***
Сразу за боковым выходом из конференц-зала, сегодня условно обозначенного как артистический, находился маленький холл, на один вечер переоборудованный в некое подобие гримёрки для новоявленных артистов и носивший явные следы их бурной жизнедеятельности. Два угловых дивана, расположенных по обе стороны помещения, были завалены реквизитом предыдущих выступающих вперемешку со сценическими костюмами, разноцветными париками и прочей карнавальной мишурой. Порывшись в ворохе цыганских юбок, Марат выудил заранее принесённый сюда свёрток с собственной концертной «амуницией» и расчистил себе пятачок для переоблачения. Они с Лео долго обсуждали варианты сценического образа и в конце концов сошлись на джинсах. Правда, Лео настаивал на рваных, с прорехами, и Марату пришлось, скрипя зубами, пожертвовать одним экземпляром из своей коллекции. Зато майку позаимствовали из гардероба танцора. Сшитая из полупрозрачной материи-«хамелеон», без рукавов, на более крупном Марате она сидела, как влитая и смотрелась весьма сексуально. Спор вышел только по поводу обуви. Лео голосовал за естественность, но тут Ставров упёрся рогом – танцевать босиком он не желал категорически. Компромисс был найден в лёгких джинсовых кедах, к счастью, имевшихся в наличии. Осмотрев себя в зеркале, заботливо дополнявшем импровизированную гримёрку, Марат остался доволен. В меру вызывающе и не вульгарно. Прикрыв глаза, он в последний раз прокрутил в голове всю картину предстоящего выступления. Это, разумеется, не был стриптиз в его обычном понимании. Скорее, танец с элементами стрип-пластики и вкраплениями брейк-данса. Причём изначально Марат настаивал только на самых невинных и приличных из них, но постепенно разохотился и вошёл во вкус, уже без брюзжания постигая всё новые и новые, более раскрепощённые движения. И с присущим ему педантизмом по вечерам у зеркала отрабатывал полученные навыки, шлифуя и оттачивая нюансы. Лео был доволен его энтузиазмом и пророчил небывалый успех при условии, что тот добавит к техничному исполнению необходимую эмоциональную составляющую – страсть и темперамент. Вспомнив эти слова, Марат усмехнулся. «Ау, темперамент, просыпайся. Для тебя есть дело». Нельзя сказать, что Ставров был абсолютно спокоен. Слишком долго не выступал он на публике – да ещё соло, да ещё в столь необычном амплуа, – чтоб не испытывать естественного в такой ситуации волнения. Но сейчас, стоя у приоткрытой двери и вслушиваясь в задорную трескотню ведущего, анонсировавшего долгожданный сюрприз, Марат чувствовал, как мандраж исчезает, растворяется в таком знакомом, но почти позабытом азарте, в предвкушении борьбы, в дурманящей жажде победы. Так бывало всегда перед выходом на паркет… Ах, чёрт, неужели, и правда, бывало? – Итак, бурными аплодисментами встречаем… Ну что, Марат Ставров, вот она – твоя минута славы или позора. И только от тебя зависит, какой именно она станет. …Толпа ревела от восторга. Разноцветные лучи метались по площадке, сменяясь неоновыми сполохами стробоскоба. Неистовый ритм, подхваченный сотнями ладоней, рвал вены пульсацией крови. Марат почти не слышал музыки, оглушённый несмолкающими криками и стуком собственного сердца. Конечно, он не предполагал, что собравшиеся в зале встретят его выступление ледяным молчанием, но столь бурная реакция коллег превзошла все самые нескромные ожидания. Разгорячённая алкоголем, танцами, самой атмосферой новогоднего праздника людская масса, казалось, только и ждала повода выплеснуть наружу бурлящее в ней возбуждение. И пикантность номера и неожиданно классное исполнение, а самое главное, факт, что воплощал всё это самый что ни на есть рядовой сотрудник компании, такой же, как любой из присутствующих, только подхлестнули небывалый ажиотаж и единодушное восхищение, охватившее зал. Фривольные выкрики, бесстыдные охи и ахи, щедро издаваемые женской половиной, возгласы одобрения и поддержки, несущиеся со всех