, я засмеялась и взяла в руки телефон. Онлайн заказ — мое спасение. Времени не хватает, поэтому с талантом готовки пора прощаться. Я, конечно, и раньше не особо часто стояла у плиты, но сейчас меня там вообще заметить невозможно. Брат не доволен больше всех. Пока Софья Александровна с умным видом пыталась разобраться в NHL15, я смотрела на эту блондинку и пыталась понять причину такой долгой разлуки. И вот к чему пришла: жуткий перерыв в нашем общении произошел исключительно из-за моего идиотизма. Вот, чего я на нее злилась? Кто-кто, а Олейникова здесь точно не при чем. Плюс ко всему, в шайке «сговорщиков» был человек, который ей безумно нравился. Кстати… — Сонь, — с интригой в голосе начала я, но не увидела никакой реакции. — Эй, гуру хоккейного мастерства, это был проброс. Отвлекись на меня! — Что это было? Про… Я закатила глаза, усмехнулась и одним движением выключила телевизор. Под громкий недовольный цокот подруги я взяла в руки стакан с вином и хитрым прищуром уставилась на художницу. Та не выдержала: — Что не так? — Скажи мне, мой светловолосый друг, а как вышло так, что вы с Цоем снова вместе? Сделала маленький глоток терпкого напитка и внимательно смотрела за реакцией собеседницы. И это было просто потрясающее зрелище. — Да мы не… Стоп, — девушка резко остановилась и скривила бровь. — А ты откуда знаешь? Ох, Соня, знала бы, через что мне пришлось пройти, дабы понять, где ты. Слава Богу, мне хотя бы не пришлось звонить Цою. Или Пиндюре. Или Рамму, что еще хуже. Кстати, вот очень странно — где его носит? Или дикое желание выяснить со мной отношения осталось в прошлом? Или, может быть, Владислав не знает, что я в городе? Бред. У меня клип с ними в скором. Он просто не может быть не в курсе. — Долго рассказывать. Подругу сей ответ вполне устроил. Только вот с объяснениями она не спешила — лишь немного поникла, затупила взгляд в одну точку, держа в руках полупустой бокал. Та-а-ак, видимо, все там не так просто, как могло показаться. И какой леший меня вообще дернул начать эту тему? — Ладно, не хочешь, можешь не просвещать, — улыбнулась я, ободряюще взглянув на блондинку, и услышал протяжный звонок в дверь. — Суши приехали. Быстро поднявшись с места, я поправила собравшийся свитшот и в момент оказалась у двери — есть хотелось просто жутко. А в дверной глазок, естественно, нас смотреть не учили. Блин. — П-привет, — еле-еле выговорила я, ошарашенно пропуская парня внутрь. — Соня у тебя? — начал узкоглазый, но, столкнувшись с моей скривившейся физиономией, быстро осекся. — Добрый вечер. Захлопнув дверь, я молча кивнула и уже хотела сделать Цою предложения пройти, как моя зеленоглазая звезда — или не совсем уж и моя — показалась в поле зрения. — Привет, Сонь, я… — Анатолий запнулся и мимолетно взглянул на меня, а я в момент все осознала. Кажется, кому-то пора сваливать. Господи, почему всегда у меня в квартире? — Спасибо, — тихо проговорил незваный гость, когда я двинулась в сторону зала. — Удачи, — одними губами прошептала я, поджав губы. Спасать не буду. Пусть сама со своим хахалем разбирается. Ну, Глеб бы точно так сказал. Дверь за мной закрылась, и я устало плюхнулась в кресло. Обновляя ленту Instagram, наткнулась на аккаунт Рамма. Ну, грех не зайти, сами понимаете. Обновлений нет давненько. Точнее, последнее фото с сольного концерта. А дальше… куча картинок с Романовой. Они ездили вместе отдыхать. Классненько. То есть, он ходил ко мне домой, даже сумел вызвать доверие моего брата, а потом укатил отдыхать с этой… этой… Уф-ф. Дым, кажется, пошел из ушей. Надо успокоиться. Заблокировав экран нового мобильного, небрежно кинула его на диван и подошла к окну. Прекрасный вид на любимую Москву. Интересно, она вообще когда-нибудь спит? Постоянное движение, ни секунды покоя — это самый главный плюс для тех, кто в корне решил изменить свою жизнь. И конкретный минус для тех, кого раздражает суета и пробки. Ну, выбор за вами, господа. В прихожей захлопнулась дверь. Причем со знатным таким грохотом. Что-то