I'm so sorry

Мерси фыркнул и ткнулся мордой мне в плечо. — Что мой хороший, жарко? Потерпи немного. Скоро снова пойдёт дождь. — Я посмотрела на маленьких птичек, купающихся в земле. — После такой жары, обязательно будет дождь. — Анариэль, — позвал меня Гэндальф, проворно маневрируя между снующими туда-сюда гномами. В руках он держал небольшой предмет, завёрнутый в тряпицу. — Ты же не думала, что я забыл о твоём дне рождения? — Я попыталась скрыть раздражение и смущённо улыбнуться. Кто его за язык тянул? — Я ни о чём не думала, Гэндальф. Просто и сама забыла об этом дне, — соврала я, замечая, как гномы оставили свои дела и теперь с интересом поглядывали на нас. — Ты же знаешь, я не отмечаю этот праздник. — И всё же, позволь подарить тебе кое-что. И не смей отказываться! Иначе я их выброшу, потому что сам пользоваться ими не умею, и они больше подойдут женщине, нежели мужчине. Он протянул свёрток. Подарок оказался тяжелее, чем я рассчитывала. Откинув в сторону один уголок тряпицы, я обнаружила две красивые рукоятки из отполированного светлого дерева. — Кинжалы? — ахнула я, когда полностью развернула ткань. — Гэндальф, они прекрасны! — Я поспешила обнять его и поцеловать в щёку. — Это из-за них мы задержались в Бэкбери? — Волшебник кивнул и самодовольно улыбнулся. Рукоять кинжала удобно легла в руку, и я привычным движением опробовала клинок. Острое лезвие ярко сверкнуло в лучах солнца. Красивая филигранная работа украшала дол клинка. Они были тяжелее моих, но если провести несколько тренировок, то уже в скором времени я набью руки. — Спасибо, — улыбнулась я. Приняв стойку, я замахнулась и кинула кинжал в дерево. Он царапнул по коре и упал на траву. — Нужно время, чтобы привыкнуть, — смутилась я, когда со стороны гномов полетели смешки. — Редко случается такое, когда получаешь всё и сразу, — согласился Гэндальф. — Тренируйся! Весь путь до следующего привала я провела, разглядывая свои новые клинки, радуясь как ребёнок такому неожиданному и щедрому подарку. Я и не мечтала обзавестись чем-то подобным в ближайшие несколько лет. Новые клинки были не по карману, да и старые ещё могли сослужить мне верную службу, но они стали слишком быстро тупиться, а рукоять одного уже дала трещину. — Ты не говорила, что у тебя сегодня праздник, — произнёс Бильбо, отвлекая меня. Небо уже начинало окрашиваться в тёмно-бордовый, а солнце почти спряталось за невысокой горой, однако Торин не спешил делать привал. — Я и не собиралась говорить, — ответила я. После того, как волшебник оставил меня наслаждаться своим подарком, ко мне успело подойти несколько гномов, чтобы одарить меня комплиментами. Меня это досаждало, но я старалась миролюбиво улыбаться и раз за разом повторять спасибо. Бофур даже предложил выпить за моё здоровье, на что я весело отказалась, ссылаясь на то, что ещё был только полдень. Тогда он пообещал подойти вечером и всё же выпить со мной. Я, в свою очередь, начала выстраивать план побега, пока он не вспомнил о своём обещании. — Я не люблю этот праздник. — А я люблю, — мечтательно протянул хоббит. — Особенно, когда собирается много народу. Было бы здорово устроить салют, пригласить сотню, а то и двое гостей. Люблю, когда играет весёлая музыка, а друзья отплясывают под неё, и все дружно поздравляют тебя с днём рождения, а ты даришь им подарки, которые переподарились уже несколько сотен раз, — рассмеялся Бильбо. — У хоббитов всегда дни рождения проходит с размахом? — улыбнулась я. — Да, — с готовностью ответил Бильбо. — Мы очень любим праздники! Но почему ты не празднуешь? — В моё двадцатитрёхлетие на Дейл напал дракон, — натянуто ответила я. — В тот день умерло много людей, включая мою маму. Было бы кощунством радоваться, когда родная мать пожертвовала собой, ради меня, — голос дрогнул. — Бильбо, я не хочу об этом говорить. — Прости, — виновато протянул он. — Здесь нет твоей вины, — грустно улыбнулась я, вспоминая тот день. Столько погубленных жизней… Ради чего? Горы с золотом? Пусть Смауг подавится этим золотом! Я натянула поводья и выждала, пока отстану от отряда. Мне необходимо было побыть одной. Никому нельзя было видеть моих слёз. Обычно в этот день я останавливалась в каком-нибудь трактире, выпивала пару кружек эля и отправлялась в свою комнату спать. Не только гномы имели право жалеть себя, но и люди, которые потеряли в тот страшный день кров над головой и близких родственников. Я так и не похоронила нормально свою маму. Погребальные костры отдали лишь малую часть дани их памяти.

