I'm so sorry

Иногда хотелось остановить время. Особенно в те вечера, когда мы сидели в доме Наина и вспоминали прошлое, делились историями, смеялись. Семейная идиллия. Всё было так правильно, словно не было долгих лет разлуки. В своих мечтах я и помыслить не могла, что рядом будет сидеть Торин и держать меня за руку. В мечтах не было и Авы — милой девушки, которая спокойно восприняла такое родство мужа. Не было и Фили с Кили, которые охотно знакомились с двоюродным братом, но усердно защищали дядю. После разговора в доме бургомистра Наин стал чуточку теплее относиться к Торину, хотя по большей части старался не обращать на него внимания. Всё зависело от его настроения. Когда он был не в духе, то буквально провоцировал отца на ссору. Упреки, издевки, насмешки сыпались без остановки. Казалось, им не было конца. Торин в свою очередь в долгу не оставался, превращая перепалку в настоящую войну. Мне оставалось радоваться тому, что они ещё не дошли до рукоприкладства, но порой были очень даже близки к этому. Когда же у Наина было хорошее настроение, они с Торином могли часами спокойно разговаривать друг с другом. Иногда гостиную сотрясал громогласный смех, и тогда я верила, что они смогут поладить. Верила, пока они снова не срывались с цепи. Знакомство сына с отрядом было коротким. Наин был категорически против посвящать всех в своё родство с Торином. Поэтому мы сказали только Фили, Кили, Балину и Двалину, потому что они были ему родственниками. Догадался и Бильбо, но о своей догадке он поделился только со мной. Но сдавалось мне, что и остальные знали, но учтиво помалкивали. Они знали о тех странных отношениях, связывающих нас с Торином, хотя и считали их несерьёзными. Простое увлечение короля. Никто и помыслить не мог, что Торин сделает неслыханно смелый шаг в отношении меня, даже я сама. Это случилось спустя четыре недели, как мы прибыли в Эсгарот. Сентябрь давно кончился, и ему на смену пришёл холодный октябрь с пронизывающими ветрами. Всё чаще я слышала о том, что скоро мы выступим в дорогу. Не позднее, чем минует середина октября. Орков нигде не было, а эльфы больше не представляли угрозу. У меня было в запасе несколько дней, чтобы побыть с сыном, а потом снова покинуть его. Мы не говорили об этом, раз за разом откладывали этот тяжёлый для нас разговор. Не знаю, чем руководствовался Наин, но я боялась сломаться. Если я уйду, то больше никогда не вернусь. Душа разрывалась на части. Я чувствовала, как принятое решение душит, лишает воли. Я задыхалась, каждый раз прокручивая в голове последнее видение. Найдя сына, умирать теперь совершенно не хотелось, но и позволить умереть Торину я тоже не могла. Как переиграть судьбу? Что сделать, чтобы мы остались вместе? — Анариэль, вот вы где. Я везде вас ищу. — В гостиную вошла Ава. — Доброе утро, — улыбнулась я, оценивая её наряд. — Сегодня какой-то праздник? — Да, и именно поэтому я вас и ищу. Не составите мне компанию? Наин куда-то сбежал, стоило мне только заговорить о приёме. — С радостью, но у меня нет подходящего наряда. — Ничего страшного, у меня есть для вас платье, — заверила она меня. Мне нравилась Ава. Если бы я раньше задумалась над тем, что Наин уже давно вырос, то именно Ава стала бы моим выбором для сына. Она была милой, доброй, заботливой и весёлой. Всё то, что я хотела бы видеть в своей дочери. И мне нравилось проводить с ней время, нравились наши с ней беседы. В конечном счёте, я проводила с ней время намного больше, чем с сыном или Торином, которые всегда были чем-то заняты до самого вечера. Иногда нам составлял компанию Бильбо, когда мы прогуливались по городу, но чаще он тоже где-то прятался, стараясь не попадаться на глаза жителям города, которые во всю глазели на маленького человечка. — Откуда у тебя это платье? — ошеломлённо