***
Кое в чём Лео ошибался. Если Марат и светился, то вовсе не от счастья – то была, скорее, экзальтация. Такого взрыва чувств он не испытывал уже давно, а может, и никогда не испытывал. Каждая встреча была, как проход над бездной по тонкому льду. Каждое слово, жест, взмах ресниц служили поводом для детального анализа, трактовались по особенной шкале эмоций. «Игра в друзей» была мучительна и завораживающа. Они с Сашкой, как два канатоходца, балансировали на истончившейся нити прежних отношений, мечтая сорваться в пропасть, удерживаемые каждый собственным мотивом. Для Марата то был Лео. А что спасало Сашку, он не знал и размышлять боялся. Но каждое утро, открывая глаза, Ставров думал об одном: «Сегодня я его увижу». И тут же мысленно лупил свою дурную голову. Нельзя, нельзя об этом думать! Но думалось. И до плинтуса низведя себя последними словами, он смирялся. От наваждения было не скрыться.***
– И самый главный штрих, – Сашка торжественно водрузил в центр накрытого стола чуть запотевшую литровую «Финляндию». – Мой вклад в совместную пирушку. Тётя Оля не поскупилась на разносолы в честь дня рождения сына. И хоть Марат не собирался праздновать сегодня, Березин, как всегда, всё решил за него. – Ну, за твои шестнадцать. Шестнадцать… Именно по столько им было тем незабвенным летом, ставшим началом всей той неразберихи, что царила нынче в их сердцах и жизнях. Быть может, Сашка тоже вспомнил что-то. Во всяком случае, встретившись глазами, вдруг покраснел жарко, стремительно и торопливо хлопнул рюмку. Уже не поднимая глаз, занялся закуской. О чём же ты подумал, друг мой ситный? Что чувствуешь? Марат с интересом наблюдал за показательно-довольной мимикой, краем уха слушал беззаботный трёп и чётко ощущал, что всё это не более, чем маска. И Сашка весь внутри тетивой натянут. Так же, как он. Чего ж ты ожидаешь, мой любимый? Ставров вздрогнул, осознав, что впервые, пусть мысленно, так обратился к другу. Он никогда и никого не называл подобным словом. А тут само собой, естественно и просто родилось в голове. Хорошо хоть с губ не сорвалось. Да, он безнадёжен, это точно. За первой рюмкой последовала вторая, третья, пятая… Отдав должное кулинарным щедротам мамы Марата, сытые и захмелевшие, они валялись на диване, расслабленно хихикая над скетчами резидентов «Comedy». Внешне всё было чинно и благопристойно, но только внешне. Марат всей кожей, каждой фиброй ощущал тело рядом. Ему даже чудилось, что он чувствует жар, исходящий от него – так явственно бродили мурашки по всей левой стороне туловища, соседствующей с Сашкой. Протяни руку, и можно убедиться в этом непосредственно. Тем более, теперь он знал, каково это тело на ощупь. И руки просто горели желанием освежить воспоминания, так что приходилось сплетать их в тугой узел на груди, спасая от соблазна. Ставров надеялся, что его вороватое постреливание глазками исподтишка остаётся незамеченным, как и кое-что ещё, уже начавшее распирать ширинку. Алкоголь бушевал в крови, и можно было, конечно, списать всё на него. Но Марат понимал, что это лишь спусковой крючок, высвободивший то, что он пережил, передумал, перечувствовал в последние недели. Нельзя. Нельзя было пить, тем более с Сашкой. Неизвестно, насколько хватит его выдержки, особенно если представить, что предполагаемый объект сексуального домогательства будет совсем не против этому самому домогательству подвергнуться. Как это случилось, он и сам не понял. Ещё минуту назад они смеялись, обсуждая очередную шутку, и вдруг запнулись на полуслове. Глаза в глаза. И сколько же было в этих взглядах… Тела и губы притянуло друг к другу, как магнитом, а руки сцепились, как в смертельной схватке. Их разделяли лишь последний, контрольный сантиметр и последняя секунда колебания перед шагом в бездну… И в этот момент щёлкнул дверной замок.***
