Сын земли

Впервые в жизни я сидел в камере. Странно, особенно если учитывать "загулы", которые до прихода Джин были явлением далеко не редким. Ни в СИЗО, ни в вытрезвителе я еще не был. И пусть я находился не в камере Херсонского СИЗО, а в бывшем загоне для мутантов, ничего хорошего в данной обстановке я все-равно не видел. Скорее наоборот. Сам же загон особо не блистал обстановкой: клетка четыре на два метра, в углу металлическое ведро, по центру старая табуретка. Кормили нас тушенкой с хлебом и водой. Царские условия по сравнению с тем, как зачастую Долг обходился с убийцами и дезертирами. Все-таки для убийцы камера – лучше, чем пуля в голову. Вот только есть одно жирное «НО» ... Я никого не убивал!!! Мысль эхом разлетелась по черепной коробке. Я сел, внезапно почувствовав насколько устал от всего этого. Прислонился спиной к решетке, разделявшей наши с Джин камеры. Она последовала моему примеру. А ведь я врал. Врал нагло, при том по большей части себе. Как это я никого не убивал? А та троица у Юпитера, еще с пяток безымянных бродяг в той же степи. А скольких я положил во время Азовского Блицкрига? Мама-анархия... Я судорожно пытался сосчитать, но постоянно сбивался. Перед глазами обрывками проносились картины боев. Боев в которых я был и не был. Рядом с кадрами, запечатлевшими серое небо Зоны шли подобные, на которых я видел песчаные барханы, тропические джунгли, даже светящиеся в ночи небоскребы. Я поймал себя на мысли, что не могу объяснить откуда у меня эти воспоминания. Я понимал, что за пределы страны я выезжал лишь два раза. Первый - с Джин в Париж, и второй - в Токио на операцию. Но разбираться в этом всем сейчас не хотелось. Потом разберусь, в свободное время. Если выживем, конечно... Я взглянул на часы. До начала боя оставалось едва-ли полчаса. Прислонился затылком к решетке, снял резинку. Волосы рассыпались по плечам грязными сосульками. Вот ещё причина, почему среди сталкеров популярна короткая стрижка. Джин постучала по решетке. Сквозь оставленные дыры наполовину пролезала ее узкая ладошка. Я ухватился за нее левой рукой и непроизвольно сжал. - Все получится, дорогая, не волнуйся. Все получится... - я выдавил из себя оптимистическую улыбку, взглянув на Джин. Вот если бы еще и я верил своим словам. *** Я стоял в тёмном помещении без интерьера. Входная дверь за спиной, бронированная заслонка с двумя мордоворотами впереди. Темно, как у черта в... за пазухой. – Как только начнет подниматься – заскакивай. Там будет лежать снаряга. Учти, если после боя выживешь, но начнешь брыкаться – пристрелим. Усёк, обрубок? - прогундосил биотанк, стоящий впереди. Я прикрыл глаза и кивнул. Симатта, какая разница? Меня и так, и так пристрелят. Я мыслил не как солдат, не обдумывал тактик. Мысли метались словно в голове обречённого животного. Наверняка, так же себя чувствовали древнеримские гладиаторы, которых заставляли выходить на арену. В голове совсем не к месту зазвучали строчки из песни: "Gladiators draw their swords, form their ranks for armageddon". Спасибо, память. Как всегда вовремя... Заслонка на хорошо смазанных рейках поехала вверх. Я сделал пару шагов назад, что едва не было расценено мордоворотами, как попытка убежать. Адреналин бурлил в крови, затуманивая рассудок, но нужный момент я не упустил. Как только заслонка поднялась достаточно, я с разбегу лёг, проехав под ней ногами вперед. После встречи с химерой подкат был мои любимым номером. Изнутри пол арены был посыпан песком, грунтом и какими-то камушками, словно имитируя нормальное покрытие. Большой ангар перекрывали десятки больших и маленьких деревянных ящиков, создавая подобие лабиринта. Прямо у входа лежал АКСУ с двумя скрученными изолентой магазинами. Я подобрал оружие и прилепившись к одному из ящиков накинул на плече ружейный ремень. Припасовал к себе. Над головой разрывался динамик, вереща об одноруком убийце Долговцев и красно-чёрном рыцаре правосудия, что, не по своей воле, должен его уничтожить. – Ну посмотрим, – прошептал я, переводя автомат на одиночные. Патроны следовало экономить. Вдали, меж ящиков шмыгнула тень, я выстрелил, но пуля лишь скользнула по новому укрытию противника. Я тихонько стукнул по "своему" ящику и понял, что он пуст. Ну уж нет, такой вариант не по мне! Я прыгнул, кувырком преодолевая открытое пространство. Пули Долговца прошили моё укрытие за секунду после этого. Я подавил в себе дикое желание выстрелить в ответ, лёг и откатился под стену, в тень. Трибуны ревели, заставляя меня вздрагивать, но я ждал. Держал на прицеле укрытие противника и ждал, молясь, чтобы мой