спросила я, подходя к кровати, на котором лежало богато расшитое серебряными нитями на насыщенно-синей ткани одеяние. — Не стану врать, что оно моё, — лукаво улыбнулась Ава. — Оно ваше, Анариэль. Торин купил его для вас, когда я позавчера упоминала о празднике. — Святые небеса, где он достал деньги? — ужаснулась я, трогая ткань. Материал был мягким и тонким, а кропотливая работа явно кричала о высокой цене. — Он любит вас, — улыбнулась девушка. — Думаю, ему не составило труда уговорить бургомистра дать взаймы, с учётом того, что он пообещал ему взамен горы золота. — У него ещё этих гор нет, а деньги, которые он взял у бургомистра, на самом деле принадлежат людям. Торин не должен был тратить их на этот наряд. О чём он только думал? — О том, что вас давно никто не радовал такими простыми подарками? — предположила Ава. — Простой ли? — вздохнула я. — Поможешь одеться? Не думаю, что справлюсь с корсетом. Не люблю, когда шнуровка на спине. Отвыкла от таких фасонов. — С радостью, — улыбнулась Ава. Через полчаса я стояла у зеркала и придирчиво разглядывала себя. Платье было старомодным, впрочем, я не знала, какие платья сейчас были в моде у светских дам. Я основывалась на том, что оно было уж слишком похожим на те, что мне когда-то шила Хильда. Длинные рукава и подол, зауженная талия, корсет клином входил в юбку. Ава заплела мои волосы в тугую косу, туда же вплела серебряные ленточки. — Словно в прошлое смотрю, — вырвалось у меня. Я носила красивые платья, но все они были эльфийской работы. Они всегда создавали образ неземного существа, но я никогда не отождествляла себя с ними, и всегда было такое чувство, словно я вырядилась в мамино платье. Но это платье сшили люди. И в нём я была сама собой: человеком. Давно потерявшим себя человеком. — Ты великолепна, — произнёс Наин. — Никогда не видел тебя такой. — Раньше я часто носила такие наряды. — Но я никогда не видел, — грустно улыбнулся он. — Ты всегда одевалась безлико, пытаясь смешаться с толпой. Но я и помыслить не мог, что ты можешь выглядеть так по-королевски. — Ты преувеличиваешь, милый, — вздохнула я. — Мама и Хильда всегда об этом говорили, но я лишь отмахивалась. Все эти наряды, диадемы, украшения и прочая мишура были не для меня. Я воспитывалась по-другому. Может быть, останься мама в Дейле и воспитывай меня соответственно положению, то всё могло быть иначе. — Не важно, как тебя воспитывали. Ты та, кем стала. И я люблю тебя именно такой. — И в кого ты у меня такой умный? — рассмеялась я, пропуская сквозь пальцы прядку его волос. — Явно не в отца, — с ходу ответил он, а я закатила глаза. — Нам стоит поторопиться. — Где Ава? Она ведь только что была здесь. — Ей пришлось отлучиться. Потребовалась её помощь в одном очень важном деле, но она присоединится к тебе на праздновании. А я так некстати оказался дома, поэтому она взяла с меня слово, что я провожу тебя. — Как мило с твоей стороны. День выдался тёплым. Небо было чистым, и голубизна радовала глаз. Но даже в такой погожий день люди не прекращали работать. В подобные дни жители Дейла предпочитали вести праздный образ жизни, оставляя работу на потом. — Милый, куда мы идём? — поинтересовалась я, когда мы миновали дом бургомистра и центральную площадь. Нигде не было признаков праздника: ни цветных флажков, ни весёлой музыки, ни банкетных столов. Обычный день. Прохожие с любопытством поглядывали на меня. — Мы почти пришли, — ответил он, поворачивая в сторону невзрачного пирса. Я успела разглядеть небольшую толпу, но Наин не дал мне осмотреться, потянув к маленькому одноэтажному дому. — Прежде чем ты зайдёшь, я бы хотел кое о чём спросить тебя. Ты должна ответить честно и без раздумий, — глухо произнёс он. — Ты любишь его? — Кого? — пролепетала я, испугавшись его серьёзного тона. — Бургомистра! — немного