Тронный зал дворца был великолепен. В детстве я любил прятаться здесь. Его всегда запирали и открывали только по праздникам или особо значимым событиям. Но за одним из гобеленов прятался потайной ход, о котором знали только я, брат и сестра. Конечно, нам только казалось, что никто больше не посвящён в тайну скрытых лабиринтов Эребора. Отец развеял эту наивную веру на моё пятнадцатилетие.
Именно Тронный зал стал для меня укрытием от вечно преследующих меня нянек, а потом и учителей. Никто не мог войти сюда. Дверь запиралась на ключ, а ключ хранился в кабинете короля. Поэтому только здесь я был предоставлен сам себе, скрытый от посторонних глаз. Со временем, когда амбициозные планы Трора насчёт меня стали давить сильнее прежнего, даже Тронный зал не мог спрятать меня от его взора. Тогда я стал сбегать в Дейл, чтобы хоть как-то разнообразить своё королевское заключение.
В зале было холодно. Маленькое облачко пара вырвалось изо рта и повисло в воздухе на несколько секунд, а потом исчезло, уступая место следующему. Здесь уже давно никто не топил камины и не выбивал древние гобелены, покрывшиеся толстым слоем пыли и паутины. Даже не было видно фамильного герба. Шаги гулким эхом раздавались под высокими сводами, пропадая где-то в вышине. В этот раз я не чувствовал умиротворения от того, что находился здесь. Тишина и тьма давили, пустота вгоняла в тоску, а запах неприятно щекотал нос.
Тихий шелест донёсся из темноты.
— Кто здесь? — Ответа не последовало, но из темноты появилась фигура, облачённая в белый балахон. — Кто ты?
— Я? — спросила тень, приподнимая голову, скрытую под низко опущенным капюшоном. — Я часть тебя. Твои мысли, желания, страхи.
— Покажись. Выйди на свет.
— Здесь нет света, разве ты не заметил? Здесь ничего нет, как и тебя. Это твои воспоминания, приукрашенные представлениями о том, как это место должно выглядеть после того, как вы покинули его. Ты оставил его почти нетронутым, потому что чувствовал себя здесь в безопасности, но налёт одиночества всё-таки отразился…
— Хватит!
— Хватит? — удивление проскользнуло в голосе собеседника. — Хм, хватит ли? — фигура обошла меня, а когда снова появилась передо мной, то я увидел самого себя. На мне были королевские одеяния так похожие на вещи Трора. Лицо моего двойника исказилось в неприятной ухмылке. — Ты просишь замолчать самого себя. Попробуй это сделать. Начни для начала с себя.
— Зачем всё это? — процедил я, неотрывно следя за передвижением двойника. — Что ты пытаешься мне доказать?
— Доказать? — фигура снова обошла меня и в этот раз предстала в образе моего брата. Сердце сжалось от тоски и боли. Сразу же перед глазами предстал его последний миг, его тяжёлое хриплое дыхание, кровь, заливающая одежду, и тускнеющий взгляд. Я не мог сосредоточиться его лице, потому что уже не мог вспомнить его черты. Оно расплывалось, проклиная на вечные муки за то, что стал забывать его. — Ты запутался, Торин, — серьёзно произнёс он. — Ты хочешь слишком много, но отказаться от самой мысли, от самого желания ты не можешь.
— О чём ты?
— Ты правда не понимаешь? Или не хочешь понимать? — спросил Фрерин. — Всё это, — он обвёл зал рукой. — Твоя самая сокровенная мечта. Но так ли оно тебе надо? Выбрав этот путь, назад дороги не будет. Ты познаешь на своей шкуре всю тяжесть бремени короля.
— Я и так уже король, — опустошённо ответил я. Фигура брата скрылась за колонной, а обогнув её, предстала в образе Трора. Тяжёлый королевский плащ и одеяния стесняли его движения, а громоздкая корона стала ещё больше, нежели той, что я помнил. В его руках сверкал самоцвет, который никто не видел вот уже сотню лет.