пыльный комбез не так выделялся на тле бетонной стены. Так прошла минута. Чёрная фигура поднялась, на полусогнутых двигалась от укрытия к укрытию. Я давил в себе желание нажать на спуск, подпуская врага поближе. Вот я уже видел лычки на его погонах. "Аки факин Солид Снейк", – подумал я, выжимая половину слабины спуска. – Справа!!! – рявкнул кто-то с трибун. Не думаю, что мой противник понял, что было сказано, но от испуга он упал, пропуская мои пули над головой, и не поднимаясь перекатился. – Ти! – выдохнул я, прячась за ящик. Однако в голове понемногу вырисовывался план... *** Шла пятая минута затишья. Долговец так и сидел, за тем ящиком. Ну, наверное. Дело в том, что его укрытие было чем-то вроде большой буквы Г, которая с моей стороны была перевернута. И вот уже пятую минуту я обливался потом, стараясь не издать ни звука. Полз, под тенью правой стены, обходя его укрытие. Прежде, чем все затихло, мы обменялись парой очередей, и я помнил, что у меня в магазине оставалось всего пять патронов. Стоило бы сменить магазин, но АК - оружие громкое, а главное, что мне нужно было в сгустившейся тишине – скрытность. Затихло всё, трибуны, комментатор. Звенящая тишина. А я полз, так, как никогда раньше. Из памяти всплывали туманные картины. Дождь, свет прожекторов, лай собак и переговоры охранников. И точно то же ощущение страха издать хоть звук. Хотелось понять, откуда такие воспоминания, но времени не было. Я притаился за ящиком, выдохнул и рывком выскочил из-за него... ...для того, чтобы врезаться во врага? И смех, и грех. В который раз я отмечаю, что забавных ситуаций больше всего в сражениях. В конце пути, мы сидели за одним и тем же ящиком, и действовать решили одновременно. Выскочили, столкнулись, и я, ничего не понимая, опять грохнулся, но уже на спину. Однако мой противник оказался шустрее. Пока я нашарил рукой автомат, он прицелился и нажал на спуск. "Щелк". Осечка! – Экономь, сука! – рявкнул я, ударяя его по внутренней стороне бедра. Поднялся, оставляя своё оружие на земле, вцепился в горло противника. Песец подкрался незаметно и бил критом из-за угла. Сжимая в руках горло, затянутое в черно-красный воротник, я отметил, что на часах протеза показываются красные цифры. 0:05, 0:04, 0:03... В голове пронеслись все известные ругательства на русском, украинском, английском и японском. Даже немецкое "Шайсе" вырвалось. Противник, поняв, что я ослабил хватку, саданул мне стволом автомата в живот, а затем со всей дури прикладом сверху вниз. Чем больше шкаф, тем громче падает. Такой шкаф, как я, завалился довольно громко, поднимая тучки пыли. Долговец принялся менять магазин, но я вновь саданул его по ноге, ровно в коленную чашечку, заставив выронить патроны. Подняться сил не хватило, поэтому я, лягаясь как взбешенная кобыла, саданул его по второй ное. Он упал, но, черт побери, как же удачно. Прямо на мой автомат! Мы оба поднялись на колени. Он – с заряженным оружием. Я – с единственной работающей рукой. Похоже исход схватки решён... Долговец зажал спусковой крючок, пытаясь прочертить на моем теле огненный пунктир. Но автомат замолчал на первом же выстреле, угодившем в голень. Я-то помнил, что он на одиночных! Ногу прожгло каленым железом, я, оттолкнувшись левой, бросился вперед, хватая несостоявшегося убийцу в объятья. Руку с оружием я сразу прижал коленом к земле. Хрустнули пальцы, и я понял – теперь уж он стрелять не будет. Развернул его у себе боком, как смог, захлестнул предплечьем горло и, прижимая к себе, завалился на спину. От веса лежавшей на мне тушки я чуть было не ослабил хватку, все, что помогало мне держать соперника - животный ужас, усиливаемый болью в ноге. Я даже сквозь рукав комбеза чувствовал, как дыхание его понемногу ослабевает. По корпусу пришлась пара несильных ударов. Долговец просто не мог достать до меня локтями. Сумел ухватиться за пояс, но сделать что-либо еще сил у него просто не хватило. Он безуспешно размахивал руками и ногами. Будь я в здравом уме, тут же его оттолкнул бы, но инстинкт самосохранения упорно заставлял меня все сильнее прижимать предплечье к его поганой шее. Я ничего не слышал, даже рев гребанных наблюдателей казался тише, чем хрип агонизирующего в моих руках человека. Почему то именно сейчас, я подумал, что он был именно человеком... Очнулся я, наверное, уже спустя пару минут. Оттолкнул еще теплое тело, принялся отползать подальше, не сводя с него взгляда. Острыми камнями стёр ладонь в кровь, остановился лишь когда вжался спиной в стену. Только что я своими руками убил человека. Лет тридцать назад этот парень родился. Провел