сторон… Взрывная волна подхватила Марата, срывая к чертям оставшиеся стоп-краны, выпуская на волю такой мощный ураган эмоций, которых он и сам в себе не подозревал. Тело жило своей собственной жизнью, жадно впитывая возбуждение толпы, её энергетику и беззастенчиво провоцируя новые восторги каждым вызывающим «па», каждым двусмысленным жестом. Ни страх, ни комплексы больше не были властны над ним. Сознание раскололось надвое. Одна его часть продолжала фиксировать происходящее, прислушиваясь к внутреннему метроному, контролируя каждое движение, а другая – просто наслаждалась триумфом и тем восхищением, что горело в десятках взглядов, устремлённых сейчас на Марата. Лица мелькали, сливаясь в размытую ленту. Лишь два фрагмента отпечатались в памяти – расплывшаяся в довольной улыбке физиономия шефа и потрясённо распахнутые глаза лучшего друга. Его «звёздный час» подходил к концу. Вместе с последним аккордом Марат упал на колени и замер, выравнивая дыхание. Пространство вокруг взорвалось бешеными аплодисментами и новой порцией восторженных воплей. Раскланиваясь, он поискал глазами отброшенную по ходу танца майку, но в зоне видимости её не наблюдалось. Надо обязательно найти, иначе Лео… И тут он увидел Лео. Тот стоял позади толпы, но даже оттуда была видна его сияющая, ослепительная улыбка. Перехватив взгляд Марата, он высоко вскинул обе руки с поднятыми большими пальцами. Ставров облегчённо перевёл дух. Всё кончилось. Он сделал это. Сделал, не посрамив ни себя, ни того, кому обязан этой победой. И речь даже не о ставшем началом всему стриптизе... Музыка продолжала звучать. Сделав ещё круг по залитой светом арене своего триумфа, Марат отрепетированными жестами посылал воздушные поцелуи в свистящую, улюлюкающую, скандирующую его имя толпу, продолжавшую дружно отбивать ладони. Да, что не говори, признание публики всегда заводило его… Уже покинув площадку, он задержался в дверях, наблюдая, как Лео, низко склонив голову, пробирается по заполненному людьми танцполу. Через минуту тот прошмыгнул следом в полутёмный холл, сразу попадая в ожидающие объятия. Марат редко бывал импульсивен и щедр на эмоции, но сейчас эйфория буквально разрывала его. Схватив за руку, он почти впечатал любовника в стену, сминая удивлённо открывшиеся губы своими, жадными и требовательными. Слова не в силах были выразить переполнявшие его чувства. Зато поцелуй сказал намного больше. Спустя минуту Лео с явной неохотой отстранился. – Марик, время… – сожалеюще улыбнулся он в настойчиво желающие продолжения губы. – Я вырвался от силы на полчасика. – Ты видел? – Марат впился в него горящим взглядом. – Да, почти всё. Каким-то чудом я успел к самому началу. Ты был великолепен. Я горжусь таким учеником. – Это твоя заслуга. – Вовсе нет. Ты действительно талантлив. Не хочешь вновь заняться танцами? Но Марат с улыбкой покачал головой. – Только если танцорами, вернее, одним из них. – Губы снова встретились. Яркий свет, вспыхнувший под потолком, заставил их в испуге отпрянуть друг от друга. – Вот вы где притаились. Со стороны одного из коридоров, ведущих в холл, возникла статная фигура, в которой Марат с немалым удивлением опознал Влада Барского. Точнее, Владислава Яновича Барского, заместителя генерального по кадровым вопросам. Знакомство с ним Марат имел лишь шапочное, толком, по сути дела, ни разу не общаясь. Но в самой фирме Барский был, несомненно, личностью легендарной, особенно среди прекрасной половины персонала. Красавец-брюнет, косая сажень в плечах, обладатель, несмотря на сравнительно молодые годы, престижной должности и высокого дохода. Он, вдобавок ко всем своим достоинствам, до сих пор оставался холостяком, что невольно порождало в сердцах юных и не очень красавиц «Аксиомы» надежду заполучить столь ценный трофей в качестве личного приза. Пока, однако, ни одной из них так и не повезло. По слухам, Барский в общении с сотрудницами был мил и приветлив, но ни в