— Ты не король, — произнёс Трор. — Ты потерял право называть себя королём, когда решил отступить. Только вернув Аркенстон, ты сможешь стать полноправным правителем. Верни его, и все преклонят перед тобой колени, включая членов Совета. Ты станешь тем, кем должен был стать. Верни Аркенстон!
— Да, — прошептал я, неотрывно следя за самоцветом в руках Трора. Король двинулся в тень, а я неосознанно потянулся за ним, но из-за колонны уже вышла Анариэль.
— Ты обречёшь себя на смерть, если решишь вернуться, — произнесла она. — Я сказала тебе это, а ты всё равно продолжаешь думать об этом, с каждой минутой склоняешься к этому глупому и безнадёжному подвигу! Неужели ты так сильно хочешь умереть?
— Я не спрашивал твоего мнения! — отрезал я, задетый тем, что она пыталась склонить меня к другому решению. Теперь-то всё встало на свои места. Я принял решение! Я хотел вернуть дом. Я хотел вернуть Аркенстон. Зачем пытаться переубедить меня?
— Я в твоей голове, Торин. Меня бы здесь не было, если бы ты не хотел знать моего мнения. Все мы - часть тебя. Ты должен решить, какую сторону выбрать. Что сильнее в тебе: алчность или благоразумие?
— Тебе так нравится насмехаться надо мной? К чему все эти игры? Зачем ты принял облик моего брата, деда, а теперь Анариэль? — последнее слово я выплюнул, злясь больше всего не на собеседника, меняющего личины, а на самого себя из-за того, что обрадовался её появлению.
— Это всего лишь образы, навеянные твоими воспоминаниями. Здесь все, кого бы ты хотел увидеть, даже самого себя. Эту женщину, — она показала на себя, — ты хотел видеть больше всего. Меня не обманешь. Я в твоей голове и вижу все твои мысли. Хоть ты сам себе это не признаёшь, но ты скучаешь по ней. Она стала для тебя глотком прохладной воды, после долгого путешествия под палящим солнцем. После смерти Трора, Фрерина, Фрара, после пропажи Траина, она стала приятным разнообразием в череде твоих тоскливых одиноких дней, где ты вынужден был влачить своё жалкое существование.
— Хватит!
— Правда глаза колет? — рассмеялась она. — Тебе не хватает смелости признать эту правду. Поэтому я всё ещё здесь. — Она подошла ко мне вплотную, касаясь кончиком носа моего. Яркие зелёные глаза испытывающе посмотрели на меня. — Ты действительно пал. Пал так низко, что уже невозможно спастись. Я вижу тебя насквозь. Я вижу все твои эгоистичные желания. Ты не хочешь вернуть Эребор. Нет, здесь дело в другом. Ты хочешь вернуть Аркенстон! — Она жёстко рассмеялась. Её смех прокатился под сводами потолка: злобный, неестественный и пугающий. — Ты так похож на Трора!
— Я не он!
— Продолжай и дальше говорить это. Мы оба знаем правду. Истина всегда пугала тебя, потому что именно здесь, мой дорогой, ты совершил свою первую огромную ошибку, за которой пошла череда несчастий. Твоя гордость всё начала, а твой эгоизм закончит, оставив после себя пустошь!
— Убирайся из моей головы! — рявкнул я, закрывая глаза. Её лицо было таким жестоким, что невозможно было смотреть на неё.
— Как скажешь, но напоследок вот тебе ещё одна истина. — Я открыл глаза и отступил на несколько шагов, разглядывая преобразившийся образ Анариэль. Белоснежная ткань её платья потускнела, а кое-где и протёрлась. Подол был испачкан в грязи, а в некоторых местах виднелись и капли крови. Облезший плащ висел на её худых плечах. Старые кинжалы были надёжно закреплены на поясе, а за спиной виднелся колчан с луком. Теперь передо мной стояла Анариэль из Бри, которую я видел несколько недель назад. Руки огрубели, лицо ожесточилось, осанка стала прямей. В ней не было больше ни капли той мягкости и плавности, которые некогда были ей присущи. Теперь это были сплошные острые углы, которые норовили оцарапать. Это была совершенно другая и чужая женщина. — Она стала такой из-за тебя, — горько произнесла она и, сделав шаг назад, скрылась в тени.