счастливое детство, был любимцем матери. Окончил школу, а потом возможно и университет, и все лишь для того, что бы несколько минут трястись в агонии, в объятьях какого-то обрубка. Нога не слушалась, голень адски жгла, а я лежал, осматривая обезумевшими глазами помещение. Люди ликовали, диктор коронной фразой позвал мясника, а я, лишь увидев бегущих санитаров, позволил себе закрыть глаза. Как оказалось, вместе с этим я отключился. *** Дальнейшее помнилось смутно. Коридоры арены, улица, кабинет медика. Пара сталкеров, что держали меня за плечи. Я бредил, поэтому обошлись местным обезболиванием, но стоило сказать хирургу, что после анестезии принято ждать пока она подействует, а не вырезать пулю. Вновь отключка. Камера, мокрые от слез голубые зенки Джин. Я нашел в себе силы приподнять руку и показать, мол "Все окей", но верилось нам обоим слабо. Я вновь вырубился. – Он не боец, даже в сознание не приходит, – твердил кто-то. – У них еще два боя. Если этот не может, давай девчонку, – спорил с ним зычный бас бульдога. – Да какой она боец? Сам глянь. Даже на шлюху не тянет. Ребёнок. – Ребёнок или нет, а зрители ждут. Давай, рыжая, покажем им шоу! Стук замка, женский всхлип. Почему глаза так не хотят открываться? В себя меня привел голос комментатора за стеной. Я рывком поднялся с положенного на землю матраца. Сел, но в глазах заплясали чёрные круги. Пошатнулся, опять лег, думая только о том, что бы не потерять сознание. Поднялся на локтях. Перед глазами всё ещё плясал туман, камера Джин была пуста. Охранника тоже не было. Диктор вновь заговорил, я прислонился к стене, силясь что-то услышать. – Врача, врача, – насмешливо орал он. – Хотя ей уже ничем не помочь. Мясник! Я закрыл глаза, ударившись об стену головой. Не верю... я не верю, что такое могло произойти... Дверь распахнулась, два долговца в робах занесли носилки. Джин, лёжа на них, зажимала живот, из которого обильно сочилась кровь. Перед глазами заплясали красные круги. Я рванулся к дверям, ничего не слыша от стучащей в висках крови. Тарабанил в решетку руками и ногами, что-то орал. На входе так же распинался долговский врач, чего-то добиваясь. А Джин унесли. Она была жива, но её унесли, а я не имел понятия куда. Повинуясь команде охранника, я стал на колени, руки положил на затылок. С минуту простоял так, а затем повинуясь команде: "Вольно." сел на пол, опёршись о стену. Прошло около часа, вернулись "духи" с носилками, оставили Джин в камере. Она спала, закрыв заплаканные глаза. Я выдохнул. Жива... Слава богу, жива... Значит, ещё выкарабкаемся, дорогая. *** Прошло почти два дня. После двух, проведенных нами боев никто не отваживался ступить на арену. Мы этим и пользовались, немного отъедаясь и обкалываясь стимуляторами из аптечек. Заботливый Долговский лепила через Плюща приносил их нам по ночам. Да и сам парень помогал как мог. То консерву притащит, то водой напоит. Однако день сражения таки настал... – Ну, что, мелкая? Пора надрать парочку задниц во имя спасения нашего честного имени? – в полутьме моя улыбка выглядела жутковато. Особенно учитывая бороду и распущенные волосы. Даже резинка, которой приходилось стягивать патлы, не выдержала испытания Зоной. – Не по себе мне от этого. Чтобы отчиститься от "якобы" убийства одного человека, нужно завалить ещё нескольких. Несправедливо... - Джин проверяла повязку на торсе. Удостоверившись, что буроватые бинты все еще держатся, она застегнула комбез и взглянула на меня, ожидая ответа. – Джин, в Зоне справедливость – редкое явление. – Разговорчики! – прикрикнул долговец, стукнув стволом автомата по решётке. "С оружием так не обращаются!" – зло прошипела девушка. И удивилась. Она даже свою винтовку чистила только после подзатыльника. А тут такое. Интересно. – Готовьтесь, через пять минут выход. – Да готовы-готовы, – пробормотал я. Через пять минут мы уже стояли у металлической заслонки. Теперь молча. Что делать было понятно и без слов. – Так слушайте, – сбивающимся голосом начал Плющ. Я машинально отметил, что он лишь на пару лет старше рыжей. – Оружие за дверью. Как только поднимется, ныряйте. О противниках узнаете. Там диктор имеется. - доверительно сообщил он. Надо же, а мы и не предполагали. - Оружие: обрез и ПМ. Разберётесь кому что. Патроны имеются. – А разгрузку не вернёте? – спросил я. – Нет! – гаркнул в ответ биотанк. Плющ лишь виновато пожал плечами. – Так вот, – продолжил он. – За ящиками не прячьтесь долго. Минута – предупреждение. Вторая – штрафной выпуск, – мы удивлённо осмотрели парня. – Выпустят мутанта по настроению. – А кто у вас сейчас есть? – Что-то