раздражённо ответил он. — Конечно же отца, кого же ещё? Ты любишь его? — Да, люблю, — честно ответила я. — Хорошо, — улыбнулся он. — В таком случае, встретимся на пирсе. — Наин, что происходит? — озадаченно спросила я. — Не люблю, когда все загадочно улыбаются. Чувствую себя глупо! — Просто открой дверь, — ответил он и ушёл. Вот так взял и ушёл! Я раздражённо толкнула дверь. Комнатка, в которой я оказалась, была тускло освещена, но даже льющегося из окна света хватило, чтобы разглядеть напряжённо застывшего Торина. — Кажется, ты говорил, что пробудешь весь день в ратуше, — произнесла я, подходя к нему. — Ава тоже уговорила тебя посетить какой-то приём? Не похоже, что здесь будет праздник. — Торин взял меня за руки и улыбнулся. Руки его немного подрагивали. Я удивлённо посмотрела на него. — Что-то случилось? Тебе плохо? — Всё хорошо, — ответил он. — Ты здесь, значит, всё хорошо. — Сейчас будет плохо, если ты мне не дашь чёткий ответ, — серьёзно произнесла я, отмечая, что на нём был кафтан такого же цвета, что и моё платье, расшитое серебряными нитями. — Анариэль, когда-то давно я задал тебе один вопрос, — начал он, — но вот исполнить задуманное нам так и не удалось. И сейчас… Сейчас тебя бы не было здесь, если бы ты сказала Наину, что не любишь меня. Он бы увёл тебя прочь, и я бы больше никогда в жизни не посмел мешать тебе. Но ты любишь меня, и поэтому у меня есть надежда. — Торин, ты меня пугаешь. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя. Неужели ты до сих пор не доверяешь мне? — горько спросила я. — Я доверяю тебе, — порывисто ответил он, подступая ближе и обвивая руками мою талию. — Это Наину нужно было убедиться в искренности твоих чувств. Я не виню его. Он хочет для тебя лучшего и до сих пор не доверяет мне. И он всегда будет ставить под сомнения любые мои действия. Таков мой удел. — Внезапно Торин отступил от меня, лишая опоры. — Анариэль, прошло много лет. Мы многое пережили и многое повидали. Мы оба сполна хлебнули горя и печали. В чём-то виноват был я, в чём-то — ты. Но мы простили друг друга. — С каждым словом, речь его становилась быстрее. — То, как ты гордо прошла весь этот путь, заставляет меня восхищаться тобой и любить ещё сильнее, если это вообще возможно. Я причинил тебе много боли, но ты смогла найти в себе силы родить нашего сына и достойно воспитать его, и если я раньше тебе об этом не говорил, то сейчас я хочу сказать, как благодарен тебе за это. Я никогда не думал, что у меня будут дети. И я несказанно счастлив, что именно ты подарила мне сына. Прости, что сомневался в тебе когда-то, но ты и правда намного сильнее, чем я думал. Он поднял мою руку, которая дрожала, как осиновый лист, и поцеловал её. — Я люблю тебя, Анариэль. Любил всегда, даже когда думал, что ты предала меня. Любил, когда видел тебя с Эйнаром. Любил, когда смотрел, как ты покидаешь меня. Любил, когда думал, что ты умерла. И я снова полюбил тебя, когда увидел в Бри. Такую хрупкую, но в тоже время сильную и воинственную. Я люблю тебя. Я была поражена его признанием. Он никогда не был многословен, но сейчас он буквально заставил снова влюбиться в него, как сотню лет назад. — Анариэль, я спрошу тебя ещё раз, — произнёс он, опускаясь на одно колено и протягивая кольцо, которое я вернула ему. — Ты выйдешь за меня? Я замерла, с недоверием взирая на маленький ободок в его руках. Меня словно толкнули в прошлое, и я оказалась в своей комнате, а Торин стоял передо мной на коленях и просил выйти за него. Только вот в прошлый раз не было страха. Возможно, каким-то шестым чувством я знала, что мы не поженимся. И тогда ответ дать было проще. А может, всё дело было в молодости и беспечности. Но сейчас… Сердце гулко билось в груди, сжимаясь от страха. Внутренний голос подсказывал, что в этот