❃ ❃ ❃

Торин устроил привал на отвесной скале. Небезопасно, зато на возвышенности. Любого, кто решится подобраться к нам, мы легко успеем увидеть. Вдали раздавались раскаты грома, и пони в испуге жались к друг другу. Гэндальф лениво покуривал трубку, да и гномов гром не особо беспокоил. Вымотанные изнуряющей жарой, они крепко спали, но когда вдали раздался протяжный отвратительный вой, они тут же проснулись, готовые идти в бой. Стоило отдать должное их собранности. Определённо выл не просто волк. — Что это было? — испуганно спросил Бильбо. — Орки, — ответил Кили. — Ими вся долина кишит! — Я хмуро посмотрела на развлекающегося парня, который продолжил запугивать бедного хоббита. В конце концов, Торин не выдержал и, отчитав племянника, направился к краю обрыва. Я задумчиво проводила его взглядом. Он редко повышал на племянников голос. За то время, что мы были в пути, я успела заметить его привязанность к ним. Он не говорил им слов любви, но то, как он следил за ними, этот отеческий взгляд, молчаливая помощь, даже когда они ни о чём не просили, говорили о многом. Он любил их, хоть и старался не показывать этого. Торин был бы хорошим отцом, если бы ему это только позволили… Я забралась на небольшой камень и, подтянув к груди ноги, стала вглядываться в кромешную тьму. На много лиг не горело ни одного костра, а мы своим словно призывали напасть на себя. Было в этой ночи что-то зловещее и пугающее, а рассказ Балина о битве у Мории не добавлял радостных чувств. Наоборот, все разом сникли, погружённые в воспоминания. Я встрепенулась, когда услышала имя Азога Осквернителя. Молва о нём шла впереди самого орка, вселяя страх в сердца не только людей и гномов, но и эльфов. Бледный орк на белом варге. Страшилка, которую на ночь рассказывает мать непоседливому чаду, чтобы угомонить сорванца. — А бледный орк? Что с ним случилось? — обеспокоенно спросил Бильбо. — Он бежал обратно в дыру, из который вылез. Эта мразь уже давно умерла от ран, — отчеканил Торин. Он не знал, поняла я и собралась было опровергнуть его слова, но Гэндальф покачал головой. Я с подозрением посмотрела на него, а потом шумно выдохнула. Он знал, что орк жив, но не спешил делиться этой информацией с Торином. Думал, что тот испугается и бросит поход? Торин был не таким. Он пойдёт до самого конца! Чем ближе подступали тучи, тем сильнее становился ветер. Я зябко поёжилась и вернулась к костру. Рядом послышались шаги. — Прости, можно я лягу здесь? — прошептал Бильбо, смешно нахмурив брови. Он хоть и был мал ростом, был всё-таки мужчиной, который пытался выглядеть храбро, но было заметно, как тьма пугала его. — Конечно, — хрипло ответила я, заворачиваясь в плащ и закрывая глаза. Мне приснился чудесный сон. Воспоминание… Последний свой день рождения в кругу семьи я отмечала в дороге, незадолго до того, как мы вступили в Лихолесье. В тот день отец был добр и весел, а мама… Мама никогда не скрывала своей любви ко мне. И пусть тогда мы были измотаны долгой дорогой, мы хорошо провели тот день, остановившись на берегу небольшого озера. Отец поймал кролика, пока мы с мамой резвились в прохладной воде, а вечером у костра он рассказывал весёлые истории из своего детства. В такие вечера я вспоминала, что отец всё-таки умел улыбаться и смеяться. А как он пел… Я любила слушать его голос, устроив голову на маминых коленях и наслаждаясь тем, как она перебирала мои волосы. Это был прекрасный день. Жизнь только начиналась, впереди