Женитьба профессора Снейпа

Лорд Малфой, помимо того, что был высокомерным снобом, был еще и абсолютным собственником. Это выяснилось в раннем детстве, когда Люциус, к которому для знакомства привели подходящего по статусу ребенка, не позволил ему прокатиться на собственном пони. Он закатил такую истерику с криками и руганью и, ко всему прочему, еще полез драться, что пытавшийся замять неловкую ситуацию Абрахас лишь руками развел. Пришлось усадить юного гостя на старую, еще не потерявшую былой красоты, но уже не столь резвую кобылку Мелюзину и пообещать к следующему визиту приобрести еще одного пони. Конечно, когда гости покинули поместье, Люциусу досталось на орехи от отца так, что он некоторое время не мог сидеть на своей пятой точке, но ни во время завязавшейся драки с гостем, ни во время порки он не проронил ни единой слезинки и о помиловании не просил. Это было достойно уважения, и Абрахас ограничился телесным наказанием, не став усугублять ситуацию. Надо сказать, что когда нынешний лорд Малфой вырос и получил вместо прежней лошадки красавца–араба, то своего пони всё равно отдать не пожелал и до самой его кончины проведывал, иногда выгуливал и пристально следил за тем, как заботятся о подруге его детства с шелковистой гривой. Что же касается борьбы с оппонентами, то с легкой руки Абрахаса она видоизменилась – Люциус освоил новые способы демонстрации своей силы и возможностей. Он стал с интересом изучать стратегию закулисных интриг и искусство манипулирования людьми. В общем и целом всё то, что принадлежало сиятельному лорду, становилось неприкосновенным, и никто не осмеливался посягать на его собственность, чем бы это ни было – семья, поместье или молодой муж, влечение к которому оказалось каким-то странным и доселе неведомым чувством. Мужчина еще никогда и ни к кому не испытывал ничего подобного. Дело в том, что когда Люциус женился на Нарциссе и тем самым сделал ее членом семьи, между ними не было никаких особых чувств. Как множество чистокровных молодых людей, они просто стали связующим звеном между двумя старинными семьями голубых кровей, и о чем-то большем в этом случае даже речи не шло. Они понимали свой долг перед родом и всеми силами стремились соответствовать ожиданиям родни. Со временем Люциус признал супругу как полноправного члена семьи и даже почувствовал некую симпатию, он разглядел в ней не просто очаровательную женщину, но и яркую индивидуальность. Это помогло им произвести на свет наследника и примириться с недостатками друг друга. А уж за пару лет до состоявшегося развода, аристократ стал смотреть на жену в большей степени, как на сестру, чем на супругу – все их весьма немногие общие интересы были сосредоточены исключительно на сыне. Не сказать, что лорд Малфой был ветреным – за всю свою жизнь он поменял лишь нескольких партнеров, хотя свои сексуальные предпочтения осознал еще в юности. Однако и однолюбом он прежде никогда не был. Единственным человеком, который присутствовал в его жизни всегда, был Северус. Они сходились, ссорились и расходились, спорили, и моментами дело едва не доходило до мордобоя, но мирились они всегда одинаково – в постели. Но с появлением в жизни Люциуса Гарри всё как-то изменилось, а как и когда это произошло, он не понял и сам. Сперва Поттер рассматривался им как некто, кто посмел отказать в предложенной сыном дружбе, затем, как интригующая, таинственная личность, которая умеет выбираться из любых неприятностей без особого ущерба для себя. Только позже появился искренний интерес и даже некое волнение за этого горячего, порывистого и очень порядочного юношу. Читая о приключениях Поттера в письмах сына, в прессе и слыша о них от знакомых, он всё больше проникался этим самым интересом, и вот куда завело его это любопытство. Не зря у магглов есть даже какая-то поговорка на этот счет… Вроде бы, «любопытство книззла сгубило»? В общем, что-то в этом роде. Вот так и Люциус увяз во всём этом и в результате влюбился, как мальчишка! Он никогда не испытывал примитивных чувств, вроде ревности, но и тут всё пошло не так. Услышав тот злосчастный обмен «любезностями» между любовником и мужем, лорд Малфой внезапно ощутил, как внутри всё скрутило болезненным узлом, и даже сам не понял, как стал понемногу вытеснять старинного друга из круга общения Гарри. Ситуация усугублялась тем, что он почти не бывал дома, а супруг в целях безопасности почти не покидал Мэнор, так что вынужденное одиночество могло спровоцировать его на что угодно. Люциус был уверен, что муж понимает причины его постоянного отсутствия дома, ведь он же сам одобрил его решение стать Министром, но мысль о том, что Северус и Гарри будут проводить львиную долю времени наедине, почему-то выбивала из него все добрые чувства к Снейпу и злила до белых пикси в глазах. *** В кабинете директора Хогвартса все было по-прежнему неизменным: всё так же сидел на жердочке дремлющий Фоукс, на краешке рабочего стола стояла хрустальная вазочка со знаменитыми лимонными дольками, а окно закрывали плотные бархатные портьеры, защищая от жаркого летнего солнца. В кресле у стола сидел взъерошенный, очень злой и донельзя возмущенный Рон, и время от времени таская небольшие бутерброды с ветчиной и зеленью из тарелки на столе, пытался одновременно с их поеданием донести до профессора Дамблдора суть своих проблем. - Вы представляете, сегодня Гермиона пыталась выяснить у меня, не присутствовал ли я на том самом заседании Визенгамота, когда вы пытались отправить Гарри в Мунго! Я, конечно же, выкрутился, сказал, что был на работе, но она откуда-то узнала, что мама и Джинни присутствовали там, и мне пришлось выслушать уйму весьма нелицеприятных выпадов в их адрес! Альбус ухмыльнулся в бороду и проникновенным тоном спросил: - Рональд, мальчик мой, а где это ты нахватался таких изысканных выражений: «нелицеприятные выпады» и прочее? Помнится, твоя речь никогда не изобиловала подобными словами…