раз всё взаправду. Сказав да, я пойду с ним к алтарю, дам клятву, стану его женой, королевой его народа. Если первое я желала чуть ли не всю свою жизнь, то последнее вселяло ужас. Да и будущее было как никогда туманно. Если я или он умрём… — Анариэль? — тихо позвал Торин. Я слышала в его голосе тот же страх, что и обуревал меня. — Если ты думаешь об этих проклятых традициях и устоях, то… Я слишком многое отдал своему народу, но моё сердце всегда принадлежало только тебе. Они смирятся. Они преклонят колено перед тобой. И я преклоню колено, я уже это делаю, потому что люблю тебя. — Я прижала руки к груди, но так и не произнесла ни слова. — Все говорят, что короли никому не подчиняются, но это ложь. Они подчиняются королевам. Правь мной, мои народом, Анариэль! — В прошлый раз такого багажа не было, — нервно рассмеялась я. — Я знаю, власть не для тебя, но тем самым ты доказываешь, что именно для тебя она и создана. Ты будешь прекрасной королевой, любовь моя. Не отказывайся от меня, боясь всего лишь какой-то жалкой короны, — улыбнулся он. Жалкой ли? — Ты выйдешь за меня? — повторил Торин. — Да, — выдохнула я со слезами на глазах. — Ты ведь знаешь, всегда - да! — Ты готова выйти за меня прямо сейчас? — озорно улыбнулся он. Я кивнула, находясь в полной растерянности. — Тогда не будем медлить! — Торин встал и притянул меня к себе для поцелуя, и не глядя надел на мой палец кольцо. Поцелуй был нежным и целомудренным, и слишком мимолётным. Я протестующе застонала, когда он отстранился. — Потерпи, любовь моя. Только стань моей женой, и эти поцелуи будут твоими, когда пожелаешь. — Ловлю тебя на слове. — Торин повёл меня к двери, выходящей на пирс. — Мы правда это сделаем? — остановив его, спросила я, до сих пор не веря в то, что происходит. — Надеюсь, я в последний раз слышу сомнения в твоём голосе, — произнёс Торин. На пирсе собралось не так много людей, как мне показалось сначала. Здесь был бургомистр, который вызвался обручить влюблённых. Заметив нас, Наин снисходительно улыбнулся, а Ава радостно захлопала в ладоши. Что ж, им удалось обвести меня вокруг пальца. Здесь был и весь отряд. Удивительно, но я не видела в их глазах злобы и осуждения. Они были рады за своего короля и за меня. Но что скажут другие гномы, когда узнают, кого выбрал Торин? Признает ли его народ наш брак, ведь заключим мы его по традициям моего народа? Впрочем, традиции и людей были забыты. У меня не было приданого, Торин видел меня до свадьбы, сам выбирал подвенечное платье, сам же вёл к алтарю. Спонтанной свадьбе традиции были не нужны. Когда ломаются одни закоренелые устои, ломаются и другие. Церемония не была пышной. Никто бы и не подумал, что сейчас женился король. Не было тяжёлых корон и стесняющих движения длинных церемониальных мантий. Просто два влюблённых сердца наконец-то нашли путь друг к другу. В глубине души именно о такой свадьбе я и мечтала, без всяких обязательств, в кругу верных друзей. Но дав клятву, меня не оставляло беспокойное ощущение того, что я подписала договор, не зная никаких условий. Слепой шаг в пустоту. Может, так оно и должно было быть? Брак с Эйнаром был вынужденной необходимостью, и я знала, какая меня ждала судьба. А сейчас… Сейчас я не знала ничего, кроме того, что я безудержно любила своего мужа. Неважно, когда я умру, через месяц, два или год. Важно то, что я буду с Торином, и никто не сможет этому больше воспротивиться. После всех клятв и обмена кольцами, нам обвязывали шёлковой лентой руки. Каждый гость делал узелок, тем самым скрепляя наш брак. И чем крепче был узел, тем крепче будет наш брак. Наину потребовалось добрых пять минут, чтобы сделать узелок. Торин выругался, когда увидел творение сына, на что Наин весело подмигнул мне. — Жаль, что здесь нет мамы. — Торин повернулся ко мне и