была новая жизнь в Дейле, но вот никто тогда не потрудился сказать, что ровно через год прилетит дракон и разрушит эту прекрасную жизнь. Легкое, почти невесомое прикосновение, заставило меня проснуться. Несколько мгновений я не могла прийти в себя и осознать, где находилась. Рядом потрескивало пламя костра, на небе сверкали звёзды, а ветер завывал между узкими щелями скал. Где-то вдалеке всё также продолжал греметь гром. Не было тёплых материнских рук, обнимающих меня; не звучала песня, которую любил петь отец. Их не было. Их давно уже не было рядом. Проведя рукой по лицу, я поняла, что плакала. Тихо всхлипнув, я повернулась на бок, и на землю упало кольцо. Я хмуро посмотрела на него, а потом приподнялась на локоть. Я либо ещё спала, либо каким-то непостижимым образом обручальное кольцо Эйнара лежало прямо передо мной. Я осторожно взяла его в руки и озадаченно посмотрела на переливающийся хризолит. Сев, я посмотрела на спящих гномов, и наконец взгляд остановился на широкой спине Торина. — Зачем ты выкупил кольцо? — спросила я, подходя к нему. Он не обернулся, продолжая вглядываться в темноту. — Я продала его не для того, чтобы ты вернул его. Теперь я снова должна тебе. — Ты ничего мне не должна, — тихо ответил он. — Это кольцо является данью памяти, незачем было жертвовать им, чтобы оплатить себе дорогу. Ты перейдёшь Мглистые горы и ничего не будешь должна мне. — Торин, я так не могу. Я навязалась в твой отряд, и единственным, чем могла отблагодарить тебя, ты не принимаешь. Что тогда тебе нужно? — Ничего, — пожал он плечами. — Я не привыкла быть нахлебницей. Возьми это проклятое кольцо, или я его выкину. — Во-первых, ты этого не сделаешь, — произнёс он, поворачиваясь ко мне. — Во-вторых, мне не нужно кольцо Эйнара. И в-третьих, считай это моим подарком. — Подарки не дарят без причины, — хмуро ответила я, слыша отголосок прошлого. Когда-то давно уже происходил подобный разговор. Заколка его матери. Я покачала головой, прогоняя прочь призраков прошлого. Сегодня их было слишком много. — Повод есть, твой день рождения, — заметил Торин. — Он был вчера, — ответила я. — Небо на востоке уже светлеет, значит скоро наступит новый день. — Но пока солнце не взошло, будем считать, что предыдущий ещё не закончился, — скупо улыбнулся он. Проклятье! Интересно, он догадывался как на меня действовала его улыбка, даже такая сухая? — Спасибо, — отрешённо ответила я, сжимая в руках кольцо. — Оно действительно много значит для меня, но как ты узнал, что это именно оно? — Вспомнил, — глухо ответил он. — Я видел его на твоём пальце. — Он затих и снова перевёл взгляд на постепенно светлеющий горизонт. Рассвет был близок, а он не спал всю ночь. Должно быть, и его обуревали призраки прошлого. Один из немногих в отряде, кто тоже был в тот день, когда прилетел дракон. Я ни одна была здесь страдальцем, но об этом легко было забыть, когда большую часть жизни проводишь в одиночестве. В конечном счёте, чувства других утрачивают значения. Удобно, когда тебя никто и ничто не волнует. — Если тебе не нужно это кольцо, то возьми другое, — вздохнула я и расстегнула цепочку. На ладонь рядом с кольцом Эйнара скользнуло другое, превосходящее первое богатством и красотой. Торин пристально следил за моими движениями. — Среди драгоценностей, которые ты вернула мне, не было обручального кольца. — Я кивнула и, подцепив на цепочке кулон в виде солнца, стала вертеть его в руках. — Я надеялся, что ты всё же сохранила