ты слишком любознательный, – вновь гаркнул биотанк. – Ладно, минута готовности. Ну нифига себе. Нам тут фаершоу с мутантами предстоит, а я любознательный. Я сделал пару шагов назад, утащив за собой Джин. Молча переглянулись, словно зная, кто что должен делать. Заслонка начала подниматься. Джин, выждав секунд пять, разбежалась и недалеко от так называемой двери ушла в подкат ногами вперёд. Наверняка на бедре синяк будет, но синяк — это не пуля, пережить можно. Пистолет и запасные магазины лежали прямо на земле. Подхватив «плётку», девушка быстро вогнала магазин в рукоять, дёрнула затворную раму лишь тогда услышала над головой громогласный рев. – И тут на арену появляется наша рыжая бестия! Говорят, именно она настучала Кастету в баре. Упокой Зона этого раздолбая. И её извечный спутник, и пока малоизвестный инвалид Зоны. А с другой стороны находится не менее экстравагантная парочка. Слышали о перемирии "Долга" со "Свободой"? Вот теперь видите своими глазами! Свободовец Сева участвует плечом к плечу с нашим доблестным борцом против Зоны Васильевым. Увы, нового имени ещё нет. На этом моменте мы перестали слушать, а стали следовать инстинктам. Голос безумного комментатора лучше потом прокрутить и расшифровать в голове. Тем временем на противоположном конце арены послышалась какая-то возня. Джин, стараясь побольше находиться за укрытием и меньше на открытом пространстве, последовала туда. Я не отставал. А рыжая тем временем начала догадываться. Оставалось лишь проверить. Она, на полной скорости скача через ящики, добралась до противоположного края арены. Догадка оправдалась. Сева на данный момент находился не только в одноимённом комбезе, но и в удушающем захвате "долговца". Увидев направленный в лицо пистолет, Васильев отпустил "Свободовца" и приподнял руки над головой. Нехилый удар в челюсть, свалил того с ног окончательно. – Без сознания, – отрапортовала Джин. – Ага, молодцы. Вот только мы в дерьме. И ты товарищ тоже, – я направил обрез в живот Свободовца. – Тише, тише, тише. Я из группы Смычка. – Смычок же вольным заделался, – парировал я, вспоминая бар. – То, что он был не в форме, не значит, что предал "Свободу"! - Искаженный фильтрами голос все-таки прозвучал обиженно - А я по его приказу явился спасать твою металлическую задницу. – Каким образом? – Избавив вас от этого Васильева. – А дальше? – А дальше мы не придумали. Я внимательно смотрел Джин в глаза. И то, что в них было, мне не понравилось. Наверное, именно поэтому, когда она дёрнула ПМ-ом в мою сторону, я отпрыгнул. Грохнул выстрел и уже наверняка сражённый Долговец упал наземь. – Бл*ть, слабовато я его двинул, – прогундосил Сева из-за забрала. В этот момент с балконов заменяющих трибуны послышался многоголосный возглас негодования. – Ну да, всего один труп, ай-яй-яй, – процедила рыжая. Динамик на потолке ожил. – Эй-эй-эй! Господа пацифисты! Напомним вам, что пока одна из команд не скончается, бой не закончен! Первое предупреждение! – Что будем делать? – спросил я. – Ждать пока смилостивятся, – съязвила рыжая. – От них дождёшься, – тем же голосом ответил Сева, проверяя заряжен ли обрез. Из тревожного оцепенения нас вырвал возглас комментатора. – Штрафной выпуск! К сведению зрителей, именно эту особь мы отловили прямо вчера вечером. Как вовремя попался этот бой! Я подобрал второй пистолет. Взял тот, что был у Джин, и дал ей обрез. Все стали осматривать пространство вокруг себя. Но вокруг было пусто. Джин лишь в последний момент услышала какие-то хрюкающие звуки. И вдруг Севу рвануло в сторону с таким хрустом, будто у него сломалось пару рёбер. – Кровосос! – Джин навела обрез на материализовавшуюся тварь и выпустила дуплет. Я стал стрелять "по-македонски". Однако, сильного вреда твари такой калибр не причинял. И тогда Джин сделала то, чего сама от себя не ожидала. «Тик-так» – простой элемент паркура, которому Чек обучил её ещё в начале тренировок. Вроде бы ничего такого. Но если у тебя в руках оружие, которое может одновременно выплюнуть два дробовых заряда двенадцатого калибра, то появляются идеи альтернативного использования. Пока тварь самозабвенно выпивала "Свободовца", рыжая разбежалась и, оттолкнувшись от ящика, полетела прямо на мутанта. Дуплет, казалось, прозвучал не намного тише гранаты. Половину черепа мутанта снесло, словно ее там и не было. Конец истории. Джин отошла от трупа кровососа, утираясь от слизи и крови. Пришло время возвращаться в камеру. Как раз вовремя, ибо под действием адреналина спадало действие стимуляторов, а мы оба на них только и держались. – Ничего, милая. Оплачем