каких компрометирующих связях до сих пор не уличён. Марат искренне недоумевал, что понадобилось столь выдающейся персоне, судя по возгласу, именно их с Лео и разыскивающей. Мужчина, тем временем, не спеша приблизился, с любопытством разглядывая замершую парочку. – Поздравляю, Ставров, ты произвёл настоящий фурор. Даже не подозревал, что в наших кадрах таятся подобные таланты, – чёрные, как вишни, глаза одобрительно прошлись по обнажённому торсу Марата. – Прям грех прятать такое тело под офисным костюмом. Тот вспыхнул и поспешно потянулся за рубашкой. Лео насмешливо хмыкнул, и Барский тут же переключил внимание на него. – А вы, если не ошибаюсь, и есть тот самый знаменитый педагог по танцу, что огранил наш алмаз? – и, предупреждая недоумение, пояснил, – Катенька, секретарь, заприметила вас в зале и поделилась своими восторгами. Я не мог не воспользоваться случаем познакомиться поближе. – Барский Владислав Янович, – важно и внушительно представился мужчина, протягивая руку, – в некотором роде начальник этого юного дарования, – он кивком указал за спину, где Марат торопливо застёгивал манжеты, с явным ошеломлением вслушиваясь в витиеватые любезности. – Ковалёв Леонид, – с той же церемонной серьёзностью ответил Лео, но, судя по весёлым чёртикам, плясавшим в глазах, его эта ситуация всего лишь забавляла. – Рад, очень рад, – Барский не торопился расторгать рукопожатие. – Надеюсь, вы присоединитесь к нам за праздничным столом? Марат на заднем плане возмущённо вздёрнул брови. – Благодарю за приглашение, но меня, увы, ещё ждёт работа, – Лео не отставал от собеседника в изысканной учтивости. – Я заскочил буквально на минуту – поддержать Марата и уже вынужден бежать. – Как жаль… – в голосе мужчины звучало неприкрытое разочарование. – Тогда, позвольте, я провожу вас. – Что вы… – Нет-нет, не стоит идти через зал, там полно народу. Я покажу другую дорогу. Мягко, но непреклонно он приобнял растерявшегося Лео за плечи, увлекая в сторону неосвещённого коридора, огибавшего здание по периметру и действительно ведущего к ещё одному выходу. Танцору ничего не оставалось, как последовать за ним. Напоследок обернувшись, он ободряюще улыбнулся застывшему с открытым ртом Марату и изобразил известным жестом обещание позвонить. Через минуту шаги и голоса стихли в недрах необъятного помещения. – И что это было? – сам себя спросил Ставров. Только что на его глазах Барский нагло и беззастенчиво кадрил Лео. Или у него перекос сознания, и геи отныне будут мерещиться ему повсюду? Ответа Марат найти не успел, внезапно почувствовав, что опять не один. И тут же понял, кто именно пожаловал. Ему даже не надо было оборачиваться, чтобы проверить свою догадку. – Саня, – тихо позвал он и через секунду услышал медленные, неуверенные шаги за спиной. С первого взгляда становилось ясно, что Березин уже основательно принял на грудь и находился сейчас в стадии повышенного возбуждения. Глаза горели сухим, неестественным блеском. Румянец багровел, как следы от пощёчин. Взгляд отчаянный и обречённый, словно у смертника, идущего на амбразуру. – Что случилось, Саш? – давно Марат не видел друга в таком состоянии. Да, пожалуй, и никогда не видел. – Ты его… целовал. Подсматривал, значит. Сейчас начнётся. – И что? – устало вздохнул Ставров, но его, кажется, не услышали. – Ты. Его. Целовал, – с пьяным ожесточением повторил Сашка. Марат внезапно разозлился, хоть и давал себе слово не принимать к сердцу неизбежные оскорбления. – Я с ним не только целовался. Я с ним… – и осёкся. Нет, не стоило сейчас устраивать разборки. Решение решением, но в алкогольном запале Березин мог наговорить вещей, которых не забыть потом ни одному из них. Однако реакция друга в очередной раз удивила его. После последней реплики тот сник, словно потух, разом утрачивая всю агрессивность, и бессильно упал на диван, вцепившись пальцами в и без того взъерошенные волосы. – Я знал, – почти невнятное