Цой быстро сдался. Обычно их разговоры длились о-о-очень долго. Хотя, кто знает, что изменилось за это время? Да и вообще непонятно, для чего кореец пожаловал. Я аккуратно приоткрыла дверь гостиной и тихонько проследовала на кухню, реально осознавая, что Толик взял так просто и ушел. — Слушай, еще пара подобных ваших бесед и у меня обвалится дверной косяк, — решила пошутить я, зайдя в кухню. Вся ситуация действительно казалось странной. Во-первых, за все свое недолгое — и к счастью, вовремя закончившееся — общения с группой, я лишь однажды видела Цоя настолько разъяренным. Во-вторых, неужели, Толик объехал едва ли не весь город, притащился ко мне, дабы поговорить с этой белобрысой бестией, и так быстро ушел? Моя фраза не было прокомментирована. Олейникова стояла у окна, скрестив руки на груди, и судорожно дышала. Ясненько. Только не истерика, я вас умоляю. — Что случилось? София тяжело вздохнула, провела рукой по волосам и резко развернулась на меня. От неожиданности я даже немного вздрогнула. — А ничего не случилось, — скорее раздраженно, нежели слезно произнесла подруга и сжала ладонь в кулак. — Оно и заметно. Присев на стул, я все продолжала испепелять художницу взглядом, ибо реально понимала, что случилось нечто невероятное. Та лишь взмахнула руками и выдала: — Знаешь, я искренне верила, что люди меняются, — блондинка недовольно бродила из стороны в сторону. — Оказалось, со временем глупость только увеличивается. О-о-о, не надо продолжать, я и сама все поняла. Толечка, видите ли, решил, что раз Олейникова приехала и дала слабину в их отношениях, то та сразу бросится в его объятия, бросит учебу во Франции, работу и так далее, тому подобное. А Сонька за это время знатно так выросла в моральном плане: она поняла, что такое интересная, перспективная работа; поняла, что значит любимое дело, за которое получаешь неплохие деньги. И все. Зачем ей теперь вот это подобие на «любовь»? Я расплылась в улыбке, наблюдая за красивейшей подругой, злость которой придавала ей еще большую привлекательность. — Ты чего? — Олейникова скривила бровь, заметив мой взгляд. — Это смешно? — Не-е-ет, это совсем не смешно. Просто ты… — я запнулась, подбирая нужное слово, — точнее… Франция тебя очень изменила. Соня внезапно остановилась и непонимающе скривила бровь, явно ожидая ответа. — Я имею в виду, — встав на ноги, продолжила я, — что ты уже не та наивная, маленькая девочка, которая была готова на все, ради этих отношений. Ты выросла. И тебе это нереально идет. Улыбнувшись, я пронзительно вглядывалась в лицо подруги, которая внимательно осмысливала каждое мое слово. Её красивые белокурые локоны аккуратно спадали с плеч, зеленые глаза залипли в одной точке. Переживает. А из-за кого? Из-за никчемного паренька, не ценящего ни дружбу, ни честь, ни достоинство. Ой, простите, это уже мой котелок. — Сонь, — я положила руку на плечо девушке, — ты все делаешь правильно. Художница повернулась и без слов обняла меня. Мы обе скупы на чувства и весьма не сентиментальны. Но такие моменты — а они является ужасной редкостью — ценятся немыслимо дорого. Да, мы совершили кучу ошибок с обеих сторон. Да, я рубанула сгоряча и два месяца жила без общения с лучшей подругой, будучи уверенной, что «женской дружбы не существует». Да, Сонька промолчала в момент, когда должна была сказать мне правду, но запуталась. Мы совершили кучу ошибок. Но сейчас мы вместе, и все забыто. Все. Кроме… — Послушай, — художница оторвалась от меня, но продолжала держать за руку, — мне кажется, я должна сказать. Я скривила бровь в непонимании. — Когда ты уехала в тур, парни очень переживали и… — Так, все, Сонь, — быстро обрубила я, недовольно морщась и отворачиваясь в сторону холодильника. — Когда привезут эти гребаные суши? — Ты не поняла, Жень. Я их не оправдываю и… — Капец, у меня из живота звуки, словно там стая китов поют, — как нив чем небывало продолжала я, абсолютно игнорируя реплики Олейниковой. Я достала из холодильника апельсиновый сок и потянулась за стаканом, как