Не стану звонить. Нагряну как сюрприз. Лео довольно поглядывал на соседнее сидение, где покоился яркий пакет с торчащим из него коньячным горлышком и тёмно-зелёными хвостиками ананаса. Он улыбнулся, вспомнив похожий продуктовый набор в тот вечер, когда они с Маратом… «Интересно, вспомнит ли Марат? Надеюсь. Небось придёт в восторг от моего сюрприза. Надеюсь… Ох боже, как же я надеюсь!» Это были мысли-«заглушки», которыми он подавлял другие, те, что заставляли сердце биться нервно и беспорядочно, и вовсе не от радостного предвкушения. Главное, на что надеялся Лео, что его самого не поджидает сюрприз, как в старом анекдоте, когда «вернулся муж из командировки». Сегодня был день рождения Марата. Но, как назло, рабочий график не позволял Лео провести его с любимым. Пришлось ограничиться телефонным поздравлением, условившись отметить в ближайший выходной. Всё б не страшно, но Ковалёва грызло мрачное предчувствие, что одиночество имениннику сегодня не грозило. Вновь обретённый дружок и так зачастил к ним в гости, как на работу. А уж такой повод и подавно не пропустит. На сердце было тяжело. Особенно после разговора с Барским. «Замена». Надо же такое выдумать! Но против воли, слово всплывало в памяти вновь и вновь. А все потому, что мысль была далеко не нова, просто подзабылась в отсутствии источника раздражения. А Влад-то не дурак – мгновенно нащупал болевую точку и не замедлил нанести удар. Короче, в последние дни Лео пребывал в далеко не радужном расположении духа. И тут такое везение! Вечерний прогон сорвался – из-за аварии на подстанции обесточило весь район. Не медля ни секунды, он схватил такси и, заскочив в магазин, нёсся теперь в сторону жилища Марата, отгоняя сомнения и страхи и стараясь думать о хорошем. Отперев дверь своим ключом, молодой человек замер, прислушиваясь. Телевизор гомонил, взрываясь хохотом. Других голосов слышно не было. Не раздеваясь, он шагнул в комнату и понял, что опоздал на минуту или, наоборот, успел вовремя, чтобы предотвратить преступление. Два злоумышленника сидели по разные концы дивана, но лица подтверждали их вину лучше всяких действий. И наличие преступных умыслов. Щёки Марата полыхали багрянцем, а во влажно поблёскивающих глазах его соучастника так явно светилось ещё непогасшее желание и тайный восторг, что ошибиться было невозможно – эти двое только что были на грани своей целомудренной дружбы. А может, уже и перешли её. Лео даже не думал, что способен испытать такое лютое бешенство. Он был готов растерзать их. Обоих. И растерянно моргающего Марика, и этого Березина с приторной улыбкой. Но балетных учат не только танцу – актёрскому мастерству в том числе, и оно пришло на выручку прежде, чем оглушённый мозг воззвал о помощи. – О, Александр, здравствуйте. Давно не виделись, – Лео с ног до головы окинул Березина равнодушным взглядом. – Пришли друга поздравить? Тот поднялся, всем видом излучая благожелательность и протягивая руку. – Просто Саша. Не надо церемоний. Руку пришлось пожать. – Да, мы тут немного посидели, – он чуть смущённо кивнул через плечо на остатки пиршества. – Хорошо провели время? – светски осведомился Лео. – Вполне. Нам никогда не скучно в компании друг друга, – Сашка подмигнул Марату, тревожно следившему за пикировкой. – Правда, Марик? Ставров наконец обрёл голос. – Лёня, что случилось? Ты же говорил… – Да прогон сорвался, – искусно пряча клокотавший гнев, улыбнулся Ковалёв. – Я рад… Я очень рад! – Марат засуетился. – Давай, раздевайся и к столу. У нас ещё полным-полно осталось. Сашка, метнись за закуской. Березин рванул на кухню с готовностью. Вопреки возможным опасениям, атмосфера за столом царила вполне миролюбивая. Болтали, правда, в