его, когда выберемся живыми. – Если выберемся, – прошептала она, утыкаясь мне в плечо. Мы прошли к клеткам, в которых нас держали. Я глупо улыбался. Выжили... Выжили! – Ну, чугуноголовый, отпускай нас, – сказал я охраннику, стоявшему у входа. – Без проблем - солдат развел руками - За мной. Нас вывели на улицу. Солнце, клонившееся к закату, больно резануло по глазам. Я шёл за провожатым, не обратив внимания на то, что к нам присоединились еще трое Долгов. Среди них маячил кислый, как прошлогодний винегрет, Плющ. – А снаряга? – удивленно спросил я, когда мы прошли блокпост. – Там лежит, – буркнул проводник. Должны были мне не понравиться те слова... Мы отошли метров сто от края Ростка. Провожатый резко развернулся, тыкая мне в живот автоматом. Двое других резко завернули мне и Джин руки за спину. Щелкнули наручники. Симатта... – Какого чёрта?! Мы сделали все, как было сказано. – Дурак ты Кад. Ещё и наивный, как малое дитя. Думаешь, кто-то действительно собирался вас отпускать? Ничего, Кастет обрадуется, когда вас Там увидит. Я скрипнул зубами, но делать ничего не оставалось. В голове натужно вертелись извилины. Как и тогда, в БТР-е я думал, что делать, но спасительное решение так и не приходило. Впереди замаячила глубокая и широкая могила. Надо же, суки, сами постарались. – И умерли они в один день, – прошептала Джин. На её глазах я даже не видел слёз. Меня поставили на колени у ямы. Плющ вместе с ещё одним Долговцем остались меня охранять. Провожатый же начал похабно улыбаться. – А тебе, дорогуша, предстоит другая работа... – он схватил Джин за ворот и вместе с ещё одним чугуноголовым принялся оттаскивать к лесу. Твою мать! Ну-уж нет, такой вариант мне не по нраву. Решение пришло моментально. Я конечно слышал, что гениальность обычно граничит с безумием, но вряд ли был тот случай. – Мутант! – гаркнул я, нарочито испуганно глядя вдаль. – Где?! – ствол ксюхи, смотревший мне в затылок, уставился в степь. У меня была идея сбросить Долговца в яму, но этого не потребовалось. Раздался выстрел, я зажмурился, но понял, жив. А вот один из несостоявшихся насильников нет. Кажется, пора действовать. Лезвие с тихим щелчком покинуло предплечье, разбивая наручники и освобождая руки. Из плеча выскочили пластины-радиаторы. Я так и остался стоять, отняв лишь одно колено от земли. Развернулся и ударил почти вслепую. Лезвие пробило коленную чашечку моего надзирателя и вышло с обратной стороны. Повинуясь обратному движению предплечьем, переместилось в локоть. Удар локтем сверху вниз вместе с синхронным поднятием на ноги... Тушка надзирателя почти развалилась надвое. Разрыв шел от паха до лба. Вскрытые рёбра торчали наружу, из вскрытого вдоль горла хлестала кровь. Внутренности начали высыпаться. Я успел отметить эту картину, пока подхватывал падающий автомат. Джин тоже не теряла времени. Последний несостоявшийся насильник лежал в позе эмбриона. Еще выстрел со стороны леса, и всё было кончено. Так это был снайпер... – Клещ, времени нет, шамань сказку для своих. – Ч-что? – Пришли свободовцы, всех перестреляли, тебя вырубили, нас забрали, – сбиваясь, бормотал я, собирая запасные магазины и гранаты. Джин занималась тем же. – А как я поясню, что я в сознании? – Никак, – я схватил парня за шею. Нажал предплечьем на горло, и через десяток секунд парень затих в моих руках. Словно и не было тех размышлений о придушенном мной Долговце Джин с немым вопросом уставилась на меня. – Спит. Пережал сонную артерию. Идти можешь? – Я-то могу, а ты? – Джин кивнула на мою ногу Действительно, из-за этой короткой схватки повязка у меня под штаниной съехала, и теперь оттуда понемногу сочилась кровь. – Пока доковыляю, а там поглядим, – мы быстро отошли в сторону леса. Метрах в трехстах, меж деревьев три раза блеснул фонарь. Явно наш спаситель, но оружие стоило держать на готове. – За Че! – выпалил он, когда мы подошли ближе. Хренассе система свой-чужой. – Смычок, мать твою, – процедил я, опуская ксюху. – Какого черта? – На выручку твоей задницы, раз Сева с этим не справился, – я лишь опустил взгляд. – Успокойся, бродяга, он знал на что шел. Да и месть совершена. Он бы радовался, если бы видел, как я этих чугуноголовых... – он потряс зажатой в руках СВУ. – Господа мушкетеры, кажется время рвать когти, – вмешалась Джин. – Точно, рыжуля, это вам, – он с улыбкой протянул мне СВУ, осталось полтора магазина. – Это конечно хорошо, – процедил я, осматривая приклад, – я бы даже назвал это подарком, если бы не одно «Но»... – Смычок смотрел на меня слегка испуганными глазами. Понимал, что уже раскрыт. – Это винтовка Джин, – я