подруга буквально выросла передо мной и выдернула из рук бутылку с напитком. — Женя, я всего лишь хочу сказать тебе одну вещь, — четко смотря мне в глаза, сказала подруга. Я лишь закатила глаза и сложила руки на груди. Как же меня достала эта тема! — Да хватит вести себя, как ребенок! Честно говоря, я аж вздрогнула. Непривычно видеть Соню в таком амплуа: резкая, серьезная и до ужаса ответственная. Точно выросла. — Ладно, — сдавшись, я снова упала на стул и облокотилась на его спинку. — Я вся во внимании. Подруга покачала головой, поставила сок на стол и присела рядом со мной. Если сейчас из ее уст польется умопомрачительная история о том, как шайка парней безмерно переживала о прекращении общения со мной, то я чокнусь. — Когда вы с Кри… Егором уехали, ребята… — Очень переживали. Я это слышала уже, Сонь, — я закипала. Собеседница тоже. — Можешь ты не перебивать? Выражением лица она напомнила мне Егора. Он, когда злиться, тоже хмурит брови, слегка повышает тон и неумолимо смотрит в глаза. И оба блондины. И оба друзья. Та-а-а-ак, сватовством больше точно не занимаюсь. — Так вот, они правда волновались и… — девушка замолчала и отстранила взор в сторону, чем испытывала мое терпение, а оно и так практически равно нулю, — крупно поссорились. Немая пауза. Поссорились. О, как. — Из-за чего? — я даже и сама не поняла, спросила ли я это, чтобы вставить слова или действительно не осознавала. — Они обвиняли во всем друг друга. Рамм говорил, что был прав, предлагая тебе все рассказать. Артем орал, типа, что было бы хуже и так далее. Я сжала губы в тонкую полоску, обдумывая сказанное. А меня вот даже не волнует. Какая разница сейчас уже, кто, что и когда говорил? По факту: они врали мне охренительное количество времени. И это, наверное, можно было бы простить, если бы не их фальшь и лицемерие, которое постоянно было вокруг. Я не хочу больше затрагивать эту тему. — Подожди, — неожиданно опомнилась я, как бы просыпаясь, — ты сказала, что Влад хотел мне во всем признаться? — Да, — делая глоток сока, кивнула София. — Они с Темой… В общем… — Ну-у-у, — что же за тупая привычка, кота за хвост-то тянуть! — Подрались они, короче. Ого. Глаза автоматически округлились. Рамм подрался с Пиндюрой. Ну, или Пиндюра с Раммом. Из-за меня. Охринеть. Но зачем? Ладно, могу понять еще качка — он вроде там какие-то чувства ко мне испытывать пытался, но длинному-то какой резон мои права отстаивать? Ладно, допустим, он мне говорил, что я ему, якобы, небезразлична, но… Романова. Может, это — показуха, о которой мне каждый третий говорил? От Меладзе все что угодно можно ожидать, это уж точно. Так, стоп. А почему меня вообще это волнует? Я поднялась и молча подошла к окну. — Даже ничего не скажешь? — послышался тонкий голос сзади. Усмехнулась. А что ответить? Я привыкла жить без них. Вру, конечно, но я максимально абстрагировалась от них. Хотя бы старалась. — Меня это больше не касается, — отрезала я, равнодушно глядя на высотные здания Москвы. — У них невероятные проблемы в группе, Жень… — Соня! — резко обернувшись, я и сама не ожидала, как вскрикнула. — Мне абсолютно по боку их проблемы. Нет больше дружбы, ясно? Нет. Снова уставившись на пейзаж за окном, я перебирала в голове варианты предстоящего общения с парнями. Так или иначе, но работать мне с ними придется. И видеться, и интервью общие давать, и делать вид, что все в порядке. Главное — не переходить черту. Признаться, сложно будет снова общаться с людьми, которые однажды проехались по ушам. Еще и в течении четырех месяцев. — Давай больше не будем поднимать этот вопрос, хорошо? — я повернулась и виновато посмотрела на гостью. — Мне, правда, больше не интересно. — Ладно, — выдохнула блондинка и слегка улыбнулась. Положение спас звонок в дверь. — Неужели мы поедим? — усмехнулась я и, поймав улыбку Олейниковой, отправилась в сторону прихожей. Автоматически поправив волосы и свитер, я распахнула дверь. Жизнь не учит ничему. Я не догадалась посмотреть в дверной глазок. Черт. — Привет.