свободной рукой стёр слёзы с моих щёк. — И отца, и Хильды, и Ария, и Фрерина. Жаль, что они не застали этого дня. — Они в твоём сердце, — нежно улыбнулся он. — Не плачь, любовь моя. — Это слёзы радости. — Сверху посыпались золотые монеты, и я звонко рассмеялась, вжимая голову в плечи. Торин попытался прикрыть меня собой, но от этого было мало проку. — Мой дорогой муж, где же обещанные поцелуи? — притворно надув губы, спросила я, когда гости прекратили осыпать нас золотом. — Когда пожелаешь, любимая, — рассмеялся Торин и поцеловал меня под громкие аплодисменты и крики поздравлений. Немного отстранившись, он посмотрел мне в глаза, нежно поглаживая пальцем мою щёку. Я тоже не могла отвести от него взгляд. Он был таким счастливым. Столько радости было в его голубых глазах. Торин снова наклонился ко мне, но не за поцелуем, а за тем, чтобы кое-что прошептать. Я непонимающе посмотрела на него, пытаясь понять значение слова, сказанного на его наречии. Кажется, это было имя. — У гномов есть одна традиция, — тихо произнёс он. — Говорить своим любимым настоящее имя. Оно звучит только три раза в жизни гнома: когда мать нарекает им, когда мы делимся им с любимыми, и когда любимые прощаются с нами, тихо шепча его у могильной плиты. — Я нервно сглотнула. Я слышала о том, что у гномов есть истинные имена, символизирующие их душу, но Торин об этом никогда не говорил. И то, что он сейчас его произнёс, делало мне большую честь. Торин полностью отдавал себя мне, а я не могла дать ему того же. — Запомни его, Анариэль. Я вверяю тебе последнее, что ещё принадлежит мне — свою душу. — Я запомню, — тихо выдохнула я. — Буду помнить всегда и унесу его в могилу, — дала я нерушимую клятву. Только её я и могла дать, потому что у меня не было никакого другого имени и я никогда не буду шептать его имя, оплакивая у гранитной плиты. Его имя прозвучит в этой жизни лишь дважды.

❃ ❃ ❃

Кто-то хорошо потрудился, зажигая в наших с Торином покоях свечи и усыпая пол лепестками роз. — Где ты взял деньги? — промурлыкала я, поворачиваясь к Торину и обвивая рукой его шею. — Платье, кольца, небольшой пир, менестрели, цветы, свечи? — Я хотел, чтобы у тебя остались приятные воспоминания об этом дне. Ещё один долг вполне оправдан, когда я вижу твою счастливую улыбку. — Тебе это удалось, — улыбнулась я. — Я и не смела мечтать о такой свадьбе. — Ты достойна большего. Я смог дать лишь блёклое подобие того, чего ты заслуживаешь. — Всё было прекрасно, Торин, — в сердцах заверила его я. — Мне ничего другого и не нужно. — Ты всегда просишь слишком мало, — глухо произнёс он, склоняясь над нашими связанными руками и пытаясь развязать первый узелок. — Поможешь? — Я кивнула, присоединяясь. Что ж, эта была долгая и кропотливая работа, даже если учесть, что на празднике было не так уж много гостей. — Где он только научился вязать такие узлы, — пропыхтел Торин, когда мы уже десять минут сражались с неподдающимся узлом сына. — Если я просто разрежу ленту, это нарушит традицию? — Я никогда не была суеверной, но думаю, лучше не стоит. — Тогда мы останемся связаны навечно. — Именно этого он и добивался, — рассмеялась я, аккуратно подцепив образовавшуюся петельку. Торин сразу же потянул за ленту, и узелок наконец-то поддался. Ещё через несколько минут все узлы были наконец развязаны. — А теперь наберись ещё немного терпения. — Я повернулась к нему спиной. — Здесь всё не так плохо, — хохотнул он, расшнуровывая мой корсет. Платье скользнуло к ногам, за ним и сорочка. Горячее дыхание опаляло обнажённую кожу, и я довольно прикрыла глаза, чувствуя, как Торин осыпал мою шею и спину поцелуями. — Я люблю тебя, — прошептал он. — Хочется кричать об этом, но сил хватает только шептать. — Я улыбнулась, подставляя шею его настойчивым поцелуям. — Моя, только моя. Моя