основном, Марат и Сашка. Ковалёв больше наблюдал и слушал, лишь изредка вставляя реплики. И с каждой минутой утверждался, что его – нет, уже не подозрения – уверенность имеет под собой веские основания. Эти двое, даже не осознавая, выдавали себя каждым взглядом. «Ревнивца убеждает каждый взор, как доводы Священного писания». Неизвестно откуда прилетевшая строчка заставила его грустно усмехнуться. Да, он и не знал, что столь ревнив. Но дело было не только в ревности. Вместе с уверенностью крепла решимость покончить с этой ситуацией, расставить точки и приоритеты. Видит бог, Лео не был сторонником ультиматумов, но кое-кому придётся сделать выбор. – Нет, Марат, я пас, – Сашка со смехом отодвинул рюмку, – пора и честь знать. Мне завтра на работу, – он поднялся, жестом останавливая дёрнувшегося танцора. – Провожать не надо. Выход я найду. Показалось, или несла в себе эта фраза двойной подтекст? Впрочем, Лёня понимал, что теперь готов был находить двусмысленность во всём. Сделав шаг к Марату, Сашка чуть склонился, обнимая: – Ещё раз с днём рождения. И – Лео мог поклясться! – что-то прошептал на ухо. Чаша терпения переполнилась. Прав был Барский – это надо прекращать.***
– Марат, недавно ты спрашивал, не против ли я вашей дружбы с Сашей. Так вот, я против. Я очень-очень против. Они сидели друг напротив друга за уже убранным столом. С момента отбытия Березина прошло всего минут десять. Но это были очень напряжённые, наполненные тяжёлым, многозначительным молчанием десять минут. – И если моё мнение всё ещё имеет значение, я прошу тебя положить ей конец, по крайней мере, в той форме, в которой она существует сейчас. Удивительно, но Ставров не возмутился, не закидал вопросами, лишь на секунду опустил глаза. – Ты обманул меня или обманулся сам. Ничего не изменилось – он по-прежнему влюблён в тебя. И если ты это отрицаешь, то дурак или слепой. Я видел, как он смотрел на тебя, но, что гораздо хуже, я видел, как смотрел на него ты, – Лео на секунду замолчал, обуздывая эмоции. – Я не знаю, что случилось в той командировке и что сейчас творится между вами. Но то, что что-то происходит, очевидно, прости. У меня есть глаза и сердце. Я чувствую и вижу, и это больно. Но во сто крат будет больнее, если предательство произойдёт по подлому, исподтишка. Если ты вдруг понял, что былые чувства вернулись и что быть ты хочешь с ним, а не со мной, тогда принимай решение. Ты обещал быть честным. Это твоё право. Но и у меня есть право требовать – сделай выбор. Я не стану делить тебя с кем-либо. На протяжении всей речи Ставров сидел со странным выражением лица, даже не шелохнувшись. Он не пытался оправдаться или отрицать. Ни единым жестом не дал понять, что чувствует или о чем думает. И даже взгляд, застывший и напряжённый, казалось, был обращён глубоко во внутрь. Словно Марат и не Лео слушал, а что-то очень важное в себе. Но услышал он всё. И с каждым словом всё чётче осознавал, что выхода на самом деле нет. «Произошло… Творится… Будет…» Всё так. Лёня не ошибся. И грош цена такому самообману. Сегодня Ставров окончательно понял, что нельзя дольше продолжать «игру». Он с самого начала знал, что не сумеет, не выдержит, но принятие нелегкого решения старался оттянуть до последнего. А может, если быть честнее… «По подлому, исподтишка» – не это ли он собирался сделать? И более того, был настолько жесток, что даже не потрудился скрыть от Лео свои душевные метания. Бесчувственная скотина! Ну что же, в результате он сам себя и наказал. Теперь отказ от Сашки будет мучительно-болезненной расплатой. Но он свой выбор сделал. И не ему его менять. – … Подумай обо всём. Я не тороплю тебя, – закончив монолог, Лео встал. Он выглядел почти спокойным, разве что побледневшим. Вот