Глухой звук заставил открыть глаза и поднять голову. В кабинете стало прохладно, и почти догорели поленья в камине, но именно об этом и решил позаботиться Балин. Заметив, что я проснулся, он выпрямился и похлопал руками, стряхивая грязь.
— Прости, не хотел тебя будить, — произнёс он.
— Ничего страшного. — Я потёр лицо рукой, сбрасывая с себя остатки сна. — В кабинете не должны спать. Сколько сейчас?
— Солнце движется на запад, — ответил он, рассматривая свиток. — Ты можешь спать где угодно, я могу лишь сказать, что, засиживаясь здесь днями и ночами, ты так быстрее загонишь себя в могилу. Народу нужен король, а Фили ещё слишком молод, чтобы править нами. Так что будь добр, давай себе возможность иногда отдохнуть.
Я склонил голову, слушая как Балин отчитывает меня в отеческой манере. В некотором роде он и был мне отцом, встав за моей спиной, когда родной покинул меня. Балин был одним из немногих, кому я мог доверить собственную жизнь.
— Я пришёл узнать насчёт северной шахты. Работа стоит, все ждут твоего решения. — Балин протянул мне отчёт. — Мы укрепили стены, подставив балки. Больше не должно быть осадок.
— Ты уверен?
— Мы должны возобновить там работу, — вздохнул Балин. — Это самая богатая шахта, которую мы когда-либо находили здесь. Мы не имеем право бросить её выработку. — Я ещё раз просмотрел отчёт о проделанной работе.
— Хорошо, — сдался я и, отложив его, взял другой документ. — Что насчёт договора между… — я вгляделся в имена гномов.
— Всё разрешилось благополучно, — улыбнулся Балин. — Я знаю, ты не любишь решать чужие распри, поэтому взял на себя всю ответственность. Гилдары и Файки более чем довольны новым соглашением.
— Спасибо, — устало ответил я.
— Тебе стоит отдохнуть. Ты только вернулся, а уже заперся здесь. Скоро состоится совет, тебе нужна светлая голова на плечах.
— Да, конечно, — кивнул я, но всё же не поднялся. — Мой дорогой Балин, — собрался я с духом, — скажи, что обо мне говорит народ?
— Твой народ тебя любит, если ты об этом, — сразу же ответил он, — и уважает. Ты подарил им дом, после долгих лет скитаний, устроил мир, который они и не надеялись обрести. А что касается твоей скрытности, то они просто закрывают на это глаза. Разве что дамы сетуют на то, что ты не устраиваешь приёмы. Они считают, что если бы ты чаще покидал свой кабинет, то возможно заметил бы какие нынче красивые девушки в королевстве, — рассмеялся Балин. — Каждая мать мечтает о том, чтобы выдать свою драгоценную дочь за тебя. К слову, я их поддерживаю. Ты ещё крепок здоровьем и относительно молод, чтобы подарить какой-нибудь красавице мальчугана королевской крови. И для души хорошо, и народ успокоится, видя, что подрастает наследник, и род твой процветает. — Всё это он произнёс не отрывая взгляда от свитка, который изучал.
— У меня уже есть наследники: Фили и Кили.
— Они не прямые потомки. Они сыновья твоей сестры, а отец их был всего лишь сыном богатого купца. Их, конечно, примут, если с тобой случится беда, но может начаться междоусобица. Есть те, у кого прав на трон куда больше, например Даин Железностоп. Мальчики вряд ли смогут ему долго противостоять.
— Зачем Даину понадобится это богом забытое место? Мы жалкая горстка некогда великого королевства. Кому мы нужны? — Балин наконец-то поднял голову и взглянул на меня.
— Давно я не слышал таких речей из твоих уст. Что тебя тревожит, Торин?
— Предстоящий совет, — отмахнулся я.
