Этот монстр внутри тебя

— Какое ты животное, Джас Тин? — спросила Тати На после некоторого молчания. — Если ты поможешь мне, то узнаешь. Я не могу контролировать себя, и иногда я смешиваюсь с ним, становясь как бы наполовину человеком, наполовину животным. Ли Ле всегда это нравилось. Особенно когда мы… Ну ты понимаешь. А теперь я думаю о том, как бы не испугать тебя своим видом. Тати Не было неприятно слушать о том, что Джас Тин если был близок с кем-то, даже если это было давно. Чтобы перевести разговор на другую тему, она сказала: — А я уж было думала, что Ли Ла покончила с собой из-за того что ты её… — Одиночка рассмеялась. — Нет, ей наоборот это нравилось. Она вообще была какая-то… Извращённая что ли. Зато Кай Ла — моя первая пара — очень боялась меня. Понимаешь, когда я начинаю болеть, у меня не получается до конца оборотиться. Зрелище не из приятных. Кай Ла терпела только ради меня. Но она не успела дожить до нашей с ней второй Унуны. Во время охоты она попала в западню, расставленную в лесу кем-то из чужих Охотников. Она была ланью. Красивой, стройной ланью. — Ты скучаешь по ней? Затаив дыхание, Тати ждала ответа. Боялась, но ждала. — Не знаю. Прошло уже много Унун с тех пор. Сейчас я думаю только о двух вещах: поскорей бы выпал этот грёбаный снег, и как бы мне не напугать тебя. Я ведь и правда монстр, Тати. Не думай, что я шучу или преувеличиваю. Я чертовски хочу этого, и столь же сильно боюсь причинить тебе боль. Я не могу контролировать себя в эти моменты. Я могу быть страшным, жестоким и беспощадным. Могу покалечить тебя, изувечить, изранить. И боюсь, что ты будешь ненавидеть меня после всего этого. Для меня это единственный способ пережить период межсезонья. К тому же, я живу в одиночестве вот уже несколько Унун, и не знаю, как поведу себя на этот раз. Тем более, сейчас. Тем более, с тобой… Но ты не обязана жертвовать собой ради меня. — Я готова, Джас. Что бы ни случилось. Кор Дон всегда мечтал умереть за другого. Он считал это высшим благом — отдать свою жизнь ради того, чтобы спасти жизнь другому. Полагаю, он мог бы мной гордиться, — душа девушки ликовала, слыша слова Охотника. Она специально сказала про Кор Дона, чтобы немного отвлечься самой и не выдать того, что происходит у неё внутри. Девушка боялась показать свои чувства Джас Тину, ведь неизвестно, как он отнесётся к этому. — Да, Кор Дон был человеком чести. Не под стать своей эгоистичной сестре. Но время идёт. Если ты согласна, я не хотел бы медлить. Несмотря на погоду, мне всё же тяжело, — промолвил Охотник. — Я тоже не хочу медлить. Может быть, это принесёт облегчение и мне, — ответила ему девушка. Она знала, что страдает не так сильно, как парень, но совсем другие страдания имела ввиду. — В таком случае, ты знаешь, что делать, — сказал парень, поднимаясь с постели. — Тати На, согласна ли ты на союз со мной? — Да, Джас Тин, я согласна на наш с тобой союз, — отвечала ему Одиночка. Ей гулким стуком в груди вторило её сердце. Парень повторил свой вопрос ещё дважды. И дважды девушка отвечала ему согласием. С этого момента она могли могли касаться друг друга, как если бы были в полноценном союзе. Облегчённо вздохнув, Джас Тин подошёл к девушке и обнял её за плечи. — Спасибо тебе, — прошептал он, — и прости меня за всё, что я сделаю тебе. — Ты уже прощён, Тин, — последовал ответ, — не нужно медлить. Времени до рассвета остаётся всё меньше.