только отвернулся чересчур поспешно, и что-то подозрительно сверкнуло меж ресниц. Марат на лету словил его запястье и крепко стиснул: – Мне не нужно время. Ты во всём прав. Прости. И ощутил, как напряглась рука. – Лёня, обещаю – тебе не придётся ни с кем делить меня. Тот глянул сверху недоверчиво и с опаской. – Хочешь сказать… – Я не оставлю тебя, пока ты сам хочешь быть со мной. Какая-то шероховатость в этой фразе всё же царапнула чувствительное подсознание Лео, но ускользнула, сметённая потоком бурной радости, облегчения и почти торжества… Но победа нуждалась в закреплении. Ковалёв, не глядя, нашарил на столе телефон любовника. – Тогда звони. Я должен это слышать. Марат вздрогнул. Он не ожидал столь поспешного развития событий. Даже не представлял пока, как собирается поставить крест на отношениях с Сашкой. И чтоб вот так – молниеносно, без раздумий… Но в недоверчиво прищуренных глазах и впрямь блестели слёзы, всё ещё невысохшие. И это вдруг решило всё. Назад дороги нет. – И что мне сказать? Как объяснить… – А объяснять не надо. Просто попроси не приходить и не звонить. Он поймёт всё остальное, – и внезапно Лео вырвал руку из его пальцев. – Или ты не уверен? Марата поразило, как изменилось обычно мягкое, доброжелательное лицо. Скулы отвердели. Непреклонность сжала в нитку улыбчивые, чувственные губы. Он впервые видел Лео в гневе. И это тоже было частью наказания. Так же, не глядя, он нажал на «двойку» – быстрый вызов. Годами, на десятке телефонов эта кнопка принадлежала одному контакту. И вот сейчас, похоже, он набирал его последний раз. Лео, не моргая, смотрел в глаза, а Марат молился, чтобы звонок остался без ответа. Но, вопреки молитвам, трубка ожила: «Марик?…»***
Ставров нажал отбой и прервал поток растерянных вопросов, терзавших ухо. Вот и всё. Он это сделал. Поднял взгляд на Лео. – Ты доволен? Тот осторожно опустился на его колени, лицом к лицу, обвивая шею руками. – Я люблю тебя, – в глазах светилась преданность и нежность, – и может, зря молчал я об этом раньше. – Я тоже… – Ставров тяжело вздохнул. Вот именно сейчас ему было совсем не до признаний. И Лёнька словно понял, перекрыл губами последнее, не сказанное слово. – Не надо. Ты всё скажешь, когда захочешь сам. Твой выбор для меня дороже… Просто поцелуй меня. Их губы слились воедино, прощая и прося прощения. Но за секунду до… Тот, незавершённый… Ох, если бы он знал, что это шанс был для него последним.***
Сашка очумело пялился в потухший экран телефона. В голове петардами рвались вопросы. Что произошло? Где он прокололся? «Не приходи, не звони… Так будет лучше…» Лучше для кого? И вообще, что, чёрт побери, случилось за полчаса с момента их прощания?! Да по-хорошему, его и упрекнуть-то было не в чем. Вёл себя, как паинька, следил за каждым словом. А тот неожиданный порыв… – Сашка невольно покраснел – так он ни сном, ни духом, даже в мыслях не было. (Ну, в мыслях, может, и было. Но на то они и мысли!) Просто увидав глаза Марата, не устоял и поддался. Но не он тому виной. И ничего ведь, к великому сожалению, не случилось, так как явился этот… Лео. Лео. Вот уж кто сразу всё просёк – так побелел, что Сашка испугался. И потом глазами зыркал, дырки прожигал, хоть и отлично держал себя в руках. Березин даже лишний раз боялся взглянуть на Марика. Но этот аспид, видно, всё равно учуял царившее напряжение между ними. Ну конечно. Лео. Как же он сразу не сообразил?! Вот он – корень зла. Поди, устроил сцену ревности, вынудил Марата… Стоп. А что же Ставров? Вот так безропотно и сразу отказался и от друга, и от собственного чувства? Ведь он любит… Любит его, Сашку. Березин не сомневался в этом ни секунды. Но предпочёл-таки бесстыжего танцора?! Это не укладывалось в голове. Впервые Сашка осознал, что