Omnia praexlara rara

      Давно застоявшееся озеро, которое не имеет ничего, кроме зарослей и омута. Оно никчемно, и о нём никто не вспоминает. Оно никогда не разливалось после того, как люди бросили его. Да, тут уже давно никто не купается, не приходит сюда на пикник. Людям оно нужно только для того, чтобы выбрасывать сюда свои отходы, словно ужасные слова кому-то в душу. Это озеро — мёртвое озеро, и вряд-ли кто-нибудь сможет его возродить.       Однако однажды один мальчик прибежал сюда. Он единственный, кто увидел в этом ужасном, заросшем тиной и травой озере, красоту. Особенную, которую дано понять не многим.       Впервые, в ту весну, это озеро вышло из берегов. Впервые сюда прилетели птицы. Оно начало по-настоящему жить, а озеро лишь боялось одного: что этот мальчик больше не придёт...       Готов спорить на все, что в тот момент я был этим озером, а Патрик — мальчиком. Страх того, что это шутка, окутал меня, я не хотел второго удара. Не знаю, сколько я сидел так, может быть минут пять, не сводя с его глаз, словно сейчас скажут «время вышло» и выведут меня из этого помещения, словно заключённого.       — Эм, привет, — сказал я, причём довольно громко, отчего я опустил голову. Мне никогда не было так жарко, я никогда не хотел так пить. Патрик, дорогой мой, если ты хочешь пошутить, то, пожалуйста, сделай это, чтобы я не мучался.       — У тебя все в порядке? Ты какой-то бледный. Может стоит сходить в медпункт? — заметил рыжеволосый и прищурился, чтобы рассмотреть моё лицо получше.       — Оу, нет, не стоит. Со мной все нормально, не надо медпункт! — испуганно воскликнул я, на что Стамп лишь кивнул и что-то дописал в своей тетради, которая, очевидно, была по алгебре.       — Давно мы не разговаривали, ведь так? — спрашивает парень и снова что-то не помечает на листе в тетради.       — Ну да, с 9-ого класса, когда я хотел сделать с тобой проект по биологии, — мой ответ прозвучал с некой долей сарказма.       — Ты до сих пор помнишь об этом инциденте? — приподняв голову, спросил Стамп и снова уткнулся в свои бумажки. — Ну да, не очень круто.       Ага, этот «инцидент» подарил мне депрессию до конца моих дней, страх подойти к понравившемуся человеку, а он ещё спрашивает. Ну да, вообще не помню! Пожалуй, промолчу и посмотрю игру.       Это я и сделал. Я повернул голову на игроков и увидел, как Джо очередной раз забивает гол команде противников. Этому чуваку явно нужно идти в какую-нибудь команду международного уровня по баскетболу, у него круто это получается, в отличии от меня, я вообще освобождён от физкультуры и сижу, как лузер, тут, на скамейке. В детстве я слишком любил велосипед, и однажды очень удачно упал с него прямо на камень. Данное развлечение подарило мне ничто иное, как перелом позвоночника и вывих лодыжки. Тогда я провалился в больнице почти целый год, пока не реабилитировался. Сейчас же все отлично, но врачи не рекомендуют мне занятия физической культурой. Стамп, кстати, тоже освобождён, я слышал, что у него астма и не раз видел, как он идёт по коридору и вдыхает газ из баллончика. В такие минуты всегда хотелось обнять его и успокоить, чтобы учащенное дыхание прошло, но все это только в моих несбыточных мечтах.       Сейчас же меня беспокоит одно: какая муха его укусила, что он заговорил со мной? Серьёзно, у него есть компания, Френк и Джи короли этой школы, а тут я, какой-то драный Питер Вентц, неудачник с последней парты на биологии. Интересно, он помнит, как меня вообще зовут?       Сам того не ожидая, я произнёс последнюю фразу вслух.       — А? Что, я так плохо к тебе относился? — хихикая, спрашивает Стамп, и поднимает взгляд на меня.       — Пит...— как бы невзначай, я ответил на несуществующий вопрос Стампа.       — Я помню, — с невозмутимым видом констатирует Патрик и откладывает книги в сторону. — Эта фигня мне надоела, все равно решить не могу.       — Я, например, даже не собирался, — солнечно улыбаясь, говорю я, на что Патрик отвечает мне такой же улыбкой.       — Ух ты, круто, давай пять! — восклицает Патрик и подставляет свою руку. Впервые я коснулся его. Обычная пять становится необычной. Тем временем, Патрик продолжает. — Джерард и Френк вообще нафиг эту хрень посылают, я единственный из нашей компании, кому небезразлично будущее.       — А куда ты собираешься поступать? – спрашиваю я.       — Консерватория. Музыка — это мое, — кратко, так же, как я задал, отвечает он.       — Да, ты круто играешь и поешь, — заключаю я, на что рыжеволосый только мило краснеет.       Снова тишина. Ненавижу такое общение, когда ты не знаешь, что из себя выдавить и это безумно неудобно. Сейчас же мне все равно, главное, что я сижу с ним, что я разговариваю с ним. Когда мне это ещё раз выпадет? Правильно, возможно никогда. А возможно, что сейчас я вовсе сплю и мама вот-вот начнёт кричать о том, что завтрак готов и находится на столе. Не хотел бы я так. Хочу разговаривать с ним вечность.       — Пит, ты не против сходить прогуляться сегодня в сопровождении моей компании... Предположим, что в парк? — Неожиданно спрашивает Патрик.       — Подожди, с тобой, Джи и Френком? — Потеряв дар речи и запинаясь, спрашиваю я.       — Ну да, почему бы и нет? — Предполагает Стамп, словно это что-то элементарное.       Что же, Патрик, Вы захотели сегодня убить меня? Обычное «привет» — это ничего, а вот прогулка — дело совсем другое. У меня создаётся ещё большее ощущение того, что я сплю.       — Ладно, ты подумай, и если что, то ближе к вечеру, напиши мне сообщение в твитере, если пойдёшь, хорошо?       Я просто киваю, а он берёт свои вещи и уходит. Уходит, словно его и не было.