Волки уходят

Следуя совету всезнающей Мэри, Алекс шел по коридору мэнора и здоровался с портретами. Они знали его с детства (не раз ябедничали Драко, когда мальчишка учинял проделку) и были неотъемлемой частью жизни здесь. Поскольку большинство из них были Малфоями, Алексу пришлось когда-то выучить их имена, дабы не путать обладателей портретов и не обижать их этим. В конце концов, много ли радостей им осталось: посплетничать, подглядеть тайну, да послушать звуки своего имени от живого человека. - Сэр Меррик, мистер Альберт, мисс Виолетта, мистер Грэхэм… - кивал он каждому, выговаривая когда-то выученную поговорку (семь имен, в прямом и обратном порядке). Портретам было необязательно знать, что мысленно он повторял: «Сэр Толстяк, мистер Лохматый, мисс Загадка, мистер Глумливый». Что поделать, внешние отличия запоминались лучше, чем имена! Возле самого кабинета портретов было всего два: Абрахаса Малфоя, дедушки Драко (мистер Усач) и сэра Финеаса Найджеллуса (этот Малфоем не был, но почему-то обитал тут). - Молодой Поттер, - хмыкнул в усы Абрахас, - рад вас видеть, однако вас сюда не звали. - Да, молодой человек, в кабинет – только в сопровождении взрослого, - поддакнул Финеас. - А я не собираюсь в кабинет, - ответил Алекс. – Я собираюсь услышать, что там происходит. - Ну что ж, попробуйте, - вновь хмыкнул (это был его собственный способ общаться с миром) усатый Малфой. – Ежели вы уже можете снимать чужое заклинание глушения, может что-нибудь и услышите. - Но помните, что подслушивать – нехорошо! – воздел кривой палец к верхней раме Финеас. - Вы только не выдавайте меня так сразу, если что, - попросил он серьезно. – Я хочу узнать о своей маме, только и всего. Разве это такое преступление? - Еще какое! Если вам не положено знать, а вы все равно пытаетесь, – поучающе изрек портрет Найджеллуса. - Ладно, молодой человек, ввиду исключения, - разрешил Абрахас. – Помяните мое слово, стоит заглушка! Однако заглушки не стояло (о чем портреты знать не могли, слишком далеко висели). Может быть, папа и Драко слишком спешили, а может, просто не думали, что Алексу вдруг захочется подслушивать. Он приник ухом к старинной замочной скважине, которой много лет никто не пользовался. Оттуда повеяло щекотным запахом пыли и едким - чернил. - С чего он вообще ею заинтересовался? – сквозь зубы цедил отец. - Это нормально. Наша вина, что мы не подумали раньше, что станем ему говорить, - устало и как-то грустно проговорил Драко. - А что мы могли придумать? Он умеет считать, как видишь! И вообще, я не для того держал его взаперти здесь все детство, чтобы эти паршивые слухи и Мерлин знает что еще влезли ему в голову и… - Ему скоро в Хогвартс, ты понимаешь это? – оборвал Малфой. – Там никто не будет говорить ему только хорошее, найдутся и те, кто скажет правду. - Но не о матери же! Никто и знать не знает о ней! Даже Артур и Молли! Никто, кроме тебя. - Не бушуй, - вздохнул Малфой, - ее что, правда звали Меропа? - Какая разница? – отец вздохнул. – Меропой звали мою прабабку… с ЕГО стороны. Женщина, которую бросил умирать от голода и нищеты ЕГО отец. Драко замолчал. - Это в тебе глубже, чем кажется. - Поверь мне, я знаю! - огрызнулся Гарри. - Поставлю вопрос иначе: что написано в свидетельстве о рождении? – голос Драко изменился, словно отвердел. – В документе, который рано или поздно где-то всплывет, и чей-нибудь плохо закрытый рот произнесет его не вовремя не тому человеку. Я просто хочу знать, насколько на самом деле все плохо. - Успокойся. В свидетельстве написано имя Меропы Гонт. У меня было достаточно друзей в Министерстве тогда. - Слава Моргане, - выдохнул Драко. – Половина проблемы решена. А как ее на самом деле звали? - Да какая разница? Ты видел ее и не узнал. Молчание. Тяжелое. Алекс давно научился различать все оттенки отцовского молчания; иногда это был единственный способ понять, каким будет вечер. Мальчик вздохнул. Давненько папа не проводил вечера с ним одним, да и вообще… он давно не был в доме Поттеров. Коттедж Уизли, иногда Малфой мэнор и… дайте-ка подумать… Да, так и есть. В последний раз он был у папы и Мины почти три недели назад, да и то, забежали взять какую-то вещь. Нет, он не осуждал папу – с детства знал, что должность Министра съедает почти все его время. Да и эти ужины раз в неделю позволяли поговорить с ним. Но чего-то все равно не хватало. Молчание в комнате было холодным, Алекс называл его «Нет и не обсуждается», потому что так папа обычно отвечал после подобного молчания. - Знаешь, я не хочу этого знать. Правда мне не понравится, - прервал затянувшуюся тишину крестный. Его тон стал теплым, таким он разговаривал с самим Алексом по вечерам в спальне, когда тот оставался ночевать: - Присядь, Гарри, мы уже сказали что могли. И даже не соврали. Он все равно бы узнал что-нибудь… пусть лучше от нас. Отец сел в скрипнувшее кресло и тяжело вздохнул. Его голос был скорее усталым, чем злым. - Наверное, ты прав. Но я так тщательно оберегал его от всего того, что… Все эти игры, покушения, то, через что мы прошли до его рождения и уже после… - …но он оказался похож на тебя и залез туда, куда не просили, - в голосе Драко появилась странная мягкая нотка, которую Алекс не смог распознать. - Да, он похож на меня. А еще – на тебя. Ты сделал из него наполовину Малфоя, - смешок. - Он и есть наполовину Малфой, забыл? Мой отец принял его как своего, он провел детство в мэноре – разве нужно лучшее доказательство? – исключительно самодовольно, этот тон у Драко Алекс знал хорошо. - Эх ты, агитатор… Что за непонятное слово? - Отпусти. - Я не слышу возражения. - Отпусти. Алекс не стал подслушивать дальше и направился в комнату, которую считал здесь своей. Что-то подсказывало ему, что дальше не будет ничего интересного. А еще в подслушивании ощущалось нечто неправильное, и это тяготило; в конце концов, то, что хотел, он услышал. Дальше были нежности. Он часто видел подобное у дедушки и бабушки, у дяди Билла и тети Флер, в доме у близнецов… Не то чтобы кто-то говорил ему, просто Алекс знал такие взгляды. «Фу, опять все эти нежности-любовности!» - скривилась бы Мэри, но мальчику было совсем не противно. Такие «нежности» были лучше того, что было дома у папы. Но почему же тогда в их с отцом жизни появилась Мина? Ведь отец никогда не был с ней и вполовину таким, как с Драко. А тетя Тори? Драко на нее никогда не смотрел так, как смотрит иногда на папу. Почему у взрослых все так сложно? Когда они встретились с Мэри на следующей неделе, он соврал ей. - Была заглушка, я ничего не услышал, - Алекс пожал плечами. - Ну ты и тюфяк, - фыркнула Мэри, - а я-то думала, за ум взялся. Алекс, впрочем, не был разочарован. Несмотря на то, что настоящего имени он не услышал, у него было другое имя, очень красивое и странное. От него веяло грустью, но зато мальчик мог сколько угодно представлять себе женщину, которая могла бы это имя носить. Когда-нибудь он узнает и настоящее.