бормотание, – знал, но надеялся… Он замолчал, как-то подозрительно шмыгнув носом. Марат замер. Знал? Надеялся? Не мог поверить, хочешь сказать. Ну, извини, Сашенька, что не оправдал, как говорится. Он осторожно опустился рядом. – Сань… Не вини себя. Просто так случилось. Наверное, это было предопределено. Если тебе слишком противно, не общайся со мной. И никакая грязь тебя не коснётся. Сашка вскинул голову, впиваясь, и правда, повлажневшим взглядом. – Это не грязь… – теперь в глазах полыхало пламя. Марат привычно напрягся – сейчас пойдут сравнительные эпитеты. Но Сашку сегодня было невозможно предугадать. – Ты действительно влюбился в него? – глаза смотрели требовательно, напряжённо, словно пытались вырвать признание из самого сердца. Такого вопроса Марат не ожидал. Он вообще не ожидал вопросов о любви. – Э… Почему тебя это волнует? – неуверенно промямлил он, всё меньше понимая, куда клонит Сашка. – Просто ответь. Ты его любишь? – Березин с неожиданной силой вцепился в его запястье. Марат молчал, полностью дезориентированный происходящим. И не только этим. Он и в самом деле не знал, что сказать. События последних дней неслись таким галопом, что хлынувшая с ними масса новых ощущений и мыслей ещё не успела сформироваться и обрести чёткие формулировки. И меньше всего он был готов обсуждать свои чувства к Лео. Но Сашка по-своему истолковал молчание. – Значит, я опоздал… – ледяные пальцы разжались, выпуская смятую ткань рукава. Что значит опоздал? Не удержал, не смог предотвратить? Но разве не ты сам... – Послушай, Березин, – фальшиво-весело заторопился Ставров, словно боясь услышать лишнее, – не знаю, куда ты опоздал, но вот накидаться тебе времени хватило. Что с тобой творится? Однако, что бы ни творилось с Березиным, остановить его откровения уже не удалось. – Я люблю тебя, – твёрдо, неожиданно трезво произнёс Сашка, не мигая уставившись на него воспалёнными глазами. Будучи абсолютно далёк от мысли, что за подобным высказыванием может скрываться нечто иное, помимо дружеской симпатии, Марат не обратил внимания ни на особую интонацию, ни на необычную серьёзность, с которой было сделано признание. – Вот и славно, Санёк. Я тебя тоже очень люблю, – радостно закивал он, довольный, что друг, похоже, не настроен ругаться. – Правда, я тебя больше трезвым люблю, но в честь праздника… – Ты не понял, – Сашка с досадой стукнул кулаком по ладони, прерывая поток шутливого трёпа. – Я люблю тебя! – с нажимом повторил он. Теперь и тон, и взгляд были почти умоляющими. Марат поперхнулся словами и недоверчиво уставился на замершего друга, с растущим подозрением ища в лице затаённое коварство. Что это? Новая форма издевательства? Особо изощрённый способ унизить? Произнесённое звучало как бред, а значит… Внутри разливался едкий, обжигающий гнев, круто замешанный на обиде. Оказывается, зря он переживал за Сашку, беспокоился о странностях его поведения. Тот просто решил, что обычного наказания будет мало. Надо показательно, с изыском. Выходит, догадывался все эти годы о запретных чувствах, но не подавал виду, терпел, в тайне посмеиваясь. Зато знал, куда, в случае чего, больней всего ударить. И случай представился. Что теперь? Ждёт, что он, Марат, кинется ему на шею с ответными изъявлениями? А дальше? Опять грязь, насмешки и презрение? И беглый раб пристыженно вернётся в резервацию? Нет, Сашенька. Больше нет... Марат не знал, какие именно эмоции отражает сейчас его лицо, но глядя, как сползает румянец с лица напротив, как в широко распахнутых голубых глазах фальшивая надежда сменяется разочарованием и почти испугом, понимал, что ничего хорошего там не написано. Ну что ж, всё правильно. Он и не собирался быть добреньким. – Ты что, Березин, с дуба рухнул? – рявкнул нарочито грубо, стремительно поднимаясь. – С каких это пор ты решил в гомики податься? Ты ж у нас стопроцентный мужик, альфа-самец и прочее. Или ты предполагаешь любить меня