— Нет, здесь дело в другом, — нахмурился он. — Говори.
— Ты бы хотел вернуть Эребор? — выпалил я на одном дыхании. Балин откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел на огонь, полыхающий в камине, размышляя над ответом.
— Мне бы не хотелось подстёгивать тебя, но и соврать я не могу. Конечно я хочу вернуться в Эребор.
— Что, если я скажу Совету, что хочу пойти на Эребор и выкурить этого змея из горы, ты поддержишь меня?
— Когда-то я поддержал твоего деда, а потом отца. Оба они закончили плачевно, и мне бы не хотелось потерять и тебя, но ты уже взрослый мальчик, которому бесполезно что-либо запрещать. У тебя своя голова на плечах, и если ты хочешь вернуть Эребор, то я буду рядом, чтобы помочь тебе.
— Спасибо, — выдохнул я, почувствовав небывалое облегчение. Все две недели мысль об Эреборе давила на меня. И больше всего меня беспокоила реакция Балина на моё предложение.
— Что ты собираешься делать? — Я достал из ящика небольшую записку, которую доставили мне несколько дней назад. На ней было написано одно слово и руна.
— Я предложу Совету объединиться и пойти на Эребор. Они должны согласиться.
— Что ты им предложишь взамен на их помощь?
— Золото. Ты ведь не забыл, что в сокровищнице Трора его было больше, чем достаточно. Совет польстится на это, я абсолютно в этом уверен.
— Золото, — протянул Балин, — а ты не забыл, кто на этом золоте спит? Не думаю, что Смауг почил за столько лет. Совет может категорически отказаться, помня о том дне, когда он прилетел.
— Тогда я хочу, чтобы ты собрал небольшой отряд прекраснейших воинов, которым бы не был страшен дракон. Тех, кто настолько безумен, что готов согласиться на такую авантюру.
— Когда? — только и спросил он.
— Не станем тянуть со временем. Если Совет откажет, я не хочу возвращаться сюда. Как бы громко это не звучало, но в Синие горы я вернусь только, чтобы забрать свои вещи и назначить наместника, — ответил я. — Найди мне верных бойцов и вели им отправляться в Шир. Ровно через две недели на заходе дня ищите этот знак. Там и состоится встреча с Гэндальфом.
— Гэндальф? — удивился Балин. — Видимо, всё действительно серьёзно, раз к нам решил присоединиться майар.
— Это была его идея. Я лишь принял сегодня окончательное решение.
❃ ❃ ❃
— Торин, как хорошо, что я тебя застала! — Дис ворвалась в мои покои без стука. Это был плохой знак, потому что она редко позволяла себе подобные выходки.
— Я тороплюсь, Дис, — ответил я, поправляя плащ.
— Так занят сборами вещей, что даже не собирался попрощаться с сестрой? И не лги мне, что ты вернёшься через неделю. Балин всё мне рассказал!
— И что? Ты меня не выпустишь из комнаты? Запрёшь, как некогда сделал Трор?
— Нет! — обиженно воскликнула она. — Зачем ты так? — возмущённо добавила Дис, а потом успокоившись, добавила: — Но я готова запереть мальчиков, потому что у них горят глаза от предвкушения, как услышали от Балина, что ты хочешь пойти на Эребор.
— Они хотят? — спокойно спросил я.
— Конечно они хотят, Торин. Куда ты, туда и они! Я их не пущу! Кили слишком юн, чтобы отправляться в такого рода путешествия, да и Фили ненамного старше его. Поговори с ними!
В дверь забарабанили и без разрешения в комнату ввалились Кили и Фили. Фамильная черта жила и процветала!
— Дядя, не слушай её, — выпалил Кили. — Матушка понапрасну беспокоится, ведь волноваться не о чем. Нам Балин всё рассказал, мы тоже хотим пойти. Мы поможем тебе вернуть нашу родину! — в запале выпалил племянник.
— Нет! — возмутилась Дис. — Это не просто прогулка туда и обратно. Там дракон. Огромный ужасный дракон, который проглотит вас и даже не подавится!