его. — Я оставила его себе. Не знаю, что побудило меня это сделать. — Я вложила кольцо в его ладонь. — Нужно было вернуть раньше. Оно не моё, но я хранила его все эти годы. Я помню, что оно принадлежало твоей матери, и мне жаль, что ты его переплавил. Теперь оно вряд ли подойдёт твоей жене. — Я с тоской посмотрела на его руки. Как же они дрожали, когда он одевал колечко мне на палец. Боги, как же это было давно! — Спасибо, что сохранила его. — Он сунул его в нагрудный карман. — И у меня нет жены, — добавил Торин. Я подозревала это, но не упускала возможности наступить на эту больную мозоль. Только кому было больнее, мне или ему, если он ещё ни разу не опроверг мои слова, до этого момента? Мы постояли ещё несколько минут в тишине, наблюдая за гаснувшими звёздами. — Подожди минутку. Я удивлённо проводила его взглядом. Интересная ночь получалась. Я стояла здесь и спокойно разговаривала с Торином, не пытаясь задеть его или уязвить. Да и с его стороны не было никаких попыток. Мы просто говорили, и это было… Это было замечательно. Он вернулся, держа в руках бурдюк. Откупорив крышку, он протянул его мне. — Взял у Бофура. У него всегда хорошее вино. — Я натянуто улыбнулась и покачала головой. Напиваться совершенно не хотелось. — Ты плакала во сне. Я не осуждаю, потому что помню, что произошло в этот день сто лет назад, и поэтому хочу почтить память умерших. За Гириона, правителя Дейла! — Он приподнял бурдюк, а потом сделал несколько глотков. — За Хильду, самую лучшую в мире подругу и заботливую тётю, — дрогнувшим голосом произнесла я. Вино обожгло горло. — За Эйнара, хорошего и верного товарища, — отчеканил он, а я удивленно посмотрела на него. Другом он перестал для него быть, как только узнал, что я вышла за него замуж. — За Лиэн, самую лучшую в мире маму. — Слёзы всё же покатились по моим щекам. — За Ария и Геллу. — За мистера Дарго и Лиама, — улыбнулась я сквозь слёзы. — За Мирру и Анель. — За Фрерина, Траина и Трора, — произнесла я. Торин дёрнулся, но кивнул. Как бы я не ненавидела Трора, он был и оставался его дедом. И чтобы между ними не происходило, в глубине души Торин любил и скучал по нему. — Ты дунэдайн, — тихо начал Торин. — Почему не сказала раньше? Не доверяла? — Дело было вовсе не в доверии, — покачала я головой и грустно улыбнулась. — Отчасти я тебе открылась. Мой дар возник не на пустом месте, а ты и не спрашивал. А ещё, ты говорил прекрасные вещи, а я боялась вселить в твоё сердце глупую надежду. Если бы ты знал, и если бы я начала стареть, то это бы разрушило всё прекрасное, что было бы между нами ещё до моей смерти, — прямо ответила я. — Ну, а сейчас я с уверенностью могу сказать, что седина мне не грозит ещё лет тридцать-сорок. — В тот вечер, в трактире, когда мы поругались, ты сказала, что потомок древних королей. Что это значит? — Видимо, Торин решил взять быка за рога и всё разузнать из первых рук. — Я наследница Исильдура. — Торин вскинул голову и удивлённо выгнул бровь. — Сейчас это уже не имеет значения, потому что у меня есть брат. И это была не моя тайна, а отца. Но и сейчас нежелательно, чтобы кто-то об этом знал. — Знал бы дед, что ты настолько родовита, — невесело хмыкнул Торин и приложился к бурдюку. — Не смеши меня, — прыснула я. — Трор ненавидел меня, и никакая родословная это не исправила бы. — Я забрала у Торина бурдюк. — В детстве я хотела жить вечно, — вздохнула я, — но какой прок в вечности, когда дорогие для меня люди умирают? Раньше