***
Профессор встретил меня укоризненным взглядом. Ну да, посвежевшим и отдохнувшим я точно не выглядел. Минут пять я очень радовался тому, что хотя бы Майя с Элей смогут нормально общаться (при желании, конечно), но дальше позитивный настрой как-то резко сошёл на нет. Мне снова ужасно хотелось домой, прочь отсюда и подальше ото всех преступлений. — А ведь отправлялся ты на отдых, — только и произнес профессор. Я кивнул, не зная, что могу тут сказать. Да, он прав, именно так. Но я не вижу даже возможности, чтобы отдохнуть. Не вижу. Если бы я правда мог использовать скорость… Нет, дело даже не в скорости. Я и сам не могу объяснить, что именно. Обещание? Нет, не обещание. Просто для отдыха нужно уметь… не думать о серьезном. У меня это не слишком-то выходит. И потом, все обязательно сведется к воспоминаниям о Сергее… Лучше не надо. — Зато я выяснил кое-что о роботах этого города. — И оно того стоило? — спросил профессор, с таким сочувствием взглянув на меня, что мне вдруг стало невыносимо стыдно и горько. Но ведь стоило! Стоило же! — Их по Вашим чертежам сделали… — почти беззвучно сообщил я, а Мария Петровна, которая уже вернулась (интересно, откуда?), почему-то сдавленно охнула. — И условия, в которых они существуют… — Только тебя расстраивают, потому что ты ничего не делаешь, — перебил меня ученый. — Но, постой, как это — по моим чертежам? Элек, это совершенно невозможно. Они у меня, я их не отдавал никому и никогда. Это было бы странно, после того, как я видел, что ты оказался живым. Большое количество таких роботов никого бы не обрадовало. Хотя, конечно, может быть, что это просто ты… — Нет, не может быть. Есть и другие, в том-то и дело, потому-то я и поверил, есть и другие роботы, которые пытаются сбежать. Но Вы уверены, что?.. — Совершенно уверен, — отрезал профессор, с неожиданной строгостью. — А если их похитили? — Если их похитили, то совсем недавно, потому что я взял их с собой, и видел перед отъездом. Эти слова повергли меня в некоторый ступор. То есть, Эля ошиблась? Ее обманули? Или в чем дело? Но у профессора же, иногда, провалы в памяти… Впрочем, не думаю, что это такой случай. Было бы все-таки странно, если бы он продал эти чертежи. — Это очень… я не понимаю… — пробормотал я. — И не нужно, — покачал головой профессор, — даже если ты прав и эти предположения верны… да, очень жаль этих роботов, а все-таки, они существуют. А существовать лучше, чем нет, — он улыбнулся. — Сядь со мной, Элек. Ну сядь, хоть какой-то отдых. — Такой мне ведь не нужен, — смущенно возразил я, но все же опустился на кровать. Профессор слабо обнял меня за плечи. — И времени нет… — Неужели ты еще и сковываешь себя временем? — тихо спросил ученый. — Я не могу понять, это переезд на тебя повлиял или что-то другое? Элек, мальчик мой, ну вот скажи мне… Зачем? — С каждым днем, — горько хмыкнул я, — я все меньше помню, знаю и понимаю ответ: чтобы отвлечься. Сейчас мне, может, и плохо, но если мне будет хорошо, я буду вспоминать без конца. Даже сейчас мне с этим сложно бороться, но понимая, что есть проблемы поважнее, я это делаю. А если проблем не будет, я медленно помешаюсь. Я не хочу свихнуться на нем, это уже будет не любовь. — И поэтому, конечно, лучше просто сломаться? — мягко «спросил» ученый. Да, я должен был возразить, но слова все никак не находились. Молчание затянулось. Мария Петровна беспокойно перемещалась по палате, будто бы правда имея здесь какие-то очень важные дела. Впрочем, наверное, она их и имела, а я просто не мог этого понять. И вдруг профессор снова заговорил, но совершенно другим тоном и даже совершенно на другую тему: — Ты знаешь, Элек, мне нужно, чтобы ты кое-что посчитал. — А что именно? — уточнил я, чуть удивленно глядя на ученого. Впрочем, мне ведь несложно. Хотя зачем профессору здесь какие-то