— Это всё детские сказки, которыми ты пугала нас на ночь. Дракон может уже покинул мир живых, задохнувшись золотом, — отмахнулся Кили от увещеваний матери.
— Это не просто детские сказки, — процедил я. — Смауг был и остаётся самым ужасным бедствием, что обрушилось на наш народ. Если вы собрались идти за мной шутки ради, то я не желаю вас видеть в своём отряде.
Дис благодарно кивнула, но тут слово взял Фили. Он был куда сдержаннее младшего брата.
— Мы не считаем Смауга шуткой. Иначе бы вы тогда его победили, и сейчас бы мы жили в Эреборе, а не здесь. Ты сам нам это говорил. Мы пойдём за тобой и вернём нашему народу настоящий дом!
Я оценивающе посмотрел на племянника, который сейчас был неестественно прям, выпятив вперёд грудь и вздёрнув подбородок. Он всегда пытался доказать мне, что достоин моего внимания, и конечно же достоин короны, которая в конечном счёте окажется на его голове.
— Хорошо, — принял я решение. Поход должен будет закалить их, хотя я поступал рискованно. В их возрасте мы с братом не знали бед и горести, и никто бы не подумал пустить нас в рискованное путешествие.
— Что? — задохнулась Дис. — Торин!
— Они уже взрослые парни, Дис. Хватит прятать их за юбкой. Для них это будет хороший опыт, как для будущего короля, так и для его наместника. Они вправе выбирать, что им делать. — Я обошёл их и вышел в коридор.
— Торин!
— Я всё сказал.
— Зато я нет! — она выскочила прямо передо мной и ткнула пальцем мне в грудь. — Ты не посмеешь их забрать у меня! Они всё, что у меня осталось. — Я тяжело вздохнул и покачал головой. — Если бы у тебя были дети, ты бы меня понял.
— Они и есть мои дети, — отрезал я. — Я воспитывал их! Я был тем, кто ночами сидел возле их постели, когда они болели, подменяя тебя. Я был тем, кто катал их на своих плечах и играл, когда абсолютно не было на это времени. Я был тем, кто защищал их, включая от тебя, когда они, разбив коленки, вытирали кулаками сопли и просили обработать ранку, чтобы ты не так сильно ругалась. Я был тем, кто научил их сражаться. Я им был отцом больше, чем Фрар! Так что не смей мне говорить, что у меня нет детей! — Я отодвинул Дис с дороги и продолжил путь. Это был плохой знак, вот так прощаться с сестрой, а неприятное чувство стыда жгло душу. Поборов в себе неожиданно вспыхнувший гнев, я вернулся к Дис. — Прости, мне не следовало говорить такое, особенно упоминать Фрара. Он не по собственной воле покинул тебя и сыновей. — Дис кивнула, не поднимая головы. Фили и Кили стояли рядом, но не решались вступиться, не зная какую выбрать сторону. Вступившись за мать, тем самым подписали бы себе приговор на то, чтобы остаться в Синих горах. Встав на мою сторону, они могли познать весь гнев Дис. — Я не стану заставлять их идти за мной, и не стану поощрять их желание. Они вправе сами делать выбор. Позволь им это.
Дис вытерла рукавом платья слёзы.
— Я рада, что ты ещё способен испытывать чувство вины. Знай, я не держу на тебя зла, и если так станется, что мы ещё долго не сможем увидеться, то пусть эта ссора не ляжет на твоей душе тяжким грузом. Пусть это останется здесь и сейчас. Твоя дорога должна быть лёгкой. Надеюсь, ты вернёшь наш дом, хотя не скрою, твой замысел слишком спонтанен и далёк от идеала. Даже Трор шёл на Эребор в куда более лучшие времена и при должной подготовке. — Она обняла меня и прошептала. — Вернись домой целым и невредимым. И верни мне моих мальчиков, иначе я найду тебя и убью голыми руками.