значит быть преданным любимым человеком. Сто раз его бросали, отвергали. Да, было больно. Но и на сотую процента та боль не шла ни в какое сравнение с испытываемой ныне. Бессилие рвало когтями. Он не мог поверить – Марик, недавно даривший ему надежду каждым взглядом и сегодня бывший лишь на волоске от самого конкретного признания, этот Марик взял и вот так запросто вычеркнул его из своей жизни в угоду этому уроду белобрысому. Нет, так он этого дела не оставит. Пусть всю ахинею, что только что пропел в трубке, Ставров выскажет ему в лицо, глядя так же прямо и находясь так близко, как сегодня, когда хотел… И тогда посмотрим – сможет ли он быть таким же равнодушным и спокойным. Внезапно Сашка сник. Сможет. Этот, ежели упрётся, способен принести любую жертву. Сашка не хотел быть жертвой. Но где-то в глубине души бродила неприятная такая мыслишка, что всё закономерно, и это наказание за всё, на что он толкал Марата, а также за самовлюблённость и за собственную трусость. В какое-то мгновение мелькнуло привычное желание – спрятаться, затихориться. Но недрогнувшей рукой он закатал его в асфальт. Больше никогда. Хватит. Пусть дров лучше наломает, морду набьёт кому-то (или набьют ему, неважно), услышит тысячу нелестных слов, да даже пусть с грязью смешают... Всё лучше, чем жить с осознанием, что мог, но испугался, и сдался, даже не вступив в бой. Поутру же Березин понял, что даже отчаянная решимость способна спасовать перед препятствием неодолимой силы – отсутствием присутствия обратной стороны. На звонки и смс Марат не отвечал, а предпринятый демарш к дверям его квартиры там же и закончился. Не отворили. Обиженный и злой, Сашка в последний раз саданул кулаком по косяку и заорал, уже не сдерживаясь. – Ставров, открывай! Я знаю, что ты дома, – и ни звука в ответ. Зато створки лифта разъехались и выпустили из себя соседей. Те, всем видом выражая бдительность, покосились подозрительно на красного, взъерошенного молодого человека. Пришлось закончить с попытками достучаться до неприступного хозяина жилища. Но, видимо, судьба все же решила компенсировать Березину бесплодную поездку и усилия и послала навстречу другой объект для праведного гнева. Лео, собственной персоной. Вывалившись из подъезда, Сашка едва не столкнулся лбом с белокурым стриптизёром. Глаза Березина сверкнули такой свирепой радостью, что тот предпочёл благоразумно сделать шаг назад. Впрочем, через секунду он уже полностью владел собой. – Саша? Что ты тут делаешь? Опять пришёл к Марату? – в лице мелькнула лёгкая тревога. – Он не открыл мне, – от неожиданности Сашка выдал правду, за что тотчас и поплатился. – Что ж ты так – надо было постучать погромче, – лягушачьи губы издевательски выгнулись и растянулись шире. Ведь разъярённый взгляд в ответ говорил, что и этот метод опробован был безрезультатно. – Мне казалось, Марат ещё вчера ясно дал понять, что отныне ты нежеланный гость. – Твоих рук дело, – Сашка не спрашивал, – ты его заставил. К нашей дружбе ревнуешь? – Ревную, – согласился Лео. – Чего ходить вокруг да около? Марат тебе не друг. Ты ведь влюблён в него. Березин поперхнулся. Не ожидал он, что предметом откровений между этими двумя станет его чувство. Ай да Марат! Похвастал, значит. Впрочем, наверное, так даже лучше – можно обойтись без околичностей. – Да, влюблён. А он в меня. И ты об этом знаешь. Лео сощурился. Глаза налились холодом свинца. – Насколько мне известно, всё с точностью до наоборот. Ведь он предпочёл расстаться именно с тобой. Не это ли лучшее доказательство несостоятельности твоих фантазий? Сашка хмыкнул. Значительно так, с чувством превосходства. – Он предъявил мне доказательство гораздо более наглядное и, можно сказать, вещественное. Вот ему я верю. Лео побледнел. – Что