постучал пальцем по выцарапанной на прикладе букве Д. Такой же как мой кулон. Мы с десяток секунд сверлили друг друга взглядами. С одной стороны, Смычок нас спас, а с другой – украл все наше снаряжение. – Где? – На Армейских Складах. – Передай своим, что я зайду забрать свое. Он лишь неопределенно хмыкнул. – Тебя похоронили. Мертвецам не нужны вещи. И поверь, думаю караул не будет долго думать, увидев ожившего мертвеца. Я скрипнул зубами. Намек на то, что меня пристрелят на подходе к Армейским Складам, был более чем ясен. – И чем же обязан? – спросил я, проверяя оружие. Смычок вздохнул. – Кад. Я подарил вам жизнь, взамен на жизни десятков других. Грядет новая война с Долгом и, если Лукаш или Петренко, узнают, что тот, из-за кого она развязалась – жив, ему придется закопаться в такую глубокую нору, что бюреры позавидуют. Я не знал, что ответить. Как-никак Смычок действительно нас спас. Вопрос только в том, далеко ли мы уйдем без наших вещей... Я так ничего и не ответил, схватил Джин за руку и поковылял в сторону дороги. *** К тому времени, как мы добрались до блокпоста Долга, уже начало вечереть. Я и Джин сидели в придорожных кустах. Она – следила за дорогой, я – обдумывал варианты действий. Ничего адекватного в голову не приходило. Обойти блокпост было просто невозможно. Стальная ограда высилась меж двух высоких холмов, овитых коронами "горячих пятен". И я решился. Игра в поддавки, блеф, отчаянье. Я спрятал в карман одну из трофейных гранат, разогнул усики запала и продел палец в чеку. Если что, Джин пройдет. Ей я конечно о своей дурости не поведал. Сказал, чтобы шла только по сигналу. Я разве похож на самоубийцу? – Странная мысль как для человека с гранатой в кармане... – процедил я, ковыляя к блокпосту. – О, да это же наш инвалид, – поприветствовал меня задорный голос. – Ну и представление ты там устроил. Смольного руками задушил, верите? – незнакомый мне чугуноголовый похлопал меня по плечу. Ему вторил хохот дежурных. Я едва-едва что-то соображал. Ясно одно, в меня не стреляют. Рвать чеку смысла нет. – А то, что я двоих ваших убил? – решился спросить я. Хохот разом стих. На меня уставилось шесть пар удивленных глаз. – На арене-то? – наконец решился кто-то спросить. Я кивнул, чувствуя, что в горле конкретно пересохло. – Тю, – стоящий позади меня солдат с АН-94 сплюнул. – Мужик, абы кого на арену не отправляют. Смольный например – сталкершу изнасиловал. Тут, на свалке. А тот, что с анархистом был, ему помогал. Я лишь неопределенно хмыкнул. – Ну, минус два греха с моей совести. Караул дружно захохотал, а я, повернувшись в полоборота, дал знак Джин. Она быстро подбежала ко мне. – Ладно, ребза, пойдем мы, – вякнул я, уходя подальше от блокпоста. Они невпопад попрощались и вернулись к обыденным делам. – Кад, там за нами шестеро, -шепнула Джин. Твою мать, этого не хватало. Раненная нога наливалась свинцовой тяжестью. Ступать было все тяжелее. Мы свернули с дороги в Депо. – Привал пять минут, – скомандовал я, садясь у потушенного костра. Редкая в Зоне луна освещала землю не хуже привычного дневного светила. Поблескивала латунь патронов, лязгали затворы автоматов. Я невольно залюбовался этим блеском, но тут же себя одернул. Времени было мало, и я не мог тратить его на разглядывания. Итого у меня была СВУ, полтора магазина к ней; два АКСУ, по два магазина к каждому; ПМ, с одним магазином; две оборонительных гранаты Ф-1 и одна наступательная РГД-45. На этом инвентаризацию можно закончить. А вот наши с Джин дела были плохи. Она то и дело проводила рукой по ране, что означало, что новые отверстия в теле ее тоже беспокоят. Моя нога уже изрядно разболелась, кровь обильно сочилась, создавая неприятные ощущения. – На Агропром пути нет, – вслух рассуждал я, ковыляя на другую сторону Депо. – Там вояки, из Депо просто так не выйдем. Вокруг забор и радиоактивный мусор. Дозу схватим моментально. – Значит, отбиваемся? – почти обреченно спросила рыжая. Я молча кивнул. Вышел через западные ворота. Справа и слева – мусор. Впереди – поваленный тоннель и путь на Агропром. А позади – единственный путь к отступлению. Единственное место откуда нужно ждать опасности. – Джин, не обижайся, но твоя задача – сидеть и не высовываться, – я протянул рыжей спаренные магазины от АК. Наступательную и оборонительную гранату. – Я займу высоту, если не сдержу, пли, как только приблизятся. Все ясно? Она лишь кивнула. Примостилась за стойкой бетонных блоков. Стала раскладывать рядом магазины и гранаты. Какая к черту тактика, какие обсуждения? Слова были излишни. Мы оба готовились к тому, что сейчас