— Я сам себя убью, если с ними случится беда, — серьёзно ответил я, отступая от сестры. — До скорой встречи, Дис.
— До скорой!
Я быстро преодолел коридор. Проходя мимо приоткрытой двери, я остановился, и подумав секунду, постучал. Дождавшись тихого разрешения войти, я толкнул дверь. Элин сидела в кресле, поджав под себя ноги и бездумно листала книгу.
— Ты слышала? — Я покосился на открытую дверь.
— Вас трудно было не услышать, — мягко улыбнулась она. — И мне даже показалось, что ты не зайдёшь попрощаться.
— Я бы так не поступил. — Элин соскочила с кресла и подошла ко мне. Пожалуй, она была единственная в семье, кто был выше меня на несколько сантиметров. Она унаследовала от матери куда больше, чем от отца. Порой очень сложно было признать наше с ней родство. Слишком не похожа она была на гномов. Скорее человек невысокого роста, как Анариэль. Волосы её были светлее, кожа мягче, и лишь глаза говорили о нашем родстве. И если бы я не знал эту девушку, с уверенностью назвал бы её Хильдой. Слишком сильно она была похожа на свою мать.
— Я знаю, дядя. Жаль, что я не могу пойти с тобой, — вздохнула она. — Нужно было чаще сбегать на стрельбища. Может, если бы я владела мечом, ты бы взял меня с собой.
— Твой отец мне бы этого не простил, — покачал я головой. Элин грустно улыбнулась.
— Ты будешь там, где она похоронена, — выдавила она, избегая имя матери. Когда мы покинули Дейл, Фрерин решил остаться с Хильдой, а через семь лет, он вернулся, держа на руках маленькую девочку. Не было смысла спрашивать, что случилось с Хильдой. Брат был убит горем, а малышка была необычайно похожа на мать. — Ты мог бы… Ты бы мог найти её могилу и положить на неё вот это? — Она вложила мне в руку кольцо брата. — Я думаю, отец бы хотел, чтобы оно было с ней, — нервно теребя кулон на шее, произнесла Элин.
— Ты сможешь сделать это сама, когда я верну дом, и ты приедешь туда, — ответил я, возвращая ей кольцо.
— Что, если этого не произойдёт?
— Я обещаю, когда-нибудь ты навестишь её могилу, — произнёс я, крепко обнимая её. Я любил Элин. Любил больше, чем Фили и Кили. Добрая, заботливая, умная. Она всегда тянулась ко мне, ища защиту и поддержку. Повзрослев, она стала помогать мне. Элин всегда находила общий язык с теми, кого я недолюбливал. Она с лёгкостью могла предугадать любое моё решение. И была бы моя воля, я бы сделал её своей наследницей, но никто не примет королеву без равного ей короля. И пусть Фили не уступал в уме Элин, ему всё же было далеко до проницательности своей старшей сестры. — Позаботься о Дис. Чует моё сердце, она будет изводить себя.
— Я отвлеку её, будь спокоен, — улыбнулась Элин. — Ты же не против, если мы устроили несколько приёмов? Тогда она с головой уйдёт в подготовку.
— Только не разграбь сокровищницу, — усмехнулся я.
— Постараюсь, — рассмеялась она, а потом серьёзно произнесла. — У меня плохое предчувствие. Будь осторожен. Я не хочу потерять и тебя.
— Я вернусь, обещаю. — Я поцеловал на прощание её лоб и покинул комнату.
❃ ❃ ❃
Совет был непреклонен. Кучка стариков даже не пыталась вникнуть в смысл озвученного. Одни сразу же отвернули головы, другие из приличия продолжили слушать, но затем единым хором дали свой вердикт: походу не бывать!
— Позвольте узнать причину? — обескураженно спросил я.
— Это нецелесообразно, — нравоучительно ответил самый старый гном Вейг. Никто не знал, сколько ему на самом деле лет, но в Совете он числился уже давно, поэтому был самым главным здесь. — Наш народ слишком долго терпел злоключение. — Его голос дрожал, а окончания слов тонули в свистящем выдохе, и ему приходилось делать постоянно паузы, отчего становилось трудно понять его речь. — Мир. Сейчас наконец-то воцарился мир, и ты просишь снова вступить в войну?