это означает? Березин не ответил, лишь ухмыльнулся, нагло, двусмысленно, с удовольствием отметив, как вздрогнул собеседник. Удар пришёлся в цель. – Ты лжёшь. Марат не мог так поступить. Как ни хотелось Сашке соперника доконать, но выдать желаемое за действительное он не рискнул. Марик не простит. – Может, и не мог, но хотел отчаянно. Меня хотел. И любит он меня, – закончил он с победной интонацией. Сашка не ожидал, что в следующий миг отлетит к стене от резкого и жёсткого удара, прижатый к ней отнюдь не хилой рукой. Пылающие бешенством глаза вдруг оказались близко-близко. И пресловутое – «если б взгляды…», Березину не долго бы осталось. – Допустим, даже любит. Но Марат не мазохист, и понимает, что ничего хорошего его с тобой не ждёт. Достаточно тех жертв, что он уже тебе принёс. Оставь его в покое. Речь походила на шипение змеи. А Сашке слышался за ней совсем другой, знакомый голос. Неужели Марик думает так о нём? Вот так оценивает всё, что между ними было? Впрочем, что тут удивительного? Березин и сам знал наперечёт все свои грехи-ошибки. Но тем сильнее жаждал исправить их, покаяться, искупить вину. Он был уверен, что сумеет. Сумел бы… Но этот белоглазый дьявол вцепился слишком крепко. Этот не позволит. – А ты? – взорвался Сашка, отбрасывая впившиеся в плечи руки. – Возомнил, что белый и пушистый? Но признайся, это ведь твоя заслуга – принудить Марика порвать со мной. Очередная жертва, но только в этот раз с твоей подачи. Так чем ты лучше? Судя по ошарашенному и побледневшему лицу, такая мысль в голову сопернику не приходила. – Я не принуждал, – минутная растерянность сменилась ответной злостью, – но, если на то пошло, то да, потребовал решить. И, как видишь, он выбрал не тебя. Ковалёв и сам не понимал, откуда вдруг взялись и эта бравада, и показная наглость, но в этот миг он слишком ненавидел Сашку, потому что знал – в его словах была доля истины. И даже думать было страшно, насколько велика могла быть эта доля. А уже страх рождал желание унизить, растоптать и ударить побольнее. Но и противник знал, похоже, куда бить. – Не обольщайся, Лео. Ты всего лишь эрзац. – Что ты имеешь… – Эрзац, подделка, суррогат, замена… – Березин всаживал слова, как пули. Замена?! Лео задохнулся, лицо покрылось пятнами. «Рефери. Свисток. Этот раунд выиграл…» Сашка ликовал – нокаут! Даже жаль. Он не отказался бы, вздумай танцоришка затеять драку. Кулаки чесались. Но тот, на удивление, вдруг довольно быстро сумел изобразить спокойствие. Уже привычная противная улыбка, пропитанная снисходительной насмешкой, скривила побелевшие от злости губы. – Ну что ж, – Лео тряхнул кудряшками, – придётся доказать Марату, что замена может быть гораздо качественнее оригинала. – Ублюдок, отпусти его! – этот грозный окрик, похожий, впрочем, больше на отчаянную просьбу, сорвался сам. Березин даже сам не очень чётко осознавал, что именно имел в виду, но Лео, видно, понял. Он обернулся с той же мерзкой усмешкой. В глазах горело ничем неприкрытое злорадство. – Ни-за-что. Дверь подъезда хлопнула. Сашка едва не взвыл от отчаяния. Как так получилось, что он, ещё минуту назад готовый праздновать победу, вдруг оказался побеждённым? А в том, что это проигрыш, сомнений не было. Теперь, когда все маски были сброшены, становилось ясно, что преимущество на стороне противника. И главное из них – возможность быть с Маратом. Лео не допустит, чтоб тот засомневался, костями ляжет, но удержит любовника в границах принятого им решения. Пустит в ход все чары, ложь, опутает любовью. И у него есть время. Сколько угодно. Всё, чего лишён был Сашка. И чёрт его сегодня дёрнул устраивать разборки с этим стриптизёром. В пылу баталий он раскрылся, потеряв последний козырь – свой статус добродетельного друга. А