платонически? – Марат… – Сашка попытался вставить слово, но ему не дали такой возможности. – Заткнись, – оборвал Ставров, – не желаю слушать. Можешь любить меня, можешь не любить – это больше не имеет никакого значения. Так что засунь свои шуточки сам знаешь куда. Трясущиеся от злости пальцы наконец справились с последней пуговицей на рубашке. – Это не шутка, – взвился Сашка, тоже повышая голос в последней попытке доказать искренность своих абсурдных заявлений, но Марат лишь устало махнул рукой. – Слушай, проваливай уже. Иди, наслаждайся праздником. А ещё лучше, езжай домой, проспись хорошенько. Так и не взглянув на собеседника, Марат подхватил свои пожитки и устремился тем же путём, каким воспользовались накануне Лео с Барским. Он найдёт другое место, чтобы переодеться. Заодно нервы в порядок приведёт. Показываться на глаза кому-либо в столь растрёпанных чувствах не хотелось. Злость, боль, обида клокотали в нём, но, несмотря ни на что, Марат был горд собой. Горд уже второй раз за этот вечер. Он доказал всем, что готов принять любой вызов, и сам бросил вызов тому единственному, перед кем его решимость всегда пасовала. Сегодня он имел право чувствовать себя победителем. Уже почти поглощённый темнотой коридора, не выдержал и обернулся. Сгорбившись, как старик, почти уткнувшись в колени, Сашка так и не пошевелился, словно придавленный непосильной ношей. Почему так… Где, черт возьми, эта высшая справедливость, если одного взгляда на сиротливо поникшую фигуру оказалось достаточно, чтобы минуту назад бурлящее в груди чувство триумфа испарилось, как капля воды, упавшая на раскалённую поверхность. Мысль, запоздалая и ненужная, испугала сомнением. « А что если он сказал правду?..»Глава 8 Сюрприз для всех. Сюрприз для одного...
28 апреля 2016 г. в 01:10
Празднично убранный зал сверкал гирляндами, мишурой и алмазами Сваровски, без стеснения изображавшими бриллианты в ушках и на оголённых декольте прекрасной половины сотрудников «Аксиома-сервис». По традиции новогодний бал проходил в огромном конференц-зале головного офиса, на одну-единственную ночь в году превращавшегося в банкетный. Конечно, компания могла себе позволить арендовать для корпоратива любой, даже самый шикарный ресторан, но принцип «семейственности» действовал и в этом случае. Всё своё и все свои. По-домашнему, в родных стенах и под присмотром родной и нежно-бдительной службы безопасности. А вот на выпивку и закуску руководство не скупилось: столы ломились от изобилия. Ещё один банкет, в общем-то, ничем не отличавшийся от предыдущих.
Уже который час народ ел, пил, танцевал, бурно и с энтузиазмом приветствовал многочисленные вкрапления художественной самодеятельности, поддерживая таких же, как Марат, коллег, принесённых в этом году в жертву на алтарь развлечения высокого собрания и блиставших, порой впервые, добровольно-принудительно открытыми в себе талантами. Веселье шло своим чередом.
Марат пока не показал себя, раз за разом упрашивая ведущего – единственного приглашённого артиста – отложить его выступление, хотя Катюша Ворошилова уже неоднократно намекала, что этого номера начальство ждёт с особым нетерпением. Марат кивал, извинялся, но продолжал настаивать на отсрочке. Он очень надеялся, что Лео всё-таки сможет прийти.
В преддверии праздника рабочий график стриптизёра безумно уплотнился. Новогодний «чёс» – тот самый «день, что год кормит». Пусть не год, но довольно затяжной период затишья, неминуемо следовавший за рождественскими каникулами. Так что все представители славной когорты, причастной к индустрии развлечений, работали на износ, отложив на потом сон, отдых и естественное желание отметить Новый год, как все люди – в кругу родных и друзей. Лео тоже участвовал в этом безумном марафоне, и его вечера были расписаны буквально по минутам. Но сегодня он обещал сделать всё возможное, чтобы вырваться из неумолимого графика и лично увидеть дебют своего ученика и любовника.