супруга, моя законная жена. — Он прикусил мочку уха. Из груди вырвался стон. Ноги подрагивали, а низ живота наполнился жаром желания. — Я твоя, до самого конца. — Торин развернул меня к себе лицом. Ох, эти прекрасные голубые глаза, в которые я влюбилась с первого взгляда. Неужели я смогла растопить лёд в его сердце? Смогла проникнуть под панцирь отчуждения и одиночества и снова завладеть им? Он мой. Мой муж. Неужели это была правда? — Я так сильно хочу тебя, — прошептал он. — Хочу любить тебя. Хочу слышать, как ты выкрикиваешь моё имя. Хочу чувствовать, как ты впиваешься своими ноготками в мою спину, как обвиваешь свои ноги вокруг моей талии. Хочу покрыть поцелуями всю твою бархатную кожу. Хочу ласкать тебя. Хочу, чтобы ты дрожала от предвкушения. Хочу, чтобы ты думала только обо мне, извивалась подо мной, кусала губы и выгибалась навстречу, прося о большем. Хочу чувствовать жар твоего тела. О Анариэль, как много я хочу с тобой сделать. — Я вся твоя, — дрожа от возбуждения, ответила я. — Делай, что хочешь, только никогда не оставляй. Я вся твоя: душой и телом. — Моя! — прорычал он и повалил меня на кровать под мой весёлый смех. Он быстро скинул с себя одежду и навис надо мной, но когда я развела ноги, он лишь улыбнулся. — Не так быстро, я собираюсь сделать так, чтобы ты никогда не забыла эту ночь. — Звучит как угроза, — прикусив губу, улыбнулась я. В его взгляде загорелось дикое и необузданное желание и готовность исполнить намеренное. Его губы творили что-то невероятное и волшебное. Торин не обманывал, когда говорил, что хочет покрыть поцелуями всё моё тело. Миллиметр за миллиметром, губы, язык и горячее дыхание. Что же он творил со мной?! Я задыхалась от его прикосновений и бесстыдно стонала, зарывшись руками в его волосы и притягивая всё ближе и ближе к себе. — Торин, — выдохнула я, когда он наконец оставил мою грудь и стал медленно спускаться по моему подрагивающему от желания животу. Язык скользнул в пупок, и я рассмеялась. — Щекотно! — Торин довольно хмыкнул и продолжил также кропотливо выцеловывать только ему известные узоры. — Мне нравится, что ты сделала здесь, — произнёс он, проведя ладонью между моих ног. Палец сразу скользнул внутрь, посылая по телу очередную волну возбуждения. — Я знала, что тебе понравится. — Я не теряла зря время, сидя во дворце Трандуила. Эльфы хоть и были скупы на эмоции, но отнюдь не глупы в искусстве обольщения. И кое-какие вещички я взяла на заметку. И теперь Торин буквально сходил с ума, видя этот девственно чистый, розоватый участок кожи. — Торин, что ты делаешь? — всхлипнула я, почувствовав его горячее дыхание на внутренней стороне бедра. Он поцеловал мои острые коленки и мягко развёл мои ноги в стороны, открывая для себя больше возможностей, и глядя мне прямо в глаза, поцеловал моё лоно. — Торин! — в ужасе вскрикнула я, от того, что он делал и какие ощущения оказало на меня это действие. — Так нельзя, неправильно! — Разве тебе не нравится? — хрипло спросил он. — Тебе неприятны мои поцелуи? — Нет, но это неправильно. — Когда мы здесь вдвоём, в этой постели, нет ничего неправильного, — отрезал он, снова целуя меня. Ноги дёрнулись, но Торин сжал мои бёдра, лишая контроля. Я беспомощно скользила руками по простыням, силясь найти хоть какую-то опору. То, что вытворял со мной Торин, невозможно было описать словами. Я выгибалась навстречу его языку и бесстыдно насаживалась на его пальцы. Торин лишь довольно мурчал. Я и помыслить не могла, что он способен мурлыкать, как довольный кот, вылакавший банку молока. — Да, Анариэль, кричи для меня. Твои стоны - песня для моих ушей, — самодовольно произнёс Торин, а я вцепилась в его макушку и бессознательно толкнулась бёдрами ему навстречу, жадно ловя ртом воздух. — Ты такая чувствительная. Не сдерживай себя, любовь