я этого не осознавала, пока не осталась одна. — Ты не одна. — Я вопросительно посмотрела на него. — У тебя есть двоюродная сестра. Её зовут Элин. Она дочь Фрерина и Хильды. — Правда? — выдохнула я, боясь поверить в столь неожиданный подарок судьбы. Кили упоминал о сестре однажды, но я подумала о том, что её матерью была Дис. — Ей девяносто четыре года, — улыбнулся Торин. — Характер просто золото. До сих пор не знаю, в кого она пошла. Фрерин и Хильда не отличались покладистостью и спокойствием, но если ты её увидишь, то сразу же признаешь в ней свою тётю. Она поразительно похожа на неё, только глаза отцовские. — Улыбка медленно начала гаснуть на его лице. — Фрерин был убит горем, когда вернулся с дочерью. Хильда была для него всем. — Элин, — повторила я имя сестры. — Хильда умерла в родах? — тихо спросила я. Торин кивнул и отвёл взгляд. Что ж, значит мне одной всё же повезло выносить и родить ребёнка от гнома, и при этом не умереть. Было тяжело. Первые месяцы беременности были сущим пустяком, и только на большом сроке я поняла, почему мистер Дарго так трясся надо мной. Я помнила, как иногда не могла дышать, и теряла сознание. Помнила тяжесть ребёнка, хоть живот и был маленьким. Помнила, как отнималась спина, как не могла ходить из-за ужасной боли в пояснице. Помнила холод, сковывавший всё тело. Но всё это стало таким незначительным, когда я впервые прижала к груди Наина. Я отступила на шаг, боясь того, что могла сболтнуть. Скажи я ему сейчас о Наине, ничего не изменится, только разбережу старые раны, и принесу такую боль, которую он никогда не простит. Я внимательно посмотрела на него. Торин изменился, и я не могла сказать в худшую или лучшую сторону; не могла сказать нравился ли мне новый Торин или нет. Он пугал, но в тоже время привлекал и манил. Он стал колючим и недосягаемым, более сдержанным и хладнокровным. Но в тоже время, предугадать его поведение было невозможно. Он мог бы простить меня с такой же лёгкостью, как и возненавидеть с новой яростью. С трудом я могла разглядеть в нём прежнего Торина. Улыбка больше не была мягкой и заботливой, да и улыбкой это трудно было назвать. Скорее ехидная усмешка или издевка. А вот искренняя улыбка у него получалась крайне редко. Скупая, сухая или скучающая, говорящая о том, что настоящую надо заслужить. Его добрый, некогда мною любимый взгляд, стал злым и недоверчивым. Цвет глаз больше не напоминал безоблачное прекрасное небо. Он был холодным, как сталь. Взгляд смягчался только тогда, когда смотрел на племянников. Иногда я видела в его глазах безумие и алчность, когда вечерами гномы заговаривали об Одинокой горе и золоте. Такой взгляд я видела у Трора, когда тот был охвачен жаждой иметь больше, чем у него было. Это пугало. Эти глаза ничего хорошего не сулили, грозя погубить вокруг себя всех, кто был рядом. А я не хотела этого. Не хотела ни своей, ни его гибели. Возможно, в погоне за этим проклятым золотом он и окажется лицом к лицу со смертью. Будет защищать то, у чего не было души. Золоту будет безразлично, погибнет он ради него или нет, и эта смерть будет жалкой и безнравственной. И он это, к сожалению, не понимал. — Ты должен поспать, — вздохнула я, покачав головой. — Ты ещё не ложился, а мне уже не уснуть, — потирая руки, добавила я. Торин снова кивнул и молча направился к костру. Вернув бурдюк Бофуру, он лёг на моё место и закрыл глаза. Я ещё с минуту наблюдала за ним, а потом, тяжело вздохнув, стала ждать рассвет.