заодно дал компромат на самого себя. Березин был уверен, этот разговор будет преподнесён Марату в немало искажённом виде. Эх, Сашка, дурья ты башка! Когда ж научишься сначала думать, а после действовать? Но после драки, как говорится… Теперь действительно оставалось только ждать, надеясь, что когда-нибудь Марат поймёт ошибку и сам придёт к нему. Но, увы, надежда катастрофически стремилась к нулевой отметке. Зря Сашка опасался – у Лео в мыслях даже не было упоминать об этой встрече. Бывший лучший друг должен исчезнуть , и пусть Ставров думает, что хочет – обиделся, смирился, даже струсил, наконец. И зря сегодня Березин так ломился в дверь пустой квартиры, ругаясь и взывая (Лео, как наяву, представил эту сцену). Пациент с утра был на осмотре в клинике – снимали гипс, потом планировался ряд лечебных процедур. А после его должны были забрать к себе родители. Курс реабилитации займёт, как минимум, две недели, это время Марик поживёт у них – медцентр находился по соседству. Но информировать соперника об этом Лёня Ковалёв, конечно же, не собирался. Пусть осознает, что его ни видеть, ни говорить, ни слышать не желают. Никогда. А номер Сашки Лео лично ещё ночью, когда усталый именинник спал, добавил в «чёрный список», естественно, ни слова не сказав Марату. A la guerre comme à la guerre. Каждый сражается, как может.***
– …Да не было там ничего. Я уверен. Марат не такой. – Иногда одно желание является изменой. И разве тебя утешит, что только порядочность удерживает твоего партнёра от рокового искушения? – Глупости, – Лео стрельнул глазами в собеседника, – с чего ты взял, что твой Березин сказал правду? Тем более, в подобной ситуации. – Да с того, что в это веришь ты. Я же вижу. И ты же сам чуть не застукал их с поличным. Возразить было нечего. Лео тяжело вздохнул. – Может быть, мне только показалось, – почти беззвучно прошептал он, отворачиваясь. Барский неодобрительно покачал головой. – Лео, Лео… Взгляни на вещи непредвзято, не лги себе, – он бесцеремонно, но не грубо развернул к себе лицо танцора. – Я хочу тебя, ты хочешь его, а он мечтает о другом. Порочный круг. Но в твоих силах разорвать его. С некоторых пор Влад уже не скрывал своих намерений. Лео поморщился. – Знаешь, а вы с Маратом кое в чём похожи – оба гонитесь за тем, чего не в силах получить. – Вот видишь, – Барский снисходительно похлопал его по колену, – значит, я прав. И ты можешь дать нам обоим шанс достигнуть цели. Отпусти его. Ковалёв поднял на него измученные глаза. – И ты, Брут. Барский усмехнулся. – Ну, судя по твоим рассказам, всё к тому движется, так или иначе. Это была правда.***
За несколько недель, прошедших после достопамятного дня рождения в жизни Марата и Лео, казалось, ничего не изменилось. Даже стало лучше. Ставров, словно воспрянув духом, являл чудеса заботы и внимания – делал любовнику маленькие милые сюрпризы, по выходным вытягивал на длинные неспешные прогулки, устраивал что-то из разряда «ужин при свечах». Это было похоже на раннюю, самую романтичную пору их знакомства. Скрестив пальцы, Лео тихо радовался, надеясь, что любимый наконец-то разобрался и в себе, и в собственных желаниях. Он летал на крыльях, наплевав на траты и на время, стараясь проводить с ним каждую свободную минуту, наслаждаясь этим внезапно выпавшим ему «медовым месяцем». То было почти безоблачное счастье. Почти, потому что, несмотря на эйфорию, где-то в глубине души свербило некое тревожное, неуловимое, всплывавшее на миг и тут же растворявшееся в более приятных ощущение, что во всём происходящем есть что-то неестественное. Но, пребывая в размягчённом состоянии духа, он предпочёл не замечать неясные звоночки, беспечно наслаждаясь своею отвоёванной любовью до тех пор, пока… Пока однажды ночью не