***

Стоя у постели, девушка неторопливо снимает с себя ночную рубашку, глядя на оголённый мускулистый торс парня напротив. Он уже раздет, и лишь нижнее бельё прикрывает его наготу. Когда ночная одежда девушки достигает пола, парень делает пару шагов вперёд и оказывается около Охотницы. — Ты ещё прекрасней, чем я думал, — вполголоса произносит он, проводя ладонью по щеке Тати Ны и спускаясь всё ниже. — Ты думал обо мне? — Да. Я представлял всё это себе. Но не думал, что это случится. Не верил, что ты не отвергнешь меня. Ты такая… Так сладко… Рука парня тем временем ласкала грудь, затем спустилась к животу, нежно поглаживая. Тати На закрыла глаза, наслаждаясь прикосновениями Джас Тина. Парень уже ласкал интимное место девушки. Второй рукой он обнял её за талию и прижал к себе. Тати чувствовала, как гулко бьётся в груди его сердце. Оно словно билось об грудную клетку. Тук-тук… Губами они лишь касались друг друга. Девушка обняла мужчину и стала гладить ладонями его плечи, руки, спину… — Поцелуй, — в изнеможении прошептала она, не в силах терпеть. Так хорошо, как сейчас, ей не было ещё никогда. Кор Дон никогда не ласкал Тати Ну, не гладил, не целовал никуда, кроме как в губы. Джас Тин же покрывал поцелуями каждую клеточку кожи девушки. Услышав просьбу, он со страстью прильнул к её губам. Тати показалось, что ее сознание отключилось. Продолжая целовать, парень всё так же ласкал одной рукой уже намокшую плоть Одиночки. Девушка закрыла глаза. Не в силах терпеть, она прошептала: — Почему ты так идеален, Джас Тин? — Тебе это только кажется. — Возьми меня. — Ты уверена? Кивок вместо ответа. Если бы у Тати были открыты глаза, то она увидела бы, что глаза парня потемнели. На секунду он отстраняется от ее лица, а затем буквально впивается в губы Охотницы, одновременно бросая её на постель. Навалившись на тело девушки своим, и ограничив тем самым её действия, парень начинает нетерпеливо целовать её лицо, шею, спускаясь всё ниже. Поцелуи становятся неприятными и болезненными. Тати На невольно стонет от неприятных ощущений, раззадоривая тем самым Джас Тина. Он уже не сдерживает себя — поцелуи становятся всё болезненней, прикосновения — всё жёстче и грубее. Девушка хочет сказать об этом парню, хочет, чтобы он не делал ей больно, но вспоминает, что сама предложила ему помощь, и молчит. Когда эти ужасные терзания становятся всё более невозможными, Охотник с глухим рыком входит в лоно несчастной девушки. От неожиданности Тати громко кричит. Это словно привело парня в ярость. С глухими стонами он начинает двигаться всё сильнее и больнее, с каждым разом вжимаясь в тело своей жертвы всё грубее и несдержанней. Для девушки, долгое время бывшей одной, это тяжёлое испытание. Ей кажется, что она не выдержит и сломается пополам от этого. Не в силах терпеть эту боль, она сильно прикусывает губу и закрывает глаза в надежде, что так будет хоть немного лучше. Но страдания, причиняемые парнем, невыносимы. Невыносимы настолько, что Тати На начинает кричать от ужасной дикой боли. Как бы ни пыталась Тати терпеть, это было выше её сил. Мужчину словно не заботило состояние своей партнёрши. Он обращался с ней так, будто она была игрушкой, куклой, но не живым человеком. — Пожалуйста… Пожалуйста, остановись, — шепчет ему в ухо обессилившая Одиночка. — Не могу. Ты такая… Сладкая. Я не могу. — И с этими словами парень начинает ещё сильнее целовать девушку. Чем больнее было Тати Не, тем приятнее становилось мучителю. Он буквально вгрызался в её губы, требуя поцелуев, и Тати приходилось отвечать на эти безумные поцелуи, чтобы не было так мучительно больно. А обезумевший парень уже не просто целовал её — он искусывал её плоть, словно получая дикое наслаждение от своих действий. Всё время, оставшееся до рассвета, Джас Тин терзал и мучил несчастное тело девушки. На Тати Не не осталось живого места, она вся была в синяках и укусах, а мучениям не было видно конца. Надорвав голос от криков, несчастная девушка уже просто тихонько хрипела от непрекращающейся боли. А парень всё не успокаивался. Казалось, ему было мало, и останавливаться он не собирался. Тати уже почти было смирилась со своим положением, мысленно уговаривая себя потерпеть еще немного. Ведь когда-нибудь этому должен прийти конец. Внезапно по комнате прошла едва уловимая вибрация воздуха, и девушка почувствовала, что с Джас Тином что-то происходит. Всё его тело стало как-то странно извиваться. В страхе Тати На открыла глаза. То, что предстало её взору, было ужасным. Ужасным настолько, что девушке захотелось умереть.