умрем. Мы лишь хотели продать свою жизнь подороже. Я повесил на плече винтовку. Доковылял до злосчастной насыпи, что высилась над тоннелем. Проклиная всех и вся, вгрызаясь пальцами в сырую землю зоны и изнемогая от боли в простреленной ноге я выбрался наверх. Сорвал с ближайшего куста пару десятков веток. Рассовал по петлям на разгрузке и комбезе. Какая-никакая маскировка. Натянул капюшон, лег, на краю бетонного свода тоннеля. Настроил дальность оптики. Теперь я похож на большой кустик, длинная черная ветвь которого торчала над сводом. Раз в год и палка стреляет. Винтовку, немного подумав упер в левое плече, оперев цевьем на неподвижно застывший протез. Это даже лучше сошек. Приник к прицелу. Успокаивал бешено бьющееся сердце. Дышал редко и размеренно, боясь двинуться хоть на миллиметр. Секунды потянулись бесконечно медленно. В голове заиграла песенка. "Последний бо-о-ой, он трудный са-а-амый...". В противоположных воротах ангара мелькнула тень. Меня бросило в жар, я выдавил половину слабины спускового крючка. Боек завис над капсюлем, словно невидимая гильотина над головой моей цели. Нервы были натянуты, аки струны, вот-вот готовы лопнуть. "Убей..." – шепнул мне эфемерный голос. Палец дрогнул, выжав еще пол миллиметра. Но я все еще не выстрелил. Молодой парень из караула, прошел внутрь. Видимо они взяли с собой весь блокпост. Двенадцать человек против двух. Да такое бывает только в хреновых книжечках писателей фантастов! Парень обернулся, глянул назад, что-то сказал. В проходе один за одним появились еще двое. Время словно растянулось. Я плавно потянул спусковой крючок. Он, пройдя всего миллиметр остановился. Ночную тишину разорвал выстрел, подобный грому. Пуля огненной чертой перекосила входящих, войдя первому точно меж глаз. Куда бы она не прилетела второму - оба не жильцы. Все вновь затихло. Секунду я слышал лишь злобный хохот у плеча. Давил в себе желание обернуться... Прицел скользнул на пару миллиметров правее и ниже. Мгновение я выжимал спуск, ловя момент меж ударами сердца. Пуля стерла испуг с лица молодого парня. Бросила его наземь, словно тряпку. – Снайпер! – крикнул кто-то. Атаман судя по голосу. Надо же, догадался. Все вновь затихло. Стрелять больше раза с одной и той же позиции было самоубийством. Но я чувствовал, что не могу встать. Моя кровь уже пропитывала землю. Металл оружия стал словно продолжением собственного тела. Сейчас все, что для меня существовало, небольшой кусочек пространства, на том конце прицела. Кто-то бросил туда банку. Очень смешно... На высоте человеческого роста высунулся противогаз. Я подавил в себе желание выстрелить. Чувствовал – меня пытаются надурить. Я не знал сколько прошло времени. Может пару минут, а может часы. Они не ушли, но и не двинулись с места. Наверняка совещались. В проеме показалось что-то большое и угловатое, но все же похожее на человека. Экзоскелет!? Я запаниковал. Выстрелил, попал, но пуля, отбившись от шлема пошла рикошетом. Кто-то за дверями вскрикнул. Пуля не ушла в молоко... Солдат в экзоскелете скользнул внутрь, спрятался за немалых размеров ящиком. У меня отобрали кусок простреливаемого пространства. "И руки, что готовы сжать винтовку в отчаянной, бессмысленной борьбе… Не детство, нет. Гремит артподготовка, и растворяется судьба в чужой судьбе". Слова из произведения, что я никогда не знал, оказались как всегда кстати. В проеме показался еще один биотанк, и пуля, отбившись от шлема, с визгом улетела в молоко. А невидимый диктор продолжал. "Не видят, не страдают и не плачут: им стёрли память. Руки их — металл. Они — война. Не может быть иначе: слепой Создатель так предначертал". Наконец Долги поняли, что с экзоскелетами я не справляюсь. И последние, на полусогнутых отправились ко мне. В голове пронесся ядерный взрыв. Дальность, настройка прицела, износ оружия, возможная дисперсия, скорость, сила и направление ветра, увод оружия при экстракции гильзы, влажность воздуха, сердцебиение и дыхание. Слишком много, что бы описать словами... Все-равно я промахнусь. Отдача мягко толкнула в плече, пуля покинула канал ствола. Мгновение длинною в жизнь... Носитель экзоскелета упал словно подкошенный. Я ничего не понял. Подумал. И опять ничего не понял. Лишь когда взгляд зацепился за лицевую маску умершего, снизошло озарение. Пуля угодила в светофильтр, закрывающий глаза человека. Пусть и под непрямым углом, но близко к этому. Она без труда пробил шлем, ломанной линией прошила череп, и ее кинетической силы хватило, чтобы завалить мертвеца наземь. Признаю, я ликовал. Показалось, что нет ничего невозможного. А в