обнаружил любовника не в постели рядом с собой, а на кухне, перед полупустой бутылкой водки. Тот с нежностью поглаживал светящийся экран мобильника и вдруг, словно решившись, нажал на вызов и через секунду сбросил. Отшвырнув со стоном телефон, Марат, как изголодавшийся, опрокинул рюмку и уронил лицо в ладони. Классическая иллюстрация отчаяния. Ковалёв всё понял. Понял и то, что безуспешно пыталась донести ему задвинутая в дальний угол интуиция. То, что скреблось, зудело и ворочалось, пытаясь омрачить нечаянное счастье. Не мог Марат, и неважно, какие именно чувства он испытывал к Березину, так легко и безболезненно пережить разрыв с лучшим другом, тем более, такой резкий и насильственный. Не мог смириться и без сожалений выкинуть из сердца человека, который прежде занимал в нём очень много места. Лео не стал бы клясться, что знает Марата как облупленного, но их связь продолжалась достаточно долго, чтобы он имел возможность составить представление о душевной организации Марата, его реакциях и образе мыслей. Тот Марат, которого он знал, не смог бы оставаться столь спокойным и бесчувственным. А значит, что? Он обманул его. В самом начале их романа Ставров много и охотно рассказывал о Сашке – их детстве, дружбе, о своей неправильной любви. Потом, с развитием отношений, поток откровенностей становился всё скуднее, пока не иссяк вовсе. Марат уже наотрез отказывался обсуждать то, что происходило между ним и другом. Но Лео чувствовал и видел все его метания, нервозность, мрачную апатию в периоды, когда события накалялись. Он помнил, как тот долго и мучительно переживал исчезновение Сашки, насколько «перевёрнутым» вернулся с той командировки. А ведь, если верить этому Березину и тому, что видели собственные глаза, сейчас ситуация достигла апогея и оборвалась на пике. И это не могло не вызвать нового витка душевного раздрая. Но вместо него… Полное довольство жизнью, лубочно-картинные сюсюканья, любовь, похожая на пособие для молодожёнов?! Как же Лео не увидел это сразу? Как не учуял неправильность, нелогичность? Как не распознал фальшивку? Слишком ослеплён был своей быстрой и безоговорочной победой? Марат страдал. И, судя по всему, сильнее на порядок, чем ему случалось прежде. Но он же сделал выбор и должен был доказать, что сделал его правильно. Иначе получилось бы, что всё, происходившее в последние полгода было ошибкой, заблужденьем, фарсом. А при таком раскладе самой пострадавшей стороной представлялся он, Лео. Вот вам и мотив. Наш честный и порядочный Марик решил во искупление того, что «самый страшный из грехов», во что бы то ни стало сделать любовника счастливым, пусть и ценою собственного счастья. И такого Ставрова Лео тоже знал. Правда, больше по выводам из собственных того рассказов, но картинка складывалась идеально. Прозрение шокировало. Но наблюдая с этой ночи за усердием Марата новыми глазами, он находил всё больше подтверждений своим догадкам. Это было унизительно и больно. Выходит, не любил его Марат, или любил, но не так сильно, как того, другого… Зачем тогда остался? Ведь был же выбор. Да, мучился бы Лео, да, страдал бы. Но ведь не умер бы. Он даже попытался поговорить с Маратом осторожно, но его оборвали на полуслове весёлым смехом. Фальшивым таким смехом… Впрочем, фальшь ему теперь мерещилась во всём. – Он не уйдёт, – Лео мрачным взглядом сверлил столешницу в очередной кофейне. – А сам я не могу. Я люблю его, – погрузившись в мысли, он не заметил, как произнёс слова, не предназначавшиеся слуху Барского. Тот кисло усмехнулся. – Если б было что-то… Заставило его… или меня, что подтолкнуло бы… Влад неожиданно крепко притиснул его к себе, чего не делал прежде, и прошептал, почти касаясь губами уха: – А хочешь, я порекомендую тебе способ?