вычисления? Разве что, что-нибудь не сходится… Но как только мне было продиктовано условие, я понял, что к реальности оно не имеет большого отношения: слишком уж длинное, можно даже сказать — путанное, как в конце оказалось, иррациональное… Если только профессор не задумал сделать какое-то открытие, объяснить зачем ему эти вычисления, я не смогу. Но, когда пример был решен, создатель предложил мне изменить некоторые условия. После снова. И еще раз, правда к тому моменту мне уже казалось, что он вообще не помнит, как все изначально выглядело. Наконец, когда было найдено уже более-менее «красивое», как это называют люди, решение, Мария Петровна не выдержала: — Виктор Иванович, да зачем Вам это? Профессор как-то уж очень неуверенно пробормотал, что надо и больше ничего, а я вдруг осознал, что время-то прошло. И что… что мне стало как-то легче от всех этих вычислений. Как будто пропала тяжесть. Не окончательно, конечно, а все же пропала. — Знаете, сработало… — улыбнулся я. Профессор облегченно вздохнул. — Но как Вам пришло в голову?.. — Объяснить сложнее, чем все это устроить, — покачал головой ученый. — А теперь — время вышло? — мне пришлось кивнуть, — тогда иди. Но все-таки… лучше бы тебе решать такие задачи, а не огромные, человеческие. Представляешь, насколько надо знать людей, чтобы раскрывать преступления? — Представляю. Поэтому, такая работа и полезна мне, в какой-то мере. В ходе дела придется узнать.***
Я уже почти дошел до выхода из больницы, когда меня догнала Мария Петровна. Она тревожно обернулась, потом заговорила, как-то уж совсем испуганно: — Элек, а насчет чертежей, это очень важно? — Конечно, это очень важно, — твердо ответил я. — А что? Вы знаете что-то? Она, к моему удивлению, покраснела. — Знаю… — выдохнула женщина, — да, знаю, к сожалению. Я догадываюсь, как все произошло. Но, на самом деле, чертежи на месте. Не по ним сделаны эти роботы. Точнее, не совсем по ним. — Объясните, — потребовал я. Она замялась на какое-то время, а потом начала, явно спеша: — Понимаешь, мне очень хотелось… не знаю, создать противовес. Мне казалось, если ты будешь не один такой, все несколько изменится. А так как у меня был доступ к чертежам, и так как Виктор Иванович на то время уехал, у меня все вышло. Разумеется, я была не одна, мне помогали, что и кончилось вот так… — Подождите, — слишком даже медленно перебил я. Просто чтобы дать себе время осмыслить. — Значит, Вы… Вы Элю создали? А потом ее увезли — это мне рассказала Майя — другие люди сюда? — Они ей внушили, что это они ее создали, а я — так, помогала, хотя это было ложью… Только вот я не смогла ей ничего доказать. Да, они ее забрали, больше того, пригрозили, что все расскажут, если я буду мешать. Они забрали и те чертежи, что пришлось составить — все-таки, женское тело несколько отличается от мужского, Элю ровно так же, как тебя создать было бы невозможно. — Все так просто… — себе под нос пробормотал я, а потом добавил, громче: — Спасибо, что рассказали. Хотя это все… мягко говоря, нехорошо. И Вы бы так и скрывали от профессора, если бы ее не забрали? — О, ну что ты, сказала бы! — воскликнула женщина. — Но при новом раскладе… Нет. Хотя я недавно пыталась, а ты сам видел — он подумал, что ты снова пропал. — Вот оно что! — вырвалось у меня, после чего я резко заставил себя замолчать. Не надо привлекать внимание всей больницы. — И… почему Вы мне решили рассказать сейчас? — Потому что я вижу, что у тебя и так много вопросов. А это может привести к плачевным последствиям. А это… ты же понимаешь, — она помрачнела, — Виктор Иванович держится только ради тебя. Ты не видишь, как с ним бывает, а я вижу. И вот он не… — голос Марии Петровны задрожал, — не уходит только потому, что тебя бросать нельзя. Так что, лишать тебя информации, которая поможет, я не могу.