моя. Я хочу слышать тебя. — Я грязно выругалась, и Торин отстранился. — Только не сквернословь! Иначе я буду мыть тебе рот с мылом. — Злобный искуситель, — захныкала я, чувствуя, как напряжение начало спадать. А мне не нравилось, когда дело бросали на полпути. — Прекрати эту пытку, я больше не могу. Прошу тебя! — Как прикажешь, моя королева, — снисходительно ответил он и продолжил сладкую пытку. — Торин, быстрее, — шептала я, крутясь на простынях и нервно облизывая пересохшие губы. — Быстрее! — Я выгнулась дугой. Тугой узел взорвался яркими красками, и мир потерял свои очертания. — Это было невероятно, — выдохнула я, когда Торин навис надо мной. Убрав взмокшие волосы с моего лба, он нежно поцеловал меня. — То ли ещё будет, — улыбнулся он. — Ночь только началась. — Я жажду продолжения, — хрипло выдохнула я, скрестив лодыжки на его пояснице и призывно подавшись вперёд к его плоти. — Моя ненасытная Богиня, — прошептал он, покусывая мою нижнюю губу. — Я хочу быть сверху, — прошептала я. — Хочу доставить тебе удовольствие, сидя на тебе и насаживаясь на твоего дружка. — Дружка? — хохотнул Торин. — Боги, Анариэль, где вы с Авой гуляли? Возле публичного дома? — Нигде, — улыбнулась я. — Так ты позволишь объездить тебя, как дорогого породистого жеребца? — Анариэль, — ещё громче рассмеялся Торин, уткнувшись в изгиб моей шеи и посылая мурашки по коже. — Я позволю делать тебе со мной всё, что пожелаешь. Он обхватил меня за талию и резко повернулся так, что я оказалась сверху. Я села, уперев ладони в его широкую грудь, но меня всё же повело в сторону. Комната начала раскачиваться, и я поспешила прикрыть глаза от внезапно нахлынувшего приступа тошноты. — Анариэль, всё хорошо? — обеспокоенно спросил Торин, приподымаясь на локтях. Я покачала головой, прикрывая рот ладонью — Тебе плохо? — Я согласно кивнула, боясь открыть рот и надеясь, что приступ пройдёт так же быстро, как и появился, но с каждой секундой становилось всё только хуже. — Прости, — всхлипнула я и, путаясь в простынях и собственных ногах, бросилась в уборную, где сразу же опустошила желудок. — Анариэль. — Торин нежно убрал мои волосы назад и обвил руками мою талию, не давая упасть на холодный пол. — Кажется, мясо было всё-таки недожаренным, — простонала я и снова склонилась над туалетом. — Пожалуйста, оставь меня. — И в горе, и в радости, — прошептал он, целуя мою лопатку. Тело покрылось гусиной кожей. — В таком горе тебе точно не стоит участвовать, — хмыкнула я, уткнувшись лбом в его плечо. — Прости, я всё испортила. — Мысль о том, чтобы продолжить, теперь не вызывала у меня ничего, кроме отвращения. Меня знобило. Тело липло от болезненного пота. — Не думай об этом, — прошептал он, целуя меня в висок. — Тебе лучше? — Не знаю, — прошептала я. — Давно меня так мутило. — Торин осторожно поднял меня на руки и отнёс в постель, а потом налил стакан воды. — Холодно, — шмыгнула я носом, прижимаясь к его разгорячённому телу, когда он лёг рядом. — Прости, я правда не хотела. Так резко стало плохо, даже не думала, что так может быть. — Всё хорошо, — прошептал он, укрывая нас одеялом. — Ты вся дрожишь. — Ты злишься? — тихо спросила я. — Я ужасная жена, а ведь это наша первая брачная ночь. — Главное, чтобы ты была в порядке. Тебе правда лучше? — Да, жалко только праздничный ужин. Ой, фу, не могу думать о еде, — поморщилась я, чувствуя, как снова неприятно сжался желудок. Торин нежно поцеловал меня в разгорячённый лоб. — Ночь и правда оказалась незабываемой, — поддела я, и Торин наконец-то снова рассмеялся. — Прости. Я ужасно себя чувствую из-за случившегося. — Как только тебе станет лучше, позволю тебе объездить меня, как дорогого породистого жеребца. — Я прыснула от смеха. Дрожь постепенно стала отступать, как и тошнота. — А пока спи, любовь моя.