— Не в войну. Я хочу вернуть Эребор. Ни с кем не нужно воевать, всего лишь убить дракона, если он ещё жив.
— В прошлый раз никому не удалось этого сделать, хотя тогда мы были куда лучше подготовлены в военном плане. Сейчас же твоя идея, Торин, кажется изначально обречена на провал, — произнёс Свиор, седовласый старец с золотыми зубами. Я ожидал отказ от кого угодно, но только не от него. Уж кто-кто, а он был падок на золото, и мысль об Эреборе с его сокровищами должна была ввести его в неистовый детский восторг.
— Вы одобрили поход Трора, почему сейчас отказываете мне?
— Его желание вернуть дом привело к не слишком радостным последствиям. Последняя отгремевшая битва унесла слишком много наших соплеменников. Мы не можем пожертвовать теми, кто остался, — ответил Гиннар, самый молодой член Совета. Его некогда приятная внешность была испорчена уродливым шрамом тянущегося от левого уголка рта к виску.
— С каких это пор мы стали прятаться за стенами и бояться сражений за собственный дом?
— С тех самых, как мы выжили в сражении при Азанулбизаре! — вскочил Гиннар.
— Эта битва оставила свой след на каждом из присутствующих здесь, — спокойно произнёс Аурванг, посол Железных холмов. — Торин, неужели, помня о тех днях, ты снова готов пойти на такой опрометчивый шаг?
— Да, мне лишь нужна ваша поддержка, в частности Даина.
— Нет, — незамедлительно ответил Аурванг. — Это слишком опасно, — более мягче добавил он. — Даин не поведёт своих воинов на заведомо проигранную битву, Торин. Даже ты сам некогда отказался вступать в бой с драконом и увёл свой народ из тени Эребора. Сейчас та же история, только выбор теперь не за тобой, но исход один и тот же. Никто в здравом уме не пойдёт на такое.
— Что же, ваше решение мне ясно, — спокойно ответил я, стараясь не показывать этой кучке старцев в каком гневе я находился. Совет давно перестал рассматривать столь серьёзные предложения, предпочтя разбирать мелкие ссоры и деления земель. Мы разобщились, а всё из-за отсутствия камня государя. Вынеси в тот день Трор из горы Аркенстон, никто бы не посмел мне сейчас перечить. — Спасибо, что выслушали меня и дали свой ответ. — Я поклонился и сел на своё место.
За всё время Совета, которое длилось несколько дней, прерываемое на трапезы и сон, я не произнёс больше ни слова, игнорируя все те мелкие дела, которые они разбирали с куда большим энтузиазмом, чем моё. Когда же Совет закончился, меня подозвал к себе Вейг.
— Торин, отбрось прочь эту затею.
— Я не могу.
— Твоё предприятие обречено на провал.
— Если так постоянно думать, то так оно и будет. Мои же мысли обращены к успеху.
— Ты не ведаешь, что творишь, мой мальчик. Зачем тебе это? Ты король, твой народ живёт в достатке и восхваляет тебя. Чего же тебе ещё нужно?
— Может быть, родной дом? — едко предположил я. — Синие горы и близко не стояли с Эребором.
— Что же, твои мысли мне ясны. Внимай моему решению, глупое дитя. Если ты пойдёшь туда и проиграешь, считай, что тебе нет дороги назад. Сделав свой выбор, ты станешь изгнанником, лишившись короны. Ни один клан не примет тебя.
— Я вернусь с победой, — уверенно заявил я. — А вы все, включая вас, мой дорогой друг, преклоните передо мной колени, как перед единственным и законным королём.
— Я буду рад преклонить перед тобой колени, Торин, — улыбнулся он. — Но знай или попытайся осознать, если это ещё возможно, что даже сама мысль об Аркенстоне отравляет твой разум. Остановись пока не поздно, иначе закончишь как твой дед.