глубине души зажегся огонек надежды... Я сменил магазин. Группа Долгов по три человека уже передвигались во мраке ангара. Меня обнаружили, но смерть товарища дала мне лишние три секунды. И я начал работать. Руки действовали словно сами. Я стрелял быстрее чем следовало, потому что понимал. Не успею - останусь здесь навечно. Первая пуля угодила в сервопривод экзоскелета, заставив его упасть наземь. Вторая прошила левую половину груди Атамана. Третья, плече, стоявшего за ним солдата. Четвертая - его же голову. Снизу ко мне подключилась Джин. Бахнула наступательная граната. Застрекотал короткими очередями ее автомат. Очередь прошла на пол метра левее меня. Восьмой пулей я попал в бедро стрелка. Девятой добил. Последняя. На меня смотрели два тупорылых дула. АН-94 и неизменный АК. Первый в руках сжимал еще живой биотанк. Второй – неизвестный мне лейтенант долга. Я выстрелил, не зная попал ли. Разжал руки и рывком покатился вправо. АК огненным пунктиром прошелся по моей позиции, но меня там не было. Я словно рваная тряпка катился со склона. Упал наземь, что-то внутри хрустнуло, разряд боли сотряс тело, заставляя разум отрезветь. Я рывком поднялся, застонав от боли в ноге. Послал три выстрела из ПМ-а вслепую. – Ложись! – крикнул женский голос. Я упал, так и не сгруппировавшись. Подбородком по асфальту. Челюсть рвануло болью. Во рту отрезвляющий вкус собственной крови. Взрыв оборонительной гранаты сотряс землю. Вокруг зашуршали осколки. Бетонный сегмент забора повалился наружу. Джин огрызнулась парой очередей, в пару скачков оказалась рядом. Рывок за разгрузку, и я уже на ногах. Бурлящий в крови адреналин забивал все чувства. Мелькал калейдоскоп событий. Джин тащила меня за разгрузку, вместе мы стали взбираться по самой низкой из куч мусора. Метал рвал в кровь ладони, разрывал штанины комбезов. Пуля угодила рыжей в плечо, заставила упасть. Я тоже грохнулся, но на спину, срывая чеку с гранаты. Маленькая ребристая смерть улетела в нападавших, я, отталкиваясь здоровой ногой от разного хлама, тащил за собой рыжую. Она хваталась за меня свободной рукой, что-то тихо бормотала. – Allez ... Venez à moi... – услышал я. Мы перевалились через вершину холма и скатились вниз. В глазах темнело. Подняться не хватало сил. Я схватил Джин за руку, она сдавленно застонала. Черт, не та рука... Мы отползли метров на пятнадцать. Джин окончательно потеряла сознание. Я попытался встать, но волна боли и тошноты резко накатила, заставляя расстаться с рассудком. Когда я очнулся, мы лежали там же, но лужи крови под нашими телами были больше. Я рывком сел, застонав от боли. Проверил рыжей пульс. Слабый, но эта чертовка еще жива. Ничего... залатаем. Я делал все словно по наитию. Постоянно нашептывая что-то вроде " И тебя вылечим, и меня вылечим" или «Держись, дорогая, скоро все закончится». В ход шло все. Шнурки от берцев в качестве жгута. Разрезанная клинком протеза разгрузка и рукав комбеза служили нам бинтами. Смычок, сука... Были бы у нас наши рюкзаки, было бы проще. Джин я перевязал как смог. Привалился к дереву, чтобы отдохнуть. Прикрыл на секунду глаза. Когда очнулся, Джин затягивала жгут на моей ноге. Разгрузки для перевязок не осталось, да и кровь уже почти не сочилась. Мы медленно, с трудом поднялись. Бросили автомат. Во втором было еще полтора магазина. И ушли, куда-то на юг. *** Я шел словно в тумане, обходя попадающиеся под носом деревья. Ногу я уже не чувствовал, скользнула даже безразличная мысль о том, что ее проще отрезать. Меня поддерживала только Джин. Она шла с закрытыми глазами, надеясь только на меня. Шли часы. Один за одним. Солнце нещадно жгло макушку. Голова разболелась. У меня пошла носом кровь. Черт. Как всегда, не вовремя. Но это меня немного отрезвило. Я понял, что уже не иду по лесу, а бреду по щиколотку в воде. Ноги промокли насквозь. Вдали, у стены камышей шмыгнула тень. Отлично, болотный кровосос... Дрожащей рукой я поднял автомат. Глаза уже застилала пелена, поэтому целился я почти наугад. Судорожно выжал спуск... Осечка. Серьезно? В такой момент? Я разжал руку и автомат грохнулся в воду. Прижал к себе Джин, надеясь, что мы умрем быстро. – Эх Зона-Зона, что ты с людьми делаешь? – пробормотало это нечто голосом старика. Человек?! Не может быть! Или может? – Помоги-те, – выдавил из себя я. Горло пересохло, а связки были словно пергаментные. Мир резко покачнулся, и я почувствовал вожделенную прохладу, отдающую запахом болотной тины. Вода начала заполнять пересохшее горло, а я лишь вдохнул полной грудью. Пусть и воду. Покойнику не нужны вещи. Покойнику не нужен и воздух.