Да, любовника. Марат почувствовал неожиданное удовольствие от этой мысли и задумчиво усмехнулся. Надо же, никогда наличие любовниц не вызывало в нём подобного волнения. Может, дело просто в новизне ощущений? Или есть что-то ещё, заставляющее невольно задерживать дыхание, вспоминая подёрнутые страстью серебристые глаза, горячие губы, исследующие его тело, мучительно-сладкое «Ма-а-арик» на выдохе…
– Ставров, ты уснул, что ли? – ощутимый тычок в бок вернул Марата в звенящую бокалами и стучащую вилками реальность застолья. Как не вовремя он, однако, замечтался!
Сидевший рядом Сашка наблюдал за ним со своей обычной двусмысленной ухмылочкой, но в глазах смеха не было. Настороженные, пытливые, они словно сверлили черепную коробку соседа, желая добраться до недоступных им мыслей. Марат недоуменно моргнул, отгоняя морок этого въедливого взгляда. В последние дни Сашка вообще вёл себя странно.
Несмотря на как бы состоявшееся примирение, к прежнему общению тот, казалось, не стремился. В рабочее время отмалчивался, хотя, справедливости ради, им всем тогда было не до разговоров. А в конце дня неизменно старался улизнуть пораньше, ссылаясь на неизвестно откуда появившиеся дела или встречи.
Захваченный новыми событиями, лихорадившими его жизнь, Марат не сразу обратил внимание на эти странности, но, обратив, уже не мог избавиться от мысли, что Сашка умышленно старается отдалиться от него.
Вот и сейчас, сидя бок о бок за праздничным столом, они практически не обращались друг к другу, вставляя реплики только в общую беседу. И лишь эти непонятные взгляды, ловимые боковым зрением и ускользавшие при попытке пересечься с ними, не оставляли сомнения, что Березин всё-таки думает о нём. Вот знать бы ещё, что именно думает…
Неужели догадался? Но тогда почему молчит? Марат был готов к презрению, злости, ядовитым намёкам. К молчанию и непонятным взглядам готов не был. С Сашкой явно что-то происходило, но расшифровке эти странные симптомы пока не поддавались.
С растущей тревогой Ставров следил, как сосед, не сдерживаясь, вновь и вновь подставляет свою рюмку и с энтузиазмом поддерживает любой тост, словно поставив целью опрокинуть в себя как можно большее количество спиртного.
В другое время Марат давно притормозил бы активность друга, но нынешняя ситуация странным образом сковывала ему язык. Он вдруг подумал, что не вправе больше навязывать свои советы и мнение и, осознав это, впервые испугался. Неужели и он подсознательно желает отделить себя от Сашки?
Катенька Ворошилова вновь возникла за плечом и, склонившись к самому уху, проинформировала, что оттягивать выступление больше нельзя: С.С. начинает сердиться. Марат глянул на часы. Скоро полночь. Да, ждать уже смысла не было. Видимо, Лео не удалось обмануть безжалостный график. Как говорится, не судьба.
– Хорошо, – Ставров кивнул, поднимаясь, – через десять минут я буду готов.
Коллеги вокруг, моментально поняв, что означают эти слова, как по команде, дружно подняли сжатые кулаки.
– Давай, Марат. Мы за тебя болеем.
И только Сашка, словно оглохнув, продолжал безучастно пялиться в тарелку.
Марат не выдержал.
– Эй, Березин, – он шутливо ткнул его в плечо, – не ты ли жаждал видеть стриптиз в моём исполнении? Ну так, час пробил. Гляди, не захлебнись слюной.
– Ха, неужели дождался? – Сашка привычным жестом вскинул острый подбородок. – Сейчас посмотрим, чему обучил тебя этот супер-стриптизёришка.
Наконец-то долгожданная издёвка. Но глаза... Нет, определённо, что-то очень не так с его другом Александром Березиным. Но сейчас не время было доискиваться правды.